Тихий голос

Вэй Ину вовсе не нравилось сидеть без дела. Лань Сычжуй принёс чай, а затем принялся убираться в покоях, и Вэй Ин даже начал ему помогать, только бы как-то занять себя. Но мысли его всё время возвращались к тому, что Мо Сюаньюй точно знает, где можно отыскать свидетельства злодеяний Цзинь Гуанъяо. Наконец он не выдержал и предложил: — Может, мне стоит побродить по Башне Золотого карпа? Где-то здесь Цзинь Гуанъяо прячет голову Не Минцзюэ, и я отыщу её… — Безрассудно, — отозвался на это Лань Сычжуй, даже не посмотрев на него. — Пока отец не придёт, не следует покидать покоев. Если слуги и прочие могли позабыть твоё лицо, то Цзинь Лин наверняка его помнит, — он вздохнул. — Что будет, если ты натолкнёшься на него? Я обещал, что никуда не отпущу тебя. — Обещал, вот как, — качнул головой Вэй Ин, едва не рассмеявшись. Когда же это Лань Чжань успел взять с Лань Сычжуя подобное обещание? — Разве из уважения ко мне ты не должен слушаться меня, А-Юань?.. Теперь Лань Сычжуй смотрел на него с лёгкой усмешкой. Вэй Ин сощурился, пытаясь понять, что это значит. Он рассчитывал, что, назвав Сычжуя прежним именем, сможет поколебать его совершенно Ланьскую убеждённость, что Вэй Ину делать следует, а чего — нет, но не было похоже, что это сработало. — Я должен защищать тебя, — сказал он наконец. — Я обещал отцу. И если это значит — не выпускать отсюда, то я и не выпущу. Вэй Ин потерял дар речи от такого заявления, однако в нынешнем положении, в теле, ещё не набравшем ни вес, ни здоровье, да ещё и без Золотого ядра он точно был не соперником А-Юаню, выросшему сильным заклинателем, да ещё и учившемуся под присмотром Лань Чжаня. Разве что воспользоваться флейтой, но вот уж чего не следовало делать в Башне Золотого карпа прямо сейчас, так это использовать тёмные техники в покоях, отведённых Ханьгуан-цзюню. — А ведь когда-то ты верил, что если закопать тебя на грядке вместе с редисом, то рядом появятся твои братья, чтобы играть с тобой, — вырвалось у него. — Теперь же вовсе мне не доверяешь. Я способен о себе позаботиться, всё же я не ребёнок… — Когда я был ребёнком, — веско ответил Лань Сычжуй на это, поправляя подушки на постели, слишком роскошной, совсем не как те, к которым привыкли в Облачных глубинах, — братик Вэй защищал меня. Он отдавал мне последние крохи пищи, а сам недоедал, хоть его шатало от голода. Он играл со мной, хоть был изнурён и измучен, а его раны постоянно открывались и кровоточили. До сих пор я помню запах крови, пропитавшей ткань. Теперь я вырос, и долг всех почтительных сыновей — оберегать родителей, когда те не могут заботиться о себе сами. В горле Вэй Ина тут же появился комок, он отвёл взгляд и сморгнул непрошенные слёзы. «Долг почтительных сыновей оберегать родителей», — так и звучало в ушах. Он даже не попытался возразить, что совершенно точно способен самостоятельно позаботиться о себе! «Смотри-ка, не успели стать супругами и разделить постель, а ребёнок у вас уже общий, — внезапно возник голос Мо Сюаньюя. — Что за удивительные дела творятся в этом мире». «Прекрати, — осадил его Вэй Ин. — А-Юань действительно был мне как сын, а после Лань Чжань растил его, потому что он великодушен и добр. Неудивительно, что А-Юань считает нас обоих родителями. Вовсе это не значит, что…» — закончить мысль он не успел, потому что дверь распахнулась и в покои шагнул Лань Чжань. Он сделал знак, устанавливая купол тишины, и проговорил: — Цзинь Гуанъяо заподозрил, что происшествие в Облачных глубинах каким-то образом связано со смертью Не Минцзюэ. Он очень ждал, что приедет мой брат, и сильно разочарован, пусть и пытается скрыть за улыбкой. Он задавал много вопросов, и пришлось… постараться, — в лице Лань Чжаня на миг отразилось странное выражение, и Вэй Ин мельком восхитился, что тот презрел правила и укрывал от Цзинь Гуанъяо правду за завесой недомолвок. — Хм… — Вэй Ин почесал переносицу, мгновенно позабыв, что пререкался с Мо Сюаньюем. — Интересно, почему он связал смерть Не Минцзюэ и то, что случилось в Облачных глубинах? Он что-то знает? А что за отношения у него с Цзэу-цзюнем, раз он так ждал его приезд?.. Лань Чжань опустился за столик напротив него и задумался, точно подбирая слова, наконец он пояснил: — Не знаю, что конкретно подтолкнуло его мысли, однако он слышал — в деревне Мо был свирепый призрак и ученики моего клана не сумели справиться с ним сами, без моей помощи. Ночь та не слишком отпечаталась в памяти селян, и никто не сумел толком рассказать ему, что именно случилось. Цзинь Гуанъяо знает лишь, что из всей семьи Мо уцелел только Мо Сюаньюй. — Цзинь Лин, должно быть, рассказал уже, что видел нас вместе, — вдруг испугался Вэй Ин. — Значит, Цзинь Гуанъяо непременно узнает… это тело. — Цзинь Лин ещё не возвращался в Башню Золотого карпа, — покачал головой Лань Чжань, успокаивающе опустив ладонь поверх руки Вэй Ина. — Он всё ещё в Юньмэне, должен появиться здесь вместе с главой клана Цзян. — Может, они переписываются? — предположил Вэй Ин, но в голове тут же зазвучал голос Мо Сюаньюя: «Цзинь Лин терпеть не может каллиграфию, а Цзинь Гуанъяо вечно ругал его за то, что тот разводит грязь на бумаге. Так что вряд ли он станет писать дяде, даже если встретил бы меня в собственной спальне». Вэй Ин едва удержался от того, чтобы не уточнить, отчего это Мо Сюаньюй заговорил о спальне, но Лань Чжань отвлёк его: — Не похоже, что Цзинь Гуанъяо знает, куда именно делся Мо Сюаньюй. Он сказал, что за делами никак не может отправить письмо. Дескать, каким бы сумасшедшим тот ни был, а всё же по отцу они братья… — Лань Чжань вздохнул. — Полагаю, люди Цзинь Гуанъяо ищут Мо Сюаньюя, но некому сказать, что он отправился в Облачные глубины. Он очень ловко скрывает тревогу за улыбкой, так что вряд ли солгал мне о том, что ничего точно не знает. — И ты, конечно, ничего не рассказал ему, — покивал Вэй Ин своим мыслям и всё же не удержался: — Разве это не ложь, Лань Чжань? Не против правил? — Молчание — не ложь, — пожал плечами Лань Чжань, отводя глаза. Странно, что он до сих пор не убрал руки. Но Вэй Ина куда больше тревожило то, что он сам не желал, чтобы пальцы Лань Чжаня вдруг перестали дарить ему тепло. Он поспешил задать очередной вопрос, прежде чем Мо Сюаньюй заметил бы его спутанные мысли: — Хорошо, пусть мне пока ничто не грозит, пусть ты не рассказал Цзинь Гуанъяо ничего, что могло бы заставить его опасаться за свою жизнь. И всё же не думаю, что у нас много времени, — он вздохнул. — Так что за связь между Цзинь Гуанъяо и главой клана Лань? Лань Чжань опять посмотрел на него, и Вэй Ин подумал, что не дождётся ответа. — Он спас брату жизнь, ещё когда Облачные глубины пали, — внезапно отозвался Лань Чжань. — С того времени между ними возникли тёплые отношения. После они, как ты, должно быть, помнишь, стали назваными братьями. Но… — он помедлил, — в последние годы брат начал замечать, что Цзинь Гуанъяо изменился. А когда Не Минцзюэ осудил идею сторожевых башен, брат тоже перестал доверять ему. — И Цзинь Гуанъяо это заметил? — тут же заинтересовался Вэй Ин. — Если так, не грозит ли Цзэу-цзюню такая же опасность? Не потому ли Цзинь Гуанъяо так его ожидал?.. — Нет, — качнул головой Лань Чжань. — Брат… чувствует свою вину передо мной. Потому он слушал меня, а не его. Но он был разумен и не показывал, что что-то переменилось. Он глубоко скорбит, что того человека, которого он знал, больше не существует. — Постой-постой, — широко распахнул глаза Вэй Ин. — Хочешь сказать, что два Нефрита из Гусу Лань внезапно отвергли правила клана и научились подобным уловкам?.. Должно быть, я сплю! — Все эти годы отец пытался найти способ, чтобы очистить имя Старейшины Илина, — вмешался Лань Сычжуй. — Он многое узнал о Цзинь Гуанъяо и, конечно, поделился этим и с дядей. Откровенничать с убийцей — не то, о чём говорят правила клана… Лань Чжань посмотрел на него, чуть наклонив голову, и Лань Сычжуй чуть заметно покраснел и поспешно отошёл вглубь комнаты, где опустился в позу для медитаций и закрыл глаза, так и не договорив. — Лань Чжань… — попытался уточнить Вэй Ин, но лицо Лань Чжаня оставалось отчуждённым и бесстрастным. Сразу было видно, что он ничего не скажет о том, как прожил эти годы, в чём перед ним виноват брат и когда два Нефрита сошлись в том, что Цзинь Гуанъяо — убийца, с которым не стоит откровенничать. Тогда Вэй Ин поспешно сменил тему: — М… от Не Хуайсана я услышал, что здесь есть потайная комната, где можно найти все свидетельства преступлений Цзинь Гуанъяо. Он рассказал мне, как её отыскать. Позволь, я отправлюсь туда и… — Нет, — прервал его Лань Чжань, так и не переменившись в лице. — Это слишком опасно. — Нельзя добиться наших целей, оставаясь в безопасности, — возмутился Вэй Ин. — Ладно уж, ты запретил А-Юаню выпускать меня. Но теперь-то ты здесь. Дай мне покончить с этим делом! — Не торопись, — Лань Чжань коротко погладил его пальцы и поднялся. — Нужно дождаться ночи. К тому же ты устал с дороги. Тебе нужен отдых, крепкий сон. — Я… И вовсе я не устал! — попытался поспорить Вэй Ин, но Лань Чжань так посмотрел на него, что скулы мгновенно вспыхнули смущённым румянцем. И всё же эта забота причиняла больше боли, чем радости. — Да ты всего лишь жалеешь меня, — упрекнул Вэй Ин, вставая и отворачиваясь. — Считаешь теперь меня калекой, ни на что не способным, да?.. — Внезапно из боли внутри разгорелась ярость. Вэй Ин решительно мотнул головой. — Мне не нужна помощь, чтобы завершить начатое… Лань Чжань шагнул к нему, мгновенно оказался слишком близко и развернул его к себе за плечи. Вэй Ин отчего-то позабыл все слова. Он встретился с Лань Чжанем взглядом, но не смог разгадать чувств, что таились в золотых глазах. Ясно было одно — на жалость они были совсем не похожи! Лань Чжань чуть наклонился к нему, приблизил лицо, как будто… как будто собирался поцеловать! Вэй Ин ощутил, как ему хочется почувствовать прикосновение его губ, он почти потянулся вперёд, когда услышал голос Мо Сюаньюя: «Я был прав во всём, вы оба, оба таковы. И очевидно, что вас тянет друг к другу. Но пока я всё ещё здесь, пока это тело всё ещё моё, не мог бы ты удержать своё бесстыдство в узде?» И разве он был не прав?! В тот же миг Вэй Ин отпрянул от Лань Чжаня, вырвавшись из его рук, отступая на шаг. — Постой, — сказал он первое, что пришло в голову. — Мы не закончили дело, за которым пришли сюда. И у тебя не получится… отвлечь меня вот так! Он отвернулся, и, наверное, ему почудился глубокий и полный сожаления вздох. Его сердце отозвалось болью, даже если на самом деле то была игра сознания. Он наконец совершенно ясно и бесповоротно понял — да, он любит Лань Чжаня, любит так сильно, что готов забыть обо всём, только бы остаться с ним рядом. Но пока он не выполнит навязанный ритуалом долг, пока не расплатится за новое тело, он не может следовать своим желаниям. Да и любит ли его Лань Чжань? Что им на самом деле движет? Прав ли Мо Сюаньюй?.. Может, всё это жалость и старые долги? Может, всё это иллюзия, чтобы отвлечь от опасности? Может, Лань Чжань заметил в нём раскрывающиеся чувства и пожелал воспользоваться ими, чтобы… Вэй Ин сглотнул, признавая, что не знает, каким из суматошных мыслей верить. Он зажмурился, переводя дыхание, а потом сказал — холодно и безразлично, насколько это у него получилось: — Ты прав, нужно дождаться ночи, прежде чем что-то предпринимать, — и прошёл к постели, чтобы лечь на неё спиной к Лань Чжаню, закрыть глаза и сделать вид, что уснул. Лань Чжань не нарушил тишины комнаты ни одним словом больше. Не потревожил его, словно поверил, что Вэй Ин действительно спит. Вот только Мо Сюаньюя этим было не обмануть. Он тут же напустился на Вэй Ина: «Либо ты слепец, либо глуп, Старейшина Илина». Вэй Ин куснул себя за губу, чтобы не выругаться вслух. Сдержав гнев, он обратился к Мо Сюаньюю: «То ты просишь сдержать бесстыдство, то обвиняешь меня в глупости. Что тебе теперь не по душе?» Мо Сюаньюй не отвечал очень долго, как будто выбирал слова, способные побольнее ударить: «Тебе не скрыть от меня, что ты признал свою пагубную тягу. Но ты же по-прежнему отрицаешь, что Ханьгуан-цзюнь любит тебя всем своим благородным сердцем!» «Любит? А может, жалеет? А может, лелеет свою мнимую вину передо мной? — ответил на это Вэй Ин. — Он разве что-то сказал, а? Может, его и тянет ко мне, да разве он сам понимает отчего? Откуда ты взялся, этакий знаток чужих чувств?» На это Мо Сюаньюю ответить было нечего, так что он лишь невнятно поворчал и угомонился. Вэй Ин же действительно почти задремал — всё же в одном Лань Чжань был прав, слабое тело уставало быстро, а набиралось сил медленно. Однако через некоторое время негромкие голоса заставили его выбраться из путаных сновидений. Говорил Лань Сычжуй, но так тихо, что Вэй Ин не мог разобрать слов, только звук, как волна, покачивал его и в то же время тревожил. Наконец журчащую речь прервал спокойный и холодный голос: — Нет, А-Юань. — Но отец… — попытался возразить Лань Сычжуй, теперь уже громче. Ответом ему было красноречивое молчание. «О чём же он просил? — задался вопросом Вэй Ин. — О чём они разговаривали?» Но, конечно, ему было не найти ответа.