Я люблю тебя так сильно, Беззаветно так тебя люблю... И чтоб ты меня не бросила меркантильно Топором тебе я ноги отрублю.
***
Тихонько сидя на краю кровати, я прислушивался - куда он ходит? Что он делает, пока я не вижу? Все мое тело было напряжено, вставая тихонько, я аккуратно залез под кровать на пыльный пол, чуть зажав себе рот, еле дыша от неизвестного раньше волнения - почему неожиданно стало так страшно? Почему он не идет сюда? Что сейчас происходит? Я чувствовал холод, чувствовал, как дрожит каждая часть моего тела. Как воздуха не хватает, словно кто-то сжал мою грудь в тиски... Но ничего не происходило. Легкие сжимались от больного дыхания, внутри все слипалось клеем. Я слышал, что кто-то полз. Я слышал тихое шуршание ковра в коридоре, мимолетные шлепки чем-то мягким. Как.. Пухлые взрослые руки. Или младенческие. Я не знаю, что это было, но те же звуки прошли также быстро, как и начались. Начались шкрябанья в дверь. Чтобы это не было, оно не могло достать до ручки, но шкрябалось очень настойчиво. Долго. Противно. Острыми ногтями. Громко. Я слышал, как что-то капало на пол. Тихонько заливалось под дверь - кровь. По капле, по маленьку, я видел как она блестела и сверкала. Спустя пару минут, я услышал как это что-то за дверью, небольшое, не относительно тяжелое, упало на пол. Под дверь уже начала заливаться не только кровь, но и кошачья моча. Знаете, та, ядерно пахнущая? В перемешку с кровью и тем, что помещение не проветривалось, был отвратительный коктейль рвоты. Вскоре начало вонять еще и дерьмом, и походу животное кормили не плохо - судя по тому, как воняло, кучу оно навалило огроменную. Всем этим дышать было невыносимо, от чего я засунул пол лица под тонкую рубашку, приложив руку, надеясь, что это поможет хоть немного от запаха. От него слезились глаза, тошнило, он заставлял меня кашлять. А я не мог, ибо я тогда заглотил бы еще больше этой отвратительной вони и проблевался прямо на себя... Знаете, вот вы же сейчас наверное тоже много чего берете от одноклассников? Я, когда еще был в школе, был в одном классе не только с Америкой и милой Австралией, но и с Россией.. Не спрашивайте даже, как так вышло. Так вот, однажды, когда мы были на перемене, ходили, разговаривали, я проходил мимо него и какого-то его друга из параллельного класса, услышав приятным, хоть и до дрожи пробирающими русскими словами тот стих: "Прет перегаром дырявый рассудок, Тухлую жижу вливаешь в желудок. Чавкая, гложешь крысиное брюхо. В ухе застряла навозная муха. Жадно вдыхая вонючие газы, Плотно втираешь червей в оба глаза. Рваную кожу кусаешь зубами, Трупную кровь выпиваешь глотками. Черная масса из гноя и грязи Кроет все тело твое в виде мази. Мерзко и жутко – до боли понятно. Но на душе хорошо и приятно. Кончилось время, вокруг зазвенело, Ты из подвала выходишь несмело. Дома помылся, побрился, оделся. Выплюнул все, чем в подвале наелся. Бухнулся в кресло, читаешь газету, Куришь отличную сигарету. Дома жена – золотая икона – Ужин готовит без крика и стона. Дети как ангелы. В доме уютно. Ты отдыхаешь, довольный как будто. Но на душе словно кошки скребутся, Лучше в подвал поскорее вернуться."... Сам не знаю, но этот стих сейчас всплыл в моей памяти как больное пятно. Что-то настолько отвратительное, даже непонятно как придуманное обычным школьником, который и не видел наверное ничего более мерзкого, чем своего же дерьма... Россия, я даже не знаю какое у меня отношение к нему.. Подождите, почему мы сейчас начали о России? Боже мой, мне пора перестать отвлекаться на свои мысли.. Я знаю, вы правда хотите знать, что дальше, но иногда.. Это так тяжело вспоминать. Для меня все прошло страшным сном, врезавшимся мне в душу, который я все еще до конца не отпустил. Мне больно вспоминать то, что было, но еще больнее, когда дети сейчас воспринимают это как милую забаву. Похищение, пытки, кровь, смерть, они даже не понимают, насколько то все мерзко и извращенно.. Вас тоже тянет это читать из-за того, что вы считаете это чем-то романтичным? Умоляю, хватит, это совсем не так. Я пишу это для того, чтобы люди понимали, что на самом деле маньяк может делать с другими, что вообще может быть с детьми. Вы можете это воспринимать как одно большое нравоучение. Ру не был любезен со мной особо, это не была любовь, лишь его план и правила, в которых я был лишь инструментом, что должен быть рядом. Хоть его записки и говорят что-то вроде: "Ее красивое лицо влекло меня, я любил ее всем сердцем" Он не понимал чувств.. Или притворялся, что не понимал их. Холодный его взгляд не говорил мне ни о чем. Если я и слезно умолял его стереть тогда кровь, ибо сам ее до безумия боялся, он просто посмотрел на ту лужу мочи и дерьма в перемешку с кровью, голыми руками убрав мертвую кошку. Кошка была с разрезанным изнутри горлом, ее пасть была открыта, а вся та каша в ее рту из пены, слюны и крови не давала мне полностью разглядеть все, что было внутри. Меня безумно рвало, а я все еще с нервным смехом могу вспомнить его холодный взгляд, которым он смотрел на ту лужу, как-будто не понимал, зачем ее убирать, после чего выдал фразу на подобии: -Оно впитается. Оно не мешает тебе. Успокойся. И он ушел, заперев меня обратно в комнате, ногами в домашних тапочках пройдя по луже крови и мочи, в тоже время заставляя меня пройтись по этому босыми ногами, с чего меня уже вырвало на пол. Он вел меня за плечо, подталкивая, когда я блевал, согнувшись пополам - запах был невыносимым, он будто вытеснул весь, даже и запрелый, но воздух. Я уже только могу вспомнить момент "после", когда меня "умывали" в холодной воде, пододлгу задерживая там мою голову. Я пытался дергаться, пытался вдохнуть, отстранить его от себя, но он высовывал мою голову, давая мне вдохнуть, и окунал вновь, водя моим носом по дну ванны. В горле першило, мои руки хватались за его, впивались и пытались хоть как-то навредить мелкими ногтями. В мои уши бил шум, всплески воды, когда Рейх высунул мое лицо из воды, взяв меня грубыми пальцами за щеки, сжав, заставляя приподнятся на носочках, пока я судорожно отдышивался, глотая все, что было в моем рту: остатки рвоты, воду и слюни. Хотя мелкие дорожки потекли из моего рта.. Вспоминаю, как было тихо, я слышал быстрый ритм сердца, учащенное дыхание, как больные, вымученные слезы текли из глаз, я был как загнанный щенок, побитый детьми. Я слышал, как ледышками стреляет его взгляд, как бьется кол о лед, вытачивая его слова: -В следующий раз ты слижешь у меня это с пола. Я.. Помню его следующую немецкую фразу. Он часто говорил мне ее. Я точно не уверен, мне помог дописать ее Германия. Причем, сейчас, по крайней мере, за эту фразу берется штраф на его улицах.. Незнаю, почему. "Am liebsten würde ich jetzt Arschloch zu dir sagen." - это была она, если верить моей памяти. Есть еще фраза и из дневника самого Рейхоугольника, где он пишет от чего-то на чистом английском: "I'd show you all the fucking filth".. .. Россия.. Почему я сейчас думаю о нем? Почему пишу здесь? Боже мой.. Я не помню. Я помню что-то о России, когда я был в доме Рейха. Я где-то был, я помню, что он ходил, помню шуршание листьев, помню холод, хруст.. Снега. Это было зимой. Я сидел.. На стуле. В доме Рейха. Они искал меня. Он искали меня. Окрикивали меня, когда Ру ушел куда-то, по каким-то "делам". Я хотел кричать, я пытался, я бил в стекло - но оно было слишком плотным. Я видел их, они ходили, когда еще было светло... Но они словно не видели тот дом. Проходили мимо, как его нет. Я кричал им, бил в дверь, в стекла. Я тарабанил, криком умолял забрать меня отсюда, смотрел за ними, а они лишь ежились, немо для меня шевеля губами.. А Россия. Я вспомнил, почему именно он крутиться на языке. Все бродили, искали.. Но он медленно ходил, почти что прогулочным шагом, пока его плащ медленно развевался походу при маленьком ветерке. Я понятия не имею, почему он тоже искал, ведь я не увидел никого больше из своих одноклассников кроме него, но его важная, почти царская походка, убивала меня в то время, когда я смотрел на него, опираясь руками о толстое стекло. И он посмотрел на меня в ответ. Ровно в мои глаза, своим хитрым, игривым и одновременно равнодушным взором стреляя в меня им пулей. На его лице было спокойствие, лишь у рта приподняты уголки бледных губ. Волосы в цвет его флага слегка развивались на ветру, пока его глаза чуть сузились, приглядываясь словно ко мне, когда его кто-то окликнул по виду. Он начал разворачиваться, медленно уходя от меня, когда подул сильный ветер, раскинув в стороны его плащ с вырезом снизу, волосы потемнели от тени и темного холода наступающего вечера... Он был похож на ворону. Знаете, почему меня так испугала ассоциация с вороном тогда? Знаете почему вороны следовали за солдатами в ходы войны? Они падальщики и еще очень умные животные. Знают же, что война означает прибавку к дневной порции, от того и следуют. Если бы я умер, все бы сразу рванулись завоевывать территории моего отца после его смерти, в том числе и Россия. Он не следовал ни за кем, он просто был сторонним наблюдателем, причем всегда. Даже в современном России остались частички его предков, в том числе и эта привычка. Какой бы конфликт не был, чтобы не происходило - он всегда наблюдал с бесстрастным лицом, сложив руки на груди, грузно немного согнувшись в спине. Все они были умными. Все они падальщики. Все они вороны... Извините, что я вдался в подробности и задвинул основной рассказ на второй план. Хотя, если честно, больше ничего интересного с того дня я рассказать не могу. Рейх заставил меня все убрать, дав мне какую-то тряпку, а потом спустился готовить обед. Спустя час, полтора, он позвал меня вниз, когда я решился походить по библиотеке в поисках хоть чего-то, чем можно проломить доски и окна. Медленно спускаясь по лестнице, я надеялся, что то, что он приготовил, не будет содержать мясо. Коридор на первом этаже не был освещен, здесь пахло мокрой пылью и было очень холодно, в отличии от второго этажа, хотя там и воняло мочей с дерьмом теперь. Я не хотел показать, что я боюсь темноты или Рейха. Пытался медленно идти, хотя коленки дрожали, я помнил, что Ру был зол на то, что меня так часто рвало, он не понимал почему это происходит... И я медленно зашел на порог кухни, остановившись в проходе - на столе стояли две тарелки с двух разных сторон. Со стороны Рейха была чашка супа, тарелочка с хлебом и небольшая баночка сметаны. С моей же лишь кусок черного хлеба, рядом с которым лежало немного овощей, и молоко в стакане. Ну, хоть в чем-то я в том доме тогда и оказался прав, там действительно не было тогда мяса... Я не задавал вопросов, не хотел начинать разговор, просто сел и съел. Мужчина тоже не выглядел разговорчивым, грузно смотрел в свою тарелку супа, хмурый, видно недовольный, а волосы были убраны в небрежный пучок. Он ждал, когда я доем и допью все свое, после чего похлопал по своему колену, подзывая к себе словно собаку. -Польша, моя милая принцесса. Простишь ли меня? Сейчас ты наверное очень зла на меня...***
"И была моя голова червей полна, руки так трупом и пахнущие, я не хотел ее пятнать. Я хотел дать ей другой запах. Плохие сны стали в последнее время. Запахи стали плохи. Ее рвет много во времени последнем. Я так хочу, чтобы я запек ее вонючее тело. Так хочу, боже мой, я должен видеть ее дальше."