***
— И всё же, я решительно не понимаю цели моего пребывания здесь, Шого-сан, — произнёс доктор, доливая слегка подрагивающей рукой саке в свою пиалу. Тремор рук — довольно неприятный недуг для практикующего врача, особенно, если приходится иногда выполнять работу хирурга, однако с этим уже ничего не поделаешь, старость берёт своё. Впрочем, пьянствовать трясущиеся руки не мешают, а с тех пор, как его пациент полностью восстановился после понесённых ранений, лекарю не оставалось ничего другого, кроме как придаваться безделью и распивать саке со своим недавним пациентом. В возвращении домой ему пока что вежливо отказывали. Медведеподобный мужчина, которого он поначалу немало побаивался, как, впрочем, и всех тут, на деле оказался довольно приятным собеседником и хорошим собутыльником, что было вдвойне удивительно, учитывая то, кем этот человек являлся. За свою долгую жизнь старый доктор лишь считанное количество раз имел дело с шиноби, не по работе, правда, и после каждого раза надеялся, что этот был последним. И он уж точно никогда бы не подумал, что однажды ему доведётся латать одного из них. Одним Ками известно, чему ему стоило сохранить лицо, когда выяснилось, что представители той самой касты шиноби, про которых на его Родине ходило так много жутких слухов, будут держать его в заложниках и требовать, чтобы он вылечил одного из них. Ситуация была неслыханная, ведь обычно у шиноби есть свои ирьёнины, которые выглядят чудотворцами по сравнению с обычными врачами, и чтобы один из этих шиноби обратился за помощью к обычному врачу… Неслыханно. Ситуация была неприятная, мягко говоря, однако всё, что от него требовалось — это выполнить свой врачебный долг и помочь раненому, после чего они, по их же заверениям, отпустят его, выдав вознаграждение и бонус сверху. За молчание, так сказать. Доктор согласился, ведь выбора у него всё равно не было, и вскоре приступил к работе. И вот теперь, когда она была уже неделю, как выполнена, он всё ещё находился здесь, в компании матёрых убийц, которые умеют дышать огнём и, по слухам, режут за косой взгляд. И это не добавляло старому доктору спокойствия. — Простите уж за это, — невозмутимо ответил Шого. — Мы не можем отпустить вас, пока сами отсюда не уйдём, сами понимаете. А когда мы это сделаем — пока неизвестно. Скоро вернётся наш человек, и в зависимости от того, что он скажет, мы и решим, двигаться нам отсюда или нет. — Побыстрее бы, — пробурчал доктор, опрокидывая в себя пиалу. Выражать своё недовольство открыто он справедливо опасался, и его собеседник прекрасно чувствовал это. — Не беспокойтесь, Синду-сан. Мы всегда выполняем свои обещания. «Лучше бы это было так», — подумал доктор, меланхолично вглядываясь в мутную жидкость на самом дне бутылки. Вроде бы, это была последняя, так что придётся тому пареньку принести ещё, когда он снова пойдёт в город. Именно его тут, как самого молодого, гоняли по всяким поручениям. Умиротворённую тишину лесного домика прервала громко распахнувшаяся дверь. Взгляды сидящих обратились на влетевшего внутрь Араки, который выглядел сейчас так, будто за ним гнался выводок демонов. — Идут враги! — выпалил он на одном дыхании, и сидящие тут же подорвались со своих мест, — Нас уже окружили и сейчас сужают кольцо. Будут здесь через две минуты. — Сколько? — бросил мгновенно протрезвевший мужчина, спешно проходя мимо Араки на улицу. — Не меньше двенадцати. Вскоре Шого и бледный, как смерть, Араки оказались на улице, оставив напуганного доктора внутри, и к ним тут же подоспела Мидори. — Здесь нельзя оставаться, кто бы это ни был, они… — Знаю, будем идти на прорыв. Араки, где их меньше всего? — Трудно сказать, — затараторил он, оглядываясь по сторонам, — они пересекли круговой барьер почти одновременно, будто знали, где он. Всё выглядит слишком спланированным, сейчас они равномерно сужают кольцо и скоро окажутся здесь. — Понятно. Все за мной, приготовиться к бою. Тройка шиноби сорвалась с места и помчалась в южном направлении, вдоль русла реки. Рано или поздно им придётся прорывать кольцо окружения противника, и выбранное направление подходило для этого лучше всего. Наступать на врага, спускающегося с возвышенности — не самая лучшая идея, идти на север тоже не вариант, там их быстро загонят в тупик. Вот и оставалось только бежать на юг, в сторону страны Огня, но мужчина честно признавался себе, что даже так у их тройки крайне мало шансов. Из Камня были их гости или ещё откуда-то, сейчас это было абсолютно не важно, а вот что действительно имело значение, так это то, что врагов целых двенадцать человек, и если они действительно знали, за кем идут, то явно не слабых. «Кому-то придётся прикрывать отход» — звенела в голове единственная мысль, и кто станет этим везунчиком — для Шого было очевидно. Только вот теперь он сильно сомневался, что ему повезёт так же, как и в прошлый раз. Ну и плевать, всё равно это должно было произойти когда-нибудь. Мысли и эмоции привычно ушли на задний план. Приоритетная задача сейчас — отвлечь на себя гостей и дать Мидори время на то, чтобы отойти подальше, и только потом уже постараться выжить. Именно в таком порядке, и если в своих способностях Шого не сомневался, то вот как заставить ученицу бросить его и идти вперёд, он не знал. И, как на зло, думать об этом времени уже не было, столкновение вот-вот произойдёт, и ему оставалось лишь надеяться, что благоразумие девушки возьмёт верх над родственными чувствами. Последние секунды перед схваткой тянулись невыносимо долго. До врага оставались считанные десятки метров, и когда Шого услышал чужую поступь на лесном покрывале, то вырвался вперёд, оголяя на ходу клинок, и крикнул своим спутникам уходить. В спину доносились какие-то возгласы, но их он уже не слушал, морально готовясь к, возможно, последней схватке в своей жизни. Однако стоило ему увидеть того, с кем ему предстоит сойтись в поединке, то годами взращиваемые спокойствие и собранность дали трещину. Прошлое, в такой знакомой белой маске, наконец-то пришло за ним. «Сегодня точно не мой день» — молнией пронеслась мысль, но хватка на мече осталась всё такой же твёрдой. Настоящего профессионала ни что не способно отвлечь от выполнения задачи, даже неожиданная встреча с бывшим сослуживцем. Шого нанёс горизонтальный удар мечём, масочник поднырнул под него, оказавшись за спиной у противника и тут же отклонился в сторону, пропуская могучий удар локтём мимо. Это дало Шого время на разворот и новый удар. В лесу, под звон и лязг мечей, разразилась стремительная и ожесточённая битва. Непродолжительное время был слышен только звук ударов металла о металл, противники не уступали друг другу в мастерстве и Шого с сожалением осознал, что закончить битву быстро не удастся. Однако этого и следовало ожидать, учитывая то, кем являлся его противник. Очередной удар масочника был заблокирован широким мечём Шого и сражающиеся на секунду замерли друг напротив друга со скрещёнными клинками. И тут у отступника из Кири появилась возможность получше разглядеть одного из тех, с кем он надеялся больше никогда не повстречаться. Ойнин, шиноби-охотник из Тумана. Член крайне закрытого подразделения, формально входившего в Омут, но по факту подчиняющегося лишь одному человеку из ближнего окружения мизукаге. В отличие от строгих, угловатых узоров на масках обычных бойцов Омута, маски этих были изрисованы волнистыми, извивающимися линиями разных цветов. По крайней мере, так было в те времена, когда он ещё являлся восходящей звездой Скрытого Тумана. Тогда ему удалось поработать с представителем этого подразделения лишь единожды. Помнится, именно после этого случая родная Деревня и назначила двадцать миллионов за его голову. Глаза в узких прорезях маски были холодны и сосредоточены, противостояние затягивалось. Но тут враг внезапно дёрнулся и на миг ослабил хватку на мече, а после, под напором противника, выронил его из рук. В следующий момент его грудь перечеркнул клинок Шого, и ойнин, до сих пор не издавший ни единого звука, так же молча рухнул на землю. Он, наверное, так и не понял, что его сгубило, однако Шого, благодаря своему положению, прекрасно видел, как в спину его противника впился сюрикен. Как он ни старался сохранить душевное равновесие, но на ум приходила одна лишь нецензурная брань. Хотелось прямо тут наорать на свою ученицу, что не послушалась его приказа и подписала себе смертный приговор, да вот толку от этого не было. Она ведь не служила в Омуте и то, что она не знает, как работают подобные подразделения, это его вина, что не рассказал, а не её. И теперь, что бы они не предприняли, итог для них будет один. — Учитель, быстрее, нужно уходить! — сказала Мидори, выскочив из зарослей. — Поздно. Скрипнула ветка, мгновенно обратив на себя внимание Мидори, после чего та отскочила к своему учителю и принялась испуганно озираться по сторонам, приняв защитную стойку. На земле и деревьях вокруг них были шиноби, все, как один, в масках и чёрных одеждах. Такое зрелище могло бы встревожить кого угодно, особенно если знать, кем являются эти ниндзя, но лицо Шого оставалось непроницаемым. Он не собирался показывать малодушие перед лицом смерти. Как шиноби, он был готов к ней, только вот Мидори жалко, не уберёг. Хотя ей смерть, возможно, и не грозит, они ведь наверняка попытаются взять её живьём. В этом случае будет гуманнее убить её своими же руками. — Надо же, это действительно ты. А я и не поверил сначала, — сказал выступивший из-за деревьев туманник. Судя по маске, ойнин, и, вроде как, даже командир, хотя в их знаках различия нукенин разбирался плохо. Зато Шого уже догадался, кто это. Этот смутно знакомый голос, будивший в памяти воспоминания почти пятнадцатилетней давности и заставивший его до белых костяшек сжать рукоять клинка, выдавал нукенину личность ойнина с головой. Призрак прошлого, которого он думал, что убил собственными руками. Странно, но удивления уже почти нет. — Удивлен, что я жив? — усмехнулся тот, чьё имя Шого уже успел позабыть за давностью лет, и потянулся к маске. — Понимаю, я ведь тоже думал, что ты уже давно сгинул. Знал бы ты, как я удивился, когда мне сказали, что наш Угорь скрывается здесь. Ты, б*ять, даже не представляешь, как я ждал нашей встречи. Лежащая на поверхности маски рука пришла в движение. Он приподнял её и обнажил своё бледное, рельефное лицо с искривлёнными в ухмылке губами. «Постарел» — отметил про себя Шого, разглядывая лёгкую седину на висках и знакомое лицо, которое в бытность их обоих оперативниками Омута, было скрыто под маской Ската. Бывший Скат говорил обманчиво дружелюбно, однако кинжальный взгляд синих глаз выдавал помыслы его хозяина с головой: он хотел убить своего бывшего сослуживца с особой жестокостью. И, как невесело отметил Шого, было за что.***
На пропитанной кровью земле, связанное шестью водяными путами, корчилось и душераздирающе выло серокожее существо, с рогами и зачатками крыльев на спине, заходясь иногда безумным смехом. Его гротескная внешность никогда бы не позволила спутать его с человеком, однако молодой оперативник Омута Шого Шисен своими глазами видел, как обычный, на первый взгляд, человек на протяжении нескольких минут боя постепенно превращался в это. Утрачивая человеческий облик, он приобретал нечеловеческую силу, скорость и живучесть, которые и позволили ему продержаться так долго против двух групп оперативников Тумана. Он даже успел убить двух из них и серьёзно ранить одного, который сейчас тщетно пытался удержать кишки в распоротом костяными когтями животе. И это в то время, как Омутовцам пришлось задействовать все силы для того, чтобы хотя бы обездвижить его, ведь существо просто не обращало внимания на ранения, даже когда от него отрывали куски или лишали конечностей. Но даже у такого чудовища не было шансов против двух команд Омута и одного ойнина, который сейчас, правда, выбыл из боя и вообще неизвестно, выживет ли. Представителя этого только начавшего формироваться подразделения к ним запихнули для того, чтобы он подобрал подходящих кандидатов для вступления в свою структуру, и Шого от такого пополнения был не в восторге. Хотя, он и от нынешней своей команды в восторге не был, особенно от раздражающего Ската, который всё метил в командиры. Но такая практика в последнее время стала повальной не только в Омуте, но и среди обычных отрядов. Многие шиноби старались проявить себя перед представителем ойнинов, однако Шого вообще не горел желанием куда-то там вступать. Он и в Омут-то, можно сказать, из-под палки пошёл. Чудовище зарычало в последний раз, после чего на его шею обрушилось лезвие похожего на мачете меча, отделив уродливую голову от тела, и на поляне, наконец, воцарилась тишина. Из разреза шеи, как под напором, хлынула бурая жидкость, Шого тряхнул мечом и поместил его обратно в ножны. Бой был выигран, хоть и с потерями, и теперь он наконец-то мог поразмыслить над тем, чему он только что стал свидетелем. Судя по силе этого человека, что была так похожа на его собственную, убитый был никем иным, как родственником Шого. Это само по себе было невероятным, ведь он считал, что других Шисен, кроме него, не осталось, но других объяснений произошедшему он просто не находил. Нет, ошибки быть не может, это та самая сила, из-за которой Шого ещё девятилетним сиротой принял Туман и выковал из него смертоносное оружие. Сила, из-за целебных свойств которой с ним единственным из всей детской подготовительной группы не церемонились и работали в полный контакт. Каждодневные увечья и переломы после спаррингов со взрослыми инструкторами — чертовски хороший стимул быстро учиться ею пользоваться, но обучение всё равно продвигалось медленно. Даже со всеми теми медитациями, про которые он читал. Юный Шого сравнивал это с попытками удержать в равновесии весы, на одной чаше которых был его разум, а на другой вбираемая им природная энергия. И если она перевесит разум хоть на одну крупицу, это повлечёт за собой ураган, очередную потерю сознания и буйство, после которых он постоянно просыпался лишь спустя пару дней в темноте карцера, всегда крайне истощённым. Так продолжалось довольно долго, пока инструктора, вдоволь насмотревшись на его мучения, начали давать ему «чистый разум» и дела наконец-то пошли на лад. Тогда он, будучи ребёнком, ещё не понимал, что такое наркотическая зависимость, поэтому и не предал значения предостережению в клановом свитке. К тому же, если инструктора что-то говорят делать, то это нужно делать и не задавать вопросов. И только спустя годы употребления данного препарата он понял, какую свинью подложила ему родная Деревня. Ненавидеть он её после этого не стал, ибо идеологическая обработка всё ещё крепко сидела в мозгах, но его доверие к Кири пошатнулось. И в дальнейшем, по мере того, как он набирался ума и опыта, оно расшатывалось только сильней. Шого взглянул на отрезанную им, рогатую голову. Вывод из всего этого следовал неутешительный — он только что пролил родную кровь. Родство со своим противником он осознал ещё во время сражения, когда этот шиноби начал подозрительно знакомые трансформации, и хладнокровно убить его помогла не только отточенная суровыми тренировками дисциплина, но и понимание того, что представителя его клана, зашедшего настолько далеко, остаётся только убить. Ведь сам Шого даже с «чистым разумом» предпочитал остановиться на том моменте, когда начинало меняться тело, а этот, похоже, полностью обратился. Оставалось только удивляться такой встрече, ведь их команду отправили за ребёнком с улучшенным геномом, только вот похоже, что никто, включая командование, не предполагал, что геном этот окажется именно таким. Помимо самого ребёнка, они также должны были встретить его родителей, которых предписывалось либо уговорить проследовать за ними, либо убить, если будут отпираться. Но всё пошло наперекосяк, каким-то образом они узнали о приближении омутовцев и случилось то, что случилось. Сейчас перед ними лежит, судя по всему, отец семейства, пожертвовавший собой, чтобы задержать сводный отряд и дать матери с ребёнком время на то, чтобы уйти. Благородный поступок, но, как тоскливо признал Шого, бесполезный, ведь в их семёрке, ну, уже пятёрке, если ойнина спасут, есть сенсор, и скрыться от него не так-то просто. Взгляд Шого перешёл на того самого сенсора, который сейчас пытался выяснить, в каком направлении ушли их цели. — Ну? — произнёс недовольно топтавшийся на месте Скат. — Юго-восток, точнее сказать не могу, — бесцветным голосом ответил сидящий в позе медитации сенсор. — Не имеет значения, в дороге нас скорректируешь. Вставайте все и пошли. Сом, как там ойнин? — Потерял сознание. Первую помощь я оказал, но его состояние тяжёлое, и он не транспортабелен. Может умереть, если оставим его тут. — Значит, оставайся с ним и не давай ему откинуться, нас троих там с головой хватит. Линь, Угорь, за мной. Точно в командиры метит — с раздражением подумал Шого, следуя в хвосте группы. И ведь сейчас, когда их нынешний лидер мёртв, появился действительно хороший шанс, чтобы проявить себя и выслужиться. Шого, конечно, иногда дико хотелось отрезать язык этому болтливому выскочке, однако даже со всей своей антипатией к сослуживцу он понимал, что у Ската, с его честолюбием и боевым качествами, действительно есть неплохие шансы возглавить их отряд. Начальство любит таких, как он. Значит, придётся подавать прошение о переводе. Погоня подлилась недолго. Уже спустя пару километров они нагнали тяжело идущую через лес светловолосую женщину со спящим ребёнком на руках, которому на вид было максимум года три. Первоначально Шого опасался сопротивления со стороны матери, ведь учитывая, сколько проблем им доставил всего один человек, их троих вполне могло и не хватить. Однако сейчас Шого видел, что опасения были напрасны, ибо женщина, испуганно прижавшая к себе ребёнка, вообще не походила на куноичи. Тем легче для них. Хотя, оперативник уже давно признался себе, что был бы не прочь провалить это задание и позволить целям уйти. Видят Небеса, он бы так и сделал, если бы преследовал их один. И теперь совесть, по долгу службы забитая куда-то на задворки сознания, впервые за долгие годы дала о себе знать, ведь сегодня он сделал кое-что непростительное даже для омутовского мясника — жестоко убил своего родственника. И собирается совершить нечто ещё более непростительное — сделать ребёнка одной с ним крови сиротой и отдать в Туман, обрекая его пройти тем же путём, которым шёл он сам. Женщина открыла рот и попыталась что-то сказать, но так и не смогла — клинок стоящего позади неё Ската наискось перечеркнул её спину. Резкая боль обожгла её тело, от неожиданности она сделала шаг вперёд, после чего её ноги подкосились и она начала падать. Ребёнок чуть было не вывалился из ослабевших рук, но был ловко подхвачен Шого, в то время, как его напарник готовился добить лежащую мать. Она понимала, что её смерть неотвратима, но во взгляде, направленном на Шого, не было ни страха, ни ненависти к своим убийцам, только молчаливая мольба. Каким-то образом шиноби понял, что молила она не за себя, а за своего ребёнка. Девочку, если быть точнее, которая до сих пор не издала ни звука, погружённая в глубокий сон. Неужто специально усыпили? Звук вонзившегося в плоть клинка слился с тихим, болезненным стоном. Чтобы не смотреть в затухающие глаза умирающей женщины, Шого смотрел на девочку на своих руках, с которой был, может, и не в близком, но родстве. Отца которой собственноручно обезглавил. Возможно, именно поэтому его сейчас гложет чувство вины перед этим ребёнком, она ведь наверняка не первая, кого он и его коллеги лишили родителей. Сегодня ей не повезло, и теперь Шого мог с точностью предсказать весь дальнейший путь этого ребёнка, начиная с сегодняшнего дня. Он мало чем будет отличаться от его собственного. Сначала её определят в детский дом для будущих шиноби, а после того, как ей исполнится пять — в спецшколу с казарменными порядками, где из неё и будут лепить идеального шиноби, по образу и подобию её чересчур результативного родственника. Детства у неё не будет, как не было его у Шого. До тринадцати лет она вообще не будет знать ничего, кроме постоянных тренировок и идеологического воспитания, которое, в конце концов, превратит её в фанатика Воли Тумана. Сам парень им не стал лишь благодаря тому, что попал в Кири довольно поздно — в девятилетнем возрасте, тогда как прочих отобранных детей они начинают обрабатывать ещё с раннего детства. Если ей повезёт, то она не станет такой же асоциальной, как её родственник и заведёт себе пару друзей. Но итог для неё всё равно будет один — жизнь, положенная во служение Деревне, убившей её родителей, и зависимость от той же дряни, на которой сидел он сам. На то, что им дадут общаться, Шого не рассчитывал. — Вот и всё. Можно было и одного кого-нибудь послать. А ведь действительно — подумал вдруг Шого. Их ведь всего трое. Если бы он хотел, то мог бы с лёгкостью убить Ската, а затем и Линя. Всё равно ведь никакого товарищества между ними и в помине не было, первого он ненавидел, а второго и не знал толком. То, что пропаганда родного селения не сработала на нём должным образом, Шого понял уже давно, потому, что мысль стать нукенином никогда не вызывала у него особого отторжения. Он мог бы покинуть Кири в любой момент, если бы захотел, просто не видел в этом смысла. Работёнка тут была, конечно, не сахар, однако парень понимал, что сбеги он, и на свободе ему придётся заниматься тем же самым, чем он занимался в Омуте, ведь ничего другого он просто не умел. Плюс, пришлось бы решать проблему с «чистым разумом», да ещё и от ойнинов этих скрываться. Это было бы хлопотно. — Возвращаемся, — бросил Скат, прервав его размышления. — Угорь, на тебе ребёнок. Только осторожнее с ним, не приведи Ками, если с него хоть волосок упадёт. «Точнее, это будет хлопотно» — подумал Шого, опуская руку на рукоять меча. Скат повернулся к нему спиной, и в следующий момент из его груди вырвалось широкое лезвие. Сенсор, шокированный таким поворотом событий, отпрыгнул назад, готовясь принять бой, пока Шого аккуратно опускал свою родственницу на землю. Скат безвольно соскользнул с лезвия меча и рухнул лицом вниз, не подавая признаков жизни. А через несколько минут умер и Линь, не нашедший, что противопоставить в бою молодому, но достаточно способному Шого. Всё прошло гладко и даже как-то слишком буднично, будто он не товарищей своих убил, а каких-нибудь очередных, безымянных бандитов. Но так даже лучше. Оставалось только замести следы. Он снова посмотрел на мирно спящего ребёнка, из-за которого только что заработал себе кучу проблем, затем стряхнул с клинка кровь и убрал его обратно в ножны. Разумно он поступил или нет — новоявленный нукенин не знал, однако только что он впервые распорядился своей жизнью сам, и к чему бы не привёл Шого его выбор, жалеть о содеянном он не собирался.***
Ветер зашелестел листвой, легонько тронув короткие волосы командира ойнинов, носившего раньше маску Ската. — Всё такой же болтливый, — отметил Шого. — А твои хозяева тебя не наругают за то, что ты маску на задании снимаешь? — Я же командир, — весело ответил он, — дослужился, как видишь. А командирам дозволены некоторые вольности. Да и чего мне прятать лицо от будущего трупа? Тем более, что ты и так его знаешь. — Как ты выжил? — Шинигами миловал, не иначе, — с ядом в голосе ответил он, доставая свой танто. — Знаешь, как это больно, когда тебя мечом протыкают, мудила? Сейчас узнаешь, в этот раз я не собираюсь подставлять тебе спину. Шого вышел перед благоразумно молчавшей Мидори, готовясь к последней в своей жизни дуэли. Несмотря на его первые пораженческие мысли, кое-что он сделать всё ещё мог. А именно — отвлечь на себя врагов и дать Мидори возможность вырваться и уйти. Шансов маловато, конечно, туманников слишком много и занять всех, скорее всего, не получится. Но попробовать стоило. Главное, чтобы ученица опять не сглупила. Шаг вперёд, оппонент повторяет это действие, он явно настроен на дуэль один на один. В иной ситуации можно было бы дать ему долгожданную драку, однако сейчас ситуация и приоритеты были другими. Привычное напряжение мышц посылает тело вперёд, одновременно с этим Шого открыл все свои внутренние шлюзы, через которые в него неуправляемым потоком хлынула природная энергия. Контролировать её больше не было смысла, а секунд через десять не будет и возможности, ведь именно столько, по его расчетам, займёт полный переход. Время и здравомыслие утекали сквозь пальцы, оказавшийся в гуще битвы Шого медленно, но верно терял себя. Начавшим трансформироваться телом управляли теперь лишь инстинкты, отстранив от этого размывающийся и даже не пытающийся сопротивляться разум. Кажется, он только что отбросил свой меч, отросшие когти больше не позволяли его держать. Мир вокруг взрывался небывалой феерией красок и ощущений. Обрывки мыслей, воспоминаний, крики, белые маски и красные брызги — всё это сливалось воедино и теряло свой смысл в распадающемся на куски сознании. Разум Шого умирал, и лишь тлело тусклой искоркой сожаление о том, что он так и не смог рассказать Мидори о том, что произошло в тот день, когда он нашёл её. Он сделал всё возможное для того, чтобы дать ей нормальную жизнь, которую чуть было не отобрал, но так и не смог избавиться от чувства вины. И теперь, когда все усилия пошли прахом, оставалось лишь попытаться повторить подвиг отца своей ученицы и попробовать обменять свою жизнь на её. «У судьбы определённо есть чувство юмора» — пронеслась в его голове последняя мимолётная мысль и тут же исчезла, сметённая вихрем эйфории и безумия.***
Неладное я начал чувствовать ещё за километр, когда начал различать в шуме дождя впереди нехарактерные для леса звуки, идущие откуда-то издали. Подстёгнутый неприятным предчувствием, я прибавил ходу, и чем ближе подходил к месту, безусловно, схватки, тем отчётливее слышал треск электрических разрядов, чьи-то крики и глухой рокот, как от раздуваемого пламени. В лесу шёл бой и было очевидно, кто там сражается, так что я бесстрашно помчался навстречу опасностям, уверенный в том, что моё появление сдвинет чаши весов в пользу наших, молясь о том, чтобы не опоздать. Но прежде, чем я добрался до места схватки, смог засечь три незнакомых источника чакры, которые, видимо, почувствовали меня раньше и теперь двигались в мою сторону. Проклятье, у меня нет на это времени! Чтобы разобраться с ними быстро, я решил сразу ударить всем, что есть, и когда они подошли уже совсем близко, создал порядка тридцати клонов, которые должны были мне в этом помочь. Наступающих явно сбило с толку появление ещё тридцати источников чакры, они остановились и замерли в нерешительности, не рискуя показываться из лесных теней. Что ж, это не проблема. Короткая команда «окружить», и клоны начинают разбегаться, беря врагов в кольцо. Те же, не будь дураки, сразу поняли, что происходит и попытались отступить назад, что мне категорически не понравилось. Командую клонам «огонь!» и первым подаю пример, выпуская в сторону врагов дыхание дракона, влив в него как можно больше чакры. Мою технику подхватывают несколько воздушных порывов, раздувая и ускоряя огненный поток, после чего к нам присоединяются и другие клоны. В итоге каждый из них выпустил по одной огненной или воздушной технике, которые слились в бешено ревущей стене огня, мгновенно поглотившей лес перед нами. Слепящее, словно солнце, пламя, и жар, вскоре ставший нестерпимым даже с того места, где стоял я, вынудили меня прикрыть лицо рукой и развеять клонов. Не стоило оставлять здесь всю свою чакру, она мне ещё пригодится. Огненный вал стих, теперь значительная часть территории была охвачена лесным пожаром, а ближние к нам деревья и вовсе испепелило до состояния головёшек. Закрываю глаза и прислушиваюсь. Нет, вокруг никого. Охваченная огнём часть леса оставалась для меня слепым пятном, так как техника испарила всю влагу и дождь только начал по новой её заливать, но и так было понятно, что выжить там было нереально. Клоны чакры не пожалели и превратили это место в ад на земле, даже я такого результата не ожидал. Не желая больше тянуть время, развеиваю их и продолжаю свой путь до места столкновения, рванув прямо через пожарище, ибо даже одна сэкономленная минута может стать решающей. И тут же жалею, что не набрал заранее воздуха в лёгкие. Из-за дыма и гари дышать тут было очень трудно, что лишь заставило меня прибавить ходу. Хрустят горелые ветки, я со слезящимися от дыма глазами несусь вперёд, огибая горящие деревья, как вдруг боковое зрение засекает движение слева. На автомате отпрыгиваю в противоположную сторону, однако противник был явно быстрее меня, Всё, что мне удалось заметить — это несущаяся ко мне размытая тень с чем-то блестящим в руках. Я, не успевая сделать ничего другого, выставляю на траекторию его удара руку и её тут же насквозь пронзает клинок, кончик которого чуть было не вонзился в мою грудь. Предплечье вспыхивает болью, но вторая рука уже мчится к противнику, выстреливая из ладони штырём. Встречает сопротивление, а противник хрипит, значит, штырь нашёл свою цель. Надавливаю, вгоняя его глубже, и враг заваливается на бок, после чего моя нога со всей силы обрушивается ему на шею и хрипы стихают. Вроде, мёртв. Но с ним были ещё двое, может… Не закончив мысль, кашляю от попавшего в лёгкие дыма, после чего отступаю на шаг от тела и осматриваюсь. Никого. Снова гляжу на поверженного врага и только сейчас замечаю, как сильно было опалено его тело. Белая когда-то маска теперь вся была покрыта следами серого пепла, однако синие узоры на ней всё ещё можно было разглядеть. Неужели это Коноха? Нет, если присмотреться, маска выглядит чуть по-другому, чем у того АНБУшника, да и жилет явно не коноховский. Хотя, много ли я шиноби оттуда видел? Может, они и такие носят. Капля крови срывается с пальца и падает на усеянную пеплом землю. Один неаккуратный поворот руки, и засевший в ней меч задевает что-то за моей спиной, вызывая новый приступ боли в повреждённой конечности. С тихим шипением и грязными ругательствами в адрес неизвестного, выдёргиваю оружие из руки и откидываю в сторону. Вот так. Из открывшейся раны сразу побежали ручейки крови, но перевязкой я решил заняться там, где не будет огня и дыма, и, не медля, снова двинулся вперёд. Мне дико не хотелось тратить столь ценные сейчас минуты на такую ерунду, как перевязки, ведь мучимая неизвестностью душа неслась вперёд и влекла за собой моё бренное тело, поэтому я наскоро замотался прямо на ходу, после чего снова был готов к бою. Я подошёл уже совсем близко, когда шум внезапно стих, заставив меня напрячься ещё больше и перейти на низкую рысь. Ощущая впереди группу из нескольких человек, я опасался, что они заметят меня раньше времени, поэтому снизил скорость и дальше крался в полуприсяди, но позже, услышав женский крик, наплевал на скрытность и снова набрал скорость. Этот голос я не мог не узнать, поэтому рванул так быстро, как мог, молясь о том, чтобы не опоздать. Воображение уже рисовало передо мной возможные картины того, что происходит там впереди, и я готов был увидеть всё, что угодно, но представшее моему взору зрелище всё равно вызвало резкий шок и заставило затормозить. Я не верил своим глазам. Было ощущение, что на небольшом пяточке земли посреди леса, среди сломанных и поваленных деревьев, зарезали стадо свиней и разбросали по окрестностям их кишки. Кровь была повсюду. Зелёная когда-то трава теперь была окрашена в красный, словно её поливали из шланга, а на дне образованных неизвестными техниками рытвин собирались грязно-бурые лужи. Всё поле боя было усеяно рваными кусками мяса с вкраплениями синеватых внутренностей, которые словно выдирали из тел. Ни одного целого трупа я в этой горе крови и кишок так и не нашёл, и из-за этого сложно было сказать, сколько точно здесь убили человек и есть ли среди них мои знакомые. Не ожидав такого зрелища, я отшатнулся назад, скривившись от тошнотворного запаха и влажно чавкнувшей под ногами земли, пропитанной кровью и дождём. Картина, словно из низкопробного ужастика, и тем не менее, меня от неё начало отчётливо мутить. А ведь раньше я считал, что уже на многое насмотрелся и мнил себя подготовленным к таким вещам. Неподалёку от всего этого, на изрытой какими-то бороздами участке земли, разворачивалось действо, на которое я, к своему неудовольствию, обратил внимание лишь спустя несколько секунд. Битвой это было сложно назвать, трое человек в белых масках просто пытались удержать на месте девушку с помощью какой-то вариации техники водяных пут. В ней я с облегчением узнал Мидори, хоть и выглядела она сейчас иначе, чем обычно: её кожа стала заметно темнее, а на теле виднелось несколько серьёзных повреждений. С моим появлением, борьба на поляне замерла. Все её участники уставились на меня, я же, не найдя среди них ещё одного знакомого лица, принялся обеспокоенно метаться взглядом по поляне, боясь обнаружить в кровавом месиве знакомые черты, но вместо этого наткнулся на нечто странное. Из спины одного изрядно потрёпанного трупа, лежащего в особо крупной красной луже, исходило два странных крыльеподобных отростка, человеческой анатомией не предусмотренных. Установить личность непонятной горгульи не было возможности из-за снесённой напрочь головы, однако на ум приходили очень нехорошие подозрения. С момента моего появления на поляне прошло всего несколько секунд, но мгновенно сориентировавшейся Мидори хватило их с головой. Воспользовавшись заминкой противников, она дёрнула рукой с обвитым вокруг неё хлыстом, и удерживавшего его шиноби увлекло следом за ним. С нечеловеческой скоростью её локоть врезался в центр маски, ломая её и с хрустом вбивая переносицу внутрь чуть было не лопнувшего черепа. То, что произошло дальше, в моём восприятии длилось невероятно долго, хоть и заняло меньше секунды в реальности. Не успел мертвец упасть на землю, как один из шиноби, что стояли позади Мидори, выхватил меч, и, судя по траектории будущей атаки, намеревался полоснуть её по спине. Я прекрасно понимал, что ничего не успею сделать, даже печать сложить, однако всполошённый разум требовал предпринять хоть что-то, поэтому я, не раздумывая, сорвался вперёд. Меч был уже в каких-то сантиметрах от тела девушки, я безнадёжно опаздывал, продолжая свой рывок и выставив перед собой руку, словно пытаясь дотянуться до неё. И тут произошло то, чего ни я, ни Мидори, ни наши противники никак не ожидали. Неведомая сила вырвала её прямо из-под меча масочника и с чудовищной скоростью понесла прямо на меня. Всё произошло настолько быстро, что осознал я произошедшее уже лёжа на земле, отходя от мощнейшего удара прилетевшим в меня телом, которое на поверку оказалось довольно жёстким, на такой-то скорости. Времени радоваться прорезавшемуся телекинезу не было, нас вот-вот на ленточки порежут, а мне, вдобавок, было ещё и чертовски больно. С тихим шипением я чуть приподнялся на локтях, краем глаза отметив приготовившихся к драке шиноби. Беглый осмотр показал, что это столкновение не принесло мне серьёзных ранений, успел укрепить кожу в самый последний момент, а вот улетевшей дальше меня Мидори повезло меньше. Она пострадала явно сильнее меня и теперь пыталась подняться на ноги, придерживая неестественно вывернутую руку. И в таком состоянии против двух оставшихся масочников, которые уже складывали какие-то печати, сделать уже ничего не могла. Шестерёнки в голове закрутились с новой силой. Секунда до атаки, я смогу поглотить удар, но не она! — Водяной смерч. — Электромагнитное убийство. — Техника призыва! — заорал я что есть сил, хлопнув ладонью по земле. Земля передо мной разверзлась и я оказался отделён от двух противников огромным телом древнего бога. Труп Джуби не подвёл и появился прямо на линии их атаки, принял на себя обе и даже не пошатнулся от сдвоенной мощи водяной и электрической техник, я же воспользовался выигранным временем и встал на ноги. Неизвестные шиноби шарахнулись в стороны и замерли, как вкопанные, в чём я их прекрасно понимал. В первый раз моя реакция была точно такой же. Мысленный посыл вышел немного паническим и нечётким, нечто среднее между «убей» и «защити», но Джуби, связанный со мной нерушимой связью, прекрасно меня понял. Первого противника впечатывает в землю огромной ладонью, от чего снова сотряслась земля, а над лесом раздался протяжный и пробирающий до костей гул. Громкий и в то же время глухой, словно доносящийся из-под толщи земли, он порождал желание испортить себе барабанные перепонки, лишь бы не слышать его. Оно выло. Для масочника это стало последней каплей, он сорвался и побежал прочь, даже меч выронил, и за ним тут же устремился я. Никто не должен знать о том, что здесь произошло, поэтому придётся ему сегодня умереть. Догнать беглеца оказалось просто, он был настолько напуган, что просто бездумно бежал вперёд, даже не заботясь о своей безопасности, поэтому мы с клонами легко поразили его водяными иглами в спину. Коротко вскрикнув, враг сорвался с веток и упал вниз, где его и принял один из клонов, вознамерившись вытянуть из него душу и знания. Я хотел сделать то же самое, но раз он меня опередил, то пусть занимается этим сам. Развеиваю остальных и спешу обратно на залитое кровью поле боя. Джуби я там больше не ощущал и даже как-то пропустил тот момент, когда он пропал с радара. Неужто ушёл сам, когда посчитал свою задачу выполненной? Ну, я в любом случае порадуюсь, ведь каждый раз, когда оно уходит, с плеч будто камень сваливается. Кажется, что в его присутствии даже дышать тяжелее. Выхожу из-за деревьев и вижу, как Мидори неспешно бредёт к одной особо крупной луже, прихрамывая на одну ногу. Кажется, что на произошедшее она вообще никак не отреагировала, даже на мои оклики не отвечала. Лишь брела, как зомби, к той самой луже с утопленной в ней гаргульей, вселяя в меня нехорошие предчувствия. Как оказалось, я опоздал всего на пять минут. Мидори тихо плакала над телом своего учителя, я не прерывал её, не желая сейчас к ней лезть. Никогда не любил утешать людей, да и ей сейчас ни жалость, ни соболезнования не нужны. В принципе, я разделял её горе, он ведь и для меня был не чужим человеком, но если Мидори сейчас чувствует боль и утрату от потери единственного оставшегося родственника, то меня терзало ещё и чувство вины от того, что не пришёл вовремя. Хоть я и понимал, что всё это была лишь чёртова случайность, но всё равно не мог перестать себя корить. Если бы я только пришёл раньше… Больше мы не перебросились с нею ни словом в тот день. Появившийся откуда-то Араки попытался было выяснить у Мидори, что здесь произошло, но осёкся, встретив мой красноречивый взгляд. Хоть клон и передал мне то, что смог достать из головы, как оказалось, туманника, мне всё равно хотелось послушать версию другой стороны конфликта. Но единственная свидетельница произошедшего сейчас была не в настроении разговаривать. Мы развеяли прах Шисен-сана над речной долиной, неподалёку от того места, где они жили. Импровизированная церемония прощания прошла в скорбном молчании, после мы покинули это место, не останавливаясь и не оборачиваясь. Для всех нас это живописное место потеряло весь свой шарм, и задерживаться здесь больше никто не хотел.***
На северные окраины страны Рисовых полей опускался вечер. Поляна, ещё полчаса назад бывшая местом кровавой баталии, теперь была тихой и безлюдной, если не считать за шум раскаты грома вдали и легкий шелест листвы. Ничто не нарушало покой этого места, ставшего братской могилой, но внезапно в тени поломанной коряги внезапно появилось движение. Поверхность земли начала плавно вытягиваться вверх, образуя на ровном месте крупный бугор, приобретавший всё более тонкие и человекоподобные формы. Вскоре над сырой землёй высилось полностью чёрное человеческое туловище, по пояс погружённое в землю. Абсолютно недвижимое, оно безразлично смотрело на что-то впереди себя своими круглыми, бледно-жёлтыми глазами, и подводило итог сегодняшнему дню. Всё прошло не совсем так, как оно ожидало, однако столетия, посвящённые служению Цели, научили существо тому, что долгосрочные планы никогда не воплощаются в точности так, как были изначально задуманы. Жизнь слишком непредсказуема, а вероятности условны, поэтому невозможно было предсказать абсолютно всё, но прожившему почти тысячу лет существу и не нужно было этого делать. Имея больше опыта, чем у кого бы то ни было в этом мире, оно никогда не меняло своих замыслов в угоду каждому выверту судьбы, а адаптировалось к изменениям и встраивало их в свои планы. И тем не менее, сегодня носитель глаз чуть было не заставил его экстренно корректировать давно заготовленный сценарий, когда решил вдруг заглянуть в торговый город по пути в страну Рисовых полей. И если бы он задержался там чуть подольше, то прибыл бы на место позже положенного срока, тогда пришлось бы пересчитывать время прибытия туманников и водить их по округе. Его подопечный вообще доставлял на удивление много хлопот, хотя первоначальный анализ его личности, проведённый ещё в раннем детстве, не давал оснований полагать, что он способен приносить хоть какие-то проблемы. И тем не менее, парень действует так, как действует, и Зетсу, по большей части, просто наблюдал за ним, лишь изредка вмешиваясь в происходящее. Наблюдал и анализировал, желая понять причину изменений, но кроме пары выдвинутых гипотез до сих пор ничего не получил. Достоверно удалось узнать лишь то, что слом в поведении ребёнка произошёл уже после пробуждения ринненгана. Именно с тех пор он начал действовать не так, как должен. Всё осложнялось ещё и тем, что Нагато был первым в истории человеком с пересаженным ринненганом, и у древнего существа просто не было данных о том, какое влияние оказывают эти глаза на неродного пользователя. Предполагать тут можно было всё, что угодно, но главное это то, что во всём остальном он оставался обычным ребёнком. С поразительным умением ввязываться в неприятности, правда, из-за чего и удостоился усиленного надзора со стороны незримого наблюдателя, который уже пару раз спасал его от смерти. Также стоило отметить что парень развивался быстрее, чем ожидалось. К своим четырнадцати годам он уже почти полностью овладел силой ринненгана, что вынудило Тень Кагуи форсировать события и начать вторую фазу психологической обработки раньше, чем планировалось. Семья, погибшая прямо на глазах у ребёнка и обстоятельства взросления уже должны были задать ему определённое восприятие жизни, а сегодня он увидел, что даже обладая великой силой, он не может спасти от смерти тех, кто находится рядом с ним. И в последующие несколько лет существо планировало крепко убедить его в этом, подстраивая смерти близких ему людей. И когда отчаяние Нагато станет невыносимым, оно покажет ему выход — строительство нового мира. И тогда он тоже начнёт служить Цели. Существо обвело своим жутким, немигающим взглядом поляну, и не найдя ничего примечательного, начало вновь погружаться под землю. Сегодня всё прошло неидеально, но в долгосрочной перспективе это ничего не меняет, ведь психологическая обработка — это длительный процесс, начавшийся ещё со смерти его родителей, и Тень Кагуи доведет его до конца. Потому, что его планы всегда претворяются в жизнь.