* * *
«Я не умерла». Когда Мирцелла вновь открыла глаза, всё вокруг было другим. Около её постели спал толстый мейстер, и на столе рядом с ним лежала открытая книга. А возле Мирцеллы, на кровати, прижимаясь своим огромным телом и согревая теплом, примостился белый лютоволк. Потребовалось несколько попыток, прежде чем она смогла сесть; Призрак наблюдал за ней своими красными глазами, и Мирцелла погладила животное между ушей, как его серого брата, а потом вдруг вспомнила свои почерневшие пальцы. В животе всё ещё урчало от голода, но она почувствовала запах хлеба и жареного бекона. Беглый осмотр под тяжёлыми мехами выявил, что она одета в мужскую одежду, и Мирцелла с трудом, но всё же смогла пошевелить пальцами ног. Сапоги пришлось стащить с мейстера. Опираясь на стену, она сделала несколько неуверенных мелких шажков, и Призрак спрыгнул с кровати, чтобы последовать за ней. А у Мирцеллы тут же резко заныло в груди от мыслей о Роббе и Сером Ветре. Мейстер не проснулся, когда она вышла из комнаты навстречу кусачему зимнему ветру. Везде были люди в чёрном, которые странно косились на неё, шедшую на запах еды и сопровождаемую Призраком. Мирцелла подозревала, что даже без лютоволка женщина, закутанная в меха и в сапогах, которые велики ей, привлекала бы всеобщее внимание. Войдя в столовую, Мирцелла тут же вцепилась в дверной косяк, потому что запахи еды чуть не сбили её с ног. Один из мужчин заколебался на мгновение, прежде чем спросить: — Миледи, вы… — Голодна, — прохрипела Мирцелла, чувствуя, как саднит горло, но человек просто кивнул и помог ей сесть за стол, после чего велел кому-то по имени Пип принести еды. Призрак положил голову ей на колени, обдавая горячим дыханием ладони, и Мирцелла вновь посмотрела на мужчину. — Джон Сноу. Мужчина кивнул. — Не волнуйтесь, миледи. Вас видели, и я уверен, что кто-нибудь уже доложил обо всём и ему, и лорду-командующему. Не часто в нашем Чёрном Замке гостят королевы. Мирцелла открыла было рот возразить, что она не королева, но воспоминания о смерти Эддарда Старка промелькнули перед глазами, и в животе будто скрутили узел. Меч Русе Болтона срубил голову человеку, заменившему ей отца, и отвратительный смех до сих пор отдавался эхом в ушах; теперь, после смерти Эддарда, Робб стал королём Севера, а она — королевой. «Я никогда не хотела короны», — лихорадочно подумала она, когда Пип поставил на стол тарелку с едой и ободряюще улыбнулся. Несмотря на голод, живот заболел сильнее после первого же кусочка, и к горлу подступила тошнота, но Мирцелла игнорировала её, набрасываясь на пищу, как дикий зверь. Она чувствовала на себе взгляды всех присутствующих братьев Ночного Дозора, несомненно, ошеломлённых тем, что леди может вести себя подобным образом, но ей впервые было абсолютно всё равно. Жир бежал по её рукам, щеки опухли, когда она набила полный рот, тёплое козье молоко стекало по подбородку, когда она жадно пила — в этот момент она ничем не напоминала прежнюю царственную Мирцеллу Старк. — Ваша светлость, — начал Пип, и это обращение вызвало у неё ярость. — Не называйте меня так! — отрезала Мирцелла, напугав его. Джон проводил Мирцеллу обратно в комнату, где она проснулась. Мейстер сопровождал их молча, как Призрак. Когда Джон снял с неё сапоги и вновь укутал в меха, мейстер наконец заговорил: — Вы не должны покидать постель, моя госпожа. Вы были близки к смерти, когда вас нашли. — Как долго я здесь? — Три дня, — ответил Джон, наливая в чашу подогретого вина. — Ты бредила в первый день. Сэму пришлось применить все возможные уловки, чтобы отбить у холода и голода твои пальцы. Её взгляд обратился к мейстеру. — Ты Сэм? — Сэмвелл Тарли, миледи, — кивнул тот. — Я мейстер Чёрного Замка. — Тарли? С Рогова Холма? — Это был мой дом, прежде чем я облачился в чёрное, — снова кивнул Сэм. — Мой брат Томмен женился на твоей сестре Элейн. Мне очень нравятся твои сёстры и мать, — потрепав Призрака между ушей, она добавила. — Но не твой отец. — Понимаю, — улыбнулся мейстер. Вновь переводя взгляд на Джона, Мирцелла наконец решилась: — Твой отец мёртв. Торжественный, как и всегда, Джон Сноу кивнул. — Мы почти месяц назад получили весть об осаде Винтерфелла. Джоффри сделал Русе Болтона Хранителем Севера, теперь над нашим замком реет знамя с ободранным человеком, а его обитатели либо преданы мечу, либо заключены в темницы. Говорят… — его голос на мгновение дрогнул. — Говорят, голова моего отца торчит на пике рядом со знаменем Болтонов. Тошнота подступила к её горлу. — А были ли… Я бежала с сиром Родриком и горсткой людей, но все они… Робб и лорд Нед разработали план на случай осады. Я должна была отправиться в Белую Гавань к лорду Мандерли, но мы не смогли пробиться к югу. Джори и его люди повезли моих детей в Темнолесье, — горячие слёзы потекли по её щекам. — Были ли известия о моих детях? — Я не слышал об этом. Но… Болтон заявляет, что все, кто пытался бежать, были захвачены или убиты. Джоффри потребовал, чтобы тебя доставили в Королевскую Гавань, но Болтон объявил, что ты сбежала в богорощу и погибла там. Мирцелла вздрогнула. — Ты послал ворона к Роббу, чтобы рассказать ему обо всём? Горестное выражение лица Джона сказало ей обо всём. Качая головой, Мирцелла закрыла ладонями уши, не желая слышать. Она не знала, сколько проплакала в своей постели, прежде чем Джон всё-таки рассказал ей о вестях, дошедших до Стены вскоре после взятия Винтерфелла. Он не уточнял детали и поведал только главное: Фреи нарушили законы гостеприимства и убили или заключили в цепи многих северян в Близнецах. Прибывший ворон принёс весть о том, что Молодой Волк вместе с Серым Ветром были убиты, что Север потерял своего короля. — Силы Севера разбиты, — заключил Джон. — Но Эдмар Талли по-прежнему удерживает Речные Земли, а Долина выступила в поддержку Севера, — сглотнув, он закончил. — Я не знаю, кто сейчас всем командует. Мирцелла чувствовала пустоту внутри, уверенная, что никогда не сможет вновь её заполнить. Она вспомнила последний поцелуй Робба, то, как он обнимал Бриндена и качал на руках Джоанну, как Лиа потянулась к нему. Теперь у неё остались лишь Рикард и Стеффон, спрятанные в Дозоре-в-Сероводье и Орлином Гнезде, и Мирцелла даже дышать не могла из-за затопившего её горя. — Что насчёт остальных? Сансы, Арьи, Рикона? Джон беспомощно пожал плечами. — Я не знаю. Я не могу знать. Ночной Дозор не вмешивается, он просто наблюдает. — Как ты можешь так говорить? Ты… Они твоя семья! Они убили лорда Эддарда и Робба… — Я знаю! — отрезал Джон. — Думаешь, я не хочу отправиться на Юг и своим мечом заставить Ланнистеров заплатить за всё? Но я принёс клятву перед чардревом! Я не могу нарушить её! Мирцелла покосилась на Сэма, неловко переминающегося с ноги на ногу рядом с кроватью, но проигнорировала его, поглаживая Призрака. — Я убью их всех, — заявила она, прижимаясь к лютоволку.* * *
Жизнь на Стене оказалась суровее, чем Мирцелла всегда предполагала. Она слышала рассказы о Ночном Дозоре, когда была маленькой, сказки Старой Нэн о чудовищах за ледяной Стеной, о великанах, сумеречных котах и Белых Ходоках; говорили, что братья Ночного Дозора истинные защитники Семи Королевств. Джон не рассказывал о Стене, когда приезжал в Винтерфелл, и Мирцелла считала, что рассказы — чистая правда, и братья Дозора это смельчаки, храбро защищающие их всех от Одичалых. В реальности же всё было иначе. В Чёрном Замке жила лишь горстка людей, большинство которых являлись бывшими преступниками — ворами, убийцами и насильниками, которые смотрели на неё с таким вожделением, что по коже бежали мурашки. Сэм заверил, что никто не тронет её, но Мирцелла сомневалась, что этих людей остановит приказ лорда-командующего Мормонта. Большинство мужчин на Стене принесли свой обет безбрачия отнюдь не добровольно. Когда Мирцелла поделилась своими опасениями с Джоном, тот дал ей кинжал и приставил человека для охраны. Она обычно проводила дни с Сэмом Тарли, за книгами. Его последний стюард умер от лихорадки, а на Стене мало кто умел читать и писать. Сэм краснел и запинался, не зная, как обратиться к ней. Мирцелла ненавидела обращение «Ваша светлость», напоминавшее ей о том, что она теперь королева, вдовствующая королева, но Старый Медведь запретил братьям звать её по имени, поэтому оставалось только «леди». Когда кто-то назвал её «вдовой Старка», Мирцелла расплакалась, а когда какой-то глупец обозвал её «подружкой лорда Сноу», пришлось удерживать Джона, который рвался покарать наглеца. Лорд-командующий Мормонт пригласил её пообедать с ним в начале третьего месяца, проведённого на Стене. Так как никаких платьев у дозорных не оказалось, Мирцелла облачилась в мужскую одежду самого маленького размера, который только смог найти Джон. Она выглядела смешно, особенно с тяжёлым меховым плащом из чёрной шерсти на плечах, но Джиор Мормонт проигнорировал это, как и её растрёпанные волосы, а вместо этого учтиво предложил присесть, будто они находились при дворе. Они почти уже закончили со своей пищей, когда Мормонт заговорил. — Мне нужно обсудить с вами кое-что, Ваша светлость. — Что же? — Могу ли я говорить откровенно? — когда Мирцелла кивнула, он заявил. — Ночной Дозор — не место для женщины, особенно такой благородной, как вы. Я и мои люди рады бы предложить вам помощь, но Дозор испокон веков не вмешивается… — Я знаю об этом, сир. — Тогда вы должны понимать, что ваше присутствие здесь неуместно, — смягчившись, Мормонт продолжил. — То, что случилось с вашей семьей, ужасно, миледи, и я приношу вам мои соболезнования. Старки были хорошими людьми, справедливыми и достойными, и их смерть — потеря для всех нас. Но вы не можете остаться здесь. — Мне больше некуда пойти, лорд-командующий, — прошептала Мирцелла, чувствуя, как боль сжимает горло. — Джон Сноу сказал мне, что его сестра сейчас на Медвежьем острове. В Восточном Дозоре-у-моря вы можете сесть на корабль, и… — Вы получали вести о ходе войны? — перебила его Мирцелла, надеясь хоть таким образом унять боль в груди. — Северяне… — Мы не вмешиваемся, — напомнил ей Старый Медведь. Мирцелла вздохнула, уставившись на свои руки. Она понимала, что хочет сказать ей Мормонт: братья уже начали возмущаться её присутствию, и некоторые зашли так далеко, что открыто оскорбляли её, когда Джона или лорда-командующего не было поблизости. Когда у него появлялось свободное от службы Мормонту время, Джон проводил его с ней, рассказывая о том, что видел за Стеной, или о приключениях с Роббом в детстве. Однажды он взял её с собой на Стену, и Мирцелла в замешательстве смотрела за край мира, в белёсую снежную мглу. Слёзы замерзали на щеках раньше, чем падали вниз, и когда Джон взял её за руку, Мирцелла увидела, что и он тоже плачет. В тот момент Джон не был лордом Сноу из Ночного Дозора, а просто её названым братом. Джон Сноу был последним выжившим Старком, и Мирцелла не могла бросить его. — Когда я должна уйти? — Завтра. Джон проводит вас до Восточного Дозора. Оттуда на Юг идёт торговый корабль. Было бы лучше, чтобы вы прятали лицо, иначе капитан, заподозрив в вас Ланнистера, с удовольствием доложит вашему брату. Мирцелла вздрогнула от этой мысли. — И что же вы предлагаете? — Мейстер Сэмвелл сегодня вечером поможет вам остричь и перекрасить волосы. Вы не сможете сойти за мужчину, но, быть может, удастся притвориться служанкой или солдатской вдовой, — ей было не по себе от его доброты. — Мне жаль, Ваша светлость. Мирцелла с трудом поднялась на ноги, чувствуя горечь и гнев. Тон, которым она заговорила, принадлежал какой-то чужой даме. — Спасибо за заботу обо мне.* * *
Руки Сэма дрожали, когда он отсёк её длинные локоны, сверкнувшие золотом прежде, чем упасть на пол. Мирцелла запретила себе плакать и вспоминать, сколько раз Робб касался её волос и настаивал на том, чтобы она расплетала косу: Молодой Волк был мёртв, как и его зверь, и теперь пришло время умереть и его супруге. Её волосы окрасились в смесь коричневого и красного, и Мирцелла подумала о тёмных с рыжеватым осенним отливом волосах Стеффона и Рикарда, о рыжих локонах Талли малышки Джоанны, и заставила Сэма добавлять красителя, пока её пряди не стали тёмными, как у Джона Сноу. В мужской одежде и с короткой причёской Мирцелла больше походила на Арью Старк или Ашу Грейджой, чем на Серсею Ланнистер. — Я не верю, что кто-то сможет узнать вас, — сказал Сэм, когда закончил, очевидно, считая, что она желала услышать именно это. Не осталось никого, кто смог бы узнать меня. — Спасибо, Сэм. Два раза пропел рог, нарушив царившую тишину, и Мирцелла мгновенно увидела страх в глазах Сэма, поспешившего прочь и наказавшего ей не покидать своей комнаты. Она услышала крики и стук копыт, и ей тоже стало страшно — день назад Джон с горсткой людей отправился за Стену, чтобы встретиться с человеком по имени Крастер. Мирцелла не знала, сколько просидела в неведении в своей комнате, прежде чем шум затих. Она не выдержала и побежала во двор, чтобы убедиться, что те, кто стал ей друзьями в этом месте — Джон, Сэм, Пип, Гренн, даже Скорбный Эдд — всё ещё живы. Сэм хлопотал над человеком со стрелой в бедре, потом Мирцелла заметила Призрака, а через мгновение в ворота вбежал крупный мужчина, несший кого-то на спине. Если бы не знакомый валирийский клинок с волчьей головой на рукояти, в этом изуродованном теле нельзя было признать Джона. Его положили на землю, и Сэм вместе с лордом Мормонтом склонились над ним. Мирцелла успела разглядеть лишь торчащие из тела несколько стрел и перерезанное горло. И ещё до того, как Мормонт произнёс «Его дозор окончен», Мирцелла поняла: Джон Сноу мёртв. Сэм смотрел, как она наклонилась к Джону и краем плаща вытерла кровь с его красивого старковского лица; Призрак положил голову ему на грудь, и Мирцелла подумала о Сером Ветре, павшем в Близнецах вместе с Роббом. Для белого лютоволка было бы слаще умереть с хозяином. Нет ничего больнее, чем остаться одному. Братья спешно сложили костёр, страшась того, что павшие оживут и превратятся в чудовищ с почерневшими руками и горящими голубыми глазами. Мирцелла смотрела, как Мормонт снимает Длинный Коготь со спины Джона, прижимая к себе меч, будто величайшую драгоценность, и вспомнила о том, что это оружие некогда принадлежало сыну Джиора Мормонта, высланному из Вестероса за работорговлю. Лорд-командующий любил Джона как собственного отпрыска, и, так как её сердце ещё не успело превратиться в лёд, она чувствовала симпатию к Старому Медведю. Жар вспыхнувшего пламени заставил Мирцеллу отвернуться и прикрыть глаза, вцепившись в мех Призрака. Большинство дозорных ушли, но остался Сэм и ещё несколько самых близких друзей Джона, которые действительно были ему как братья. Даже сейчас, когда наступила ночь и подул сильный ветер, Мирцелла не сдвинулась с места — она села прямо на снег, и Призрак прижался к ней, согревая. Её не было рядом, когда Робба убили Фреи, но она проводит любимого брата Робба в последний путь как положено. Полная луна выглянула из-за облаков, освещая всё вокруг. На мгновение Мирцелла решила, что это обман зрения, но ей не почудилось — кто-то поднимался из пламени. Прежде, чем она успела хоть слово вымолвить, Пип ахнул: «Семеро, спасите нас!», а Гренн побежал за лордом-командующим. К тому времени, когда подоспел Мормонт, Мирцелла уже поняла, что в пламени был человек, который пытался выбраться. — Белые Ходоки! Сэм покачал головой. — Огонь убивает их, помните? Человек, наконец, выбрался из пламени, его волосы и одежда сгорели, но кожа осталась нетронутой. Он был бледен, как раньше, и сероглаз, но раны и шрамы исчезли, полностью исцелившись. Призрак бросился к нему, припав к ногам, и Джон Сноу наклонился, погладив своего верного лютоволка. — Никто не выжил бы в огне, — заявил Скорбный Эдд. — Огонь убивает всё живое. Мирцелла чувствовала, что вот-вот разразится истерическим смехом, вспоминая рассказы Арианны о Дейенерис Таргариен, Неопалимой. — Только не драконов.* * *
Корабль, который лорд-командующий Мормонт нанял для их путешествия, назывался «Гнев Нимерии», но он отличался от кораблей, которые Мирцелла знала с детства. Его команда мало напоминала моряков, тем более «гневных», но Мормонт взял с них слово чести торговца, что они благополучно доставят Мирцеллу и Джона Сноу на Юг. Мирцелла думала, что Джон останется на Стене согласно своим обетам, но после случившегося чёрные братья не желали больше его видеть, называя чудовищем и проклятым. — Твой дозор окончен, Джон Сноу, — сказал Старый Медведь, вновь протягивая Длинный Коготь. — И теперь тебе не место здесь. Мирцелла знала, как больно Джону оставлять друзей и нарушать свои клятвы, но в глубине души она была рада. Она чувствовала себя намного безопаснее вместе с Джоном и Призраком. Из-за Призрака их путешествие чуть не закончилось, ещё не начавшись. Капитаном «Нимерии» был пожилой человек лет пятидесяти, северянин, с морщинистым лицом. Он взглянул на огромного Призрака с горящими красными глазами и заявил, что ни за что не пустит эту тварь на своё судно. Мирцелла заплатила несколько лишних драконов за провоз лютоволка, а Джон убедился, чтобы его плащ тщательно скрывал от моряков Длинный Коготь. Они выдавали себя за наёмника Джона Сноу и его жену Джоанну из Последнего Очага, но клинок из валирийской стали сразу же дал бы понять, что это ложь. В выделенной им каюте была всего одна койка да ещё детская люлька, прибитая к стене. Призрак, поскуливая, лёг у двери, а они неловко попытались устроиться так, чтобы как можно меньше касаться друг друга. Дыхание Джона в замкнутом пространстве казалось ужасно громким, и она повернулась к нему спиной. Они долго не разговаривали, пока Джон наконец не спросил тихим мягким голосом: — Ты правда считаешь, что во мне течёт кровь Таргариенов? — Единственный человек, который выжил в огне, это Дейенерис Таргариен, — ответила Мирцелла. — А ты был мёртв, Джон. Огонь оживил тебя. — Может, это было какое-то колдовство Одичалых. — Зачем Одичалым пытаться убить тебя для того, чтобы ты вновь ожил в огне? — усмехнулась она и, попытавшись смягчить тон, продолжила. — И Робб говорил, что лорд Эддард даже от тебя скрывал имя твоей матери. — Единственной женщиной Таргариен, которая была жива до моего появления на свет, была королева Рейелла, а она находилась на Драконьем Камне, рожая Дейенерис, — возразил Джон. — Я не мог быть сыном леди из этого дома. — Женщины Таргариенов тут не при чём, — вновь повернувшись к нему лицом, Мирцелла посмотрела в лицо Джона. — Ты Старк и выглядишь, как Арья или мои близнецы. Но что, если… — Если что? — Рейегар Таргариен похитил Лианну Старк. Эти слова повисли между ними, тяжёлые и душераздирающие, и Мирцелла пожалела, что сказала их, что не может забрать их обратно. Через несколько минут, показавшихся бесконечными, Джон признался: — Я очень любил Робба, но я также всегда завидовал ему. Нед Старк любил меня всем сердцем, как законного ребёнка, но я видел, с какой ненавистью смотрела на меня Кейтилин. Я всегда мечтал только лишь об одном — о матери. — Джон… — Я спросил как-то раз дядю Бенджена, и он сказал, что моей матерью была какая-то леди из Дорна, сестра сира Эртура Дейна. Он сказал, что она была красивой и весёлой, и она выбросилась из окна Звездопада, когда её брат погиб, — сглотнув, еле слышно выдавил Джон. — Я ненавидел так сильно: Неда за убийство Эртура Дейна, Эшару Дейн за то, что она предпочла смерть заботе о своём сыне, их обоих за ложь и даже себя самого. — Нед Старк любил тебя, — уверенно заявила Мирцелла. — Он любил тебя так, как не каждый отец любит своего ребёнка. Она видела слёзы в его глазах. — Если Лианна Старк была моей матерью, а Рейегар Таргариен — моим отцом… — Тогда у тебя есть права на Винтерфелл и даже Железный Трон. Джон покачал головой. — Бастард останется бастардом, несмотря на королевскую кровь. И у меня нет никакого желания править. Я только хочу… — в его голосе зазвучала сталь, напомнив о последней речи Эддарда Старка в день, когда войска Русе Болтона осадили Винтерфелл. — Я отомщу за Робба и Эддарда, за всех, кого погубил Джоффри. Я преклоню колено перед королевой Таргариен и я стану драконьим наездником, если она позволит, но Винтерфелл будет принадлежать детям Робба. — В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк, — пробормотала она, вспоминая, как Робб сказал ей это в Риверране. Когда же Джон снова отвернулся от неё, Мирцелла сказала ему в спину: — Я сделаю для этого всё возможное. Когда Мирцелла проснулась, Джона уже не было, но остался Призрак, наблюдающий за ней своими красными глазами. Заставив себя сесть, она сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и вышла на палубу уже как Джоанна Сноу.* * *
Мирцелла не любила море. Потребовалась неделя, чтобы она могла спокойно ходить по палубе, не шатаясь из стороны в сторону; с желудком было хуже — её тошнило намного чаще, чем во все беременности вместе взятые. Джон коротал свои дни, помогая морякам, но несколько мужчин уже сказали ей, что женщина на корабле предвещает неудачу. Мирцелле хотелось спросить, что они думают об Аше Грейджой и её флоте, но она притворялась простолюдинкой, а простолюдинки ничего не знали о королеве Железных Островов. Большую часть времени Мирцелла проводила в каюте с Призраком, болтая с лютоволком так же, как с Серым Ветром когда-то; Джон поддразнивал её за это, но, когда пребывал в хорошем расположении духа, трепал животное между ушей и спрашивал, хороший ли из Призрака собеседник. Работа на корабле была тяжёлой, и Джон часто возвращался очень усталым. В те дни, когда на море царил шторм или, напротив, штиль, Джон был в хорошем настроении и рассказывал байки о жизни на Стене и просил рассказать какие-нибудь истории из книг; когда же им приходилось трапезничать с остальными в погожие дни, Джон и Мирцелла всегда садились плечом к плечу и старательно изображали крепкую пару. Иногда она понимала, что положила голову на плечо Джона, даже когда они были вдвоём, но почему-то не чувствовала никаких угрызений совести. Прошло девять месяцев с тех пор, как Робб отправился на Юг навстречу своей гибели, три месяца, как был взят Винтерфелл, и бесчисленное количество недель с тех пор, как они отплыли из Восточного Дозора-на-море. Мирцелла потеряла счёт дням — казалось, в её жизни всегда было только море, Джон и Призрак. — Мы достигнем Речных Земель через две недели, — сказал ей Джон однажды вечером, когда Мирцелла стояла на палубе и смотрела на звёзды. — Мы можем добраться по Королевскому Тракту до Риверрана. Капитан сказал, что над ним всё ещё реет знамя с лютоволком, значит, Талли ещё не сдались. — А что насчёт наших семей? Джон поднял бурдюк с вином, передавая ей, прежде чем ответить. — Робб был убит в Близнецах со многими своими людьми, как мы уже знаем. Бран и Риды продолжают удерживать Перешеек. Он говорит, что Санса с ребёнком пропали ещё перед началом войны, но мы знаем, где они. — Арья и Рикон? Уголки его рта дёрнулись в подобии улыбки. — Согласно Джейкобу Твелветосу, Волчица вместе с небольшим отрядом превратилась в настоящий бич для войск короля Джоффри. О ней говорят как о легенде и, кажется, уже сложили несколько песен. — Не сомневаюсь в этом, — улыбнулась Мирцелла. — Я ничего не слышал о Риконе, — признался Джон, вновь став серьёзным. — Но уверен, что он в Риверране со своим дядей Эдмаром. — А королева драконов? — Не покидает Драконий Камень с момента высадки. Говорят, её войско насчитывает десятки тысяч людей, в том числе дотракийских всадников. Некоторые моряки рассказывают, что видели летающих вокруг острова драконов, но она пока не предала королевские земли огню, — Джон уставился в темноту. — Говорят, что она выжидает время и готовит мощный удар. — И я уверена, что мой безумный брат пытается прознать про её планы. — Джоффри не взять Драконий Камень, даже если бы он владел десятью тысячами дотракийцев. — Джоффри даже свою задницу бы не смог вытереть, имея десять тысяч рук, — фыркнула Мирцелла, вызвав короткий смешок, но потом тихо спросила. — А есть ли вести о моих детях? Их вывезли из Винтерфелла? — Говорят, из Винтерфелла не сбежал никто, но это ничего не значит, — Джон мягко улыбнулся ей. — В конце концов, считается, что и ты мертва. — Боюсь, что уже давно, — вздохнула она, коснувшись своих тёмных волос. — Мирцелла Старк погибла в Винтерфелле, я теперь Джоанна Сноу и ей и останусь. — Не для Стеффона и Рикарда, — возразил Джон. — Независимо от того, что ты потеряла, ты всё ещё мать, твои близнецы в безопасности и ждут твоего возвращения. Стеффон будет королём Севера, а Рикард — его десницей, и ты сама это знаешь. — Ничего я не знаю, Джон Сноу.* * *
Когда они достигли Риверрана, Мирцелла всё ещё пыталась вновь привыкнуть к здешним краям. Путь с побережья был долгим, тем более что деньги быстро закончились, а лошадь была одна на двоих. В Речных землях было не так холодно, как во время путешествия на Стену, но Мирцелла всё ещё боялась умереть от холода или голода, поэтому, увидев ворота Риверрана, чуть не расплакалась. Она ничего не хотела так, как горячую еду и тёплую ванну. — Я просижу в ванне две недели, — заявила Мирцелла, стуча зубами, пока Джон звал стражников, чтобы те открыли им ворота. — А я в одиночку съем целую жареную свинью, — пообещал Джон, улыбаясь потрескавшимися губами. — А кости отдам Призраку. Мирцелла не узнала вышедших к ним — одетые в цвета Талли, эти люди были возраста Рикона. Стражники недоверчиво уставились на Призрака, и Мирцелла подавила улыбку, зная, что даже на Севере лютоволки были только у Старков, но южане выхватили мечи и натянули луки, когда Джон с Мирцеллой попытались приблизиться. — Мы не подаём нищим, так что убирайтесь отсюда! — крикнул один из гвардейцев. — Мы не нищие, — возразил Джон. — Моё имя Джон Сноу. Я бастард короля Эддарда Старка и пришёл, чтобы вернуть королеву Севера своему народу. Толстый гвардеец заржал. — Каждый человек в Семи Королевствах знает королеву Севера Жиенну Вестерлинг, и она сейчас внутри замка с королём Роббом, так что лучше вам убираться подобру-поздорову! Мирцелла не знала раньше, что сердце может остановиться на несколько мгновений, а потом забиться опять, так отчаянно, словно вот-вот пробьёт грудь и вырвется наружу. Робб был жив, и он сделал другую женщину своей королевой. Образ Жиенны Вестерлинг появился перед её глазами: высокая, стройная, смуглокожая и темноволосая, в отличие от самой Мирцеллы, и желчь подступила к её горлу. Не успев похоронить одну супругу, Робб уже женился на другой. Она забыла, как дышать. — Я по-прежнему брат короля Робба, и я требую… Слова Джона потонули в стуке копыт. Мирцелла подняла голову, увидев, как люди в цветах Старков приближаются к замку, и затрепетала от облегчения, заметив среди них Теона Грейджоя. Он остановил коня — Улыбчивый, такую кличку Грейджой дал ему — и Мирцелла увидела знакомую дерзкую улыбку даже сквозь слёзы, застлавшие её глаза. — Сноу! Не говори мне, что спустя столько лет ты всё же решил нарушить свои клятвы! — когда Джон не ответил, Теон язвительно продолжил. — И ты даже подцепил себе какую-то Одичалую. Как зовут твою подружку? Сбросив капюшон, Мирцелла уставилась на своего друга глазами истинной Ланнистер. — Мне всё равно, как ты решишь называть меня, но для начала преклони колено. Глаза Теона расширились от удивления, и он хрипло приказал стражникам: — Открыть ворота. Мирцелла помнила её последнее пребывание в Риверране, его суетливых, но улыбчивых и счастливых людей, но теперь в Речные Земли пришла война, и народ очень изменился. Она чувствовала запах лошадей, видимо, принадлежавших разместившимся под защитой замковых стен солдатам, видела людей, которые испуганно провожали их взглядами. Мирцелла и сама едва узнавала себя в зеркале: её волосы сильно отросли за время путешествия и теперь ещё тщательнее приходилось прятать двухцветное безобразие под капюшоном плаща. Одежда была слишком грубой и простой, плащ сшили из шкуры сумеречного кота, а мылась Мирцелла в последний раз так давно, что уже и не помнила. Она уже не походила ни на Мирцеллу Старк, ни на Серсею Ланнистер. Джон помог ей сойти с измученной лошади, Теон взял за другую руку, и она увидела в его глазах недоверие и слабую надежду, от которой сердце вновь заболело. — Это я, Теон. Он поспешно кивнул. — Я никогда не сомневался в этом. Джон взял её под локоть, и Теон поспешно повёл их в направлении столовой, судя по соблазнительным запахам еды, доносившимся оттуда. Однако, как бы ей не хотелось есть, всё, о чём Мирцелла могла думать, были слова стражника. Жиенна Вестерлинг отняла у неё Робба. Жиенна Вестерлинг теперь была его королевой. Теон распахнул двери столовой, и Мирцелла почти потеряла сознание, но не от запаха еды, а от того, что увидела: Вестерлингов по правую руку от Робба и всех мужчин и женщин, с которыми, как она думала, была разлучена навсегда. Услышав, как Робб выкрикнул имя Джона, Мирцелла заплакала. Сколько раз она молилась богам, Старым и Новым, за возможность вновь услышать голос мужа, увидеть его улыбку, ощутить прикосновение? Хотя прошло чуть больше года, Робб сильно постарел: вокруг синих глаз появились морщины, рыжая борода была всклокоченной и густой, напомнившей о короле Роберте. Он казался усталым — даже его улыбка, которой Робб одарил вернувшегося брата. Жиенна Вестерлинг была облачена в фиолетовое платье из толстой шерсти, уместное зимой, её тёмные волосы собрали в аккуратную сложную причёску, скреплённую заколкой с жемчугом. А когда она встала, чтобы вместе с Роббом приветствовать Джона, то Мирцелла сразу же заметила её вздувшийся живот и покачнулась, чуть не упав на пол. «Он не узнал меня», — поняла Мирцелла, когда Робб обнял Джона, хлопая его по спине. Жиенна вежливо предложила ей руку, а остальные даже не взглянули в её сторону. Теон выглядел так, будто как раз собирается привлечь внимание Робба, как вдруг к Мирцелле бросился Серый Ветер, на его шее болтался кусок оборванного кожаного ремня — очевидно, лютоволк был где-то привязан. Серый Ветер чуть не повалил Мирцеллу, но всё это не имело значения, когда она присела на корточки, и лютоволк принялся лизать её лицо, урча, как обычная собака. — Серый Ветер! — прикрикнул Робб, но лютоволк не послушал его, продолжая ластиться. Мирцелла не могла не засмеяться, когда Серый Ветер вцепился зубами в плащ из сумеречного кота и потащил за собой, но когда Робб схватил лютоволка за обрывок ремня, то она оказалась лицом к лицу со своим мужем. Робб замер, на его лице отразилась целая буря эмоций, прежде чем он, наконец, прошептал: — Мирцелла? — Робб, — выдавила она и, заплакав, бросилась ему на шею, крепко обнимая и давая клятву больше никогда не отпускать. Но когда Робб уткнулся лицом в её плечо, пряча выступившие слёзы, Мирцелла обнаружила, что смотрит на Жиенну Вестерлинг, закрывающую руками свой живот, и осознала, что уже ничто не будет так, как прежде. Примечание: я в курсе, что правильно Jeyne Westerling будет читаться как Джейн Вестерлинг, но из-за неправильного перевода в книгах я привыкла называть её Жиенной, соответственно и перевожу именно так. Сорри, если кого-то коробит))