***
Туман рассеялся с первыми лучами солнца, залившего красно-бурый камень стен тёплым золотым светом. Замок ожил. Слуги и стражники суетливо сновали туда-сюда, подгоняемые криками вышестоящих. Рыцари перешучивались, стоя небольшими группами, или сидели кто где, лениво потягивая пиво. Телеги, стоящие у замковых ворот, нагружались провизией и барахлом, и замковый стюард с помощниками стояли рядом и сверялись с бумагами, бурча что-то себе под нос. Толстая горничная ругала группку угрюмых детей. Прачки тащили тяжёлые корзины с бельём. Какой-то оруженосец выводил господскую лошадь из конюшен. Та ржала и била копытом. Суетливое, но вполне обыкновенное утро в Риверране. Санса покинула башенку первой. Накинула капюшон и ушла незадолго до рассвета, оставив ему сладостное, щемящее чувство опустошённости. Осмунду пришлось выждать некоторое время. Было бы небезопасно, если бы их видели вместе. Если король хотя бы заподозрит, проблем не оберёшься. Подождав, пока двор достаточно не наполнится людьми, Осмунд спустился. Грязь привычно чавкала под подошвами его сапог. Идя мимо деревянного прямоугольника Большого чертога, мимо богорощи, упиравшейся в небо толстыми и чудовищно высокими стволами секвой, красные стены сужались в треугольное здание главной крепости. Увенчанное башенками, выложенное из того же красно-бурого песчаника, что и остальной замок, внешней стороной оно выходило на место слияния двух рек. Прекрасный вид. Неудивительно, что господа жили именно там. Входом в главную крепость служили тяжёлые двери из красного дерева, врезанные в красный песчаник. По обеим сторонам их охраняли двое гвардейцев с копьями и алебардами, в кольчугах и красно-синих плащах, с форелями на гребнях открытых шлемов. «Членоголовые». Осмунду пришлось сдерживать себя, чтоб не усмехнуться. Леди Санса быстро выучила их всех по именам, но для Осмунда под этими смешными шлемами все стражники были на одно лицо. Они пропустили его внутрь. Знакомым уже путём Осмунд направился к покоям леди Сансы. Они были расположены в северной башне крепости, выходящей окном на Камнегонку. Пару раз они занимались любовью прямо на том подоконнике, пока звёзды смотрели на них. Когда он вошёл, пригнувшись, служанки работали над её причёской. Вид у неё был заспанный и рассеянный. — Доброе утро, миледи, — сухо поприветствовал он. — Прошу меня простить, лорд Осмунд. Мне не спалось, я ходила молиться в богорощу перед рассветом, поэтому я могу быть слегка сонной сегодня. — О чём вы молились, миледи? Она послала ему в зеркало укоризненный взгляд. — О том, чтобы всё прошло благополучно. Вы помните, Его Величество и матушка не хотели брать меня с собой. Они отговаривали меня, рассказывали, как там опасно, и я так разволновалась. Выдумывала себе разные ужасы, — она дёрнула плечиками. — Мы всё ещё можем не ехать, миледи. Они прекрасно справятся без вас. Смею заметить, что на вашу долю хватит приключений. — Смею заметить, что вы становитесь чересчур дерзки, милорд, — заявила она тем самым ротиком, который ублажал его так много раз. Осмунд покорно склонил голову, скрывая усмешку в глазах. — Прошу меня простить, миледи. Я забываюсь. — Я подумаю о том, прощать ли вас, лорд Осмунд. — Это всё, на что я могу надеяться, миледи. Но вы рассказывали… — Да, и я молилась, чтоб всё прошло благополучно. А брату я тогда сказала: «Я уже достаточно пробыла узницей в Красном замке. Я не буду узницей здесь». Он так отпрянул, будто ошпаренный! — она засмеялась в кулачок, — Он не ожидал этого! — Вы изменились за то время, что он вас не видел. Её лицо в зеркале посерьёзнело. — Да. Столь многое изменилось. Перед тем, как они с леди Сансой вышли, Осмунд спросил у одной из служанок — той, что, как он знал, спала с Осни — не видела ли она его братьев. Она не видела. Старки завтракали в бывшей спальне покойного лорда Хостера, отца нынешнего хозяина Риверрана. Подойдя к ней, Осмунд и Санса услышали раздражённые голоса, доносящиеся изнутри. — Робб, пойми же, — леди Кейтилин звучала устало, — ты не должен ехать. То, что я видела… — Матушка, мы ходим по кругу. Я достаточно прятался за твоей юбкой, а после твоей выходки с Цареубийцей я не могу отпустить тебя одну. Некоторым моим вассалам не нравится уже то, что тебе разрешают свободно передвигаться по замку! — Ты не доверяешь мне. — Вопрос закрыт, — обрезал король Севера и Трезубца. Санса тихо вздохнула. — Опять они ссорятся, — прошептала она. — У нас нет другого пути, кроме как внутрь, — Осмунд подмигнул ей. Санса покачала головой. — Они будто стали мне чужими. — А кто же вам не чужой? Санса метнула на него быстрый взгляд и потупилась. — Войдём? — спросила она. Осмунд положил руку ей меж лопатками и легонько подтолкнул в сторону двери. — Я сразу за вами.***
После завтрака леди Санса отпустила Осмунда по своим делам. Выйдя во двор, он принялся за поиски братьев. У телег Осмунд обнаружил своих рыцарей. Леди Шелла Уэнт сдала свой замок лорду Тайвину Ланнистеру в самом начале войны. С тех пор Харренхол несколько раз переходил из рук в руки, и воины леди Шеллы рассеялись по обескровленным Речным землям. Осмунду и его братьям за то короткое время, что они провели при дворе в Риверране, удалось собрать лишь около пятидесяти человек: рыцарей, обычных всадников, лучников. Леди Шелла была мертва, и податься им было особо некуда, поэтому вояки охотно пошли на службу к Осмунду, которого король Севера назначил их новым сюзереном. Где были остальные? Умерли, разбежались, ушли в разбой. Пёс их знает. — Кто-нибудь видел моих братьев? Сир Бернард пожал плечами. Этот вояка был старшим из семи рыцарей Дома Уэнт, перешедших к нему на службу. Его прозвали сиром Бернардом Добряком, но, по правде сказать, больше к лицу ему было бы зваться сиром Бернардом Пьяницей. Седеющий пожилой человек с выступающим брюхом и большим красным носом, до выпивки он всегда был охотник. Засим, Осмунду не составило труда переманить рыцаря к себе на службу. Уже на второй совместной попойке сир Бернард, хитро прищурившись, предложил Осмунду руку своей девицы-дочери. «Дел мой брал в жёны девицу из Уэнтов, значит, в моих жилах течёт их кровь. Ежели возьмёшь девку, оная кровь будет бежать в твоих детях». Осмунд на это широко улыбнулся. «Это», воскликнул он, хлопая старика по спине, «хорошая идея, папаша! Выпьем за хорошие идеи!». Ничего более конкретного Осмунд не обещал, но сир Бернард определённо преисполнился надежд, поэтому с энтузиазмом приволок Осмунду полсотни своих сотоварищей. — Были где-то во дворе, милорд, но сейчас.? — подал голос молодой сир Байрон, другой вассал Харренхола. Усевшись на телегу, он болтал ногами и грыз яблоко. — Ходют туда-сюда, милорд, — поддакнул сир Бернард, — Могут быть где угодно. В голове Осмунда возникла мысль, заставившая его улыбнуться. — Они не собирались навестить повара? Сир Бернард покачал головой. — Да вродить-тя нет. — Ладно, — Осмунд почувствовал разочарование, хоть это и было глупо. — Слыхали, милорд, слухи новые? — глаза юного сира Байрона заблестели, — Про взятие столицы. Бродячие септоны вчера проходили мимо лагеря, они всё рассказали. Станнис Баратеон не поленился отправить письмо в каждый замок от песков Дорна до ледяной Стены. Кажется, в путь был отправлен каждый ворон в Королевских землях. Гонцы из замков, чьи лорды сидели в Риверране, исправно привозили письма своим хозяевам, и скоро вассалы Юного Волка могли со смехом сложить небольшую горку из туго свёрнутых полос бумаги, говоривших одно и то же: «Я, Станнис из Дома Баратеон, милостью Владыки Света истинный король Семи Королевств, успешно взял штурмом Королевскую Гавань и ниспроверг нечестивых Ланнистеров. Каждый лорд королевства ожидается в столице, чтобы дать присягу на верность и быть принятым в королевский мир». Послание, было, несомненно, прелестным, но не очень содержательным. Каковы были потери? Как брали Красный замок? Кто погиб, кто смог бежать? Особенно Осмунда, по понятным причинам, интересовала судьба королевы Серсеи. Но ведь Станнису не пришлёшь просьбу об уточнении. — Про взятие столицы? — Осмунд небрежно облокотился о телегу, — Ну-ка. Валяй. Паренька не нужно было просить дважды. Подробности полились рекой. Когда Станнис атаковал город в первый раз, лорд Тайвин с армией ударил ему в тыл, а карлик-десница сжёг его флот диким огнём. Обе армии понесли большие потери, но Ланнистеру удалось прорваться внутрь и запереть ворота. Город удалось отстоять, но это было только начало. Баратеон начал осаду. И не прогадал. Самые ярые противники Ланнистеров ещё до начала осады составили заговор с целью ударить защитникам в спину. Лидерами этой группы, называвшей себя «Оленьими людьми» (На этом моменте сир Байрон прервался из-за приступа смеха. Другие тоже смеялись.) были зажиточные горожане: ремесленники, купцы, цеховые мастера. Один из них был тюремщиком в Красном замке. Правда, раскрыли их ещё при Осмунде, да и посадили под замок. Кэттлблэк не думал об этом особо в то время — сначала он был слишком увлечён тем, чтоб потрахивать Серсею, а потом всё пошло наперекосяк, и он вообще удрал. Оказалось, в отсутствие Осмунда история Оленьих людей получила свою драматичную развязку. Во время первого штурма мальчишка-король Джоффри приказал запускать неудавшихся мятежников во врага из требюшетов. Насколько обстрел такими необычными снарядами помог сдержать натиск нападавших, неясно. Так или иначе, с заговором Оленьих людей было покончено. Но если Ланнистеры думали, что теперь могут спать спокойно, они ошиблись. Через две недели после первого штурма Станнис Баратеон организовал второй. Ланнистеры стойко защищали ворота… до того самого момента, пока их не атаковали изнутри. Жители столицы и Золотые плащи взбунтовались против Ланнистеров. Западных воинов разрывали на части прямо на улицах. К концу дня всадники Станниса стояли под стенами Красного замка. — Красный замок тяжело взять, — задумчиво произнёс Осмунд, — Я жил там несколько месяцев. Через ров с кольями ведёт всего один перекидной мост, и все подходы простреливаются. Станнис должен был потерять при его штурме больше, чем во всём остальном городе. Сир Байрон хитро улыбнулся. Буйный локон упал прямо на его мальчишеское лицо. Рыцарь небрежно убрал его. — Ланнистеры, — торжествующе провозгласил он, — открыли ворота сами! — Да брехня! — возмутился сир Бернард. Осмунд нахмурился. — Что это было? — он пристально вгляделся в лицо паренька, — Какая-то ловушка? Сир Байрон расхохотался. Обкусив напоследок остатки яблока, он запустил огрызок в грязь. — Однажды, — проникновенно начал он, — обводя глазами свою аудиторию, — лорд Станнис объявился у ворот, волоча на цепи пленника. Он объявил, что будет отрубать у пленника по кусочку каждый день, пока Ланнистер не сдаст замок. Лорд Тайвин появился на воротах и послал Станниса к Неведомому. Тогда Станнис исполнил свою угрозу. На следующий день он снова вывел пленника перед воротами… — сир Байрон сделал паузу, — …и ворота открылись. — И кто это был? — недоверчиво спросил ещё один рыцарь. Осмунд не помнил его имени, потому что тот всё равно постоянно молчал. — А это, — сир Байрон хлопнул в ладоши, — нужно угадать! Кто догадается — с меня выпивка! Осмунд резко поднял голову. — Ворота открыл не Тайвин. Поражённое выражение на лице рассказчика выдало его с головой. — Откуда вы знаете, милорд? Настал черёд Осмунда ухмыльнуться во весь рот. — Как же, сир, чего только не сделает королева Серсея ради своего милого брата-близнеца! Сир Байрон весело расхохотался и хлопнул себя по коленям. — Что ж, на выпивку я определённо потрачусь! Ваша взяла, милорд. Остальные также рассмеялись. — Ну так что было дальше, Байрон? — потребовал наконец сир Бернард. — Когда Станнис вошёл в тронный зал, там не было никого, только Тайвин Ланнистер сидел в одиночестве на Железном троне. Станнис поднялся туда, встал над ним угрожающе. Тайвин даже не шелохнулся, только поднял на него взгляд. Так они стояли и смотрели друг другу в глаза, и никто не опускал взгляда первым. В конце концов, Станнис достал меч, пронзил грудь Тайвина и сбросил его вниз по ступеням трона, а сам сел. Так закончилась эпоха львов, мои добрые сиры. Какое-то время все молчали. Седобровый стражник со смутно знакомым лицом прошёл мимо, метнув на Осмунда взгляд исподлобья. Кэттлблэк попытался вспомнить, чем ему насолил, и не смог. Может, Осни завалил в койку его дочь? Он выбросил эту мысль из головы. — Байрон, — произнёс Осмунд наконец, — да ты поэт! — Всего лишь пересказал чужие слова, милорд, — по лицу мальчишки было видно, что комплимент был ему приятен. — Красивая смерть, — задумчиво проговорил рыцарь, чьё имя Осмунд всё никак не мог вспомнить. Да, красивая и быстрая. Осмунд вспомнил следы резни, что они видели у озера, обугленные кости детей. Зелёное пламя над Ройной. Тайвин Ланнистер отделался слишком легко. Умер, как герой, как истинный лорд, а не как преступник и палач невинных. Получается, не всегда злодей получает то, что заслужил? Что ж, это хорошие новости для Осмунда Кэттлблэка. — А что с королевой Серсеей? — спросил он, пытаясь скрыть волнение. Сир Байрон пожал плечами. — Понятия не имею. Вероятно, скоро мы узнаем об этом. Несомненно. Осмунд похлопал его по плечу, пожелал своим людям хорошего дня и отбыл на поиски братьев.***
Младших Кэттлблэков не оказалось ни на конюшнях, ни в покоях для слуг. Братья как сквозь землю провалились. Зато у одной из калиток, ведущих в богорощу, он снова встретил леди Сансу. — Не составите мне компанию, милорд? Среди этих жутких толстых секвой мне так одиноко, — она поёжилась. — Миледи, — он склонил голову, — служить вам — мой долг, и моё счастье. Эта игра в куртуазность, кажется, забавляла их обоих. Насколько невинно было их общение на публике, настолько же развратными были их приватные встречи. Осмунд мысленно махнул рукой на братьев, и они ступили под полог деревьев. Был полдень, и найти уединение в богороще было трудно. Меж стволами деревьев нет-нет да и мелькнёт богато украшенный колет вельможи или сине-красный плащ стражника. Кто-то дышал свежим воздухом, нагуливал аппетит перед обедом, кто-то пришёл помолиться, или отдохнуть от гомона и суеты замка, готовящегося к парадному выезду королевской семьи. — Знаете, миледи, — сказал Осмунд, переступая через ручей, — что я ожидал найти в Риверране, но не нашёл? Леди Санса подобрала юбки платья, осторожно переступила через поток и взглянула на спутника, приподняв очаровательные рыжие брови. — Смерть? Он расхохотался. — Человек, который недооценил бы вас, совершил бы страшную ошибку. Ладно, это тоже. Но я имел в виду другое. Леди Санса улыбнулась, принимая комплимент. — Я предвкушаю историю. — О, я полон историй. Так вот. Оливар Фрей. Леди Санса посмотрела на него с недоумением. — В день, когда я впервые увидел вас, миледи, — пустился он в объяснения, — У нас с братьями зашёл разговор о лорде Росби. До того, как стать оруженосцем вашего брата, Оливар, Росби по матери, был воспитанником у лорда Джайлса. По слухам, мальчишка был очарован вашим братом. А я был разочарован, когда не нашёл его здесь. Лоб девушки прочертила задумчивая морщинка. — Фреи покинули Робба после того, как он женился на леди Джейн. Когда Осмунд услышал в первый раз о том, что натворили Старки, он не поверил своим ушам. Король Робб нарушил клятву старому лорду Фрею, женившись на дочери вассала Ланнистеров, а его мать отпустила сира Джейме Ланнистера из плена. Впору было усомниться в том, за какую сторону они воюют! Впрочем, львам даже это не помогло выиграть войну. Все их успехи перечеркнуло одно-единственное обстоятельство: разгром Тиреллов у Горького Моста. — Знаю. Впрочем, на этом кончаются хорошие вещи, которые я слышал о Фреях, поэтому, довольно о них. Мы достаточно отдалились от человеческого общества, — Осмунд указал на рыжий ствол секвойи, толстый как несколько человек, — Здесь. Санса послушно встала спиной к дереву. Осмунд вжал её в секвойю своим телом, властно поцеловал. Девушка была тёплой и покорной под ним. Руки Осмунда проникла под юбки её платья, привычным движением приподняли их. Пока их губы сливались в поцелуе, её пальчики управились с завязками его штанов, спустили их вниз. Когда Осмунд вошёл в неё, Санса испустила стон ему в ухо. Ржавая кора старой секвойи сыпалась на них с каждым толчком, путалась в волосах.***
Платье Сансы исчезло за кустами, и Осмунд прислонился к стволу, обессиленный, закрыл глаза. Не каждый день им удавалось сделать это аж два раза. В памяти всплыли последние сладкие мгновения перед финалом. Осмунд блаженно улыбнулся, потянулся. Затем он в который уже раз задумался о рисках, и улыбка его увяла. Он мужчина, и он должен что-то решать. Может быть, в качестве прикрытия стоит жениться на дочери сира Бернарда? Как её там, Матильда? Миранда? Санса, конечно, не согласится сначала, но он объяснит, что так будет безопаснее — женатого человека будут подозревать куда как меньше. Да и потом, можно же будет заниматься любовью с двумя девицами сразу. Осмунд улыбнулся снова. За этими мыслями его и застал враг. Только в самый последний момент Осмунд открыл глаза, услышав шаги перед собой — едва различимый шорох на грани сознания. Массивное тело врезалось в него, придавив к стволу. В горло упёрлось стальное лезвие кинжала. Человек, напавший на него, был одет как риверранский стражник. Из-под шлема с дурацкой форелью на Осмунда смотрело сердитое лицо с седыми бровями и щетиной, покрывавшей мощную челюсть. По своим габаритам этот человек напоминал медведя, старого и злого. И горе тому, кто обманулся бы грузностью его тела: как и положено матёрому медведю, старик был хитрым и ловким, жестоким и смертоносным. От него даже пахло как-то по-медвежьи: прелым животным потом, лесной чащей, дикими ягодами и дичью. — Джон Хилл, — Осмунд выдавил из себя улыбку, — какая встреча! Кинжал упёрся в его горло ещё глубже. Осмунд подумал о том, что только что трахал Сансу в той же позе, в которой теперь оказался сам. Почему-то в голову пришли строчки песенки: «Голос милой дорнийки звенит, как ручей, в благовонной купальне её, но клинок ее мужа целует больней, и смертельно его остриё». Это было до того абсурдно, что Осмунд чуть не рассмеялся. — Ты бросил меня подыхать! — рыкнул наёмник. — Я знал, что ты выбе… Голова Хилла врезалась в его нос. Удар затылком о дерево разнёсся под сводами его черепа глухим гулом. Осмунд почувствовал, как кровь из разбитого носа хлынула по лицу, вниз по губам, смочила бороду. Ошалело поводя глазами вокруг, Осмунд заметил Сансу. Та стояла за кустом, прикрыв рот ладошкой в немом ужасе. Видимо, услышала шум нападения, или увидела здорового стражника с незнакомой мордой, которого он, ослиная башка, проворонил. Осмунд едва различимо повёл глазами в сторону, Санса поняла и исчезла за зарослями. — Ланнистеры были обречены, — выдавил из себя Осмунд. В этот момент он особенно остро ощущал нехватку кинжала из валирийской стали, который у него отобрали ублюдки Лорда-Молнии. — И вы улизнули посреди ночи, никого не предупредив, да? Какой же ты кусок дерьма, Кэттлблэк! Мы были твоими людьми, ты нёс за нас ответственность! Сука-королева решила, что мы все были в сговоре! Хорошие ребята умерли из-за тебя и твоих братьев! Лучшие люди, чем ты! — Вы могли о себе позаботиться, — «Скорей, Санса, скорей!». — Позаботиться о себе, да? А как насчёт тех служаночек, с которыми вы кувыркались? Помнишь их, Осмунд? Их тоже записали в заговорщики. Королева Серсея приказала отрубить им руки и вышвырнуть на улицу. На них ты тоже плевать хотел, да, сукин сын? — в лицо Осмунду летели брызги слюны. В голове Осмунда пронеслась мимолётная мысль о Бернадетте и Серелле. Определённо, их было жаль. — А этот благородный дурак Сванн? Он признался, что отпустил вас, и Илин Пейн срубил ему голову в тот же день. Эта смерть тоже на твоей совести, мудила! Вот на него Осмунду было совершенно искренне плевать, но говорить об этом вслух он не счёл нужным. — Чего ты всё-таки хочешь от меня, Джон? — выдавил он, пытаясь отодвинуться от острия кинжала у своей сонной артерии. Не будь Джон Хилл профессиональным убийцей, у Осмунда был бы шанс выбраться. Но Кэттлблэк был реалистом: рассечение сонной артерии убьёт его верно и быстро. Кому, как не Осмунду Кэттлблэку знать об этом. Джон Хилл сузил глаза. — Тебе совсем нечего ответить, Кэттлблэк? — Предположим, да. Что тогда? Хилл мрачно, нехорошо улыбнулся. — Тогда ты умрёшь без исповеди. — Я бы предпочёл, чтоб сегодня никто не умирал! Голос разнёсся в воздухе внезапно, и потому оглушительно. Прежде, чем Осмунд сумел сообразить, Хилл схватил его за плечо своей лапищей, резко крутанул, швырнул лицом к дереву. На какой-то миг Осмунд оказался прижат к могучей секвойе животом, и его неприятно кольнула мысль о том, что этим самым утром именно в такой позе под ним оказалась Санса. Затем кинжал снова был у его горла, но теперь Джон, снова развернув Осмунда и, сам став спиной к дереву, прикрывался им как живым щитом. В каких-то десяти шагах перед ними стоял сам Робб Старк, король Севера и Трезубца, в кольчуге, мехах и варёной коже, с короной на голове и мечом наголо. Джон был окружён: повсюду стояли воины с арбалетами, луками, алебардами, направив оружие на чужака. За плечом короля стояли сир Бринден и лорд Эдмар. А чуть поодаль Осмунд обнаружил своих братьев. — Не уверен, что мне известно ваше имя, милорд, — провозгласил молодой король, — Полагаю, у вас имеются некие претензии к лорду Осмунду, и меня это не удивляет. Но вы напали на моего вассала под моим кровом, а такого я допустить не могу. — Я не лорд, но вы правы, Ваше Величество. Этот вшивый пёс мне кое-что задолжал. — И что же это? Джон фыркнул. — Свою облезлую шкуру. Осмунд решил, что пора вмешаться. — Если я могу вставить слово… — Не можете, — обрезал его король, и обратился к Джону, — Я всё ещё не услышал вашего имени. — Я знаю его, — подал голос сир Бринден Талли, Чёрная Рыба, — Это наёмник по имени Джон Хилл, прозванный Неуловимым. Мы оба воевали на Ступенях. — На разных сторонах, — уточнил Джон. — Да, — сир Бринден сложил руки на груди, — На разных сторонах. — Расскажи нам, Джон Хилл, прозванный Неуловимым, — приказал король, — В чём вина лорда Осмунда Кэттлблэка перед тобой? Есть какая-то особая сила, присущая голосу любого монарха. Плох ли или хорош король, один звук его голоса задевает в душе человека какие-то струны, на животном уровне заставляющие его подчиняться. Будто сама власть говорит через своего избранника. — Я работал на Ланнистеров под началом вот этого засранца и его братьев, — зарокотал под ухом Осмунда голос наёмника, — По сути, мы заменяли домашнюю стражу. Потом они удрали с вашей девчонкой, а нас оставили разгребать дерьмо. Нас сочли участниками заговора. Я едва унёс ноги. Это вся история. Король Робб задумчиво кивнул. — И ты прошёл все Речные земли, чтоб найти их? — Я прибился к группе странствующих септонов. Пролез в замок под покровом тумана. Они хорошие люди, Ваше Величество, — добавил он поспешно, с неподдельной тревогой в голосе, — и не знали о моих планах. — Где ты взял экипировку стражника? — спросил сир Бринден. Старый медведь испустил резкий смешок. — Как, по-вашему, я заслужил своё прозвище? Не волнуйтесь, я не оставил никакого несчастного дурака в кустах с перерезанной глоткой. Просто здешняя оружейная, милорды, паршиво охраняется. — Кто-то будет сурово наказан, — покачал головой лорд Эдмар. — Знаете, это очень милая светская беседа… — начал Осмунд, но Джон Хилл дёрнул его, и острие кинжала впилось в его шею с новой силой. Осмунд замолк. Впрочем, король, видимо, внял его невысказанной просьбе. — Джон Хилл, — сказал он, — чего ты хочешь? — У меня нет вражды с Королевством Севера и Трезубца. Я хочу прикончить этого ублюдка. Также будет неплохо, если вы отдадите мне его братьев. Затем я уйду. Кратко и по делу, в его стиле. К сожалению, это совсем не вписывалось в планы Осмунда, но он понимал, что вырваться не сможет, а высказаться ему упорно не давали. Король покачал головой. — Твой гнев справедлив. Но лорд Осмунд присягнул мне на верность. Он и его семья — под моей защитой. Нападение на него — нападение на меня. Я вынужден отказать тебе, Джон Хилл. Стрелки и алебардисты вокруг видимо напряглись, готовые в любой момент атаковать по приказу своего сюзерена. Будто псы, окружившие матёрого медведя. Джон горько усмехнулся. — Вы потеряете больше. Король Робб стиснул рукоять меча. — Я знаю. К своему удивлению, Осмунд даже не особо переживал. Какой уже это раз его пытаются убить за последнее время? Четвёртый? Пятый? Осмунд даже ощущал некую усталость. По крайней мере, он умрёт с пустыми яйцами, и красавица будет оплакивать его. О чём ещё мечтать? В конце концов, он был Кэттлблэком. Осмунд хотел уже сказать, чтоб они заканчивали со всем этим побыстрее, когда внезапно вперёд выступил Осфрид. Оба братца были одеты в костюмы для верховой езды. Бандиты Братства Без Знамён украли у них деньги и имущество, но, к счастью для Кэттлблэков, вскоре после прибытия в Риверран леди Санса оплатила одежду, оружие и броню для них из своих личных средств — точнее, из средств, которые ей предоставил её брат. Где эти ублюдки прохлаждались весь день? Наслаждались приятной конной прогулкой? Это объясняло то, почему Осмунд нигде не мог их найти. — Привет, Джон, — Осфрид показал ему ладони, демонстрируя свои мирные намерения. Впрочем, когда речь шла о братьях Кэттлблэках, полагаться на мирные намерения было нельзя. Сердце Осмунда воспряло. Хилл презрительно фыркнул в ответ. — Слушай, мы осознаём, что поступили с тобой не совсем правильно, — начал братец, — но, Джон, мы ведь так хорошо работали вместе. Можно сказать, были друзьями… — Пошёл нахуй. — Ладно, — Осфрид примирительно развёл руки, — Ладно, ладно. Не друзьями. Сформулирую иначе. Ты наёмник, Джон, так? — Ты заговариваешь мне зубы и тянешь время. Осфрид натянуто улыбнулся. — Выслушай меня, хорошо? Просто выслушай. Наш новый король не одобрит никаких фокусов с моей стороны. — Подтверждаю, — холодно произнёс король Робб. Сердце Осмунда упало. — Так вот, Джон. Ты наёмник, так? — Хуйтак, — рыкнул Хилл. — Сочтём это согласием. Ты служишь за деньги. Ты сражаешься за деньги. Ты берёшь на себя риски за деньги. Весь ущерб, который ты получаешь во время службы, можно измерить в деньгах. Поэтому скажи нам, Джон: какая сумма денег уладит это разногласие между нами? Сир Бринден хмыкнул. Воины обменивались неуверенными взглядами. Король хранил молчание. Джон обвёл взглядом всю честную компанию, слегка разворачивая корпус Осмунда туда-сюда. — И ты полагаешь, — медленно произнёс он, — что после всего вы можете просто откупиться от меня деньгами? Осфрид так же медленно, но уверенно кивнул. — Назови сумму. Осмунд почувствовал, как могучее тело Джона Хилла за его спиной напряглось. Стальное жало натянуло кожу на его горле, и он почувствовал, как вниз по шее стекла капелька крови. Осмунд застыл. Одно неверное движение, и его ничто не спасёт. Лучники натянули луки. Король Робб поднял руку, готовый дать сигнал. Во всех глазах читалось напряжение. Затем Джон произнёс: — Тысяча золотых драконов. Осмунд ощутил кожей, как в воздухе разлилось недоумение. Некоторые от удивления опустили луки и арбалеты. И тут лорд Эдмар взорвался истеричным смехом. — Тысяча драконов? Тысяча драконов?! Ты ведь шутишь? Ты ведь шутишь, да? Да я столько за поимку Джейме Ланнистера давал! — Станнис поймал Джейме Ланнистера, и вам его не отдаст, — с усмешкой в голосе ответил Джон, — Так что отложенную сумму вы можете отдать мне. Тысяча драконов. Таково моё условие. Или будет кровь. — Да он… Робб! Мы же не отдадим тысячу драконов за этого… этого..! Король угрюмо кивнул. — Мы согласны на твои условия, Джон Хилл. Лорд Эдмар разинул рот, хотел что-то сказать, но осёкся, потому что король продолжал. — Это не всё. Сир Бринден, вы знали этого человека в бою. Как вы можете его охарактеризовать? — Хостер предлагал ему деньги, если он сменит сторону. Большие деньги, — Чёрная Рыба смерил Джона взглядом, — Он отказался. — Значит, ты не предаёшь нанимателей, Джон Хилл? — с интересом спросил король. — Я всегда держусь за свои обязательства, — голос наёмника был сдержан и угрюм. — Верность — ценное качество. Нам нужны верные люди. Ты был капитаном. Сможешь найти людей, если понадобится? — У меня есть связи в каждом городе Семи Королевств. Если мне обеспечат финансирование, в несколько месяцев я смогу поднять от пятисот до тысячи человек. Король Робб удовлетворённо кивнул. — Мы предлагаем тысячу драконов и службу в своих рядах. Согласен ли ты на эти условия, Джон Хилл? — Тысяча драконов и работа на вас, — Джон утвердительно кивнул, ткнув широким лбом в плечо Осмунда. Затем резко освободил его, оттолкнул от себя. Страшное жало у горла Кэттлблэка исчезло, и облегчение растеклось вином по его телу. Инстинктивно Осмунд развернулся к Джону, чтоб не стоять к нему спиной, — И это. Осмунд не успел среагировать: пудовый кулак Джона Хилла влетел прямо в его лицо. Больше он ничего не помнил.***
Осмунда разбудил его собственный стон. Он разлепил один глаз. Смутный силуэт сложился в Сансу. Сидя на полу рядом с его матрасом, она смачивала его лицо тряпкой. За её плечами маячили озабоченные лица двух пожилых служанок. — Не дёргайтесь, — строго произнесла Санса. Жестом она прогнала горничных. Осмунд закрыл глаз, позволяя Сансе сделать всё, что она сочтёт нужным. Лицо горело и, кажется, распухло, но в остальном, он был в порядке. — Ну вот, — произнесла она наконец. Осмунд открыл глаза. Санса удовлетворённо кивнула, в уголках её рта и глаз расцвела улыбка. — Всё ещё красивый. — Это радует, — пробормотал он, ворочаясь на матрасе. Хотелось выпить. — Не так-то просто изуродовать Кэттлблэка, миледи! — раздался жизнерадостный голос Осни. У входа Осмунд различил две смутных фигуры. — А вы где были весь день? Фигура слева пожала плечами. — Лорд Бракен пригласил нас с собой на охоту рано утром. Поймали фазана. Хотели тебя взять, но... ты был с дамой. Санса опустила взор, на её щеках зарозовел румянец. Осмунд присел, обнаружил рядом кувшин с водой, отпил. — Ладно, я довольно легко отделался. Санса поднялась на ноги. — Теперь вы должны моему брату тысячу золотых, сир. Осмунд улыбнулся и бросил на неё кошаче-заискивающий взгляд снизу вверх. — Но вы же оплатите их, миледи? — Нет. Братья разразились смехом. — Понял, — он встал, инстинктивно потрогал лицо и тут же пожалел об этом. Поморщился от боли, подошёл к окну. Во дворе был вечер, собирался туман. Санса встала рядом. — По крайней мере, ехать вы можете. Это хорошо. Нам скоро выезжать на переговоры. — Помню, — Осмунд приобнял её, притянул к себе, — Станнис Баратеон не тот человек, который любит ждать!