***
— Не видел моих засранцев? Крагг Краснозубый пожал исполинскими плечами. — Видать-то видел, да что толку? В этом замке все ходят туда-сюда. Они ужинали в общем зале казарм, выделенных наёмникам королевы. В мисках дымилась овощная похлёбка с мясом. Или мясная похлёбка с овощами. В любом случае, там были овощи и мясо, и это приятно удивило Осмунда. Не королевский стол, конечно, но вполне пойдёт. Предыдущие два дня, да даже в этот день с кухни им приносили какие-то объедки. Едва ли Серсея лично озаботилась качеством пищи своих бойцов, да ещё так внезапно. Загадка. Осмунд старательно вытер пустую миску хлебом и слопал его. — Каков улов за день, Краснозубый? Я вот нашёл трёх. — Одного, — пробурчал великан, вытирая волосатой пятернёй набитую горохом и кусками репы бороду, — Какое же говно сегодня прёт. Я бы их убивал. — Тогда мы вообще никого не наймём. — Лучше иметь мало, но волков, чем много, но ослов, — Крагг оскалил полный рот вызывающе-алых зубов и от души сплюнул. Джон Хилл бросил на него косой взгляд, но от еды не оторвался. Старый вояка был сдержан в суждениях. — А если ослов слишком много? — с хитрой ухмылкой спросил Осмунд, — Чернь в городе на грани бунта, король уже отгонял их от замка стрелами. Но они вернутся. — Неважно, сколько шакалов — они не бросятся на льва, пока он жив и полон сил, — убеждённо произнёс Крагг. — Когда нам выдадут доспехи? — подал голос Джон, — так и будем ходить в своём? — Я отрядил Осфрида поговорить с Мастером над оружием. Ещё б найти Осфрида. Джон пожал плечами и продолжил жевать. Двери открылись, и ещё два капитана ввалились в зал. Наёмники, рассеянные у столов, скосили на них взгляды, и снова опустили их в похлёбку. Двое командиров направились к офицерскому столу, и трудно было найти на свете двоих людей более различных. Не потрать Осмунд несколько славных дней в борделе Катайи, первый из командиров заставил бы его оторопело пялиться, разинув рот. Не каждый день в Королевской Гадости приходилось видеть летнийца! Даво арх-Нингилла, высокий и чёрный как смола, с длинным луком из золотого дерева за спиной и кривой саблей на бедре, подошёл к столу бодрым пружинящим шагом. Сдержанно улыбнувшись, он поприветствовал всех и кликнул по миске себе и своему товарищу. Редж Рыжий являл собой совершенно другой фрукт. Средних лет, нервный человек с пронзительными бегающими глазками, с рыжими кустиками волос на голом черепе и рыжей же остро торчащей, словно клюв, бородой. Он коротко кивнул всем присутствующим и тут же принялся за торопливо принесённую слугой еду. — Принц-Попрошайка опять тебя доставал? — осведомился Осмунд. Даво белозубо улыбнулся. — Он думает, что если мы с ним одного цвета, то я стану ему помогать. Как будто мне когда-то было не плевать на кого-то, кроме своей семьи. Однако ж, если он приглашает на охоту, почему бы не сходить? — Шут в перьях, — фыркнул Крагг. — Уродище бородатое, — невозмутимо ответил Даво. — Я слышал, у вас на островах все мужчины работают шлюхами, — Крагг скрестил руки на груди, — Мужеложцы! Даво пожал плечами, не переставая есть. — Не поворачивайся ко мне спиной. Осмунд мысленно выругался. Составлять команду из людей кардинально разных культур было дерьмовой идеей, но они брали то, что было. Не ровен час, они тут все между собой передерутся. — У тебя слишком сложное имя, — сменил тему Осмунд, — Я буду звать тебя Давосом Чёрным. — За королевские деньги, — улыбнулся летниец, — ты можешь звать меня своей сестрой. — Набрали отребья, — не сдавался Крагг, — Хотя бы Змеюки нет. Надеюсь, она свалилась с башни по пьяни и свернула себе шею. — Меня звал кто-то? Осмунд чуть не застонал. Бактана из Баясабада была родом из, натурально, Баясабада. Как воительница с Костяных гор оказалась так далеко от родного города, было не совсем ясно. Поговаривали, что её выгнали оттуда за воровство, мошенничество, пьянство, нарушение субординации и излишнюю жестокость, но последнего, кто говорил это вслух, Бактана избила и ограбила, защищая своё честное имя. В Королевской Гадости она какое-то время работала стражницей на кораблях, но вылетела оттуда из-за постоянных конфликтов с матросами. Не захотела быть бесплатной дыркой для всей команды, видимо. Неспособная найти работу, потерянная в чуждой для себя культуре, воительница опустилась на дно и проводила свои дни, напиваясь до полусмерти. Когда Осфрид нашёл её, она сказала ему что-то вроде «Ты покупаешь мой меч, или мою пизду? Ещё день, и мне было бы плевать» — только со своей изящной и едва понятной манерой речи. Осфрид вежливо отказался от второго, хоть и не без внутренней борьбы. Бактана была низкорослой, можно даже сказать, миниатюрной. Сильной и жилистой, но хорошо сложенной и крутобёдрой. Она имела смуглую кожу, чёрные волосы и раскосые глаза на скуластом лице. На правой щеке наёмницы непонятно как держалась выложенная крохотными рубинами пятиконечная звезда. Видимо, с этим украшением Бактана не хотела расставаться очень сильно, раз до сих пор не распродала камни. Одета она была в кожаный доспех, настолько поношенный, что, казалось, он разваливается на ходу. На обоих бёдрах красовались дотракийские арахки, а на груди висел кинжал, всё было начищено до блеска и, очевидно, остро заточено, являя удивительный контраст с полусгнившим доспехом. — Пошла нахуй, — куртуазно поприветствовал её Крагг. — Нет, это пошёл нахуй ты, — вежливо ответила она и принялась за еду. Крагг возмущённо скрестил ручищи на своей огромной груди и какое-то время просто смотрел, как её ложка раз за разом погружается в её рот. Наконец, Бактана не выдержала и сердито уставилась на него. — Что? — Где ты украла дотракийские аракхи, женщина? Бактана опустила ложку. — Кровным они дотракийским принадлежали всадникам. — Ты отсосала обоим? — Убила я обоих. — Женщины не должны носить оружие, — убеждённо изрёк он, — Это неправильно. Её глаза сузились. — Городе моём в родном, — медленно произнесла она, — как таким ты отрезают члены! — В моей родной деревне, — прорычал он, — такие как ты служат чехлами для членов! — Заткнитесь оба! — не выдержал Осмунд, — Иначе именно это я и сделаю с вами обоими. Только наоборот. Оба фыркнули словно коты, но замолчали. Осмунд вздохнул. — Кто-нибудь видел моих братьев?***
Осмунд нашёл их в тени крытой галереи, выходящей во двор. — Бездельничаете? — Ага, — протянул Осни. — Это правильно. Я тоже хочу. Братья пожали руки. — К Сантагару сходили? — Забыли, — признал прискорбный факт Осфрид, не отрывая взгляда от двора. — А что ж вы целый день делали? — Главный повар замка думал, что наших ребят можно кормить помоями, — Осфрид пожал плечами, обтянутыми чёрным как его душа сукном, — Мы его переубедили. Теперь замку нужен новый главный повар. С целой рукой и полным набором зубов. — Это многое объясняет, — придётся сходить к Сантагару самому. Двор был залит солнечным светом, и люди из всех сословий заполняли его, пересекали его пространство рыбьими косяками, сбивались в кучки, прогуливались, разговаривали, смеялись. За стенами замка набухали голод и недовольство, за стенами города бушевала война, но не становился от этого менее звонким хрустальный смех юных придворных дам, не сверкало менее ярко серебро и золото на дублетах вельмож. Их защищали красные камни Мейгора, их кормило зерно Росби и Стоквортов. — Это лорд Росби, да? — Осмунд ткнул в старого хрыча, горбящегося под тяжёлым красным плащом, подбитым горностаем, несмотря на теплую погоду. — Собственной персоной, — Осфрид оскалился, — Его воспитанник и возможный наследник, Оливар Фрей, сын леди Бетани Росби, задержался в гостях у своего папаши и дал втянуть себя в войну на стороне Юного Волка, в которого влюбился с первого взгляда. Ну, знаете, как оно бывает, первая любовь… Все троё жёстко рассмеялись. — А эта белокурая девица с глупым лицом, которую водит на поводке мамаша — леди Лоллис Стокворт, слабоумная дура, которая даже не наследует свои земли, если её старшая сестра родит хоть одного ребёнка. — Знаю. Леди Танда уже зазывала меня на пироги с миногой. Она зазывает всех, у кого чистая морда и есть меч на поясе. Надеется выдать свою безземельную дурочку замуж. Возможно, я даже соглашусь. Если мне не перепадёт куска получше, женитьба на Стокворт — уже неплохой улов. — Оставил бы мне, — пробурчал Осни, — Вас с Осфридом Ланнистеры уж всяко одарят, а на что рассчитывать третьему сынку? — Может, под одного из нас Лоллис и подложат, — заметил Осфрид, — Хмм, слабоумной у меня ещё не было. — Интересно, она ещё девица? — Осни подбросил вверх незнамо откуда взявшуюся у него в руке монетку, и поймал её, — Будь я конюхом в Стокворте, я бы затискал её в тёмном углу. Сделал бы ей одолжение. Девица отнюдь не страшная, да ещё и бледная блондинка… Пока Осни разглагольствовал, Осмунд заметил во дворе давнишнюю рыжую девушку. Она снова держалась в стороне от пёстрых стаек, а те будто не замечали её. Группка прелестных молодых дам разразилась смехом от какой-то особо удачной шутки придворного остряка. Рыжая девица тоже расмеялась, громко и невинно, как дитя. Стайка в ответ мгновенно посерьёзнела, нахмурилась, будто тёмная туча закрыла весёлое летнее солнце. Никто не смотрел в сторону рыженькой, но каждый будто ощущал её присутствие, как ощущают присутствие таракана под кроватью. Девушка тоже почувствовала это, опустила голову, ссутулилась и пошла прочь так быстро, как это было возможно без перехода на бег. — …а старшая сестра подвинется, — закончил Осни. — Велик шанс, что нам вообще ничего не дадут, — спустил его с небес на землю Осфрид. — Кто это? — прервал их Осмунд, показывая пальцем. Осни присвистнул. — Ну ты даёшь! — Я серьёзно. — Больно широко ты пасть раззявил, братец. Не по тебе пташка. — Выглядит так, будто эту пташку недавно окунали в канаву. — Ты тоже заметил, да? — меланхолично вставил Осфрид. — Чем ты был так занят, что пропустил её? — ехидно заметил Осни. «Трудился за нас троих». — Трахался, — фыркнул Осмунд, — Нет, правда, кто она? Дочь какого-то разбогатевшего выскочки? Осни рассмеялся, жёстко, недобро. — Даже не близко, братец. Её род древней, чем скала, на которой стоит этот замок. — Я серьёзно. Хватит говорить загадками. Кого может так сильно презирать весь двор? — Ту, которая однажды будет владеть им, — монетка Осни полетела в воздух. Осфрид хмыкнул. — Будущую королеву Семи Королевств, Осни поймал монетку на руку, удовлетворённо кивнул. — Леди Сансу из Дома Старк.***
Это было так славно. Оделась в украденное платье служанки, и никто тебя не видит. Никто не видит Ари, все видят служанку. Будто она невидимка. Каменные стены замка давили на неё. Злое место. Злое и тёмное. Она слышала голоса строителей, плачущих в стенах. Здесь не родится жизни, только смерть. Злое место. Но всё же. Славно. Она хихикнула в кулачок, представляя, что будет, когда Осмунд увидит её такой. С мытой головой, в платье вместо лохмотьев. Узнает ли он её? — Локван, куда ты мой шлем дел? Осёл. Из-за поворота на неё вышел человек в красном плаще, с эмблемой льва на броне. При виде неё его молодое красивое лицо расплылось в улыбке. — Чем-то помочь, красавица? Мир стал трястись, словно густой кисель, она прикрыла рот обеими руками, чтоб не заорать. Не помнила, как бежала. Не помнила, как остановилась отдышаться в незнакомой галерее. Она свернулась клубком у стены, обхватив руками голову. Слёзы текли по её щекам. «Этот мир не будет твоим другом, девочка», шептали мёртвые в стенах, «он станет твоей могилой». Тебе некуда бежать. Львы настигнут тебя, куда бы ты не шла. Ты не покинешь этих стен. Тебя в них похоронят.***
Тёплое женское тело стонало под ним. Руки Бернадетты ползали по его спине, спускались на ягодицы. Их бёдра сходились вместе и расходились врозь, двигаясь монотонно и неумолимо, словно детали диковинного мирийского механизма. Во всём тёмном мире не было звуков, кроме тихого стона, лихорадочного дыхания и мокрого хлюпанья плоти о плоть. Осмунд наклонился и поцеловал её, как свою собственность. Он задержал свои губы на столько, на сколько захотел, и ни мигом дольше. Её короткие тёмные волосы прилипли ко лбу, а в глазах была мольба. — Кому ты прислуживаешь, Берри*? — спросил он. — Леди Сансе, невесте короля, — она прикрыла глаза, отдаваясь ритму, — Тихая маленькая дурочка, кроткая как овечка. Северянка, что с неё взять… о-ох… — Никто не любит говорить о ней… — Потому что её отец предатель… да… и она такая же предательница. Её никто не любит. Ему отрубили голову на площади у Бейлора, и правильно сделали. — Кроткая овечка тоже участвовала в его измене? — Она просто… какая разница? Трахай меня, вот так, вот так, быстрей… да… Она застонала ещё громче, прикусила губу до крови. Осмунд почувствовал, как ногти царапают ему спину. — А что королева? — Нахер королеву… я лучше неё… правда ведь, милый Осмунд? Она трахает своего брата… — Она ЧТО? — Осмунд остановился. Лицо Бернадеттты приняло самое жалкое выражение. Казалось, она сейчас расплачется. — Она трахает брата, и кузена, а может, и Лунатика, почём мне знать? — затараторила она, — Продолжай, ну пожалуйста, Осмунд, ну пожалуйста! Вот так… да… да… именно… так… — Лунатика??? — А-ах… — Ты же шутишь, придворного шута? — Я… понятия не имею… не знаю… придворного шута… коня… — её лицо было сосредоточенно-блаженным. Осмунд поцеловал её между глаз, и она растаяла. — Про брата… Джейме… все знают… все служанки… но никто не говорит… дур нет… а про кузена… Лан… Ланселя… я подслушала… это всё точно… «Данси может мной гордиться», подумал Осмунд. Он впился губами в шею девицы, затем спустился к её грудям. Его руки крепко пригвоздили служанку к простыне за запястья, разведя их по обе стороны от её головы. Оба чувствовали, что конец близок, и они помчались к нему наперегонки. Бернадетта дошла первая, вытянувшись всем телом, дёрнувшись и обмякнув под ним. Осмунд резко выдернул и двумя сильными движениями руки довершил начатое на её белый плоский живот. Затем рухнул рядом.***
Кровь текла по её худым ногам. Её разрывало на куски от рыданий. Она провела ладошкой по лицу. Слёзы смешались с чем-то липким, мерзким и тёплым, пачкающим руку. Она двинула ножкой, и всё тело пронзила резкая боль. На полу тёмными грудами застыли большие фигуры. Взрослые. — Мамочка! — проревела она, — Что мне делать? Красная тень, которую назвали Раффордом, пожала плечами. — Сдохнуть. Смерть.***
Заставь себя двигаться. Она с силой отвела руки от головы, вытянула их вперёд, медленно повернула. Заставь себя двигаться. Она встряхнула головой, убрала волосы с лица, вытерла слёзы. Заставь себя двигаться. Она поднялась на ноги, схватилась рукой за стену, дождалась, пока тело перестанет шататься. Ты можешь. Заставь себя двигаться. Львы никогда не оставят её. Они будут гнаться за ней, пока не загонят. Ей некуда бежать. Она шла по коридору, будто ведомая неизвестной ей самой силой, будто какой-то чудной механизм. Встреченная служанка, крупнее и выше её, словно увидела что-то в глазах Ари и отступила с дороги, вжалась в стену. Ари спускалась по узким крутым лестницам, вниз, вниз. Её ладонь зудела, словно руке чего-то недоставало. Вниз, вниз. Она пересекла пустынный двор и оказалась в замковой кухне. Все были заняты своим делом, никто не замечал её. Побродив, Ари нашла то, что искала. Зуд в ладони стал сильнее. Она уставилась во все глаза. На столе, блестя металлом, лежал маленький незаметный ножик. Её левый глаз непроизвольно дёрнулся. Человек — это животное. Обречённое. Помнить.***
Осмунд постучал в тяжёлую дубовую дверь. Внутри послышалось сердитое ворчание, но наконец ему отперли. Крагг Краснозубый предстал в дверном проходе, огромный, мускулистый и совершенно голый, полностью скрывая комнату своей широкой спиной. — Чего надо? Осмунд дружелюбно улыбнулся. — Надеюсь, не потревожил… — Потревожил. — Еще лучше. Я хотел узнать, готово ли у тебя всё к завтрашнему. — Ты бы ещё утром пришёл. Да, готово. — Ты заебал как, достанешь везде! — раздался женский голос из комнаты. Осмунд, уже собравшийся раскланяться, чуть не разинул рот, но тут же взял себя под контроль. — Привет, Бактана! — радостно поприветствовал он, хоть и не мог видеть её, — Вы уже нашли общий язык? — Нет! — прорычал Крагг. — Тогда продолжайте поиски. Но если утром хоть один опоздает — влетит обоим. Доброй ночи. Развернувшись, он пошёл прочь.***
Она убьёт короля. Она заколет его ножом в шею, будет колоть до тех пор, пока её рука не онемеет. Прирежет как свинью, как козу, как её родителей. Ланнистеры ответят за всё, что с ней сотворили. Она причинит им ту боль, которую они причинили ей. Она… — Отнеси это лорду Росби, — повар сунул ей в руки корзинку, полную яблок, и тут же забыл о её существовании. — Нихера рук не хватает! — пожаловался он кухарке, — С тех пор, как эти ослы сломали руку Реймуну, я весь день пашу за троих! — он сплюнул. Ари вышла с корзинкой из кухни, затем отшвырнула её в сторону, оставив одно яблоко для себя. Оно было очень вкусным. Кроваво-красным как… как… Она убьёт короля. Она помнила ночь, когда брела по улице, шатаясь от боли, кровь стекала по её ногам, а город горел. Пламя до небес. Пламя до небес. Пламя до небес. Ярость укрыла её, как щит, оградила от плохих мыслей. Позволила взглянуть ужасу в лицо. Ланнистеры, Ланнистеры, Ланнистеры. Она доела яблоко и бросила огрызок на пол. Я маленькая смерть. Меня никто не видит. Я приду и убью его. Приду и убью его. Приду и убью его. «Смерть», пела она одними губами, «Смерть, смерть, смерть, смерть, смерть. Смерть». Из бокового коридора выполз старый сухой мейстер, пахнущий обманом, и отравой, и плесенью. Он внимательно вгляделся в неё. — Ты потерялась, деточка? Пошли-ка со мной… Нет-нет-нет-нет-нет-нет. Она неожиданно прильнула к нему, схватила мерзкого мейстера за одежду на груди и зашептала: — Я страшно-страшно-страшно боюсь опоздать! Королева убьёт меня! Где покои Его Величества? Она сказала, что у меня будут неприятности, если я оплошаю! Меня позвали — она чуть ли не прижалась к старику, её глаза расширились, как два больших блюдца, а свободной рукой она нащупала через платье привязанный к ноге под платьем нож, — чтобы… погасить его пламя! Мейстер отшатнулся, точно ужаленный. — Покои Его Величества дальше по этому коридору, потом направо, — он развернулся и быстро пошёл прочь, бормоча под нос, — Не смею стоять между королём и его… потребностями. Она смотрела, как он уходит, затем отпустила нож. Погасить его пламя! Вот это она придумала! Она хитро улыбнулась собственной сообразительности, затем ей пришлось прикрыть рот рукой, чтоб сдержать хихиканье, затем она принялась хохотать во весь голос, держась рукой за стену. Она смеялась и смеялась и не могла остановиться. Погасить его пламя! Ари больше не могла стоять прямо, она каталась по полу от смеха, держась за живот. Смех лился из неё, словно вино из разбитого бочонка. Погасить его пламя! Давно ей не было так смешно. Она выхаркивала смех, словно больной кровь, когда внезапно железные руки схватили её и поставили на ноги. Взглянув вверх, Ари увидела перед собой чёрную бороду и волчье лицо Осмунда Кэттлблэка. — Ари? Какого ХЕРА ты здесь делаешь?***
Её глаза медленно приняли осмысленное выражение. Какое-то время Ари просто смотрела прямо в глаза ему, затем опустила взгляд, принялась перекатывать стопы с пятки на носок и обратно. Осмунд смог внимательно разглядеть девушку. Платье служанки, которое она, раздобыла неведомо где, уже было помято и покрыто грязью в некоторых местах. Длинные светлые волосы были растрёпаны и покрыты пылью, а сбоку среди локонов застрял дохлый паук. Осмунд подумал над тем, стоит ли сказать ей об этом, но решил не торопиться. Больше всего наёмника встревожило её лицо. Оно было немного припухшим, словно от слёз, и в покрывшей его пыли вниз от глаз шли отчётливые борозды. Видимо, по пути сюда Ари наткнулась на знамя Ланнистеров, или вроде того. По крайней мере, она не тряслась и не пускала пену изо рта. Уже хорошо. — Ари. всё в порядке? — неуверенно произнёс он. Она подняла взгляд и улыбнулась. — Я рада тебя видеть! — Тебя прислал он? — Угу, — Ари отвела с лица непослушную льняную прядь, — Ты куда-то идёшь сейчас? — Собирался в оружейную. — Я с тобой. Расскажу по дороге. Они пошли красными полутёмными коридорами. Осмунд старался избегать редких в это время суток обитателей замка, чтобы уберечь пташку от очередного припадка. Ари брела рядом. Пол был выложен из красных и жёлтых плит. Она аккуратно ступала на жёлтые, избегая красных. Почему Бейлиш послал сюда именно Ари? Потому что доверял ей, очевидно. Думай о девчонке что хочешь, но она не предаст. Бедное, трогательное создание. Такое одарённое, но такое сломанное. Не хотел бы Осмунд поменяться с ней местами. Ари видела то, что другие видеть не осмеливались. Мир без надежды. — И зачем ты здесь? — спросил Осмунд. — Арья Старк. — А это… — Дочь Эддарда Старка. — У него была ещё одна дочь? — Ну… — Ари взглянула на него, как на ребёнка, — Да… Осмунд пожал плечами. — И что с ней? — Она сбежала из замка. Маленький человек хочет её найти. — Поспрашивай прислугу. Я покажу тебе, где она живёт. Только без странных жестов руками. Она хихикнула. — Я буду держать руки за спиной. — И без непрошеных предсказаний будущего. Ари пожала узкими плечиками, затем повела в воздухе носиком, будто принюхиваясь. — Ты пахнешь мужчиной, и женщиной, и… Осмунд! — она снова захихикала, прикрывая рот руками, — я — знаю — что ты сейчас делал! Фе-е! — её маленькое фарфоровое личико по-детски сморщилось. «Ты же не будешь пускать пену из-за этого?», подумал Кеттлблэк с некоторой тревогой. — Прочищает голову, — сказал он вслух, нарочито небрежно пожимая плечами. «Тебе тоже не помешало бы. Найди себе второго такого же сумасшедшего. Авось дёргаться перестанешь». Она не ответила, лишь ускорила шаг, легко ступая босыми ногами по жёлтым плиткам.***
— Сир… Осфрид, да? Сир Арон Сантагар был дорнийцем средних лет, с козлиной остроконечной бородкой и усталыми глазами. — Осмунд, — поправил наёмник. Повернувшись, он оглядел уходящие во тьму стенды и полки, заваленные оружием и доспехами, — И вы один отвечаете за всё это? — Приходится. Красный Замок не подвергался нападению уже семнадцать лет. Да… Никто не считает поддержание арсенала в порядке особо важной задачей. Предыдущий король наведывался сюда иногда, по необходимости, но и только. Нынешний король, боюсь, и имени-то моего не вспомнит. — Я бы хотел осмотреться. Возможно, в скором времени мне понадобится содержимое арсенала. С кем надо, будет согласовано. — Разумеется, — сир Арон зевнул, — только дайте мне список всех необходимых единиц оружия и брони, с подписью короля или королевы-регента… — Я видела тебя во сне! — заявила внезапно Ари, которую до той поры Сантагар упорно старался не замечать. Дорниец непонимающе нахмурил чёрные брови. — Тебе разобьют голову камнем! --- радостно сообщила она. На лице сира Арона недоумение сменилось раздражением, словно кто-то сделал его жертвой идиотской шутки. Он повернулся к Кэттлблэку. — Сир Осмунд… — Простите её, сир Арон, — быстро вставил наёмник, всем своим видом как будто говоря, «Ну вы же понимаете», — В замке проблемы не только с арсеналом. Берут кого придётся… Я прослежу за тем, что глупая девка была соответствующим образом наказана. Сир Арон сердито зыркнул на него, очевидно, только заметив и запах пота и мужского семени, всё ещё исходивший от Осмунда, и растрёпанный вид Ари, и, видимо, сделав собственный вывод о том, как именно рыцарь собрался её наказывать. — Если понадоблюсь, зовите, — буркнул он и удалился. Ари показала язык ему вслед. Осмунд покачал головой и принялся за осмотр оружия. Бесконечные мечи, копья, кирасы. Кольчуги и залежи проржавелых лат. Пара секир и боевых топоров. Громадный боевой молот. Осмунд делал мысленные пометки, кивал самому себе. — Тут на целую армию хватит, — поражённо сказала Ари. — У нас война идёт. Львы, и волки, и олени, и вот это вот всё. Как ты сама думаешь? — Будь у меня сердце, я бы скормила его волку. Осмунд покачал головой. — Осторожнее. Ты же знаешь, у этих стен есть уши. — Никто не слышит сумасшедших, — произнесла она совершенно спокойным голосом. Уличив момент, Осмунд вытащил паука у девушки из волос, показал ей и выкинул. Она рассеянно кивнула. — Проверь вон ту полку, — указала она подбородком, как будто сама была здешним Мастером над оружием и точно знала, где что лежит. Полка была завалена кинжалами различных видов и форм. Он вынул из ножен один, второй, проглядел их. Вынул третий, неприметный и с простой рукояткой, и остолбенел. Лезвие было тёмным, почти чёрным. Дымчатая поверхность будто поглощала без остатка свет висящих на стене факелов. Он держал в руках осколок тьмы. — Валирийская сталь, — прошептал он поражённо, — Валирийская. Ёбаная. Сталь. — Она режет плоть, как будто это масло, — Ари неизвестно как оказалась у него за спиной, выглядывая из-за плеча, — Ты можешь даже не заметить, что ранен насмерть… — Скажи мне что-нибудь новенькое, — Кэттлблэк повёл кинжалом в воздухе, пробуя его в руке. — Твоя матушка была жестока с тобой, и теперь ты отыгрываешься на других женщинах, используя их как вещи. Осмунд повернул к ней голову. — А если я разобью тебе нос? Ари рассмеялась и прикрыла лицо руками в притворном страхе. — Ладно, — Осмунд вернулся к любованию кинжалом. — Можно потрогать? — она протянула тонкую белую руку к чёрному лезвию. — Нет, — Кэттлблэк легко дотронулся кинжалом до своей ладони. Выступила кровь. Осмунд вытер руку о штанину и спрятал клинок в ножны, затем заткнул его за сапог. Учитывая то, что наёмник услышал от Сантагара, лишнего кинжала никто не хватится. Ари скрестила руки на груди и хитро взглянула на него. — Нравится? — Тут хватит на всех. Может, и ты прихватишь что-нибудь для самообороны? Что бы ты хотела? — Пламя до небес! — Ари принялась кружиться между полок, словно танцуя, — Пламя до небес! Пла! Мя! До! Не! Бес! Девушка врезалась в стенд с клинками, и они полетели на пол со страшным грохотом. Осмунд схватил её за локоть и потащил прочь. — Пошли-ка отсюда, пока сир Арон не вернулся.***
Добравшись наконец до своей комнаты, Осмунд без сил уселся на кровать, всё ещё хранящую следы бурной ночи. Ну и денёк! Подрался, потрахался, пособачился с подчинёнными, а потом ещё и Ари так нежданно свалилась ему на голову. Устал. К Давосу он решил не ходить, боясь обнаружить в его комнате Реджа Рыжего, или, того пуще, Джона Хилла. С утра надо будет поймать Бернадетту и попросить составить список — королева Серсея говорила, что все служанки здесь обучены грамоте, а кроткая овечка едва ли будет возражать. Ладно уж, пора и ложиться. Завтра у них будет трудный день. Завтра они провожают принцессу Мирцеллу в Дорн.