***
Призраки и мы теперь обитали в доме. Призраки набрасывались, стоило только переступить порог — выпрыгивали из шкафа, где, аккуратно сложенная, всё ещё лежала его одежда, просачивались из замочной скважины его неизменно запертой спальни, наваливались душителем из-за угла, стоило пройти мимо ванны в кухню. Призраки прежней жизни. Я приветствовал их, как добрых друзей, хоть они и разрывали меня изнутри на части. Что-то странное происходило последнее время с Китти. Девчонка делала вид, что не происходит ничего, но это непонятное «что-то» я буквально ловил в каждом её слове и жесте — в том, что совсем перестала на меня смотреть, а если и поднимала взгляд, то тут же его стремительно отводила; в том, что вот уже четыре ночи упорно искала предлоги, чтобы уснуть в кабинете, в том, что в моё отсутствие снова зачем-то проникла в спальню Натаниэля. Она ни о чём не говорила. Я — ничего не спрашивал. Замкнувшуюся, опасающуюся меня но в тоже время какую-то внезапно воодушевлённую, мне очень не хотелось неосторожно её вспугнуть. Этот утренний разговор. Я, улетая, оставил ей всё, что мог, но вид Китти имела настолько изможденный, что по возвращении я ожидал обнаружить её в постели. Но ошибался. Китти клевала носом над заклинанием в кабинете, и даже успела нарисовать пентакли. Прежде чем заявить о себе, я мельком оценил рисунки. Чётко, скрупулезно и всё — абсолютно верно. В её рисунках не было ни изящества, ни мастерства, которые даже после реабилитации буквально поражали в каждой черте, проведённой Натом, тем не менее то, чего ей не хватало, Китти компенсировала упорством. Я шлёпнулся голубем на подголовник кресла, но девчонка даже не вздрогнула. Медленно подняла красные от усталости глаза: — А, Бартимеус, ты… Я кажется готова. — И широко зевнула. — Готова… — я протянул скептически. Мой чёрный птичий глаз блеснул в электрическом свете. — Я готов заключать пари, что ты вырубишься уже на четвёртом слове. — Нет. — Правильно. — Голубь глубокомысленно покивал. — На третьем. — Ни на каком. — Она отложила чтиво на стол и, покачнувшись, встала. — Я хочу сделать это уже сегодня. Голубь перепорхнул на стол и притопнул лапкой. — Позволь поинтересоваться, к чему такая спешка? — Китти распахнула ящик стола и в задумчивости изучала запас свечей. — Тебе нужны красные, — я подсказал. И маленькая белая одна. Так всё-таки к чему? Щёлкнула зажигалка. — К тому, что завтра мне уже может не хватить решимости. — Она обернулась с зажжённой свечёй в руках и впервые посмотрела на меня в упор. — Я помню, что это значит — демоны на свободе. И один, и множество. И я собираюсь сделать Это — освободить тебя. Думаешь это так просто? — Живой ты мне нужнее, чем мёртвой. Помнишь? — А другие? — И она излишне резко поставила свечу между двумя кругами. Фитиль заколебался, но всё-таки не погас. — Демоны жрут людей. И убивают. Я помню. — Ты всё ещё можешь передумать. — Я принял облик Птолемея и медленно подошёл. Китти качнула головой, обхватывая себя за плечи. — Нет уж. Я обещала. Хотя бы самой себе. — И бросила на меня совсем уж короткий взгляд. — Ладно, Бартимеус. Я правда совсем устала. Давай не тянуть. Пора. Заходи в пентакль.***
Небеса не обрушились и не разверзлись. Только Китти в конце ритуала упала в обморок. Очнулась уже в постели — укутанная одеялом по самый нос. В изножье сидел смуглокожий мальчик, и Китти видела золотистый блеск его нечеловеческих глаз в полумраке. Где-то в заоконной фонарной пропасти мягко шумел проспект. — Всё получилось? — она приподнялась на локтях. Мальчик кивнул. — Если волшебник не рассчитывает свои силы, он либо выгорает, либо умирает, либо выгорает и умирает. Ясно? Теперь кивнула Китти. Ей было холодно. Пальцы на руках и ногах совсем озябли. Она долго смотрела на Бартимеуса. Это был шанс, а мысли складывались так сложно… — Я слишком слабая. Как волшебница. — Придёт с опытом. — Опыт… А могущество? Я падаю в обморок после ритуалов с кольцом. На посох меня не хватит. С этим можно что-то сделать? — Можно бегать по утрам и закаляться. — Китти не видела лица мальчика, но в голосе явно чувствовалось ехидство. — Издеваешься? Мальчик щёлкнул ночником и пересел поближе. — Ни сколько. Чем ты сильнее физически, тем выше твоё могущество. Это же очевидно. — Китти промолчала, только кивнув в ответ. Ей было до безумия холодно и очень хотелось спать. — Я должен сказать спасибо? — донеслось до неё, когда Китти уже почти уплывала в мягкую полудрёму. — Не мне, — пробормотала почти бездумно, и мягкая тьма унесла в беспокойный сон. В ту ночь Натаниэль так и не появился. Может потому, что Китти спала в своей постели, а не в кабинете, а может потому, что слишком устала и вся ночь пролетела одним мгновением, и в этом мгновении не было ничего. Зато к утру она полностью восстановилась. С постели вскочила бодро, по сложившейся традиции выглянула в окно. Всю ночь шел снег, и Китти залюбовалась раскинувшейся над ослепительно-белыми шапками ясной голубизной. Солнце отражалось, мерцало и Китти щурилась. Интересно, где сейчас Бартимеус? Мысль отрезвила, ударила по затылку. Китти вчера отпустила демона. Китти отпустила демона на свободу. Ищи-свищи его теперь. Первым порывом было прямо сейчас потереть кольцо. Бартимеус появится здесь. Китти ещё может успеть что-то исправить. Китти вспомнила Лондон — всё, что увидела той страшной ночью, всё, что увидела позже, ведомая любопытством, у Пайпер в спальне. Она пообещала. Она исполнила обещание. И нечего теперь отступать. Нечего теперь. И пока не время. Задёрнуть шторы, набросить большой мягкий халат, быстро побрызгать водой в лицо и почистить зубы. Когда Китти выходила из комнаты, у неё подрагивали руки. Она симпатизировала Бартимеусу, но никак не могла всецело ему довериться. Но доверяла Джону. Натаниэлю. Не доверять ему Китти бы ни за что не смогла, никак. Вопреки всем опасениям, он обнаружился сразу. Сидел на диване, обложившись книгами, в огромных смешных очках. — О, ты здесь?.. — Китти не смогла придумать ничего лучше. Смуглокожий мальчик неторопливо убрал книгу с колен. — О, ты проснулась. — И поправил очки. — А ты думала я уже пью кровь невинных дев где-нибудь на другом конце планеты? — От… — китти прокашлялась, — отчасти. — Ей на секунду стало смешно и стыдно. Ведь думала она и вправду как-то примерно так. — Знаешь, как сложно найти подходящую девственницу в ваше распущенное время? — Бартимеус сложил книги аккуратной стопкой и поднялся, держа её в руках. Вид у него при этом был донельзя серьёзный. — Я нашёл занятие поинтереснее. Жарил и жрал младенцев. Если бы он был другом, Китти бы ткнула его локтем в бок, кулаком в плечо или пнула в голень. Чтобы не потешался. Вместо этого только зыркнула исподлобья. — Да ладно-ладно, — мальчик широко улыбнулся. — Всего лишь дружеская шутка. — И, пройдя мимо Китти, добавил тихо, — конечно же я их не жарил. Просто сырыми ел. После завтрака Китти наконец выяснила, чем Бартимеус занимался ночью на самом деле. Он успел раздобыть где-то яркий, кажущийся безумно тёплым костюм для Китти и выглядящие ужасно неуклюжим приспособлением виденные прежде лишь на картинке лыжи. — Думаешь, это поможет закрыть Разрыв? — Китти скептически вращала в руках лыжную палку. Ни палка, ни всё остальное доверия не внушало. — Чем сильнее твоё тело, тем выше твоё могущество. Помнишь? — Но я не умею этим пользоваться. И… я думала, что просто буду бегать вокруг дома. Мальчик загадочно хмыкнул. — Ну, если возражаешь, можно конечно и просто побегать, да.***
Китти была права. Я понял это той ночью, когда оковы, которые я больше сбросить и не мечтал, снова с меня упали. Она подрагивала во сне, укутанная одеялом практически целиком, и на светлой наволочке около её лица темнело несколько запёкшихся кровавых капелек. Она действительно слабая. Сильная духом, упорная, волевая, но как волшебница… работа над существующим талисманом — это конечно совсем не простой ритуал, но не идущий тем не менее ни в какое сравнение с тем, ради чего мы все здесь, собственно, собрались. А Китти едва сдюжила. Я оставил её одну, только когда тревожное мерцание ауры окончательно стабилизировалось. Что взбрело ей в голову? Девчонка явно шла против своих желаний — я это отчётливо видел. Но она меня освободила. С чего бы ей делать это сейчас? К утру я окончательно решил, что действовал в корне неверно. Китти должна стать сильнее, Китти должна уметь за себя постоять. Нам предстоит опасный и долгий путь к Разрыву. Рано или поздно, но предстоит. Весь путь, который мы когда-то проходили с Натом на тренировках, мне заново придётся пройти и с Китти.