Дорогой Джон, я пьян и не женщина

— Холден, не спи на паре! Сорок первая задача сама себя не решит! Голден открывает глаза и машинально кивает в сторону мальчика справа. — Холден — это рядом сидящий мистер вселенная, а я — Голден. — Выходи к доске! — женщина в макси юбке и голубой тунике злостно поджала пурпурно-розовые губы. Уолкер скинул с парты карандаш, на котором три грани были обозначены плюсами, остальные пустовали. Он возымел привычку отвечать правильно или вообще отвечать только когда выпадет плюс. Подняв карандаш, Уолкер не слишком бодро направился к доске, поправляя свою рубашку. По дороге он как бы случайно пнул портфель задиры Фрэнки и дернул за хвостик милашку Мэрил. На её улыбку Уолкер ответил подмигиванием и попросил у неё задачник, так как сам пришел только с карандашом. Голден умышленно коснулся её пальцев своими, наблюдая за реакцией влюбленного в девушку Френки. Тот едва не подпрыгивал от возмущения и норовил сломать зажатую в своей ладони ручку. Быстро нацарапав на доске условие, Голден передал книгу законной владелице. — Мэрил, ты очаровательна. Френки вгрызся зубами в несчастное тельце пишущего агрегата. Уолкер вернулся к доске и несколько секунд смотрел на пример. Что бы такое ляпнуть? — Ну я… Я в замешательстве. Что мне делать-то? — Уолкер, решать надо! Вычисляй определенный интеграл, мы это разжевывали. Мыслительный процесс Голдена был направлен на совершение типичной ошибки. Вынести двойку с минусом, забыть, что надо вводить замену, пятёрку выпустить? Что же? Что смотрится более обычно? Преподавательница не выдерживает и вскакивает, отбирая у Уолкера кусок мела и начинает громогласно что-то втирать специально для него, а Голду только и оставалось кивать с послушным и виноватым видом, якобы вникая во всё происходящее. — Всё понял? А теперь вытри и напиши заново! А карандашик-то велел не отвечать, но Уолкер чувствовал, что стоит пойти на уступки пурпурным губкам. — Так начался закат Заратустры. — Что, Уолкер? Юноша ласково забрал из пухленьких ручек преподавательницы кусок мела и, очаровательно улыбаясь, быстро-быстро написал на доске решение. — Вы просто замечательно всё объясняете! Как же я раньше не понял, горе у меня, а не голова. Разворот в танцевальном стиле и юноша уже стремительно идёт к своей парте, мастерски перепрыгивая подножку от Фрэнка. Невзначай бросает бунтарю: — Неудачник, она будет моей. — Убью! Голден ухмыльнулся. Умостившись на своё пригретое место возле Холдена, который немного отодвинулся от соседа по парте, Уолкер принялся писать любовное послание Мэрил, дабы возыметь реальную возможность подраться с героем-любовником. Голдену нужна была разрядка, а поскольку таковой не намечалось, ему нужно было нанести себе любые телесные повреждения, чтоб с агрессией получить желанную долю удовольствия и близости. Подумав о том, как бы его тянули за волосы на затылке, прижимая лицом к полу, Голден не сдержался и порывисто застонал, прикусив губу. Холден ошарашено посмотрел на соседа и вжался в стенку ещё сильнее, отодвинув свои канцелярские принадлежности от разгоряченного юноши. — Госпожа Ерестрем, можно выйти? *** Чувствовать возбуждение не в то время, не в том месте — это я умею. Срываюсь на бег. Зачем я это делаю? По-хорошему мне нужно в туалет и отдрочить, а в голове механизм сорвался с логического ритма и пошел колесить с бешеной скоростью по черепу, приводя в движение только ноги, никак не мысли. Бег успокаивает. Замечаю краем глаза знакомых девчонок. Самое время рисоваться. Набираю нужную скорость и встаю на руки, исполняя обычное «колесо». И так несколько раз подряд. Мои классического покроя штаны задираются, обнажая белые носки приличного мальчика. Складки ткани у паха и мои быстрые движения не дают возможности разглядеть стояк, так что девчонки не замечают подвоха и просто радостно смеются, тыкая в меня пальцами и прикрывая ладошками рты. Идеальным способом сбить себя с дурных мыслей помогало воспроизведение каких-то дотошных цитат из книг. «На полках находился йод, марганцовка, капсулы с витаминами, зубной эликсир, аспирин, Анацин, Буферин, Аргироль, Мастероль, Экс-Лаке, магнезиевое молоко, английская соль, аспергиум, две безопасные бритвы, одна полуавтоматическая бритва, два тюбика крема для бритья, помятая и чуть надорванная фотография толстого черно-белого кота, спящего на перилах террасы, три расчески, две щетки для волос, бутылка репейного масла…» Это произошло, когда я заканчивал цитировать свой любимый отрывок из «Френни и Зуи». — Бутылка «Стопетт» - и, хотите — верьте, хотите - нет, еще масса всякой… — Всячины? Я опомнился, когда сбитый мной парень помогал мне подняться. — Ты ушибся? Это же наш местный активист без времени на личную жизнь, Его Высочество Джон Хеллар. Если бы я характеризовал его двумя словами, это были бы «справедливый чистоплюй». В каждом его жесте можно было прочесть продуманный сценарий. Даже эта поданная рука расценивалась мной как наигранное представление перед студентами. Не удивился бы, если он заприметил, что из окон администрации смотрят важные дяденьки, и специально подставился под удар, просто ради того, чтобы в следствии протянуть мне руку помощи, выставив себя в хорошем свете. Я стал слишком подозрительным? — Осторожней на поворотах. Он поправил мне воротник. Напускная, но столь неотъемлемая серьезность Хеллара куда-то испарилась буквально на секунду, и я увидел, как в его глазах зацвело васильковое поле, заметались восторженные искры. Я опешил. Его позвала какая-то девушка. Он всё ещё поправлял мой воротник, и взгляд восторга был направлен не на неё, на меня. В этот момент я совершенно случайно оказался для него самым дорогим человеком на всём белом свете. Под ложечкой засосало, горло сдавило комом. — Так лучше. Губы дрогнули, но я даже не сообразил растянуть их в улыбке. Только выдохнул, провожая взглядом Джона, направившегося к студентке с красным шарфом. *** Я ввалился в свою комнату, наплевав на оставшиеся пары и первым делом вломил кулаком в стену. Не останавливаясь на достигнутом, я переключился на мебель, с особой радостью ломая ножки кровати. Удары смешались с истерическим смехом и нервным расчёсыванием ногтями правого предплечья. Некоторое время спустя входная дверь тихо отворилась. — Голден? — О, привет, Сейн! Я отжимался на правой руке с каким-то ожесточенным упорством. Сейн удрученно кивнул и принялся собирать разбросанные вещи. — Что с тобой? — Расслабляюсь. Хочешь потрахаться? — Угомонись. Он продолжил убираться, явно прокручивая в голове мой голос. Еще бы, я же выбрал хриплый женский, каким разговаривали на секс-линиях. Я не представляю себе, с каким выражением лица я посмотрел на педантичного соседа по комнате, но он выпал в осадок. Книги в его руках поддались дисбалансировке и упали. Он подошел ко мне и неуклюже обнял. Я прижался к нему. Непонятный комок в горле казался перегретым солнцем. Было больно, но не так как обычно. Отстранившись, я обнаружил на его белоснежной рубашке мокрые следы и кровавые пятна. Слёзы? Кровь из носа. Не придумав ничего лучше, я немного закинул голову вверх. Сосед побежал в ванную за полотенцем. Трясущимися руками я провел по щекам. Мне было тяжело это осознать, всё происходило на каком-то ржавом автоматизме. Не может быть, почему именно в Хеллара? Я даже не думал, что могу... Медленный сдвиг, подобный тектоническому, такой же неизбежный и грандиозный поразил моё сознание. Слёзы хлынули новым потоком из удивленных глаз. Сейн помог мне дойти до ванной, словно предчувствовал мою желчную рвоту. Сумбурный поток ужаса накрыл меня с головой. Меня выворачивало наизнанку. Утром предстояла лекция с какого-то плевого предмета, о котором даже не все знали, а значит Хеллар обязательно будет там. Чувствую, что благодаря Джону я буду ходить на подобные мероприятия всё чаще.