Холмс? Нет, Мориарти

В детском саду наступило время тихого часа, но Мишель Мориарти как всегда не спала. Она была очень активным и не по годам развитым ребёнком, поэтому считала, что сон для слабаков, которым нечем заняться. А ей было, чем заняться, и сон был для неё пустой тратой времени. Обычно ее любимыми занятиями были подслушивание того, что говорят воспитатели, наблюдение за птицами за окном или попытки разбудить сестру, которая тихо сопела, крепко прижав к себе любимую игрушку. В этот раз у нее даже получилось добиться своего, и они по традиции залезли с головой под одеяло, чтобы обсудить все на свете. — У меня грандиозная идея! — Мишель улыбнулась, а сонная Шарлотт подвинулась ближе. — Какая? — Это дело и правда заинтересовало ее. И не только ее. Они с сестрой слышали, что о Вендетте начали говорить даже воспитатели, видимо, она была очень знаменита. — Мы прогуляем курсы сегодня! — Энтузиазм в голосе сестры немного напрягал, а идея о прогуле и вовсе заставила Шарлотт отпрянуть и нахмуриться. — Прогулять? Ты с ума сошла, Мишель? — Девочка прошептала это, будто боясь, что если она скажет громче, то кто-то услышит и пересечёт их побег. — Ну Лотти, сама подумай, — милое прозвище, которым Мишель называла сестру, всегда заставляло ее улыбаться. Шарлотт было, безусловно, красивым именем, но его сокращение звучало как-то мягче и роднее. — У нас есть прекрасная возможность выйти в город и узнать больше о Вендетте. Это же наше дело. Мы как настоящие детективы! — Каждое слово было наполнено радостью и нетерпением, Мишель старалась говорить тихо, но из-за нескрываемого счастья и любопытства она повышала голос. Шарлотт опустила голову, взвешивая все за и против. С одной стороны, прогулять было ужасной идеей, тем более на занятия их водит миссис Розенберг, а от неё не скрыться. А с другой, она полностью разделяла желание сестры узнать побольше о той, о ком говорит уже почти весь город. Она приложила руку к подбородку и, раздумывая, посмотрела на сестру, которая сцепила ручки в замок, ожидая ответа сестры. — Ладно. Но как? Миссис Розенберг ведь следит за нами. Хватятся ведь. — Не хватятся. Мы вылезем через окно в туалете. Нам повезло, что у нас не индивидуальные занятия, а групповые. Нашего отсутствия никто не заметит, только рады будут, что я не пойду, — она усмехнулась, вспомнив случай, когда случайно уронила вазу с конфетами, которая стояла у стойки регистрации в центре, куда они ходили на занятия по математике, а Шарлотт закатила глаза, но тоже улыбнулась. -Не переживай, сестрёнка. Узнаём что-нибудь, запишем и до конца занятия успеем вернуться. Главное, взять у миссис Розенберг часы из ее сумки. — А ты умеешь определять время по часам? — Шарлотт округлила глаза, глядя на сестру. Для неё это было для неё чём-то очень сложным и непостижимым. Папа как-то пытался ее научить, но все попытки были тщетны. Тогда вечер спасли только мамины печенья и стакан молока, а потом мама поделилась с ней секретом о том, что тоже не умеет этого делать, и это окончательно вернуло Лотти хорошее настроение. — Да. Иногда путаюсь, но, думаю, справлюсь, — она протянула руки вперёд, побуждая сестру последовать ее примеру. Взявшись за руки, они посмотрели друг дружке в глаза и улыбнулись. Это было что-то вроде традиции: перед тем, как пойти куда-то или что-то сделать, они держались несколько секунд за руки и передавали друг другу «невидимую энергию», которая помогала обеим. Шарлотт передавалась уверенность Мишель, а Мишель - осторожность и сознательность сестры. Они прекрасно дополняли друг друга, ведь были совершенно разные. Это помогало им всегда держаться вместе и делать все вдвоём. Без исключений. Стук в дверь отвлёк Ванду от наблюдения за каплями, стекающими по оконному стеклу, которое находилось напротив ее кровати. С того момента, как она спешно поднялась в свою комнату, оставив Себастьяна одного внизу, прошло около двух часов. Все это время Себ находился раздумывал над тем, что произошло, не беспокоя ее и давая ей тоже разобраться. После негромкого «заходи» Моран аккуратно открыл дверь и медленно подошёл к кровати. — Ванда, прости, я не должен был… Не дослушав, она перебила его и села на кровати, устанавливая с ним зрительный контакт. — Нет, не извиняйся. Все в порядке. Это я должна извиниться, — она обхватила руками колени и положила на них голову. Каждое слово давалось тяжело, ей было стыдно - перед собой, Джимом, девочками и перед Себастьяном. — Давай просто забудем, хорошо? Я понимаю, что просить об этом очень эгоистично с моей стороны, но… На этот раз перебил он. Впервые за все время, что она его знает. — Хорошо, — голос немного дрогнул, что заставило Ванду поджать губы и вновь заглянуть в его глаза. Он не показал этого, но эта фраза сильно задела его. Встала поперёк горла, преграждая путь воздуху. Ванда видела это. Все было написано в его глубоких голубых глазах. Но она не могла поступить по-другому. Эта минутная слабость не сравниться с тем, что она испытывает, когда находится с Джимом. С ним уже никто не сравнится. Навсегда и вовеки. — Я принёс какао в качестве извинения, — он улыбнулся, на что Ванда выдохнула с улыбкой на лице. Посмотрев на кружку с какао, которую Себ поставил на тумбочку, она перевела взгляд на него и немного склонила голову вбок. — Можно тебя обнять? — И опять эта детская невинность в голосе, которая заставила Морана улыбнуться и, кивнув, сесть рядом с ней. Заключив девушку в объятья, он положил голову на ее плечо, вдыхая аромат. Он хотел запомнить все, каждую деталь, чтобы потом вспоминать об этом с улыбкой, ведь больше такого не повторится. На что он мог надеяться? Он поступил отвратительно, когда воспользовался плохим самочувствием Ванды. Всегда он сравнивал себя с Джимом и обещал самому себе никогда не поступать так по отношению к ней, но сам же и нарушил своё обещание. Но ведь и она могла не отвечать на поцелуй, верно? Все эти мысли со скоростью света сменяли друг друга, заставляя голову Морана гудеть. Единственное, что помогало - ее аромат, который, казалось, мог успокоить любого. Она пахла так приятно. Не приторно, не горько. Именно так, как он думал. Ванильным сахаром, свежестью и цветами. Наконец выпустив Морана из объятий, она взяла кружку в руки и вдохнула приятный, сладкий запах какао. Отпив немного, девушка прикрыла глаза от удовольствия и улыбнулась, чувствуя легкое послевкусие шоколада на языке. Понаблюдав за ней, Себастьян улыбнулся в ответ и встал с кровати. — Я буду внизу. Если захочешь, пойдём погулять или сыграем в дженгу. После услышанного, Ванда резко изменилась в лице и устремила свой взгляд на Морана, на что тот с недоумением взглянул на неё. — Ты чего? Опять голова? Она не отвечала, а лишь смотрела куда-то мимо него расфокусированным взглядом. Немного помолчав, он коснулся ее плеча, а Ванда моментально отпрянула, как от горячей плиты. Он будто вывел ее транса. — А? Нет, всё.. всё в порядке. Обязательно сыграем, — голос вновь задрожал, но Себастьян подумал, что лучше оставить ее одну, и, кивнув, вышел из комнаты. А Ванда прикрыла глаза, попытавшись вновь сфокусировать все своё внимание на том, что она увидела. «— Не раскрывать дело? Высокий, кудрявый мужчина усмехнулся и, последовав примеру Ванды, взял свой стакан и сел в кресло напротив другого мужчины. Ванда громко захлопнула ящик стола, держа в руках коробку. — Сыграть в дженгу! — Она рассмеялась и посмотрела на сидящих в комнате в поисках одобрения. — Слава богу, — воскликнул мужчина низкого роста и поставил чашку на столик около кресла.  — Это гораздо лучше чем уже второй час пытаться вникнуть в дело, которое мы раскрываем, — он встал с кресла и подошел к столику около дивана.» — Боже мой.. Мой метод работает! — Все ещё держась за голову, Ванда залезла рукой под матрас и достала оттуда блокнот. Немного жмурясь от боли, девушка стала быстро записывать все, что запомнила. Счастье от того, что она наконец стала видеть людей, а не расплывающиеся пятна, заглушало головную боль. Записав каждую деталь, она улыбнулась и, перечитав все, положила блокнот на своё место. Руки потянулись за белой кружкой, которая все еще была доверху наполнена, и Ванда отпила немного, крепко сжав посуду в обеих руках. Наконец-то. Она начала вспоминать. — Мишель, я не могу пролезть! Все пошло не по плану, когда девочки поняли, что окно, которое издалека кажется достаточно большим, вблизи гораздо меньше. Набравшись храбрости и гордо подняв подбородок, Шарлотт попробовала воспользоваться им в качестве выхода, но попытки не увенчались успехом. Она не была очень большой, некоторые даже говорили, что она миниатюрная, а мама и вовсе часто назвала фарфоровой куколкой из-за хрупкости и слегка бледной кожи. Так что дело точно не в клубничных пирогах. Аккуратно выбравшись из оконного отверстия, Лотти встала на кафельный пол в туалете и по привычке смахнула невидимые пылинки с хлопкового платья. Мишель, нахмурившись, приложила правую ладошку к подбородку и задумалась. Немного понаблюдав за сестрой, Шарлотт ещё раз взглянула на окно. Смотря на него, она перебирала варианты разгадки. Немного подумав, она захлопала в ладоши. — Мишель, Мишель! Подсади-ка. Я знаю, что не так. Мишель сразу же подошла к сестре и, улыбнувшись, сложила руки так, чтобы Лотти смогла подняться. Сил, чтобы снять детскую защиту с окна, почти не хватило, но любопытство и желание докопаться до правды было сильнее, поэтому, немного напрягшись, Шарлотт выгнула специальную блокировку, и окно наконец открылось полностью, предоставляя двум маленьким начинающим детективам выход в большой мир. Немного оттолкнувшись от рук сестры, Шарлотт вылезла в окно. Им сильно повезло, ведь окно было очень близко к земле, так как центр развития, где они посещали занятия по математике, находился между двумя маленькими холмиками, которые были расположены очень близко к одноэтажному дому. Вообще в Ленстере было сложно найти сооружения больше двух этажей. Единственным исключением был особняк семьи Мориарти, который находился на самой вершине холма, и из окон спальни открывался великолепный вид на весь город. Джим рассказывал, что он достался ему по наследству от бабушки и дедушки, а девочки после этого рассказа провели весь день в поисках затерянных сокровищ на чердаке. В итоге нашли лишь несколько старых игрушек и фотографию Джима в детстве, но для них это был самый настоящий клад. Вылезя из окна, Лотти протянула свою руку Мишель, чтобы та тоже смогла подняться. Когда ноги обеих оказались на земле, они победно дали друг другу пять и, крепко держась за руки, отправились в город. Как двум маленьким девочкам затеряться в городе? Очень просто. У Мишель был четкий и организованный план: сперва они отправились на главную площадь, ведь там всегда может было найти что-то интересное. Без родителей весь город казался враждебным и за каждым углом их, казалось, поджидало что-то страшное, неизведанное и хранящее в себе загадку, которую не хотелось разгадывать в одиночку, но Мишель понимала, что если она будет бояться, то Шарлотт будет некому защитить, именно поэтому, натыкаясь на очередную чёрную тень или подозрительного человека, она крепче сжимала руку сестры и грозно хмурила бровки, отгоняя страх. Когда рядом была мама, главная площадь была маленькой и милой, но сейчас она была огромной и отталкивающей. Прохожие косо смотрели на двойняшек, так, будто они совершили что-то ужасное и непоправимое, и Мишель долго думала: все взрослые смотрят так, как будто ты совершила преступление и теперь обязана сидеть в тюрьме? Но они ведь ничего не совершали. С этой мыслью Мишель села на скамейку возле фонтана и подвинулась, уступая место сестре. Шарлотт плавно села рядом. — Ну, что? —  Шарлотт положила ручки на колени и с интересом заглянула в глаза сестре. Мишель перевела взгляд на переливающуюся воду в фонтане. — Не знаю, но у нас осталось 10 минут. Часы миссис Розенберг, которые были позаимствованы девочками, были огромными по сравнению с рукой Мишель и сильно утяжеляли карман джинсового комбинезона, притягивая девочку к земле. Шарлотт нахмурилась, расстроившись, что побег не увенчался успехом.  Отвернувшись в другую сторону, девочка увидела газету. Обычно папа читал такие по воскресеньям, сидя на диване, пока мама была в саду. Там всегда было что-то про президента, про валюту и ещё много взрослых слов, значение которых Лотти не знала. Но она знала одно: если папа их читал, значит там было что-то важное, а сейчас им была важна Вендетта. Шарлотт быстро слезла со скамейки и поймала газету, пока ту не сдуло ветром прямо в фонтан. Опешив от быстрой реакции сестры, Мишель приложила руку к груди и улыбнулась. — Что там? Когда девочки заглянули в газету, доводы Шарлотт подтвердились. В заголовке чёрными заглавными буками было выведено имя Вендетты Холмс. Готовка всегда помогала Ванде отвлечься. Сейчас ей как раз нужно было убрать на второй план неловкость, перемешанную с плохим самочувствием. Именно поэтому она принялась за приготовление печенья. Себастьян деликатно удалился, понимая, что вся эта ситуация давила на Ванду, тем более то, что она перестала пить таблетки, очень сильно влияло на ее здоровье, поэтому он старался сохранять дистанцию, чтобы она чувствовала себя хорошо если не физически, то хотя бы морально. Он не выходил из сада, пока с кухни не послышался мягкий и тёплый голос девушки. — Себастьян, подойди пожалуйста. Подумав, что что-то произошло, он резко встал с качели, широкими шагами дошёл до двери и рывком открыл ее, проходя в дом. Прекрасный шоколадный аромат ударил в нос, и он остановился, наполняя лёгкие этим чудным запахом. — Вижу, тебе понравилось, — девушка склонила голову вбок, наблюдая за Мораном, и лучезарно улыбнулась. Взглянув на неё, он увидел, как красиво переливаются ее глаза на закатном солнце, которое мягко освещало ее лицо и окна кухни. Бледность теперь не была так выражена, ровно как и темные мешки под глазами, которые она так старательно пыталась скрыть косметическими средствами. Остался только приятный, персиковый тон кожи, который был у девушки в их первую встречу. Вспомнив тот вечер, Себ будто снова увидел ту живую девушку, которая усердно боролась с той несправедливостью, с которой ей пришлось столкнуться в столь юном возрасте. Тогда он ещё не знал, что Мориарти сотворит с этой девушкой, в какой кошмар превратит ее жизнь. Тяжелые мысли заполнили его голову, а она все ещё улыбалась, даже не представляя, что она в заложниках у самого опасного человека не только в Англии, но и во всем мире. Разглядывая ее лицо, он вспомнил тот огонёк в ее глазах, когда она разговаривала с Мориарти. Как она ненавидела его, как в ее взгляде был написан 1000 и 1 способ расправы над ним. Они стоили друг друга, но Джим решил играть не по правилам, потушив этот огонёк. Заглушив ее собственные мысли, убив в ней все то, что делало Вендетту Вендеттой. Осталась только та, кого он не знал. Совершенно другая девушка, которой хотелось помочь. Спасти и увезти как можно дальше. Взволнованный взгляд девушки заставил Себа махнуть головой, отгоняя волнующие его мысли, и улыбнуться, заглушая боль и хороня чувства и эмоции глубоко в душе. — Не понравилось печенье? — Взглянув на изменившееся лицо Морана, она нахмурилась и поджала губы. — Нет, что ты. Они такие же вкусные, как и всегда. Слова Себастьяна поддержали Ванду и она улыбнулась. — Положу тебе с собой немного, — она отвернулась к кухонными ящикам и стала искать пакет. Себастьян посмотрел на неё, и голову озарила мысль, которая была первой ступенью его плана, тайно обговорённого с Филбертом. При их разговоре Себ не полностью ему доверял, как и Филберт, но их объединяла общая цель: они оба хотели помочь Вендетте, и вместе это было более чем возможным. Доказав свою верность, ему был предоставлен доступ к материалам и ходам операции, которую придумал Майкрофт Холмс, а Холмсы, в свою очередь, были осведомлены о состоянии их пропавшей сестры. У Филберта и Себастьяна был долгий разговор, в ходе которого они успели обговорить всё, и теперь были почти уверены в успехе операции. Они встретились лишь раз, и теперь общались сообщениями, информируя друг друга о подвижках. Моран был нужен Холмсам, ведь никто кроме него не мог приблизится к Мориарти. Это, безусловно, было предательством, но предательством ради благой цели. То, что Джим сделал с Вандой, было непростительным, и ей нужна была помощь, а они были теми, кто готов был её оказать не смотря ни на что. Англия была без Вендетты Холмс слишком долго. — Ванда, Мишель сказала, что хочет покататься со мной на велосипедах на выходных. Не помнишь, где они? — Себастьян старался говорить как можно увереннее, чтобы сгладить оставшуюся между ними неловкость. Завязав узелок на пакете с печеньем, Ванда повернулась к Морану и опустила взгляд, размышляя о возможном месте хранения велосипедов. — Они были на чердаке. Помнишь, ты убрал их туда осенью? Надо бы там прибраться. — Хорошо. Я достану их завтра, — Себастьян старался скрыть радость: Ванда вспомнила об уборке. Ведь нельзя раньше времени раскрывать все карты. Поблагодарив ее за печенье, он попрощался и вышел из дома. У них все получится. Несмотря на все риски и опасения, девочки успешно справились со своей первой взрослой операцией. Адреналин никак не мог покинуть кровь двойняшек, и они тяжело дышали, присев на батарею и крепко сжимая в руках найденную газету. — Мы настоящие детективы, — лицо Мишель озарила улыбка, на что Лотти тоже улыбнулась. — Что нам теперь делать? Показать папе? — Шарлотт ещё раз перечитала текст газеты и взглянула на сестру. — Возможно. Решим дома. Думаю, пока что нам нужно самим разобраться, — Мишель слезла с батареи и подошла к двери, ведущей в коридор. — Хорошо, — Шарлотт последовала за сестрой, пряча газету во внутреннем кармане плаща, предварительно свернув ее в несколько раз. Миссис Розенберг, которая мирно сидела на скамейке в холле и перелистывала старую книгу, подняла глаза и, увидев двойняшек, улыбнулась. Когда они подошли, она обняла девочек, а Мишель, воспользовавшись моментом, положила часы обратно в сумку на их законное место. Выпустив девочек из объятий, мисс Розенберг залезла в сумку, доставая оттуда две упаковки с виноградным соком. Она всегда давала его девочкам после занятий, чтобы восстановить силы, и Мишель с Шарлотт просто обожали ее за это. У миссис Розенберг всегда можно было найти что-то вкусное, а главное сладкое, и сколько бы Ванда не ругала ее за это, она все равно продолжала давать девочкам конфеты. Она заменяла им бабушку, которой они были лишены, ведь ни у папы, ни у мамы не было родителей, что ужасно расстраивало девочек, но они были рады, что у них есть миссис Розенберг. Проводив девочек до дома, она попрощалась с Вандой и отправилась домой, пообещав, что завтра принесёт девочкам новые раскраски. Закрыв дверь, Ванда повернулась к дочкам и слегка нагнулась, чтобы сравняться с ними в росте. — Ну, что? Будете ужинать? Я приготовила лазанью. Девочки переглянулись и радостно закивали. — Ну и отлично. Тогда положите рюкзачки в комнату, помойте руки и спускайтесь, — она направилась на кухню, перед этим потрепав двойняшек по волосам, а те быстро поднялись по лестнице в свою комнату. Шарлотт достала свернутую газету и, разгладив ее рукой, положила под стопку книжек на столе. — Прочитаем то, что написано мелким шрифтом, после ужина, хорошо? — Мишель обратилась к сестре, поставив их рюкзаки около двери. — Да, конечно. Есть хочется сильнее, чем спасать мир, — Шарлотт усмехнулась и, взяв сестру за руку, вышла из комнаты. Накормив девочек, Ванда стала убирать посуду, но все валилось из рук, так как ее волновала одна мысль: Джима до сих пор не было дома. Это не было редким явлением, но в этот раз он не предупредил. Последней каплей ее терпения было то, что уложив дочек, она спустилась вниз и ее взгляд упал на часы. Они пробили 12. Паника начала понемногу охватывать ее тело, и Ванда взяла в руки мобильный телефон. Самые страшные версии начали вереницей мелькать в ее сознании, когда на той стороне провода послышались короткие гудки и страшная фраза «Абонент находится вне зоны действия сети». Она выдохнула, сохраняя остатки самообладания, и спешно набрала номер Себастьяна. Тот долго не подходил к телефону, и гудки эхом отзывались в подсознании, подпитывая приближающуюся паническую атаку. Сердце пропустило удар, когда гудки перестали звучать. Ванда приложила руку к груди и набрала ещё раз. Ничего. Она собиралась ещё раз нажать на злополучную кнопку вызова, но дверь открылась с хлопком, ударяясь об стену, заставив ее резко повернуть голову в сторону коридора. Кинув телефон на столешницу, девушка выбежала в коридор, и перед ней предстала ужасающая картина. Джим еле держался на ногах, опираясь на дверную ручку, которая почти выгибалась под его весом. Взгляд был затуманен, а на лице почти не было видно живого места: оно было покрыто кровью, при виде которой у Ванды к горлу подступил ком, но она выдохнула и подбежала к мужу. — Джим? Ты слышишь меня? Джим?! — Собравшись с силами, она оттащила его внутрь дома и облокотила на стенку. Закрыв дверь, она подбежала к нему и начала расстегивать куртку трясущимися руками. — Джим, любимый, не молчи, прошу тебя. Слёзы начали собираться в уголках глаз, пока девушка снимала разорванную верхнюю одежду, пропитанную его кровью. Ее апах ударил в нос, и она на секунду зажмурилась. Джим тяжело дышал, сжимая ослабевшие руки в кулаках. Он поднял на жену глаза: взгляд был затуманен, а глаза были красными от лопнувших капилляров. Ванда взяла лицо мужа в свои руки и начала его осматривать. — Что произошло? — Голос ужасно дрожал, как и она сама. Джим начал говорить, но на полуслове закашлялся, держась за живот. Кашель был хриплый и влажный. Ванда резко встала и побежала в ванную, взяв аптечку и мокрую тряпку, чтобы вытереть кровь с лица мужа. Ноги и руки ужасно тряслись, но адреналин в крови позволял это игнорировать. Вернувшись обратно, она приложила мокрую тряпку, п ропитанную тёплой водой, к лицу Джима и проглотила очередной подступающий к горлу ком. Он снова попытался начать говорить, но она перебила его, прикладывая мягкие руки к окровавленным губам. — Тише, тише. Все хорошо, я рядом. Джим крепко взял ее руку в свою и прижал к своему лбу. Девушка не убирала руку, а свободной оттирала остатки уже застывшей крови на щеках, шее и груди, проговаривая слова поддержки. Совместными усилиями Джиму удалось лечь на диван и снять рубашку, чтобы девушка осмотрела его на предмет сломанных костей. Но, слава богу, их не было. Пока она гладила мужа по лицу тёплыми руками, помогая успокоится, она мучалась в догадках. Кто мог сотворить такое с простым офисным работником? Джим всегда был примерным семьянином и никогда не лез в авантюры и тем более драки. Всегда старался решать проблемы словами, а не жесткими действиями и рукоприкладством. Через полчаса Джим мирно заснул на диване, посапывая, но все ещё крепко сжимая руку жены, будто боясь ее отпустить, а Ванда оставила невесомый поцелуй на губах мужа и положила свою голову ему на грудь, прислушиваясь к его немного сбитому дыханию и поглаживая его по рукам.