***
— Неудивительно, что он такой мудак. Голос Хаято звучит устало и сухо, словно он очень давно думал, что сказать, и в конце концов выбрал наименее эмоциональный вариант. Тсуна согласно мычит в ответ, покачивая шариковой ручкой: — У всего есть причины. Перед ним разложены материалы из четырнадцати толстых папок, посвящённых деятельности одной вражеской семьи. Материалы, за которыми они гонялись уже несколько лет, всегда отставая на пару шагов, но наконец-то всё завершено — даже если Томасо не уничтожены целиком, теперь их главный проект прозрачен для Альянса. Перерезать им кислород не составит труда. — К слову о Рокудо Мукуро, — продолжает Хранитель Урагана как бы невзначай, словно не начинал весь разговор, подводя к интересующей теме. — Какие у вас планы на него? Помимо очевидного. — Когда он встречается взглядом с Тсуной, то по привычке начинает объясняться: — Люди в поместье будут задавать вопросы. Люди разного уровня доступа к информации. Как мне с ними быть? — Он — мой Хранитель Тумана. Этого должно быть достаточно. — Само собой, но… Хаято замолкает на середине фразы, заметно напрягаясь, словно он уже знает ответ на свой вопрос, но не чувствует от него удовлетворения. Это выражение лица хорошо известно Саваде. Он вздыхает, утомленный монотонной работой и идентичными разговорами. — Говори. Из распахнутого окна дует тёплый ветер, и часть документов слетает на пол с глухим шелестом. Хаято рвётся помочь, но не успевает — босс уже поймал всё и смотрит на него выжидающе. Тому не остаётся ничего, кроме как продолжить. — Вы ведь не собираетесь теперь ему доверять? Должность Хранителя — это одно, но он все ещё ненавидит мафию. Даже если условия его заточения были паршивыми, это не отменяет его ответственности за все преступления. — Я не доверяю ему, — легко отвечает Тсуна, хотя в его голосе нет презрения или пренебрежения по отношению к иллюзионисту. — Но данная ситуация взаимно выгодна всем сторонам, поэтому я готов рискнуть, пуская его на нашу территорию. С ограничениями. На какое-то время воцаряется тишина. Первым её прерывает Гокудера: — Что, если он нарушит условия? — Будем решать в зависимости от ситуации, — отрезает Савада. — Я не доверяю ему полностью, но и не собираюсь устанавливать особые порядки. Как и со всеми Хранителями: если вы нарушаете какие-либо законы, я оцениваю всю ситуацию целиком и принимаю решение после. Этот разговор очень напоминает тот, что проходил между Бермудой и Десятым Вонголой неделю назад. Проклятый аркобалено почти пять часов подряд допрашивал его обо всех возможных гарантиях и условиях дальнейшего проживания освобожденного узника, едва ли не вынуждая составить поминутное расписание. Трудно сказать, чего он хотел добиться этим допросом — пытался доказать собственное превосходство, приоритет его мнения? — но после этого разговора Савада зарекся когда-либо встречаться с ним один на один в будущем. В конце концов, договор состоял из нескольких пунктов: Виндиче отпускают Мукуро под ответственность Тсуны. Вонгола обязуется сотрудничать с Виндиче, если они того пожелают, но не больше одного дела в месяц. Мукуро не имеет свободы передвижения или использования пламени — каждый такой инцидент должен быть отмечен в послании Бермуде. Достаточно адекватные условия, но все положительные моменты перекрывались тяжестью состояния иллюзиониста. Если бы Савада знал заранее насколько всё плохо, он бы настаивал на лучших условиях. …или, наоборот, согласился бы на абсолютно бесчеловечные, не желая допускать продолжения этого ужаса ни на один лишний день. Прошла уже неделя с их поездки в тюрьму, и последний раз, когда он видел Мукуро, был там же, когда того напихали иглами и трубками, а потом завернули в несколько согревающих одеял. Уже тогда это казалось серьезными проблемами. Из-за тяжести его состояния, Рокудо даже не позволили переместить в поместье — оставили в реанимационном отделении закрытой больницы Вонголы под ежесекундным надзором. За это время в поместье пришлось отстроить отдельный отсек, пригодный для его реабилитации. Строительство вылетело в копеечку, но оно того стоило. Всё равно нужно было обновлять медотсек, так что это стало достойной мотивацией. Теперь они ждали, затаив дыхание, вердикта врачей.Часть 2
30 декабря 2023 г. в 09:42
Путь до нижнего этажа тюрьмы занимает почти двадцать минут. Не потому что лифты такие медленные, но потому что структура подземных этажей тюрьмы напоминает сложный лабиринт. Такеши успевает пошутить, что карта этих мест на бумаге должно быть выглядит как набор хаотичных каракуль.
Каждый поворот и каждое разветвление коридоров выглядит одинаково: темно-серые поверхности, пустота, темнота и тошнотворный запах сырости и плесени в воздухе.
Даже если каким-то чудом пленникам удастся выбраться из камеры, они не смогут найти выход из этого проклятого места, а скорее всего продолжат натыкаться на тупики и погибнут от голода. Если никто не доберётся до них первым, конечно.
На очередном повороте Савада спотыкается о каменную крошку — кусочки разлетаются по сторонам, и в абсолютной тишине это звучит как выстрел. Всё инстинктивно смотрят на него, а он — переводит взгляд с пола на потолок.
На стене у него над головой трещина.
Совсем небольшая, но её достаточно, чтобы стена начала осыпаться.
Пока он задаётся вопросом как она здесь оказалась, Джаггер включает свет на этаже, и Тсуна понимает, почему это место вызывало у него не только напряжение, но и какой-то странный эффект дежавю. Он уже был здесь. Давным-давно, во времена Конфликта Колец, он видел это место глазами Мукуро.
Глазами Мукуро, который находится в трехметровой стеклянной колбе.
Повисшая тишина практически болезненна. Савада инстинктивно задерживает дыхание, запрокидывая голову назад.
Стекло, из которого состоит сосуд, толщиной не меньше трех дюймов, но настолько прозрачное, что это незаметно, пока не посмотришь на стыки с дном и крышкой. Сине-зелёная жидкость вполне очевидно не является водой, и единственное, что нарушает видимость в ней — небольшие пузырьки кислорода, периодически покидающие массивную железную маску.
Если бы не воспоминания со времен Конфликта Колец, Тсуна бы не был уверен, что их привели к нужному пленнику — тело полностью скрыто за тяжёлыми цепями и многочисленными трубками жизнеобеспечения, а небольшие участки кожи, что остались на виду, настолько бледные, почти прозрачные, что на первый взгляд их воспринимаешь как часть воды. У него уходит немало времени, чтобы заметить спутанные синие волосы, которые хоть немного сочетаются с тем образом, который Мукуро использовал, выбираясь отсюда с помощью иллюзий.
Ещё со времен Конфликта Колец Савада чувствовал дискомфорт каждый раз, думая об этой капсуле, но столкнувшись с этим вживую… его настигает чувство тошноты.
Всё в его теле хочет сбежать отсюда — настолько неестественно и сломано выглядит пленник в водяной тюрьме.
— Забирайте, — говорит Джаггер за мгновение до того, как нажать на переключатель.
Звук вырывает Саваду из размышлений.
Водная тюрьма всегда считалась смертным приговором, поэтому механизм высвобождения был рассчитан на то, чтобы достать труп узника и очистить «клетку». Система жизнеобеспечения отключается одновременно с началом отлива жидкости, и Рехей первым срывается со своего места, используя пламя Солнца.
Он прикасается к стеклу, пытаясь компенсировать абсолютную неспособность измученного тела функционировать самостоятельно. Между его бровей пролетает складка от напряжения — чтобы даже разобраться, что необходимо сделать в первую очередь, требуется вся его концентрация.
Процесс занимает немало времени, и, пока Хаято с Тсуной стоят в стороне, Ямамото присоединяется к Рехею, когда замечает, что Мукуро начинает просыпаться. Пламя Дождя погружает иллюзиониста обратно в сон.
Им не нужны лишние приказы, так как весь процесс был обговорен заранее.
Как только вода спущена, Джаггер переворачивает сосуд резким движением.
Тело Рокудо бьётся о стенки с звонким гулом.
Саваде приходится сильно прикусить свой язык, чтобы не сказать Стражу то, о чем он потом пожалеет. Он прикрывает глаза, дыша глубоко и пытаясь хоть немного успокоиться.
Сейчас не время для споров и переживаний.
Ямамото встаёт на колени около перевернутого сосуда и тянется, чтобы снять с иллюзиониста мешающие цепи.
После первой же попытки идея отпадает сама собой.
В некоторых местах тонкая поврежденная кожа приросла к стали, и его — довольно слабое — движение моментально надорвало её. Алые капли крови выглядят тусклее, чем у здоровых людей — он видел кровь достаточно раз, чтобы знать это, — но даже они смотрятся ярко на прозрачно-белой коже.
Такеши так резко отдергивает руки, что бьётся локтем об стенку сосуда.
Напряженное выражение не сходит с его лица.
Тело перед ним уже выглядит безжизненно и медлить с помощью нельзя.
Гокудера достает перочинный нож и подходит, чтобы передать его, но Дождь уже наклоняется ещё раз и с силой рвёт провода у места соединения со системой жизнеобеспечения.
То, как легко они отходят, вызывает злость.
Сколько раз за эти годы была возможность, что Мукуро неудачно сдвинется, и оборудование, что поддерживает его жизнь, перестанет работать? Стал бы кто-то торопиться сюда и чинить его?..
Ямамото и Рехей вытаскивают Мукуро вместо с цепями и оборванными проводами. Со стороны его тело выглядит как сломанная кукла, безвольно висящая у них на руках, и Савада начинает беспокоиться, что его инициатива оставит семью без одного из Хранителей.
— Наверх, — приказывает он хриплым голосом.
Путь обратно проходит гораздо быстрее: несмотря на использование пламени Солнца и Дождя, ощущение стремительно утекающего времени не оставляет никого, и они практически бегут по плохо освещенным коридорам.
Тсуна несколько раз врезается в углы, неспособный оторвать взгляд от бессознательного Рокудо. Он отчаянно пытается разглядеть хоть какие-то признаки дыхания, но безуспешно: единственное, что поддерживает в этом теле жизнь — это пламя Солнца.
Если бы не оно…
«Неужели настал день, когда святой Вонгола Дечимо свихнулся от жизни в мире мафии?» Он невольно вспоминает их последний разговор с Рокудо. «Договоры с Виндиче? Кем ты себя возомнил?»
Тогда он изо всех сил старался показать свое спокойствие и уверенность, зная, что ситуация непростая.
«Всё обговорено, и я готов нести ответственность со своей стороны сделки. Они согласны отпустить тебя. Но подумай заранее: если нарушишь оговорённые правила, в следующий раз будет только смертный приговор.»
Мукуро тогда только рассмеялся, словно услышал невероятную шутку.
В конце концов, сколько бы он не отрицал свою принадлежность Вонголе, он доверился не только её боссу, но и всей остальной семье. Подвести доверие насколько негативно настроенного человека — значит навсегда сломать возможность будущего сотрудничества.
Второй раз такой шанс уже не выпадет.
К моменту, как они добираются для первого этажа, где их ждёт медперсонал, босс Вонголы успевает несколько раз пожалеть о своей идее и обещании нести ответственность.
И облегченно выдыхает он только, когда тело Мукуро забирает группа профессионалов в костюмах.
Они буквально отталкивают Саваду и остальных его Хранителей, запрещая приближаться. Эти люди так же принадлежат Вонголе, и им не составляет труда использовать пламя для поддержания жизнеспособности пациента. А также никто никогда не осуждает их за нарушением субординации. Жизнь пострадавшего всегда в приоритете.
Рехей пытается подойти поближе, чтобы посмотреть как они снимут цепи, но его тут же бесцеремонно отталкивают обратно.
По-крайней мере, эта суматоха не вызывает гнетущего напряжения — Савада доверяет им, позволяя принимать решения в зависимости от ситуации. Его не смеют прогонять так же настойчиво-грубо, но он сам соблюдает дистанцию, смотря как истощенное тело иллюзиониста переворачивают с бока на бок, распутывая провода и доставая катетеры, но тут же заменяя их новыми.
Сквозь прозрачную синеватую кожу все иглы видны насквозь, и когда верхняя часть одежды оказывается на полу, можно легко разглядеть все магистральные сосуды. Как на анатомическом пособии.
Тсуна хмурится, видя масштаб проблем.
Даже если забыть об идеальном образе Мукуро в иллюзиях, он все ещё помнил того, с кем сражался в средней школе, незадолго до его заточения в водной тюрьме. И это не был этот болезненно тощий силуэт, который, кажется, может сломаться от малейшего дуновения ветра.
Теперь это выглядит как дурная шутка.
У иллюзиониста на лице тёплая влажная повязка, закрывающая доступ хоть какого-то света его повреждённым глазам, а в груди — толстая полая трубка прямиком до трахеи и — частично заполненных жидкостью — лёгких.
Самый опасный преступник, которого так презирает Бермуда.
Его тут же накрывают согревающими одеялами, не пропускающими холод, и накачивают каким-то абсурдным количеством разогретых медикаментов, чтобы заставить хоть немного функционировать самостоятельно.
Тот, кто прошёл все круги Ада.
Когда Тсуна смотрит на остальных Хранителей, он видит отражение собственных эмоций — беспокойства, тревоги, чувства ужасной несправедливости и собственной вины.