Не запомнится

      Следующим утром я по привычке проснулась рано, хотя тем, кто ночует с Госпожой, было позволено не подниматься по расписанию. Пользуясь этим, я не сразу пошла заниматься обязанностями, а в очередной раз спихнула работу на Глорию. Только дождавшись пробуждения хозяйки и выпросив у неё поцелуй, я покинула её покои, заскочила в свою комнату поправить макияж, с которым так и заснула, и пошла сразу в большую столовую. Успела как раз к тому моменту, когда Глория привела туда всех рабынь из ангара. Девочки выстроились в линию, по очереди подходили за тарелками с едой и только после этого усаживались за столы по двое. Мы быстро наполнили геркулесовой кашей четыре тарелки для них, две для себя и отсели за свой стол, на котором стояли несколько чашек с сухими фруктами и орехами. Джессика, хоть и выглядела лучше, чем прошлым вечером, смотрелась всё так же жалко и разбито и ни разу на меня не взглянула. В общем-то удивляться было нечему: рабыни и так старались лишний раз не поднимать глаз и не выделяться — но почему-то тогда мне показалось, что она должна принять моё внимание и ответить тем же. С лёгкой обидой я перестала её рассматривать и вернулась к трапезе. После завтрака все тарелки были собраны, чтобы горничная отнесла их обратно на кухню, а девушки под нашим наблюдением вернулись обратно в ангар.       — Аманда, наберись сил. Вечером тебя ждёт бой, — доложила Глория, и в полной тишине мы вышли и закрыли дверь.       Когда девочки были заперты, наше с Глорией время было посвящено контролю остального персонала, уходу за собой и другим личным делам. Госпожа пожелала остаться одна и предалась проверке финансовой отчётности, рукам личных массажисток, распитию дорогого алкоголя — всему, чему предаются красивые, жестокие, нелегально сказочно обогатившиеся женщины. До обеда мы прошлись по дому, проверив работу горничных, и приняли доставку продуктов. С послеобеденной прогулки нужно было забрать Аманду пораньше, чтобы успеть подготовить её к предстоящему вечеру, и я пошла за ней, оставив Глорию на патруле. Они с Джессикой расположились на деревянном сидении, идущем по периметру клумбы, и болтали, пока другие две девушки разбрелись по территории и пропали из поля зрения.       — Аманда, пора, — без церемоний прервала я их. Девушки переглянулись, встали и крепко обнялись. Джессика что-то шептала Аманде на ухо, видно, желала удачи. Мне надоело ждать. — Хватит! Она уже должна идти со мной, не смей её задерживать! — Рабыни встрепенулись и испуганно отпрянули, Аманда подошла ко мне.       — Да, мисс Моника, — неожиданно подала голос Джессика. Виноватый и жалобный голос, в сочетании с таким же взглядом, от которых вся моя утренняя обида тут же исчезла. Я несколько секунд сурово смотрела на неё, прежде чем развернуться и увести её подругу.

***

      Просторный тёмный зал, расположенный под землёй и освещаемый яркими лампами, постепенно наполнился немногочисленными гостями. На изящные столики ставили напитки и тарелки с закусками, полностью соответствующие цене, взимаемой за присутствие на вечере. Две хозяйки — Госпожа и её «коллега» — сидели в креслах на возвышенной платформе у стены, откуда открывался наилучший вид на расположенный в самом центре ринг. Мне и бугаю-телохранителю госпожи Мии была отведена скамейка чуть позади между креслами, но во время церемонии открытия мы должны были стоять по правую руку от хозяев. Обаятельный ведущий, по виду которого уж точно никто бы не догадался, на что он способен и каким вещам не раз подвергал женщин, с полным почтением поприветствовал дорогих гостей, выразил благодарность Мие и Госпоже, а также объявил суммы, поставленные на выигрыш в схватке. После сдержанных аплодисментов из соседней комнаты вывели двух девушек, облачённых в короткие шорты и топики. Одежда Аманды, как рабыни нашей Госпожи, была нежно-розового цвета; её соперница была облачена в коричневый и золотой.       Итак, у оппонента не было шансов. Мы хоть и не знали, кто именно будет выступать в этот вечер за госпожу Мию, но по прошлым боям имели представление обо всех её девочках и пришли к выводу, что Аманда, самая сильная из наших, при лучшем раскладе победит любую из них. На деле вышло ещё проще: эта бедняжка очевидно уступала в силе и весе и не должна была вызвать никаких затруднений.       Прозвучала команда к старту, и девушки стали кружить в стойке, готовые к атаке. От первого выпада соперница отскочила, на втором попыталась поднырнуть под руку и, возможно, ударить сзади, но Аманда тоже была достаточно быстра и вовремя сделала рывок, догнав локтем висок девочки. Первый удар был нанесён, и пострадавшая шатаясь развернулась лицом к сопернице и отошла назад. Ей, ровно как и Аманде, ни за что нельзя было проиграть, а потому было видно, как в последующие защиты и атаки она вкладывалась до последнего. Это позволяло ей держаться более чем достойно и нанести несколько успешных ударов, но выматывалась она видимо быстрее и вскоре уже двигалась не так энергично и хватала ртом воздух. Удары Аманды всё чаще достигали цели. Я была почти спокойна за неё, пока смотрела на бой, а иногда позволяла себе перевести всё внимание на прикосновения Госпожи, которая велела мне сесть на колени рядом с ней и поглаживала мои голову и плечи во время просмотра. Неизвестная девочка получила удар коленом в живот и по инерции отбежала назад, упала на колени и согнулась. Аманда подошла и встала рядом, ожидая, пока та придёт в себя. Как бы ни желала победить, она не стала бы пользоваться этим и ударять снова. На её месте я поступила бы — и поступала раньше — точно так же. В зале тут и там стали проскальзывать недовольные взгляды и тихие бормотания. Народу хотелось зрелищ, хоть он и был слишком высокого статуса, чтобы кричать об этом во всё горло. Если бы сейчас соперница сдалась, бой был бы окончен. Но та скорчилась на полу и застыла так. Аманда наклонилась к ней с обеспокоенным видом и положила руку на её плечо. Кажется, что-то сказала. В следующее мгновение девушка выбросила руку, и кулак угодил под грудь Аманды. Под одобрительные шепотки та схватилась за живот и наклонилась, из-за чего получила ещё удар по голове. Соперница почему-то отскочила от неё и села на корточки, и тогда мужской голос из зала крикнул:       — У неё в руке!       — Да, нечестно! — тут же подтвердил второй, а за ними на ринг уже вступили двое охранников и схватили рабыню, вырвав из её руки нечто, похожее на овальный камень. Я не видела лица Госпожи, так как сидела к ней спиной, но зато успела увидеть, как азартная улыбка исчезает с губ Мии и её узкое лицо становится злым, холодным и безжалостным. Она поднялась с места и, стуча каблуками, медленно прошествовала прямо на ринг, и при этом даже поднявшийся было гул стих сам собой, отчего каждый её шаг нагнетал возникшее ощущение всё сильнее. На меня оно подействовало больше, так как было знакомо до боли. Гнев — настоящий, не сравнимый ни со злостью, ни с раздражением, ни с яростью, чувствовался в воздухе. И против моей воли в ответ на это от меня самой стало веять страхом. Когда госпожа остановилась возле своей рабыни, всё ещё поддерживаемой охранниками, мне захотелось позорно развернуться и прижаться к ногам своей хозяйки, охватить её колени и почувствовать на себе её руки. Но в оцепенении я не могла даже пошевелиться и, застыв, смотрела, как Мия хватает девочку за подбородок и поднимает её голову.       — Открой глаза, — сказала она, не повышая голоса, но её слова было слышно по всему залу. Бедняжке, конечно, приходилось гораздо тяжелее, чем мне, но даже она не смогла не выполнить приказ и подняла веки. К моему горлу подступила тошнота, и я несколько долгих секунд старалась просто не думать, что ждёт её дальше. Вдруг Аманда, пролежавшая всё это время на полу наполовину без сознания, со всхлипом вздохнула, повернулась лицом вниз и закашляла. Пятно крови возникло на светлой поверхности ринга.       — Врач! — громогласно прозвучал голос повернувшейся к ней Мии.