***
Из разговоров Бродяга понял, что до отъезда Эстер в Лондон осталось всего два дня. Он решил никуда не ходить, чтобы побольше узнать об этой поездке. — Не переживай, я уже не маленький! Я спокойно смогу прожить сутки один. — Бен со всей серьезностью убеждал сестру не волноваться. — Я уже взрослый и самостоятельный! — заявлял он. Бродяга скептически приподнял брови. — А говоришь, как девятилетний, — с лёгкой улыбкой подтрунивала над ним Эстер. — Мне скоро десять! — пробурчал Бен. — Я умею пользоваться микроволновкой, чайником и так далее, я не пропаду.***
Бродяга не мог дождаться встречи с Гарри. Эти два дня он был сам не свой, крутился под ногами у Эстер и Бена, плохо ел, подолгу не мог уснуть. Он вспоминал, как Джеймс, смеясь, усаживал маленького Гарри на его мохнатую черную спину, как Римус закатывал глаза, глядя на них, а Питер уплетал яблочный пирог, приготовленный Лили. Сволочь! Он уже тогда был предателем! Как же я его ненавижу! Улыбался, заискивал, а потом шёл к Воландеморту на поклон! Убью своими же руками! Приятные воспоминания резко сменялись вспышками гнева, Бродяга не находил себе места. Ночью, в полутемной комнате, он снова и снова смотрел на крысу на плече мальчишки Уизли на обложке «Пророка». Я доберусь до тебя, так и знай!***
Утро в день отъезда началось раньше обычного, Бродяга почти не спал, но был бодр, эмоции зашкаливали. Сразу после завтрака явился Майкл, он помог водителю вызванного грузовика загрузить «чудовищ». Только скульптуре оборотня не хватило места. Грузовик должен был доставить основную часть экспозиции, а следом Эстер на своём пикапе должна была привезти то, что не поместилось. Бродяга первый подошёл прощаться, он лизнул ей руку, повилял хвостом, умильно построил глазки. Когда Эстер переключилась на прощание с Беном, он незаметно проскользнул в кузов пикапа и забрался под брезент. Ну, здравствуй… «Лунатик», поедем вместе. Бродяга устроился у ног скульптуры оборотня. Он провел неделю в семье Уоллес, наблюдал за тем, как сирота Бен живёт со своей сводной сестрой, как она о нем заботится и любит его. Воображение стало рисовать картинки из жизни Гарри. Он представлял его счастливым и весёлым, таким, каким он помнил Джеймса. Ему не терпелось поскорее добраться до Литтл Уингинга и увидеть своего крестника. Сейчас он особенно радовался своей свободе. Он высунул морду из-под брезента, чтобы следить за дорогой, и с удовольствием ловил встречный ветер.