Тихий голос

Цзинь Лин прекрасно знал, где отыскать собственную тётушку, относившуюся к нему с материнской нежностью. Оставив Цзинь Гуанъяо на попечении Цзян Чэна и Лань Сычжуя, Не Хуайсан в сопровождении Лань Чжаня и Вэй Ина вошёл в окружённый пионами павильон, где Цинь Су развлекала себя каллиграфией. Цзинь Лин тут же покинул их, коротко поклонившись, и Вэй Ин устремил взгляд вперёд, не сдержав любопытства. Супруга Цзинь Гуанъяо оказалась хрупкой и миловидной женщиной, при этом в лице её было что-то неуловимо знакомое. То ли он видел кого-то очень похожего, то ли… Память услужливо подсказала — вот он сам стоит перед полированной серебряной пластиной, прикасаясь пальцами, и в лице его то же выражение… удивления. Как будто бы они на миг отразились друг в друге, точно они невероятно похожи. Вэй Ин чуть тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. — Отчего столько достойнейших пришли проведать скромную женщину? — подняла взгляд на них Цинь Су и аккуратно устроила кисть на подставке. — Неужели что-то случилось с моим супругом? Охрану удвоили, и мне не трудно догадаться, что в Башню Золотого карпа снова проник злодей… — Снова, драгоценная госпожа? — подхватил Не Хуайсан, сделав вид, что не заметил её первого вопроса. — Когда же это случалось прежде?.. Цинь Су посмотрела на него с той нежностью, с какой матери смотрят на маленьких детей, когда те забывают важный урок или не могут догадаться, какое решение у заданной задачи. Голос её стал ещё тише и мягче: — Должно быть, глава клана Не запамятовал? — она вздохнула, и только теперь Вэй Ин отметил, что она носит траурный белый пояс. — Злоумышленники под покровом ночи проникли в Благоуханный дворец и похитили моего крошечного сына… И пусть мой супруг… — она замерла, словно не могла говорить об этом больше. — Моя драгоценная сестра, — опустился вдруг перед ней на колени Не Хуайсан и взял ладони в свои, — обманывал ли я тебя когда-нибудь?.. — Нет, — она удивилась и растерялась настолько, что даже не попросила его подняться. Вэй Ин между тем снова поймал себя на смутном ощущении, что в её лице есть нечто знакомое. Может, это супружество так повлияло на неё, что она стала походить на Цзинь Гуанъяо, а тот, в свою очередь, был братом Мо Сюаньюю, вот ему и видятся схожие черты?.. — В этот раз я прибыл сюда с письмом от одного важного человека, — Не Хуайсан протянул ей послание. — Прошу, сестра, прочти его. И пусть всё станет на свои места. Цинь Су чуть повела плечами, явно разволновавшись, а затем всё же приняла бумагу и принялась читать. Сначала в лице её ясно проступило изумление, после оно сменилось гневом и горем и наконец омрачилось страданием… и страхом. — Как же это может быть? — спросила она, и голос её стал таким слабым, что Вэй Ину пришлось прислушаться изо всех сил. Пальцы её разжались, письмо выскользнуло и улеглось на дощатый пол павильона. — Никакой злоумышленник никогда не проникал в Башню Золотого карпа, — мягко добавил Не Хуайсан. — В возрасте, когда ребёнок должен проявить первые способности к заклинательству, Цзинь Гуанъяо убедился, что плод кровосмесительного союза не сможет стать достойным наследником. В гневе он убил дитя собственными руками, а после воспользовался этим, чтобы уничтожить весь клан, глава которого не пожелал поддержать его идею со Сторожевыми башнями. «Кровосмесительного?» — удивился Вэй Ин. «Воистину Цзинь Гуаншань был неудержим в своей похоти, — тут же раздался и разгневанный голос Мо Сюаньюя, любезно не мешавшего Вэй Ину прежде вслушиваться в разговор. — Какой это, должно быть, удар для бедняжки». И он снова присмирел, а Вэй Ин разобрал тихое: — …можно ли позволить убийце подняться над всеми кланами и судить по-своему?.. — Но ведь он мой супруг, — возразила Цинь Су. — Я клялась ему в верности. — И убийца твоего единственного ребёнка, — повторил Не Хуайсан. — Не он ли первым нарушил клятвы, что вас связывали?! Цинь Су закрыла на миг лицо ладонями. Вэй Ин переглянулся с Лань Чжанем, но по нему ничего было не прочитать. Возможно, он тоже плохо знал супругу Цзинь Гуанъяо, чтобы предсказать, как она поступит. Безусловно, Не Хуайсан не зря подобрался к ней так близко. Одно ловкое движение, и Цинь Су окажется беззащитной перед нападением… Но тут Цинь Су опустила руки на колени и строго посмотрела на них. Теперь лицо её казалось фарфоровой маской удивительной красоты, будто на миг сквозь неё посмотрел Цзинь Цзысюань. Сердце Вэй Ина тут же наполнилось виной и скорбью. — Но ты пришёл ко мне не потому, что спешишь дать мне в руки право вершить справедливость и призвать к ответу убийцу моего сына, — она качнула головой. — Я давно раскусила тебя, глава клана Не. Если бы дело было только в этом, ты не вошёл бы ко мне в сопровождении Ханьгуан-цзюня и… разве это не Мо Сюаньюй?.. — она чуть сощурилась. — Он тоже пострадал от рук моего супруга? Не потому ли, что узнал о его злодеяниях?.. — Госпожа права, — заговорил Лань Чжань. — Цепь злодеяний Цзинь Гуанъяо велика, начинается задолго до того, как он поднял руку на невинное дитя. И глава клана Не, бесспорно, собирается взыскать не за младенца, не успевшего встать на ноги, но за собственного брата, убитого с помощью тёмных техник, а затем и подвергшегося надругательству после смерти. У каждого из нас есть собственный счёт, всё верно. И потому мы просим о помощи. — Как я, слабая женщина, могу помочь столь достойным заклинателям? — но теперь говорила она твёрдо, даже жёстко, и Вэй Ин не чувствовал в ней больше слабости. Иных горе разбивает на куски, но и Не Хуайсана, и Цинь Су оно словно за мгновение закалило, как сталь можно закалить, опустив в ледяную воду. — До Совета кланов никто из прибывающих гостей не должен ничего узнать, — сказал Не Хуайсан. — Принимай гостей, как положено хозяйке, убеждай их, что Цзинь Гуанъяо немного занемог, но обязательно будет на Совете. — Хорошо. Но ведь… он ещё жив? — и всё же на краткий миг в голосе её прозвучало сочувствие, тревога. — Жив. Наверняка вы задумали предать его преступления огласке и только потом решить его судьбу, — сделала она вывод. — Что ж, да будет так. *** Стоило им вернуться в покои, выделенные Ханьгуан-цзюню, как Цзян Чэн тут же их покинул, да ещё и позвал с собой Цзинь Лина. Проводив его насмешливым взглядом, Не Хуайсан заметил: — Удивительные слова порой находят люди, проводившие прежде много времени в молчании. Как раскалённое клеймо прожигают они самую душу и больше не забываются. Взгляни, что ты сделал с главой клана Цзян, Ханьгуан-цзюнь. Он теперь не может даже находиться в одной комнате с… — и замолчал, потому что Цзинь Гуанъяо, оказывается, пришёл в себя и теперь зло прожигал его взглядом. — Вот уж соседство на ночь, — фыркнул Вэй Ин. — Может, заберёшь его к себе, глава клана Не? — Боюсь, я не унесу брата, пусть он и хрупок на вид, — нахмурился Не Хуайсан. — Я помогу, — нашёлся Лань Сычжуй, и очень скоро Вэй Ин и Лань Чжань остались только вдвоём. — Стоит ли мне появляться на Совете? — спросил сразу Вэй Ин. — В этом теле?.. Доказывать, что я и есть — тот Старейшина, которого они записали в демоны, смерти которого они так радовались?.. — Думаю, ты хочешь увидеть, как будет проходить суд, — ответил на это Лань Чжань. — Что до остального… Останься учеником Гусу Лань, мало кто помнит Мо Сюаньюя в лицо. Вэй Ин не успел ничего сказать, Мо Сюаньюй возмутился в нём: «Не смей лишать меня возможности увидеть, как восторжествует справедливость. Я только за этим и остался в теле». Что ж, он был прав. *** Следующие дни пролетели как во сне. Вэй Ин и запоминал только, как брал в руки Чэньцин, как наполнял её собственным дыханием, чтобы снова и снова заставлять Не Минцзюэ успокоиться и подождать, подождать хоть немного, усмирить гнев ненадолго, чтобы после наконец излить его на голову тому, кто его заслужил. Но наконец он занял место за спиной Лань Чжаня, рядом с сосредоточенным и безмолвным Сычжуем, и начался Совет, но одно место пустовало, внося замешательство и порождая шёпот. Впервые Вэй Ин пожелал, чтобы правило о том, что нельзя обсуждать других, стало законом не только в клане Гусу Лань. Как бы ему хотелось, чтобы поднимавшийся морским прибоем шёпот утих наконец!.. Отчего-то ему слышалось в нём осуждение и неприятие, отвержение… Неужели так он чувствовал себя, когда Цишань Вэнь был повержен? Отчего он до дрожи, до сжимания ладоней в кулаки ненавидит этот шум, пробирающийся в уши исподволь?.. Даже Мо Сюаньюй не пожелал спасти его от этого, всё молчал и молчал, затаившийся где-то в глубине. Лишь Лань Чжань встревоженно глянул через плечо, будто почувствовал что-то. Из присутствующих первым заговорил глава клана Яо: — Где же глава клана Цзинь?.. И в этот момент в Главный зал вошла Цинь Су. Она выбрала не цвета клана Цзинь, оделась так, будто всё ещё была девой Цинь, юной и не познавшей боли. Пройдя к пустующему креслу, роскошь которого слишком бросалась в глаза, она заговорила просто и смело: — Я пришла просить справедливого суда. Тот, кого вы жаждете увидеть, скоро войдёт сюда, но говорить не сможет. За него скажут другие. Прошу, выслушайте и примите решение. Затем она отошла к своему месту и опустилась на подушки, склонив голову, как самая скромная и добродетельная супруга. По знаку Цзян Чэна воины из клана Цзян ввели в зал Цзинь Гуанъяо, лишённого возможности говорить заклинанием закрытого рта. Они остановили его в центре, где скрещивались взгляды всех присутствующих, и вынудили встать на колени. Прежде чем глава Яо или глава клана Су, что больше прочих стремились угодить клану Цзинь, успели сказать хоть слово, поднялся Цзян Чэн. Пока он говорил, рассказывая о том, где отыскался Суйбянь и что поведал, стоило к нему прикоснуться, в ушах Вэй Ина нарастал звон. Цзян Чэн при всех объяснял, как заблуждался и в чём виноват перед ним, называл его снова братом — как давно такое было в последний раз! Вскоре Вэй Ину стало не хватать воздуха, а тем временем Цзян Чэн закончил: — И Вэй Усянь был прав, Цзинь Гуанъяо и Цзинь Гуаншань были намерены использовать печать, как то делал Вэнь Жохань. Чтобы помешать им, Вэй Усянь, слышите, шагнул со скалы, заплатил жизнью, чтобы разрушить собственный артефакт. Вовсе не его флейта управляла Вэнь Нином, и не по его приказу тёмная энергия смутила разум тем, кто собрался в памятную ночь в Безночном городе. Более того, разве не Цзинь Гуанъяо говорил тогда всем вам, что последние из Вэней стали пеплом?.. Что ж, теперь вы знаете, это ложь, ведь Призрачный генерал не исчез, много лет его пытались усмирить, чтобы заставить служить Ланьлин Цзинь, но его дух так и не покорился. Я сам беседовал с ним и могу пригласить его сюда, как только вы пожелаете. Ему тоже есть о чём рассказать. Голоса наполнили Главный зал, голоса бились вокруг волнами, и Вэй Ин едва не зажал уши руками. В прошлом он слышал так много голосов не раз, но все они взывали к мести, умоляли его о помощи, кричали на него, клялись отдать ему все силы, только бы он наказал обидчиков. Некстати пришло это воспоминание, даже флейта, спрятанная в рукаве, словно задрожала, наверняка окутанная тёмной энергией. Что-то говорил и Мо Сюаньюй, но Вэй Ин не понял ни слова. На миг ему показалось, что он не выдержит этого… Но голоса стихли, и Цзян Чэн позвал выйти вперёд закутанную в плащ женщину. Та прятала лицо, но говорила громко, и вскоре снова в Главном зале поднялся ропот и гомон. На этот раз здесь узнали о том, какую смерть нашёл Цзинь Гуаншань и какую роль в этом сыграл Цзинь Гуанъяо. — Мне бы тоже не уйти живой, — сказала женщина напоследок. — Но я лишилась чувств, так что меня посчитали мёртвой. Я собиралась хранить эту тайну, но один господин разыскал меня и убедил прийти сегодня сюда. Вам, конечно, не стоит смотреть на меня, никчёмную, но поверьте, что слова мои — чистая правда. Вэй Ин нашёл в себе силы поднять взгляд на Не Хуайсана. Оставалось только гадать, как же тот сумел отыскать столь важного свидетеля. Подслушав его мысли, откликнулся Мо Сюаньюй: «Должно быть, он сделал это, когда узнал от меня об обстоятельствах смерти Цзинь Гуаншаня…» Но тут свидетельница отступила в тень, а ей на смену пришла другая, и Вэй Ин одёрнул его: «Слушай же дальше». Потрясение за потрясением. Вэй Ин отвлёкся от рассказов, чтобы наблюдать за лицами и поражаться тому, что многие то внезапно опускают взгляды, то нервно вздрагивают. Скольких благородных заклинателей Цзинь Гуанъяо намеренно вплёл в тёмные дела, чтобы в итоге они так опасались, что их имена назовут рядом с его?.. Только Цзян Чэн, Не Хуайсан и Лань Чжань смотрели смело, и оттого в Вэй Ине всё сильнее поднималось старое желание — вскочить и выйти, пусть в спину понесутся оскорбления. Разве в прошлом не за это лицемерие он ненавидел Советы кланов?.. Однако он терпеливо ждал, а вереница обвинений всё удлинялась. Пришла очередь заговорить и Не Хуайсану. — Каждый из вас знает, что я считал Цзинь Гуанъяо братом, — сказал он. — Многие слышали, что его отношения с Не Минцзюэ были сложными, но они наконец пришли к примирению. Однако на самом деле Цзинь Гуанъяо, изучив запретные техники, мелодию, которую похитил из Закрытой секции библиотеки Гусу Лань, довёл моего брата до искажения ци. Все вы знали моего брата. Он ни за что не простил бы убийцу. Никакие обряды не сумели бы сдержать его дух. Потому Цзинь Гуанъяо разрезал его тело на куски и каждый спрятал так, чтобы тёмная энергия подавляла его стремление к объединению. — Можно поверить во всё, что было сказано, но вот это преступление — чересчур, — высказался глава клана Су, возможно, потому, что когда-то был учеником в Облачных глубинах и предал их. Цзинь Гуанъяо защитил его от гнева главы клана Лань, и теперь тот неуклюже отдавал долг. — Что ж, пусть так, — вздохнул Не Хуайсан и вдруг странно улыбнулся. — Все мы здесь знаем, что лютые мертвецы часто взывают к справедливости. Если удовлетворить их желание, они успокаиваются, тёмная энергия уходит сама собой, остаётся лишь вернуть тело земле. Так, может, пускай и сейчас рассудит мертвец? — Как это — рассудит мертвец? — спросил глава клана Яо, пока остальные хранили молчание. — Если над прошлым главой клана Не так отвратительно надругались, — вдруг заговорил Лань Чжань, — пусть он сам и вынесет приговор своему убийце. Если таковой здесь, перед нами, мертвец не ошибётся. Если же он всего лишь будет одержим жаждой крови, я и ученики моего клана заставим его навек успокоиться. Снова поднялся шум, но тут послышался голос Цинь Су: — Пусть так. Пусть рассудит мертвец. — Разве не ты сам только что сказал, что тело было разрублено на куски?.. — попытался вмешаться глава клана Су. — Так и есть, — и Не Хуайсан один за другим выложил мешочки на пол. Едва увидев их, Цзинь Гуанъяо побледнел. Внезапно Главный зал заполнился гулкой до звона тишиной. Одну за другой Не Хуайсан нарушил печати, и страшный мертвец собрал себя из частей на глазах ошеломлённых заклинателей. Ни у кого не осталось сомнений, что это именно Не Минцзюэ. Перед Лань Чжанем появился гуцинь, а Вэй Ин приготовился тут же поддержать его игрой на флейте, но глава клана Не жаждал лишь одного. Он шагнул вперёд на негнущихся ногах и как маленького щенка поднял главу клана Цзинь с пола, чтобы их лица оказались друг напротив друга. — Дагэ, — вскрикнул Цзинь Гуанъяо, от страха ли, от чувства вины или по другой причине забыв о заклинании закрытого рта. Может, крик просто не был способен задержаться внутри, и Цзинь Гуанъяо выпустил его, пусть для того пришлось с усилием разомкнуть губы, разрывая кожу. По подбородку его струилась кровь. Цинь Су отвернулась, но не покинула Главного зала. Не Минцзюэ не мог говорить, он лишь встряхнул Цзинь Гуанъяо, а затем схватил его за шею, вдавив плохо сгибающиеся и чуть потемневшие пальцы в светлую кожу беспредельно сильно. На глазах всего Совета кланов Цзинь Гуанъяо в последней попытке выжить забился в его руках… И затих. Мгновением позже тело Не Минцзюэ снова распалось. Не Хуайсан переступил через мёртвого Цзинь Гуанъяо и приблизился к останкам брата. В тишине он собрал их все, всё так же пряча в мешочки цянькунь. И когда по знаку Цинь Су воины Цзинь унесли тело её супруга, в Главном зале снова поднялся шум. — И кто же теперь будет Верховным заклинателем? — спросил глава клана Яо громче всех. Многие тут же повернулись к Лань Чжаню. Вэй Ина охватило странное беспокойство, он почти не заметил обжигающей боли, с которой затянулась последняя рана на руке, не обратил внимания на онемение, охватившее тело там, где была проклятая метка, что связывала его с Не Минцзюэ. Если сейчас Лань Чжань согласится — а разве может он отказать, когда столь многие нуждаются в нём? — то им никогда уже не объясниться. Горько и больно стало Вэй Ину. Настолько, что он попятился, а потом развернулся и стремглав бросился прочь из Главного зала. Двери закрылись за ним. Он сбежал в сады при Башне Золотого карпа и отчаянно заплутал в них, не понимая, что с ним такое происходит, и отчаянно нуждаясь в собеседнике. Но голос Мо Сюаньюя наконец-то затих навсегда. Вэй Ин даже попробовал позвать его: «Мо Сюаньюй?» Но в ответ не раздалось ни слова. Тишина в собственном разуме, невероятная слаженность мыслей подсказывали — дух ушёл и более не вернётся. Вэй Ин остался один.