***
Договорились о том, что похороны состоятся через пару дней, и все эти дни Альбус старался быть занят своими младшими братом и сестрой, но его мысли не покидал Геллерт. С самого утра к ним в гости заглянула Батильда и отправила Альбуса в магазин за продуктами, чтобы подготовиться к поминкам. Альбус спросил, где Геллерт и не хочет ли он составить компанию, но Батильда ответила, что её внук рано утром отправился на поиски чего-то и вернётся только к вечеру. Тяжело выдохнув, Альбус отравился в магазин и твердо решил для себя провести эти два дня со своей семьей, раз Геллерт куда-то успел смыться. — Надо же, и меня не взял, — пробубнил себе Альбус под нос, замечая под ногами пушистый рыжий комок. Котёнок запищал при виде Дамблдора, и последний поднял его на ладони. Ариане должно понравиться: все равно довольно-таки сложно развлекать её и отвлекать от смерти матери. А котёнок — идеальное средство, чтобы ребёнку забыть горе и печаль. И действительно, котёнок пришёлся Ариане по душе. Она так обрадовалась, что её выпустили погулять днём и ещё сильнее обрадовалась котёнку, за что крепко обняла старшего брата и звонко чмокнула его в щёку. Котёнка тут же назвали Персиваль в честь папы, а на его пушистую макушку был надет венок из цветков космеи. А перед маленьким розовым носом оказалась миска, наполненная свежим молоком. Альбус, сидел с сестрой на лужайке, читал ей сказки и наколдовывал игрушки из подручных средств: человечек из речной гальки, бабочки из лепестков цветов. Следил за тем, чтобы Персиваль никуда не уполз и сильно не пугал Ариану. Котенок гонялся за убегающей девочкой и ловил её за пятки, забавно растопыривая лапки во все стороны. В общем, Альбус старался сделать жизнь младшей сестры лучше, как мог, но внутренне ощущал одиночество и тоску по Геллерту. Забота о младших брате и сестре тяготила его, с каждой минутой он уставал все больше от возни с сестрой и боялся разозлить её или сделать что-то не так. Аберфорт не показывался из дома и отказывался помогать Альбусу заботиться об Ариане. Более того, младший брат даже отказался от еды, чем чуть не напугал малышку Ари и ради её спокойствия все-таки съел несколько оладий, приготовленных Альбусом. На недолгое время это успокоило Дамблдора-старшего, но вот долгое отсутствие Геллерта пугало и даже раздражало. Более того, Альбус начал испытывать к Геллерту нечто особенное, что не мог объяснить словами. Он засматривался на тело юного волшебника, на его великолепную и обольстительную внешность и понимал, что глубоко пленен ею, что попал под обаяние Геллерта и готов ради него на все. Готов на все, лишь бы снова увидеть блеск льдисто-голубых глаз в солнечных лучах, услышать, как чихает на солнце Геллерт и закрывает лицо книгой, когда зевает. Альбус хотел увидеть лично, как Геллерт взбирается на яблоню: на какие ветки он опирается, как он выглядит, когда ползёт наверх, чтобы затеряться в густой кроне яблони. Альбусу хотелось видеть Геллерта и пересекаться с ним там, где это было невозможно сделать. Ему хотелось снова коснуться его руки и испытать эти болезненные, но приятные ощущения. Это казалось чем-то запретным в происходящей ситуации, не располагающим к таким эмоциям, которые Дамблдор начал ощущать к Геллерту. С одной стороны, Альбус завидовал свободе Геллерта, его возможности перемещаться, где и как угодно, отправляться в походы с раннего утра, ни о ком не заботясь, кроме себя. С другой стороны, Альбусу хотелось бы в этот момент оказаться рядом с Геллертом, разговаривать с ним о магии, выведать ещё интересных фактов про Дурсмтранг, научиться искусству дуэлей, а не нянчиться с младшими братом и сестрой. Ещё несколько раз случайно коснуться его руки или плеч, как он это делал вчера. И ощущать себя необъяснимо хорошо и легко с таким собеседником. Весь день Альбус провел, поглядывая в густую крону яблони и вслушиваясь в малейшие шорохи, происходящие оттуда. Он надеялся увидеть там, среди листьев, Геллерта, лежащего на ветвях и подслушивающего Альбуса, подглядывающего за ним. Эта мысль приятно грела душу, но Геллерта не было видно и слышно. Более того, Альбус постоянно поглядывал на калитку дома Бэгшот, он надеялся, что вот-вот сейчас Геллерт подойдёт к калитке и откроет её, увидит Дамблдора и поздоровается с ним, очаровательно улыбнется Ариане и помашет им рукой, пожелает увидеться вечером, после того, как дети будут уложены спать. Но ничего не происходило. Небо клонилось к закату, и солнце уже спряталось за макушками деревьев, окрасив небо в персиково-розовый цвет. Ариана обняла котёнка и прижала к себе, сладко зевая. Альбус осторожно подхватил засыпающую сестру на руки, ещё раз оглянулся на калитку дома Бэгшот и отправился в дом, грустно выдохнув. «Куда же ты пропал? Неужели с тобой что-то случилось, Геллерт?» — мысленно спросил Дамблдор у самого себя с трудом отрывая взгляд от калитки дома Бэгшот. Он уложил Ариану в кроватку и укутал её одеяльцем, Персиваль выбрался из объятий и лёг на груди у девочки, громко замурлыкав. Ариана спала и впервые за долгое время её лицо не было напряженным, она чувствовала себя в порядке, её маленькие пальцы зарылись в шерсть Персиваля и неловко, по-детски сквозь сон поглаживали его. Дамблдор вслушивался в звуки и посмотрел в окно. Батильда Бэгшот весь день что-то писала, не выходя из дома, а её внучатого племянника не было слышно и видно. И Альбус горько усмехнулся этому: в конце-концов они только познакомились. И у Геллерта своя личная жизнь. Альбус проверил спящего Аберфорта и лишь потом спустился на кухню, где поставил кипятиться чайник и разложил на столе книги, какие приготовил для домашнего чтения по рекомендациям преподавателей в Хогвартсе. Не успел он сосредоточиться на чтении об истреблении ведьм, как послышался знакомый голос за его спиной из открытого окна: — Эй, ты не спишь? Альбус вздрогнул и сначала не поверил услышанному: это голос Геллерта. Дамблдор обернулся и увидел довольное лицо Геллерта, высовывающееся из окна. Геллерт где-то успел перепачкаться, и на лице его остались следы сажи или грязи. — Ты весь в грязи, — прошептал Альбус и протянул руку Геллерту, чтобы втащить его в кухню. Довольно-таки ловкий Гриндевальд легко взобрался по стене дома и через пару секунд оказался на подоконнике в кухне у Дамблдоров. Он действительно был в грязной одежде и самодовольно скалился. Дамблдор же теперь почувствовал недовольство: Геллерт пропал на целые сутки, не поставив его, Альбуса, в известие, а теперь объявляется и выглядит как самодовольный кошак, сожравший целую клетку канареек. — Где ты так испачкался? — Упал, пока с горы летел, — фыркнул Геллерт. — Это неважно! То, что я нашёл, просто великолепно, я хочу, чтобы ты отправился со мной и увидел это тоже! — Что? Прямо сейчас? — изумился Альбус. На деле, он пошёл бы с ним куда угодно, если бы Геллерт поманил его за собой на поиски приключениям или чему-то необычному. Альбус так долго этого ждал, а теперь от приключений его отделяла лишь забота о младших. — Нет, конечно, я очень устал сегодня, а вот завтра можно было бы отправиться туда с тобой. Что скажешь? — спросил Геллерт. Он по-хозяйски прошёл до кухни, из умывальника налил воды в чашу и с помощью чистого полотенца, смоченного водой, начал отмывать руки и лицо от грязи. Альбус и слова не сказал против, он лишь смотрел, как иногда край влажного полотенца скользит под воротник рубашки Геллерта, касается шеи и линии челюсти. Альбусу вдруг резко захотелось стать этим полотенцем, чтобы касаться белой и чистой кожи Геллерта. Гриндевальд, увидев, что его вопрос остался без внимания, пощёлкал пальцами перед лицом Дамблдора: — Я не могу, — еле слышно отозвался Альбус, отрываясь взглядом от тела Геллерта и с трудом глядя ему в глаза. — Завтра похороны мамы, помнишь? — Ах да, — покачал головой Геллерт. — Я и забыл совсем. Ничего, как только все закончится, мы обязательно туда сходим вместе. И я тебе все расскажу, — Геллерт закинул влажное полотенце на крючок около буфета. И попал ведь. — А завтра? Ты будешь рядом завтра? — спросил Альбус с надеждой. Ну, разумеется, он пойдёт за Геллертом куда угодно. Только бы скорее закончилась вся эта канитель с похоронами. Скорее бы пережить завтрашний день, и все станет, как надо. — Куда я денусь? Я обещал бабуле и обещал тебе, что буду рядом в такой день. В конце-концов, кто будет успокаивать Батти и тебя? — Геллерт оскалился снова и подмигнул Альбусу. — Ладно, вижу, что я немного не вовремя. Спокойной ночи, — Геллерт подошёл и обнял Альбуса, зарылся пальцами в его волосы, крепко прижал к себе. Альбус оторопел, ощущая прикосновения Геллерта, его крепкие, даже цепкие объятия, его пальцы, затерявшиеся в волосах. Несмотря на то, что Геллерт был взмыленным, от него вкусно пахло парфюмом, тело было горячим и твердым. Альбус ощутил странное ощущение: он понял, что простоял бы так целую вечность. Пока Геллерт не исчез в окне, из которого и появился. В темноте Альбус увидел, как ловко Геллерт перемахнул через забор между их участками и через пару секунд скрылся в дверях дома, напоследок ещё раз помахав Альбусу рукой. Дамблдор тяжело выдохнул. В груди гулко билось сердце, хотелось кричать и хвататься за голову от странных ощущений и чувств, заполнивших его до краев. Почему, когда он прикасается к Геллерту, то ощущает себя так странно? Почему ему кажется, что небо вот-вот обрушится ему на голову?***
Подготовка к самой церемонии началась рано утром. И Батильда с Геллертом пришли в гости к Дамблдорам раньше восьми часов: Альбус еле оторвал голову от подушки и обомлел от пришедших к нему гостей. — Доброе утро, Альбус, — сказала Батильда, стоя в черном платье, выполненном из бомбазина. Ничего лишнего из украшений на ней не было, в волосах была миниатюрная шляпка с черной вуалью. Геллерт же казался ещё тоньше и выше в рубашке из черного шёлка и в элегантном ожерелье-галстуке с крупным камнем-гагата под горлом. Кожа волшебника казалась ещё белее, и Альбус заворожённо смотрел на него. — Доброе утро, мисс Бэгшот. — Ты ещё не будил брата и сестру? — Нет ещё, сейчас разбужу и буду одевать их. — Хорошо, Альбус. А когда привезут твоего отца? — К отпеванию, — сказал Альбус безжизненным голосом. — Хорошо, я поняла. Пойду схожу до церкви и узнаю, все ли у них готово, а ты, Гэлик, будь добр приготовить завтрак для Альбуса и его семьи. Им нужно плотно позавтракать! — сказала Батильда и ушла. Геллерт кивнул и попрощался с бабушкой, вошёл в дом Альбуса, сразу же отправившись на кухню. — И как это работает? А где же: «Альбус, доброе утро, как спалось?» — спросил Альбус, шагая следом за Геллертом. — Ты знаешь, когда я сегодня проснулся, никто не спрашивал меня об этом, — ответил Геллерт, начиная готовить завтрак для Альбуса. На секунду юноши пересеклись глазами. — Я приготовлю для вас завтрак, а ты иди и помоги собраться своим брату и сестре, я буду ждать здесь. Альбус был рад видеть Геллерта, но не понимал его поведения. Они великолепно ладили вчера, а сегодня Геллерт не улыбался ему и не поздоровался с ним даже, а просто пошёл сразу же в кухню. Да что с ним, черт побери, происходит? Альбус помог Ариане влезть в траурное платье и заплел в её волосы черные бархатные ленты. Ариана попросила добавить в её волосы ночные фиалки, а потом расплакалась, вспомнив, из-за чего умерла мать. Персиваль сидел на постели и мяукал, явно не понимая, что происходит. — Ари, — Альбус сел перед ней. — Ты не виновата, милая, что так случилось… Ты не виновата, — он осторожно обнял её и прижал к себе. Ари судорожно плакала, жмурясь и вытирая заплаканные глаза кулачками, а потом вцепилась во фрак Альбуса и прижалась к нему всем телом. — Милая моя… — Альбус гладил Ариану по волосам и ощутил, что вот-вот разрыдается сам. От вчерашних горячих объятий перед сном, после которых Альбус не мог уснуть, от сегодняшнего вида Геллерта и его поведения и от состояния сестры, которая вновь ощутила свою вину за смерть матери. С кухни потянуло чем-то съестным, и Ариана осторожно отстранилась от Дамблдора, принюхиваясь: — Пойдем вниз, Ари, тебе нужно умыться ещё раз и хорошенько поесть, идёт? Ариана кивнула, глядя на Альбуса заплаканными глазами, и отправилась вместе с ним вниз. Аберфорт уже сидел на кухне и смотрел на Геллерта, который заканчивал приготовление омлета с ветчиной. Альбус старался не смотреть на виновника своих непонятных мыслей и усадил Ариану на стульчик с подушечкой. — Вкусно пахнет, не так ли? — спросил у него Геллерт, пытаясь нарушить неловкую тишину, повисшую между собеседниками. — Да, — коротко ответил Альбус, заливая подготовленный чай крутым кипятком. — Вкусно пахнет. Все четверо ели в тишине: Альбус помогал кушать Ариане и с упреком поглядывал на Аберфорта, который сначала отказывался есть, а теперь выковыривал ветчину из омлета. Геллерт молча ел, глядя на братьев, а потом помог налить им чай. Кендру решили хоронить в закрытом гробу, потому что её лицо было истерзано шрамами, которые остаются после нападения осбкурии. Магглам невозможно было объяснить, что за странные шрамы остаются на теле, напоминающие собой химические ожоги. Чтобы избежать вопросов от носильщиков и окружающих зевак, примкнувших к шествию, было решено закрыть гроб. Около церквушки для отпевания оказался и Персиваль Дамблдор, окруженный конвоем. Его измученное лицо стало бледным и старым, синие глаза стали стылыми и серыми, в них навсегда отразился ужас от увиденного в Азкабане, а сейчас в глазах Персиваля стояли слёзы из-за смерти жены. Персиваль значительно похудел и поседел, было видно, что мужчина будет не в силах оказать сопротивление четырем вооруженным аврорам, которые окружили его стеной и чарами. Напротив него стояли его дети. Альбус, который держал за руки Ариану и Аберфорта. У Арианы были покрасневшие глаза, Аберфорт плакал, но стирал слезы, наворачивающиеся на глаза. Альбус держался изо всех сил, глядя в глаза отцу. Дети были облачены в черное, и даже на котенка Персиваля надели черную бархатную ленточку. Батильда Бэгшот рыдала, обнимая своего племянника, которому было по большей части плевать на происходящее. Он словно погрузился в себя и отстранился от ситуации, явно вспоминая, что было в его далёком детстве. Альбус периодически смотрел на Геллерта, ощущая полное безразличие волшебника к себе. Геллерт рассматривал рисунок, нанесенный на гроб, внимательно всматривался в лицо плакальщика и помогал своей бабуле залезть в карету и выбраться из неё. Но ни одного взгляда в сторону Альбуса не было. Альбус ощутил себя одиноким как никогда раньше: ведь казалось бы, он нашёл друга по интересам. Но друг весьма странно и отстранённо себя ведёт. Вчера вообще он пропал на целый день и был черт знает, где. А сегодня он облачен во все черное, чертовски хорош и элегантен собой, но холоден как лёд и неприступен как крепость. И Альбус решил сосредоточиться на действии похорон, он следил за Аберфортом и Арианой, желая, чтобы дети не приближались к краю могилы и не подходили близко, когда носильщики будут опускать гроб в землю. Также, чтобы дети не приближались к отцу, потому что аврорат запретил любое общение заключенного с детьми. Соблюдения этих неписанных правил наверняка хотел и сам Персиваль, который не мог приблизиться к похоронам, а лишь беззвучно наблюдал за процессией: по щекам отца катились слёзы. Когда носильщики опустили гроб, Персивалю первому позволили бросить в могилу комок земли и тем самым попрощаться с женой навсегда. После этого аврорат трансгрессировал вместе с заключенным в Азкабан, не дав попрощаться с детьми. С тех пор Альбус не видел больше отца живым. Последующие комья земли в могилу бросили Аберфорт и Ариана. Помимо земли девочка бросила в могилу ещё и букет из вечерних фиалок, которые она насобирала для матери. Альбус, подходя к могиле матери, чтобы кинуть свою горсть земли, неожиданно почувствовал тяжесть и безысходность происходящего: он больше не увидит мать никогда. Не услышит её строгий голос и убеждения, что Ариане лучше гулять ночью, а не днём. Не увидит её взгляд темно-синих глаз и чёрное платье, которое она носила в траур после того, как Ариана повредилась умом. Слезы начали душить его от осознания, что жизнь раскололась на две части. На «до» и «после». Что вместе с комом земли на гроб матери полетели все его мечты и планы. И теперь он будет заменой Кендре, он станет их мамочкой. Он возьмёт на себя бремя их семьи, будет нести траур, воспитывать Ариану и поднимать Аберфорта. От болезненного осознания этого Альбусу хотелось кинуться в могилу самому. Его жизнь казалось оконченной, даже Геллерту Гриндевальду он не нужен. Не нужен никому абсолютно. А ведь ещё недавно он мечтал, что покорит мир и станет великим волшебником. Альбус разрыдался сам впервые за несколько дней и закрыл лицо руками, падая на колени перед могилой. Горячие слезы обжигали его кожу и текли по щекам, забирались под одежду, капали на рыхлую свежую землю. Пальцы зарывались в неё руками, в холодную и влажную, тяжелую и пластичную. Батильда испуганно смотрела на Альбуса, Аберфорт остался с Арианой. Никто и подумать не мог, что Альбуса Дамблдора так накроет эмоциями. Юноша, сохранявший рассудок на протяжении всего времени, расплакался перед раскопанной могилой. Геллерт подошёл и осторожно оттащил Альбуса от края могилы, обнял его за плечи и прижал к себе, укладывая голову Дамблдора себе на грудь и поглаживая по волосам. Батильда бросила свой ком земли в могилу и развернулась, чтобы самой не впасть в истерику, по её щекам беззвучно текли слёзы, а саму её трясло. После Батильда уехала и забрала с собой Аберфорта и Ариану. Геллерт продолжал обнимать Альбуса и крепко прижимать к себе, успокаивая его. Альбус не сразу понял, кто именно прижимает его к своей груди и успокаивает. Он ощутил лишь знакомый запах парфюма Геллерта и затих, вжимаясь в твердое ладное тело Гриндевальда, ища хоть какое-то успокоение в этом. Альбус судорожно цеплялся пальцами за шелк рубашки Геллерта и не мог разжать пальцы, их свело судорогой. Геллерт осторожно подхватил Альбуса на руки и понёс его к лавочке около какого-то семейного склепа. Волшебник не произносил ничего лишнего, он позволял всем эмоциям Альбуса выйти наружу, терпеливо ждал, если вдруг Дамблдор захочет что-то сказать. Он понимал, с чем столкнулся Альбус, и хотел хотя бы как-то его поддержать, просто быть рядом. Дамблдор смотрел через плечо Геллерта, как закапывают могилу матери, выравнивают землю, устанавливают надгробие и уезжают гробовщик и его команда. Гробовщик ещё раз оглянулся на них с Геллертом и скрылся в карете, на которой они приехали на кладбище.