Холмс? Нет, Мориарти

Из-за волнения и избытка страха в этот вечер ни о каком сне и речи быть не могло. Спящий муж, который мило посапывал, лёжа на диване, и крепко сжимал руку Ванды, безусловно, успокаивал девушку. Однако после двух часов рассматривания его умиротворенного лица, на котором иногда подрагивали веки от увиденных снов, Ванда решила пройтись по дому, чтобы немного отвлечься от бессонницы. Отмена препарата сказалась и на ее возможности спокойно спать хотя бы несколько ночей в неделю. Сон был нужен, но нужнее сейчас были ответы, которые она начала получать лишь после того, как перестала пить таблетки. Она до конца не понимала, какое именно у них было действие и почему она не могла вспомнить ничего, когда их принимала. Любой наблюдательный человек, который находился в окружении девушки, мог понять, что что-то не так. Посмотрев на себя в зеркало и рукой очертя контуры лица, девушка грустно выдохнула. Было страшно смотреть на себя без румян и тонального крема, который она наносила каждое утро обильным слоем, чтобы скрыть признаки болезненности. Без таблеток с каждым днём становилось тяжелее. Без ряби в глазах она не могла встать с дивана, без покалывания в сердце не могла долго готовить и без дрожи в руках не могла наносить консиллер под глаза, скрывая почти фиолетовые мешки. Отсутсвие таблеток медленно заставляло ее организм умирать, увядать, как розу без воды, затухать, как перегоревшую лампочку, но она не могла это остановить. Или не хотела? Проклятое любопытство и неизмеримое желание докопаться до правды не давало ей остановится. Выпив очередной бокал вина, которое было ее единственным спасением, она осмотрела гостиную. Вино помогало выживать, как бы это не звучало. Помогало открыть глаза и хоть на несколько часов перестать трястись то ли от холода, то ли от тревожности. Боль уходила на второй план, оставался только терпкий, приятный вкус винограда, который вселял уверенность в следующем дне. Стекло с тихим звоном соприкоснулось со столешницей, и Ванда прикрыла глаза. Задумавшись о чём-то, она вспомнила слова Себастьяна. Его идея и ее мысли слились в одно желание. Она так давно хотела разобрать чердак. Конечно, он немного пугал своим видом не только девочек, но и хозяйку дома, но мысли о попытках заснуть на тёплой кровати уже настолько истерзали ее уставшее сознание, что она решила перебороть свой страх и подняться наверх в целях уборки. Захватив свой телефон, который может вдруг зазвонить, разбудив всех жителей дома, она поднялась на верхний этаж. Чердак не был оборудован светом, была только очень старая настольная лампа, пылившаяся в дальнем углу, которая уже здорово покрылась паутиной. Судя по обстановке тут не убирались со времён бабушки и дедушки Джима. Ванда никогда не ходила сюда - уж слишком зловеще выглядел этот постоянно темный чердак, но сегодня он предстал перед ней в другом свете. Сегодня луна была по-особенному красива, казалась огромной и очень яркой на фоне тёмно-синего неба и освещала своим светом все вещи на чердаке, которые до этого пребывали в тени. В темноте чердак казался бесконечным, с кучей потайных комнат и уголков, как в сказках, но сейчас мягкий, почти кремовый свет луны красиво ложился на пыльные, старые книжки и вещи, которые давно не испытывали счастья быть надетыми и показанными в обществе. Могут ли вещи испытывать счастье? Конечно, и они точно не испытывали его, пылясь на этом чердаке. Ванда перевела взгляд на круглое окно, в рамки которого еле умещался спутник Земли, а затем ее заинтересовала стопка книг, обложки которых уже выцвели от времени и солнечных лучей, которые поступали сквозь оконное стекло. Это был сборник старых сказок в твёрдом переплете, при одном взгляде на которые хотелось сесть и перечитать их все разом. Ванда аккуратно перебирала книги в руках, крутила в поисках возможных дефектов. Разложив 5 книг на полу, она принялась читать названия. Сюжеты каждой книги были у нее в сознании, но она точно не помнила, откуда она их знает. Когда взгляд Ванды упал на последнюю книгу с синей обложкой и выведенными на ней золотыми буквами «Гензель и Гретель», виски девушки вновь сдавило, как и всегда, когда в ее голове всплывали воспоминания, и она прижала холодную руку ко лбу. «Ключ повернулся в замочной скважине, и Ванда, сидевшая на кровати с темно-зелёным, почти изумрудным постельным бельём, напряглась, сильнее сжав шпильку, которую она нашла на улице, в руках, но не повернулась к двери. Замок щёлкнул, извещая девушку о том, что кто-то пришёл. Тяжелые шаги эхом разнеслись по темной комнате, и фигура села на кресло возле кровати. Не выдержав напрягающей тишины, Ванда спрятала шпильку в рукаве кофты и опустила голову. — Если ты думаешь, что я буду общаться с тобой, то ты глубоко ошибаешься, падальщик несчастный, — не поворачиваясь на вошедшего в комнату гостя, фыркнула девушка и поджала губы. Она держалась молодцом, не показывала своих настоящих эмоций, страха и трясущихся рук каждый раз, когда кто-то находился рядом с ней. Просто не могла себе позволить. Мужчина мягко усмехнулся, когда услышал, как девушка назвала его, и поставил поднос с едой на столик рядом с собой. — Ты ведь уже разговариваешь, — Моран наклонил голову вбок, оглядывая спину Ванды, и нахмурился. Из-за выреза на спине ему открывалась потускневшая кожа и проступающий позвоночник. Она изменилась с тех пор, как Джим привёз ее сюда - исхудала так, что было страшно смотреть. Не ела, лишь пила воду и читала. Читала часто, это было единственным развлечением. Читала все, что найдёт на высокой книжной полке, которая доставала до самого потолка. Единственным, что продолжало там пылиться, оставаясь нетронутым нежной рукой девушки, были романы. Само понятие любви для неё больше не имело никакого смысла. Находясь в заточении, можно много всего переосмыслить, ведь заняться больше нечем. Начинаешь переосмыслять всю свою жизнь, начинаешь переосмыслять даже то, что раньше казалось не нуждающимся в переосмыслении. Давящая на разум тишина заставляла Ванду день изо дня смотреть в большое окно, из которого открывался вид на прекрасный темный лес, в котором хотелось заблудиться и никогда не найтись. Себастьян перевёл взгляд на прикроватную тумбочку, на которой лежало несколько детских сказок. — Решила сменить жанр? Ванда лишь слегка дернула плечом и выдохнула. Игнорирует. — Я принёс еды. Можешь хотя бы сегодня поесть? — Он обеспокоено оглядел нетронутый поднос с супом, который он принёс ей вчера. — Тебе какое дело? — Ванда наконец повернулась на него. Изумрудные глаза, которые, казалось, ярким светом загорались каждый раз, когда она злилась, выделялись на фоне тусклого лица, а темные, как смоль, волосы напоминали Морану догорающие в камине угольки. Сбитое дыхание заставляло грудь девушки вздыматься с каждым новым резким вдохом, и обличать рёбра, которые были обтянуты тонкой кожей. — Думаешь, если не дашь мне умереть сейчас и будешь играть в милосердие, то сможешь искупить все свои грехи? Смыть кровь с рук, а? —  Голос немного дрожал, ощущалась усталость в словах и тембре голоса девушки, что заставляло Себастьяна сжать челюсти. — Так вот знай, я лучше сдохну от голода, чем буду с Джимом! — Ванда резко встала, отчего у неё потемнело в глазах и подогнулись ноги. Она чуть было не упала, но Моран быстро подбежал к ней и поймал у самого пола. Девушка посмотрела на наемника сквозь чуть приоткрытые веки и слабо нахмурилась, на что Моран сглотнул и положил ее на кровать, накрыв одеялом. Он не знал, что сейчас говорить, не было таких слов, которые могли бы ее утешить, поэтому он просто встал и поднёс поднос с едой к ее кровати. Поставив его на тумбочку, он взял в руки тарелку с супом и ложку. Зачерпнув немного супа в столовый прибор, он поднёс его к ее рту. Сначала девушка вертела головой, как маленький ребёнок, пряча рот от еды. — Вендетта, прошу, — из его уст ее имя звучало по-другому, а приказной тон, который в то же время был почти умоляющим, заставил сердце девушки пропустить удар. Ванда посмотрела на Себастьяна, увидев подтверждение своим мыслям в его обеспокоенном взгляде, сдалась и приоткрыла рот. Когда Себастьяну удалось ее накормить, он положил ложку на поднос и протянул ей печенье. — Молодец, можешь есть сладкое. Обращение к ней, как к ребёнку, заставило Ванду обессилено усмехнуться и взять имбирное печенье в виде человечка. Жадно откусив голову, она перевела взгляд на окно, чтобы собрать мысли в кучу. Хлопья снега за оконным стеклом, движение в воздухе которых напоминало танец маленьких фей, было показателем того, что скоро Новый год. Значит был декабрь. — Твоя любимая книга? На голос Себастьяна Ванда повернула голову и устремила свой взгляд на книгу, которую он прокручивал в руках. — Ага. С полными щеками печенья, девушка напоминала милого хомяка и наёмник улыбнулся. — Жестоко. Это, наверное, ещё и ранняя версия, да? — Себастьян открыл книгу в середине и провёл рукой по строчкам. — Конечно. У меня была такая же в детстве. Милый, а главное очень тактичный папочка подарил мне ее, когда мне было 5. Представь, как изменилось мое мировоззрение, когда я в столь раннем возрасте прочитала про дьявола, его жену и то, как два ребёнка перерезают ей горло в конце. Мило, правда? — Девушка тихо хмыкнула, все ещё держа в руках остатки печенья, а Себастьян закрыл книгу и улыбнулся в ответ.» Очередная вспышка была знаком того, что отрывок воспоминания закончился, и девушка выдохнула, все ещё держась за голову. — Что это было? — Вопрос в тишину, адресованный самой себе, разнесся по чердаку. С каждым воспоминанием ей потихоньку открывалась вся ее жизнь до аварии, но ее начинало пугать то, что не все воспоминания совпадали с рассказами мужа. Вопросов становилось все больше, и их количество значительно превышало ответы, получаемые из этих «видений». Она верила мужу, но все равно не знала, кому верить больше: себе или ему. И почему Себастьян назвал ее Вендеттой? Он никогда не назвал ее так. Было ли это оговоркой тогда или искажением воспоминания ее сознанием - девушка не знала. Взгляд зелёных глаз вновь упал на книгу, и она взяла ее, ощущая на кончиках пальцах бархат переплёта. Длинные пальцы открыли книгу прямо на середине, и на колени девушки упала фотография. Не ожидав этого, она вздрогнула и отложила книгу обратно. Взяв фотографию, она покрутила ее в руках, и ее взору открылись трое человек. Точнее детей. Маленькая девочка с чёрными длинными волосами стояла посередине, а рядом с ней по две стороны стояли подростки-мальчики. Слева был мальчик постарше: он улыбался, а русые кудри блестели на солнце. Парень с тёмными волосами по правую сторону от девочки обнимал ее за плечи немного наклонившись, ведь был выше ее. Глядя на эту фотографию в голове не всплывало воспоминаний, она совершенно не знала этих детей, но была уверена, что эта фотография как-то связана с ней, и вскоре она узнает ее тайну. Пока девушка рассматривала фотографию, стараясь зацепиться хоть за малейшие детали, по лестнице послышались тяжелые шаги. Сердце застучало быстрее, кровь застучала в ушах, и девушка быстро начала хлопать себе по бокам, в поисках карманов. Шаги приближались, а Ванда, не найдя карманов, спешно спрятала фотографию в лифчик и прикрыла грудь длинными, волнистыми волосами. Она сама не понимала, чего так испугалась, почему спрятала фотографию, но тогда мозг просто отключился от количества адреналина в крови. Шаги прекратились, и, подняв голову, она увидела Джима. Выглядел он неважно: правой рукой держался за правый бок немного согнувшись. На нем были надеты лишь растянутые спортивные штаны, которые Ванде удалось надеть ночью, а голый торс, покрытый царапинами и синяками, красиво освещался светом луны из окна. Он был похож на вампира: бледный и с остатками пятен крови на шее, которые Ванда старательно оттирала, но до конца так и не получилось от них избавиться. — Джим? Ты чего встал? — Она старалась скрыть дрожащий голос, но от Джима, как правило, было сложно что-то утаить. — А ты чего дрожишь? И правда. Девушка дрожала, хоть и сама не чувствовала этого до того, как муж сказал это вслух. Он начал подходить, на что Ванда натянулась, как струна, и от чего-то сжала пальцы на корешке книги с такой силой, что они побелели. — Ванда, милая, ты в порядке? Она не была в порядке. Почему в своём видении она чувствовала такую ненависть к Джиму? Она была настолько сильной, что девушка до сих пор ощущала ее глубоко в душе. Своеобразный отпечаток. Что он сделал такого, что она предпочла бы умереть, чем быть с ним? Это пугало и заставляло рисовать в сознании сценарии, которые Ванда совсем не хотела переживать. — Тебе… л..лучше прилечь, дорогой. Ты наверняка плохо себя чувствуешь, — она встала на ватных ногах и натянуто улыбнулась, на что Джим взял ее за руку и, нахмурившись, оглядел ее лицо. — Ты что-то скрываешь от меня, Ванда? — Голос его прозвучал настолько серьезно, что у Ванды замерло дыхание. Даже не только дыхание, казалось, что и сердце на несколько секунд остановилось. Карие глаза изучали ее лицо, и ей стало не по себе. Да, скрывает. Не может объяснить, почему, но скрывает. Она никогда раньше не скрывала ничего от мужа, ведь он был единственным человеком, которому она могла доверять, но из-за чего-то доверие начало ослабевать. Хотелось прямо сейчас провалиться под землю, сделать что угодно, только бы скрыться от этого пронизывающего взгляда, от которого выворачивало наизнанку. Внутренняя борьба никак не проявлялась на лице девушки - она лишь прерывисто дышала, смотря Мориарти прямо в глаза. — Нет, ты чего? Как я могу? Ты просто меня напугал, вот и все, — девушка улыбнулась, но Джим не изменился в лице. Он продолжал осматривать лицо девушки тяжелым взглядом, как будто подозревая в чём-то. — Джим, милый. Я не в состоянии скрыть что-то от тебя. Я люблю тебя больше жизни и доверяю целиком и полностью. Минутная пауза. Хватка на руке девушки ослабла, и от грозного взгляда Джима остался лишь усталый. Он приблизился к девушке и положил голову ей на плечо, на что та выдохнула и погладила его по мягким, слегка влажным на концах, волосам. — Прости меня, я такой идиот, — руки мужчины сомкнулись за спиной девушки, и он нежно заключил ее в объятья. Ванда прикусила нижнюю губу и обняла мужа в ответ, но все ещё думала о том взгляде. Он не мой выйти из ее головы. — Я просто волнуюсь. За тебя и за девочек. Признание звучало правдоподобно и сердце Ванды оттаяло. Она выпустила мужа из объятий и взяла его лицо в свои мягкие ладони. — Не стоит, дорогой. Мы с девочками очень смелые и не дадим себя в обиду, веришь? А ещё мы чувствуем себя в безопасности, потому что у нас есть ты. Наша защита и опора. Наш Джим. Слова Ванды позволили Джиму окончательно расслабиться, и лёгкая улыбка коснулась его лица. Он потянулся к лицу жены и оставил на ее губах невесомый поцелуй. Та улыбнулась и наклонила голову вбок. — А теперь в кровать. Тебе ещё нужно набраться сил, чтобы рассказать, что с тобой произошло. Я сделаю тебе молоко с мёдом, договорились? Джим обессилено кивнул и направился к лестнице, держа Ванду за руку. Она понимала, что расспрашивать о случившемся она не готова, да и мужчина не выглядел слишком бодрым и готовым отвечать на ее вопросы. Утро наступило быстро, хотя за всю оставшуюся ночь девушка так и не сомкнула глаз. Проводив девочек, Ванда отпустила Себастьяна, так как Джим остался дома. Допив свой кофе, он сел на диван, приглашая жену сесть рядом. — Ну, боец, рассказывай. Что с тобой произошло и стоит ли мне волноваться? — Ванда вытерла руки кухонным полотенцем и устремила свой взгляд на Джима. Он опустил голову и провёл руками по волосам, в попытке собрать все мысли воедино. — Не стоит, любовь моя. Ничего особенного, просто уличные хулиганы. Увидели, что на мне дорогие часы и костюм и решили, что я подходящая жертва для ограбления, — он усмехнулся, пытаясь звучать увереннее, но у него слабо получалось. Ванда нахмурилась и оглядела его лицо. Прокрутив в сознании вчерашний вечер, она вспомнила, что часы Джима были на нем. Сердце пропустило удар, но она не подала виду. — Хулиганы? И много их было? — Она решила подыграть. Только ее голос звучал тверже и увереннее. За все годы совместной жизни с Джимом Мориарти она выучила все его приемы, и ее уже было нечем удивить и не на чем подловить. Сейчас она точно знала, что ее муж что-то скрывает, и от него она точно этого не узнает. — Да, поэтому так и досталось. Не помню точно, вроде человек 6, — Джим не смотрел на неё, притуплённый взгляд был направлен на вазу с цветами, стоящую на столе. Один из признаков того, что он что-то скрывает. Ванде было сложно и больно это понимать, ведь до этого он не врал ей, никогда ничего не скрывал, не пытался утаить. А сейчас он другой. И с каждым днём меняется, превращаясь в того, с кем она не знакома. В кого-то скрытного и грубого. Ей было непривычно видеть мужа таким, но ему она не могла этого высказать. Если он хочет что-то скрывать от неё, то пусть готовиться к тому, что она самостоятельно это узнает, без чьей-либо помощи. — Все будет хорошо, дорогой. Ты отделался несколькими царапинками. Поддержка жены хорошо сказалась на мужчине, и он усмехнулся и наконец взглянул в ее глаза. В карих, как кофе или шоколад, глазах была какая-то тайна, которую Ванде предстоит разгадать самой. Филберт Вуд сидел в маленьком кафе на Грейс Стрит и потягивал кофе из большой желтой чашки, рассматривая меню, написанное от руки. — Дыра, — низкий голос донёсся до сидящих рядом людей, и они демонстративно закатили глаза и продолжили обсуждать свои новости. Какие в этом городе, наполненном подставными марионетками Джима Мориарти, могут быть новости? Каждый человек представлял угрозу, ведь имел прямой контакт с криминальным гением и в любой момент мог сообщить о сомнительном молодом человеке в кафе. Но никто этого не делал, ведь каждый - абсолютно каждый человек в этом проклятом городе - боялся его до дрожи в коленках. Мориарти запугал их до такой степени, что при одном упоминании его имени их голоса начинали дрожать, а из рук все валилось. С одной стороны, Вуду было искренне жаль этих людей, но с другой, единственный человек, к которому он испытывал сострадание, была Вендетта Холмс. Его цель. Человек, загнанный в угол, напуганный до полусмерти и не ведающий, что действительно происходит. Он должен был помочь. Больше некому. Дверь кафе отворилась и внутрь зашёл Моран, снимая шарф с шеи. Заметив Филберта, он почтительно кивнул и подошёл к столику. Пожав руку Вуда, он сел напротив и выдохнул. — Кофе? — Моран оглядел полупустую чашку и ухмыльнулся. — Да, хотелось бы ирландский, конечно, но сейчас всего 11 утра, — вальяжно разместившись на стареньком велюровом диване, он пожал плечами. — Какие новости? Моран задумался, вспоминая все, что ему удалось сделать с прошлой их встречи. — Я привёл ее на чердак, там положил ее любимую книгу, а в неё поместил фотографию. Думаю, она вспомнит что-нибудь, глядя на неё. Филберт нахмурился и пренебрежительно наморщил нос. — И все? Я думал, ты уже успел ей все рассказать, Себ, — в голосе прослеживалось недовольство и презрение, на что Себастьян сложил руки на груди. — Филберт, в этом не было бы смысла. Она должна вспомнить сама. Не будет толка от того, что я расскажу ей. Мои воспоминания и моя версия отложится у неё в голове, а не ее собственная. Я делаю все возможное для того, чтобы она вспомнила, мы ведь все в одной лодке, помнишь? Взгляд, полный негодования, сменился на сочувствующий, и агент Вуд выпрямился, придвигая к себе чашку с остатками кофе. — Ладно, может, ты и прав. — Я абсолютно прав. Все, что ей наговорил Джим, в один момент разрушиться и в ее сознании вновь появиться ее версия. Ее воспоминания. Сейчас я подготавливаю почву, как мы и договаривались. Я сам не меньше твоего заинтересован в успехе операции, — Себастьян заглянул в глаза Филберта, на что тот их закатил и кивнул. — Ладно, ты победил. Только нужно шустрее. Вендетта слишком долго находится в заточении у этого ублюдка, — со звоном он поставил чашку на блюдце и сложил руки в замок перед собой на столе. — Импульсивные поступки, совершенные на эмоциях ни к чему хорошему не приведут, уж поверь. — Я это понимаю, как никто, приятель, — он выдохнул и повертел в руках пакетик сахара. — Как дела в Лондоне? Весь Лондон стоял на ушах из-за скандальной газеты. В приемную Майкрофта Холмса никогда не поступало столько писем с вопросами, как за последнюю неделю, а у дома Шерлока и вовсе патрулировали журналисты в надежде получить комментарий. В очередной раз взглянув в окно и подавленно вздохнув, Шерлок зашторил тюль и повернулся к миссис Хадсон, которая сидела на диване и что-то вязала из белой шерсти. — Ради Ванды можно и потерпеть. На слова Шерлока миссис Хадсон кивнула и улыбнулась. Наконец-то в доме появились улыбки и надежда. Видит Бог, они слишком долго жили безрадостно. — Какие новости от Майкрофта? — Миссис Хадсон отложила пряжу и взяла в руки маленькую фарфоровую чашку, отпив из неё горячий чай. — Как всегда, миссис Хадсон. Единственной дельной вещью, которую я извлёк из его рассказа про катастрофу, было то, что Ванда начала вспоминать. Моран подкидывает ей предметы, и память понемногу возвращается. Она самостоятельно приняла решение перестать пить таблетки, так что скоро все будет как раньше, — Шерлок сам не верил, что говорит эти слова. Каждое сказанное им слово в положительном ключе оставляло приятное, сладкое послевкусие на кончике языка, заставляя Шерлока улыбаться, прикрывая глаза. А Миссис Хадсон доставляло безграничное удовольствие наблюдать за этим. Шерлок с каждым днём возвращался в свой предыдущий облик. Глаза вновь горели, кожа стала не такая тусклая, а эти ужасные, проступающие на руках вены наконец стали не так заметны. Он снова начал есть, и вчера даже помог миссис Хадсон сделать для всех чай. Маленькими шагами они возвращались в свою прежнюю жизнь, наполненную смыслом, любовью и счастьем.   Дверь внизу хлопнула и после шагов по скрипучей лестнице перед присутствующими встал Майкрофт, который как всегда держал в правой руке чёрный чемоданчик. — Здравствуй, Майкрофт, — миссис Хадсон поприветствовала гостя, на что тот улыбнулся и кивнул головой. — Привет, Шерлок, — он посмотрел на брата, на что тот отстранённо кивнул. — Привет. Обида на старшего брата все ещё прослеживалась в манере его общения и в том, как он вздыхал каждый раз, когда видел его, но всё-таки он был счастлив, что Майкрофт вышел на след их сестры и делает все для того, чтобы ее вернуть. За это Шерлок был очень ему благодарен. — Ты с новостями? — Шерлок присел на кресло и жестом предложил брату сесть напротив. — Да, не очень приятными. Услышав это фразу, Шерлок затаил дыхание, а руки миссис Хадсон сильнее сжали пряжу. Неужели все? В голову стали лезть самые неприятные и страшные мысли, заставляя глаза Шерлока бегать по ковру в гостиной, не находя успокоения. — Шерлок, ты помнишь про Солнцевскую организованную преступную группировку? Русские, которых Вендетта вывела на чистую воду прямо перед тем, как началась вся эта история со свадьбой? Ее последнее дело. Слова брата заставили Шерлока задуматься. Он вспомнил, как Ванда радовалась, когда смогла раскрыть их. Сестра была так горда собой, что опубликовала их истинные замыслы в интернете, выставив их идиотами. Там был просто букет для детектива: и наркоторговля, и сутенерство, и отмывание денег, и даже заказные убийства. Ребята подобрали под себя весь рынок Лондонского оружия и проходили по делам, касающимся наркотиков. Просто волшебные ребята. Так говорила Вендетта. Вспомнив это, Шерлок нахмурился и кивнул, осматривая брата. — Они, кажется, тоже знают, где она. Пряжа миссис Хадсон выпала из ее рук и о пол со звоном ударились металические спицы. Шерлок перевёл взгляд на Майкрофта и выдохнул. Ещё одно препятствие.