Adam Jensen
<The Hunter>
Fame is in the front seat, trouble with the kerb, Mama's in the back seat singing like a bird, oh no. Take me to the good life. Stranger on the mountain hanging on your words, Walking in a nightmare, everything is blurred, oh no. Take me to the good times. Don't forget what you told me: "I'm a wolf in sheep's clothing." Watching, waiting, my prey is praying! There's no escaping. My blood's pumping, I go on hunting, The hunter, the hunted. Oh, oh, oh, oh, Oooh-oooh-Ooooh!
******
Что такое «три недели»? Странный своей интуитивностью и необязательностью вопрос, на который найдётся куда больше ответов, чем нужно бы среднестатистическому человеку. Чуть более половины месяца, двадцать один день, пятьсот четыре часа. В астрономическом, действительно масштабном и глобальном плане это — даже не жалкое мгновение, а его незначительная часть. За такой период не образуется новое космическое тело из межзвёздной пыли, мало какая планета успеет вокруг своего светила сделать полный «годовой» оборот, не вырастет из саженца полноценное дерево, не сочинится великая поэма, не соберётся из запчастей качественный автомобиль, не протечёт даже беременность у обычной домашней кошки. Просто «Пуф!», скоротечный и незаметный для всех… Кроме них. О да, эти три недели для них были весьма и весьма плодотворны. За это время они успели отправить на тот свет далеко ни одну матросскую или солдатскую душу, вдоволь накормили тёмные и холодные пучины своих родных морей сотнями тонн металла и плоти, самолично оборвали жизни трём особо неосторожным вражеским валькириям, что были в разы их тяжелее, прочнее и убойнее, а также, как бы между делом, они сумели развлечь себя весьма дерзким рейдом и поистине неслыханной наглостью незамеченными пробраться сквозь плотную блокаду английских островов и оценить то, что осталось от Лондона, в оптику своих перископов буквально с первого ряда — из вод самой Темзы. Как призналась зачинщица последней акции, непоседливая Сто-первая, было бы неплохо наотмашь торпедировать парочку гражданских посудин прямо под носом у британцев и поводить у тех перед глазами оттопыренным средним пальцем, но даже без помощи голоса разума, роль которого в их уже устоявшемся дуэте обычно играла смурная Сорок-седьмая, она призналась, что это было бы не лучшей идеей, и в Северное море спокойно уйти им уже никто не дал бы. Что ж, оставалось лишь довольствоваться красотами полуразрушенной прежней столицы Британской Империи и продолжить террор где-нибудь в другом месте. Именно этим они и занялись, когда выследили в своих «охотничьих угодьях» аж целый пассажирский лайнер в несколько палуб и приличного с виду водоизмещения. Эта бадья некогда держала курс с юго-запада и явно была предназначена для перевозки большого количества пассажиров, а то и пары пехотных батальонов, если бы англичане вдруг решили подобным образом скрыть от противника переброску воинских частей из Южной Америки в, скажем, Гренландию. Да, «некогда держала курс», но теперь уже нет, когда бортом словила четвёрку торпед. Взрыв был знатным, будто бы лайнер на самом деле оказался замаскированным нефтяным танкером, и даже сейчас, когда большая часть корабля должна была уйти под воду, зарево пламени и столб едкого смога будто бы пропадать никуда не собирались. — Красиво горит, да? — брюнетка в тёмном обитом шерстью тулупе, похожем на шубу, и в плотной пилотской шапке обратилась к своей напарнице, попутно стягивая с глаз на лоб защитные лётные очки и вытирая губы от солёной воды. U-47, в отличие от соратницы, была одета в иссиня-чёрный облегающий гидрокостюм и такой же камуфляжный плащ-дождевик, прорезиненная пола которого сейчас ковром лежала на водной глади, хотя и всплыла девушка только по плечи. Из-за того, что Сто-первая высунулась в полный рот и теперь лишь согнутыми коленями касалась воды, будучи верхом на своём «мотоцикле», общение их сейчас происходило сверху-вниз, но на напарницу Седьмая даже не посмотрела. — В этот раз не будем охотиться за шлюпками, Сари. — Э-э-э? Почему нет? Герр командант ведь ясно сказал: «Живых не оставлять и сохранять радиомолчание — должны быть слышны лишь крики о помощи по воксу и звонки пожарных сирен», — разве нет? — Мы отошли не настолько далеко от берегов Англии, чтобы такое зарево не привлекло внимание Королевского Флота даже в условиях надвигающегося циклона. — она исподлобья взглянула на темнеющие облака и придержала капюшон, чтобы внезапно ударивший поток ветра не снял тот с головы. — Одной из основных директив также было не вступать в прямое боестолкновение — наша безопасность для него приоритетнее пары-тройки зашуганных и обгорелых инвалидов, которым всё равно не выжить в условиях шторма на задрипанных резинках. — У нас хороший командир, не правда ли? — она злорадно ухмыльнулась и погрузилась в воду на уровень «сестрёнки». — Он практичен. Я не припомню, чтобы кто-то ещё выделял субмаринам на полноценную охоту целых три недели свободного плавания… — Это уж точно лучше, чем патрулировать берег! — Для подобного имеются старшие. Нам пора. — Что, уже? — опешила Первая, когда Седьмая развернулась в противоположную от тонущего лайнера сторону и малым ходом направилась прочь. — Время почти на исходе, а до Магне отсюда путь неблизкий. Лэшер уже насытился, так что и я хочу вернуться и доложить командиру об успехах. Ты идёшь? — Ну, твой может и наелся, а Краул — просто невыносимый обжора, э-эй! — стоило ей это сказать, как её металлический «напарник» тут же недовольно дёрнулся и зыркнул на неё краем глаза. — Ну-ну, не брыкайся. Я не имела в виду, что ты набрал в весе, Кей. Чтобы его успокоить, девочке потребовалось надавить большим пальцем на ямку в шейном сочленении с правой стороны, отчего существо присмирело и заурчало. — Я только немного поглодаю днище, а потом догоню тебя, Таша, не уходи без меня. — Как хочешь. — буркнула она и погрузилась под воду целиком. Сто-первая последовала её примеру, затем на полном ходу устремилась к судну, который в тёмной воде с глубины в пару десятков метров от поверхности был похож скорее на крупного кита или больно уж головастого осьминога, чем на дело рук человеческих. Махину по мере её затопления окружало всё больше пылающих обломков, от резкого остужения теперь тянущих за собой густые пузырчатые следы. Краул питался металлом, а потому подплыл к одному небольшому ошмётку и вцепился в него челюстями. Валькирия была готова дать ему вдоволь попировать корягой, но тут её внимание привлёк какой-то скрипучий протяжный звук сверху, и она резко подалась в сторону, пропустив мимо себя стремительно тонущую продолговатую железяку. Это была немалых габаритов бетонобойная гаубица, а Сари удивилась, что сей груз имел место быть на пассажирских судах — она примерно знала, что лайнеры большей частью конструировались для транспортировки людей и в своей схеме не имели крупных свободных отсеков, чтобы там могла поместиться подобная артиллерия даже в разобранном виде. «Значит, всё-таки маскировка. Понятно, почему было столько огня: мы угодили в отсек с топливом для раздачи этим тарантасам.» — подумала она при виде настоящего подводного дождя из гусениц, колёсных рессор, топливных котлов и развороченных композитных корпусов танков и грузовиков. Тут и там ил на морском дне вздымался облаками от соприкосновения с ящиками и прочим хламом, и подлодка начала плавное погружение вслед за ними. С одной стороны, это был шведский стол для её железного друга, а с другой… Почему бы не воспользоваться такой возможностью и самой немного не обогатиться? Обычно им не давали самостоятельно «прокачиваться», используя для этого запчасти собственной техники, пусть даже и уже непригодной, а для завладения вражеской — пойди и найди, где помародëрствовать над качественным металлоломом. «Явно ведь командир не будет против того, чтобы немного повысить огневую мощь, верно?» — именно с такой мыслью Сари подплыла к оторванной и наиболее целой орудийной башне, кажется, от «Тетрарха», и дотронулась до той обеими ладонями. От места, где соприкасались кожа и сталь, по конструкции поползли багровые отметины-микросхемы, словно пульсирующие свежей кровью артерии, и девушку с добычей окружил сноп рубиновых молний. Для Краула, набивающего «пузо» в своё удовольствие, эти манипуляции остались до поры незамеченными, но стоило ему невзначай посмотреть в сторону хозяйки, как глаза тут же раскрылись в панике перед несущейся к нему на полной скорости махиной. Всё произошло на удивление быстро, а когда эта глубоководная гроза утихла, Сто-первая увидела, что несколько сжавшаяся в размерах и перекрученная до неузнаваемости танковая башня как влитая торчала с бока акулы. «По-моему, немного нелепо смотрится, не по размеру… Добавим пропорций!» — эти мысли оказались сродни радиопередаче, которую стальной монстр поймал и от которой ему захотелось куда-нибудь срочно уплыть, да поскорее. Впрочем, путь ему преградил другой хлам, объятый тянущимися от пальцев субмарины искрами. Насильственная модернизация стартовала полным ходом, и вскоре, когда облако пузырьков рассеялось, глазам брюнетки открылся вид на поистине устрашающего, такое чувство, водоплавающего динозавра из ожившего железа, который хоть и был облеплен оружием, в том числе и торчащей из-под брюха бетонобойкой, и даже заимел четыре полноценных хищных лапы и хвост с гребнем вместо плавников, но очень неодобрительно посмотрел на сумасбродную партнёршу. «Да ладно тебе, посмотри лучше, какой ты теперь мощный и грозный!» — она попыталась оправдаться, но монстр явно не желал оставлять всё так просто после того, как над ним столь беспардонно надругались, и нарочито пренебрежительно дёрнул мордой в сторону. «Как девочка, ей богу… Хм?» — маленькая валькирия покрутила головой и уже хотела оседлать его, чтобы вернуться к напарнице в долгом путешествии домой, но в поле зрения сверкнуло что-то желтоватое, и Сари посмотрела вправо. Это был небольшой ящик метр-на-метр, что лежал на боку с отвалившейся крышкой, а высыпалась из него… Груда чего-то золотистого. «Не может же быть, чтобы они вместе с военной техникой транспортировали золото, да и куда? В Гренландию? Или это не?.. — она подплыла к ящику и наклонилась, чтобы лучше разглядеть, а в светящихся голубым светом глазах отразился тот самый заветный блеск. — Интересненько.»******
Стоит отметить, что не только лишь девочкам-подлодкам удалось успешно адаптироваться к новым условиям, будучи теперь под командованием фрегаттенкапитана Райнхарда Шмидта. Особенно комфортно себя чувствовала авианосец сопровождения Везер, которой герр командант уготовил, как ни странно, довольно-таки важную роль в её новой «стае»: на протяжении всех трёх недель с момента прибытия девушка только и занималась тем, что вела в ордере лёгкие крейсера Майнц и Нюрнберг в качестве группы охранения сухогрузов по маршруту «Магне-Бремерхафен». Каждый такой рейс занимал по несколько дней, ведь помимо времени на дорогу тихим ходом как туда, так и обратно, погрузка и разгрузка оказались не быстрым делом, но время это для неё пролетело незаметно. Казалось бы, после того сокрушительного разгрома, какой потерпел Королевский Флот от рук Райнхарда в последней осаде, а затем после позора, причинённого оберлейтенантом Эгир при попытке британцев угнать «Мордекайзер» и «Фленскрафт», чепчики должны были хоть немного подостыть, но фрегаттенкапитан Шмидт не собирался пускать всё на самотёк, надеяться на вражеские благоразумие или инстинкт самосохранения и отдаваться случаю. Он сообразил не сложную, но действенную стратегию по защите столь важных поставок сырья и оборудования на архипелаг: пока две подлодки кошмарили воды Норвежского и Северного морей к западу и юго-западу, ловкими и юркими укусами оттягивая на себя основное внимание что военного, что гражданского флотов Британской Империи, безопасность образовавшегося коридора на себя взяли орудия крейсеров и самолётные эскадрильи самой Везер. Она не хвасталась своим мастерством управления палубной авиацией, но дела говорили о качестве и навыках лучше всяких слов: за это время на них четырежды — соответственно числу самих рейсов, — предприняли попытку налёта какими-то совершенно наплевательскими силами, и дважды атака захлебнулась ещё до получения флотилиями прямой видимости друг друга, ведь торпедоносными и бомбардировочными звеньями рыжая валькирия играла значительно лучше, нежели истребителями, благодаря работе которых, к слову, противник в плане аэрофотосъёмки и воздушной разведки тоже практически ослеп на этом участке. И она чувствовала себя куда лучше и увереннее здесь и сейчас, когда море лишь изредка волновали взрывы и выстрелы, чем раньше, когда приходилось на полусогнутых маневрировать между минами, веерами вражеских торпед и залпами главных калибров русских линкоров, чтобы случайно или специально голову не отстрелили. Девушка помнила, как вздрогнула от его голоса по селектору, попросившему зайти к нему в кабинет, и как удивилась, когда он напрямую, без какого-либо навязывания или эмоций поинтересовался, к чему у неё «лежит душа». Опыт напоминал, что таким образом офицеры подмечали для себя сильные и слабые стороны подчинëнных, чтобы затем по своему обыкновению сделать что-то вопреки желаниям последних, но всё вышло куда проще, чем казалось. Ей не нравились открытые сражения, не была люба Везер и доктрина междоусобного подавления слабого, которую практиковали и так любили линкоры, тяжëлые крейсера и более опытные, нежели она, авианосцы, с чей ей «посчастливилось» столкнуться во время службы в Третьей Дивизии до своего перевода на Магне… А Райнхард будто бы увидел эту затравленность прямо в ней, хоть девушка и была уверена, что хорошо скрывала свою неприязнь ко всему военному делу в принципе, и определил ей задачу по силам и по вкусу. Он предпочёл оперировать её преимуществами и оттенить ими недостатки, потому сейчас она возглавляла эскорт балкеров, со всей ответственностью подходя к вопросу безопасности, ведь чем раньше будет замечен противник, тем меньше вероятность Везер, её «сëстрам» и вверенным ей экипажам оказаться на мушке, не так ли? Именно по этой причине она послала своего разведчика по пути их следования, чтобы у самих «Врат Нифльхейма» они не угодили в засаду, и не было никаких неприятных «сюрпризов»… И это оправдалось прямо сейчас, когда от развернувшегося перед её глазами с высоты птичьего полëта зрелища перехватило дыхание, и валькирия даже остановилась, чем вызвала беспокойство идущих по правую и левую руку соратниц. — Что-то случилось, фрау штабсобербоцман? — вопросила милая Нюрнберг, но какого-то волнения или неудобства на лице ведущей не увидела. — На Магне напали. С запада идëт флотилия английских чепчиков. — она потеребила прядь на макушке, а девушки резко обернулись в сторону своего прежнего курса. — Тогда нужно спешить! — Почему не отправили вызов о помощи?! — Наверное, не посчитали нужным. — эти слова затормозили уже дëрнувшихся с места блондинок и заставили тех вновь посмотреть на авианосец. — По ним не скажешь, что у них там какие-то проблемы. Действительно, сейчас изображение, посылаемое в мозг собственными глазами, затмилось тем, которое передавалось кабиной пилота, как если бы она сама была лётчиком, а не контролировала силой мысли работу приборов и саму «жизнь» летательного аппарата, и вид того, что внизу, едва ли сумел её взволновать. Пространство на мили перед бухтой заполнилось сверканием разогретых снарядов, а ветер отгонял дым от выстрелов и брызги в сторону базы, но лишь редкие из них принадлежали нападающим. Разомкнутым строем на воде стояли два линкора и два тяжëлых крейсера и вели плотный заградительный огонь по тому квадранту, в котором силы Королевского Флота буквально увязли, будто на своих двоих пытались форсировать болото. Силы морган таяли на глазах, поднятая в воздух палубная авиация осыпалась пылающим дождëм в море, а где-то вдалеке к небу вздыбились столбы маслянистого дыма от трёх в щепки развороченных десантных транспортников — очередная попытка прорвать «Врата» рыгала кровью, и было это понятно всем, кроме самих британцев, всё ещё что-то пытающихся сделать. Везер не была злорадной или глумливой, она просто любила наблюдать за чем-то любопытным, но даже её умилило то, с каким рвением авангард этой недо-армады прорывался через шквал пылающего свинца. Одной, впрочем, даже удалось, и та подошла к обербоцману Нассау на расстояние ближнего боя, но не сказать, что бы последняя была сильно против: несколько жутковатая на вид и суровая брюнетка в железном респираторе раскрутила в руке чёрную цепь и уже занесла плечо, чтобы метнуть её в оппонентку и пронзить бритвенным якорем-кошкой той грудь или живот… Но такого удовольствия её лишил выстрел смелой и вёрткой британке прямо в затылок. Нассау удивилась, но не от вида разлетающихся по округе мозгов и ошмëтков черепной коробки, а от того, что в следующий миг та, кому принадлежал этот удар в спину — молодая девушка с малиновой юбке и с белым беретом на голове, — обернулась к защитникам Магне спиной и прибавила к огню их главных калибров свой собственный. Предательство на поле боя, но ещё больше керриер поразилась, когда к девчонке присоединилась примерно равная ей по возрасту седовласая девушка в закрытом и скромном облачении дворянской экономки, и вот уже британцы оказались в меньшинстве и наконец решили отступить с тем жалким огрызком, что у них остался. — …да что у них там творится? — Везер скомандовала перехватчику возвращаться и вернулась сознанием к своим ведомым. — Им всё же нужна помощь? — Не думаю. Приключился небольшой казус, но ничего такого, герр командант найдëт решение… Я полагаю. И она была права: он нашëл, когда после окончания сражения вызвал к себе обеих нежданных перебежчиц в сопровождении обермата Роон. Блондинка вполне обладала как огневой мощью, так и грубой физической силой, чтобы просто поотрывать им головы при малейшем подозрении в угрозе фрегаттенкапитану, и бдительности не ослабила ни при конвоировании тех в штаб, ни в присутствии флагмана. Оберлейтенант Эгир давно облюбовала себе местечко на одном из диванов в кабинете командующего, и таковы были её упрямство и своеволие, что даже штабсобербоцман Дюбуа, которую Шмидт к огорчению нескольких девушек поставил своим адъютантом, не сумела от неё добиться хоть какого-то призрачного следования как уставным правилам, так и элементарным нормам приличия. А самому Райнхарду она не мешала, потому он ничего и не сказал. Так и сейчас, серебровласая демонесса не отреагировала на появление тех, кого здесь никоим образом быть не должно, никак иначе, а всего лишь перевалилась на спину и сложила руки на животе, чтобы одним полузакрытым глазом понаблюдать за разворачивающимся представлением. — Герр командант, обермат Роон по вашему приказанию прибыла, вместе с двумя пленницами, захваченными во время отражения атаки Королевского Флота. — она указала раскрытой ладонью на стоявших перед собой девиц, но если горничная лишь учтиво сделала, как она поняла, командующему базой реверанс, то вторая кокетливо смахнула с правого плеча хвостик. — Стоит ли омрачать столь красочный и гордый рапорт госпожи капрала уточнением, что никакой «захват» места не имел в принципе, милорд? — её немецкий был общим и неумело формальным, какому обучают офицеров на ознакомительных курсах, а также с изрядной долей английского акцента, и девушка снисходительно ухмыльнулась кровоглазой немке. — По закону военного времени вы, как представители вражеской стороны, будете считаться военнопленными независимо от обстоятельств и до тех пор, пока командир не заявит об обратном. — по лицу Роон было видно, что этими словами она заменила вполне обыденную нецензурную брань, и лишь с тем посылом, чтобы не выказывать плохие манеры в присутствии Райнхарда. В ином случае она бы уже применила силу, чтобы поставить их на колени и заставить бить челом перед фрегаттенкапитаном, но с тех пор, как дала ему и самой себе обещание не смущать и не прибавлять тому «работы сверх его полномочий», девушка тщательнее следила за собой. По крайней мере, старалась. — Даже с учётом того, что мы помогли вам отбить нападение одного из взводов столь агрессивной дивизии, как «Мордред»? — Если бы нам только нужна была ваша помощь. — Такие гордость и самонадеянность заслуживают похвалы, госпожа капрал. Странно, что вы ещё не стоите рядом с командиром в качестве его секретаря. — Да ты… — Роон хотела уже парировать эти уколы затуплённым шилом на более привычный для себя манер, отчего вены на правой руке вздулись в преддверие хука от бедра прямо в челюсть, но тут же с периодичностью в секунду раздались три громких хлопка. Когда девушки оглянулись на звук, то увидели Эгир, что свела руки воедино перед грудью и с улыбкой смотрела на них. Её умиляла эта перепалка, но предчувствие в какой-то момент напомнило о такте, выброшенном двумя грубиянками в форточку, так что она перевела себя с сидячее положение, подогнула одну ножку под другую и теперь, когда привлекла их внимание, простым жестом раскрытой ладони указала между немкой и британкой — туда, где сидел сам, собственно, Райнхард Шмидт. Он некоторое время глядел как бы сквозь них, о чём-то задумавшись, но стоило воцариться тишине, как офицер понял, что глаза всех присутствующих прикованы к нему в немом ожидании вердикта, и убрал подбородок с кулака, на котором до сего момента покоил голову. — Ох, прошу прощения. Любезные дамы так мило общались о некоем фрегаттенкапитане Шмидте, что я, право, залюбовался, а теперь все смотрят на меня… Неужто он — это я? И от подобного недоумевающего тона и того, как он виновато указал на себя пальцем, на лице Маргариты Дюбуа, что стояла по левую руку, засияла улыбка. И правда, они вдвоём находились здесь с самого начала и с самого утра разбирались с отчётами, но никому из них не выпало даже возможности поприветствовать новые лица или хотя бы спросить, какого Дьявола те здесь забыли, как начался этот цирк с конями. Она ничего не сказала, ведь что может в таком случае сказать обычный адъютант, удерживая в руках планшет с бумагами? Призвать обеих к порядку и напомнить одной, что та здесь, вообще-то, незваный гость, а второй — о бытие младшим офицером при исполнении в присутствии трёх старших? Можно было бы, но к чему это, когда её непосредственный начальник позволил себе расплыться в настолько умиротворëнном выражении лица, подперев голову рукой и прикрыв глаза, будто бы наслаждаясь сейчас мелодичной композицией? О нет, её собственное чутьё подсказывало, что лучше дождаться развязки, когда он наконец обрызгает их сарказмом и издёвкой настолько едкими, что концентрированная соляная кислота от соприкосновения с подобным дистиллировалась бы до состояния чистой Аш-Два-О. И ведь не подвёл… Вопреки ожиданиям, пленнице с бледно-фиалковыми волосами удалось лишь раскрыть рот с воодушевлёнием, чтобы поприветствовать брюнета, но, как ни странно, губы ей ладонью сомкнула вторая. Эта девушка лет семнадцати держалась ощутимо спокойнее и достойнее своей соратницы, и если манера общения и мимика последней выдавала её излишнюю для подобной ситуации самоуверенность и в какой-то мере избалованность, то горничная одной лишь осанкой, взглядом и прямым миловидным лицом показывала, каких людей берут в королевскую прислугу. — Прошу простить меня, мой фюрер, за наше с госпожой Аякс непристойное поведение. — произнесла она на чистом немецком даже без акцента, вместе с тем приложив ладонь к солнечному сплетению и скромно поклонившись. — Мы не хотели отвлекать Вас от важных дел своим визитом, но просим уделить нам немного драгоценного времени. Нам больше некуда пойти. — У вас превосходное произношение, фрау… — он нарочно протянул, чтобы дать ей намёк представиться, раз уж имя напарницы уже назвала. — Шеффилд, Ваша Милость. В прошлом — мичман третьего взвода Пятой Дивизии Военно-Морских Сил Её Императорского Величества и лёгкий крейсер Королевского Флота. — «В прошлом», а на данный момент? — Мой фюрер, кем прикажете. — она снова поклонилась, но уже убрала руку с лица Аякс, чему последняя была несказанно рада. — Хм, — он откинулся на спинку кресла и посмотрел на тяжёлый крейсер. — Что вы на это скажете, фрау обермат? — Они обратили оружие против своих на поле боя… И сдаётся мне, что это не из высоких побуждений, герр командант, а просто из трусости быть расстрелянными нами за компанию со своими прежними товарищами. — Не без этого, любезный капрал, я… — было начала она с явным желанием снова как-нибудь поддеть блондинку, но стоило встретиться взглядом с Шеффилд, как желание сильно подостыло, и она посмотрела на фрегаттенкапитана. — Кхем-кхем, мой фюрер, прошу вас войти в наше положение. Никто из нас не рождался для участия в этой войне, мы здесь по какому-то роковому стечению обстоятельств, и так уж получилось, что мы с любезной Шеффилд оказались меж молотом и наковальней. — Могу я просить от вас больше конкретики, фрау мичман? Видите ли, я обычный штабной офицер, и у меня довольно-таки мало опыта взаимодействия с металюдьми, так что даже не знаю, какой аргумент привести фрау обермат, чтобы она не восприняла вас за обычных лазутчиков и не предприняла меры по такому случаю в соответствии с уставом. Словам его стал вторить металлический лязг, и Шеффилд с Аякс боковым зрением заметили, как тяжëлый крейсер ритмично перебирает бритвенными когтями друг об друга в ожидании, когда же командир даст отмашку разорвать их на лоскутки. Блеск в этих бесчеловечных рубиновых глазах оказался подобен раскалëнному клейму, которое с размаху девушке в берете приложили к одной из ягодиц, и вся оставшаяся спесь рассыпалась от этого жара в пыль — иллюзия собственной значимости в качестве потенциальной боевой единицы и информатора на стороне Железного Рейха развеялась, и улыбка у неё приобрела выражение более мольбы, нежели милостивого одолжения. — В-видите ли, мой лорд, каждая флотилия Королевского Флота со временем, по мере своих воинских заслуг, получает в качестве кодового обозначения имя одного из рыцарей Круглого стола из «Легенды о Короле Артуре». Так Адмиралтейство желает показать нашу исключительность, какой обладали древние герои и бравые мужи, и вселить в нас уверенность, что мы — воплощение национальной гордости и надежд всего британского народа. Пятую Дивизию не просто так кличут «Мордред»: нас чаще остальных отправляют на передовую линию, в качестве тарана на штурм укреплений и авангардом в самое жарево… — Вы просто не хотите идти в первых рядах, я верно понял посыл? Война есть война. — скучающий Райнхард упëр указательный палец в висок, а Аякс сглотнула от ощущения, что один лишь его взмах ладонью — и она труп. — Конечно же, милорд, никто, я думаю, не хочет первым ловить вражеские снаряды лицом, чтобы расчистить арьергарду дорогу, но… Но раньше это компенсировалось хотя бы тем, что наши командиры хоть немного волновались о нашей выживаемости и принимали во внимание стратегии, отличные от той, которую вы видели этим утром. Они старались минимизировать наши потери, ведь каждая моргана — достойный и мощный юнит, если его использовать с прямым руками, а чтобы рекрутировать «новозаложенных» или вернуть в строй «поднятых» требуется неприлично много времени. — Хорошее знание матчасти. Что же изменилось? — Это всё из-за вас, лорд Шмидт. — она слегка улыбнулась, будто женщина, стремящаяся призвать к ответу мужчину, от которого в подоле принесла. — Я не лорд, к вашему сведению. — Неужели? — Я не происхожу из знатной семьи, в отличие от моего предшественника, и занимаю эту должность по той причине, что окончил обыкновенную военную академию и в дальнейшем мне немного не повезло. — Это выгодно и отличает вас от нашего нового командующего! Вы — выученный и закалëнный в боях офицер, а она — всего лишь избалованная принцесска. — «Принцесска»? — Маргарита приподняла бровь. — Хотите сказать, что кто-то из королевской семьи лично возглавляет «Мордред»? — Именно, госпожа капитан, но, к сожалению, не только. Имперской разведке стало известно, при каких обстоятельствах большая часть флотилии «Бедивер» оказалась разгромлена по результату, казалось бы, решëнного марш-броска на архипелаг Магне: подкупленного нами коммодора сместил простой капитан-лейтенант, очень не захотевший гнуть спину в наших рудниках, который взял на себя командование жалким гарнизоном из шести валькирий и сумел превозмочь. Невероятное везение или ещё более невероятное умение, до поры скрываемое от глаз даже собственного начальства. Аякс хотела продолжить, но, поняв что она ещё долго может ходить вокруг да около, слово взяла Шеффилд. — Её Императорское Величество Виктория ви Бриттаниа пожелала взять архипелаг под эгиду короны, но, поскольку и так не особо многочисленная Третья Дивизия оказалась в значительной мере истощена Вашими усилиями, герр фрегаттенкапитан, использовать для прорыва решили нашу, Пятую, которая и до этого была повязана оказанием помощи сухопутным войскам в Гренландии. Мне неизвестны обстоятельства, но в качестве командующего всеми силами Империи в этом регионе была назначена одна из дочерей Еë Величества — Еë Высочество Александра ви Бриттаниа. — Хм, — он потëр подбородок. — Не припомню, чтобы слышал это имя хоть в каких военных хрониках за эти семь лет. Кто она такая? — Думаю, просто девочка, которой надоело играться в куклы и которая решила подержать в руках указку и потыкать ею в точки на мировой карте. — с изрядной долей издевательства и пренебрежения в голосе протянула Эгир и, встав на колени и выгнув спинку, подобно насытившейся львице потянулась вперёд. — Я верно её описала, родные? — Более чем, госпожа флагман. — Аякс согласно кивнула и обратилась к Шмидту. — Когда её представили нам в качестве нашего полевого командира, она вся лучилась от энтузиазма и завоевательского задора, она пылала огнëм жажды великих свершений и явно ждала от офицерского состава и от нас, морган, того же самого, но вскоре показала, что является некомпетентным адмиралом и генералом. Если вы интересовались сводками войны на севере, то могли слышать, как силам Железного Рейха удалось продавить в нашу сторону линию фронта на пятнадцать километров и закрепиться на этой территории, и всё — всего лишь за три жалкие недели. — Если я предположу, что сегодняшнее нападение было её инициативой, то я… — То вы нисколько не ошибëтесь, мой фюрер. — горничная кивнула. — Это были не все наши силы: ещё два взвода остались патрулировать берега Исландии и западное побережье Гренландии, но больше она по какой-то причине посылать пока не спешит. Она, возможно, посчитала, что сил нашего третьего взвода для подобной работы хватит, но явно упустила из поля зрения факт того, что гарнизон Магне пополнился свежим резервом, и до неё, наверное, пока ещё не дошло известие о провале. Её Высочество не покидает зудящее желание ответить Вам за ту неудачную попытку захватить два сухогруза, на которую были отправлены госпожа Принц Уэльский, а также Сириус и Глостер, и все прежние рейды на ваши транспорты — её «гениальные» акции при поддержке четвёртого взвода. — Какая настырная зазноба. И невероятно тугоплавкая, если посмотреть со стороны. — Роон усмехнулась и упёрла руки в бока. — У неё вены вздуваются от злости к вам, что, даже несмотря на, как ей кажется, вашу сосредоточенность на кровном противостоянии с ней, командующему Магне ещё хватает наглости и беспечности устраивать при помощи подводного флота террор морских путей сообщения, которые также находятся в её юрисдикции. Её, хм, очень задевает, что «какой-то безродный выскочка» осмеливается противостоять ей, особе королевских кровей, столь успешно, хотя разница в вашем с ней статусе «просто непреодолима». — Полагаю, всем бы на свете жилось легче, если бы качество руководства было прямо пропорционально весу кошелька на пояснице и количеству золота, вбуханного в трон условного монарха. Я в принципе не знал до этого разговора, с кем имею дело, да и мне, если честно, в голову не приходило кого-то злить тем, что я просто выполняю свою работу по мере собственных сил. — Райнхард сложил пальцы в замок. — Я просто позволил двум субмаринам действовать по своему усмотрению и не рассчитывал, что это кто-то воспримет за какой-то гениальный или особо зловредный план. — Вы предоставили их самим себе? — удивилась Шеффилд. — Они — полевые офицеры, которых послали на длительную миссию с общими инструкциями, выдуманными даже не мною, и собственную эффективность они в праве регулировать самостоятельно, в зависимости от ситуации. Я всего лишь действую по распространëнному шаблону, и он таков, что в условиях радиомолчания солдаты сами выбирают себе цели. Это касается также и обычных объединений валькирий на большом удалении от постоянного места базирования. Казалось бы, вполне обычные и рациональные принципы оказались им произнесены, но обеих британок такое отношение явно изумило. — Господин фрегаттенкапитан, — первой «отмëрзла» Аякс, кокетливо коснувшаяся уголка рта пальцем. — На Королевском Флоте за подобные слова вас бы высекли, потому что где это видано, чтобы простые солдаты сами решали, как воевать? — Валькирии под моим командованием — опытные воины Рейхсвера, которым самим достанет ума понять, под каким углом больнее уколоть, а от меня только требуется обеспечить их крепким шилом. Как я понял, вы решили дезертировать по той причине, что не желаете служить под началом принцессы Александры, ведь она не обладает нужной компетенцией для руководства воинскими частями, верно? — Она не желает учиться на своих ошибках даже тогда, когда ей на них указывает достопочтенный Первый морской лорд. Она — глухой и слепой ребëнок, и нам с Шеффилд всего лишь хватило благоразумия, чтобы не пожелать быть очередным бедными чихуахуа, которых бросят на растерзание проголодавшемуся степному волку. Вам, мой господин. — Красивое сравнение, ничего не скажешь, но вы, как ни посмотри, всё ещё остаëтесь тем же самым мясом, и откуда в вас столько уверенности, милые, что волк не пожелает перекусить куском, лежащим прямо под ногами, даже если его не подбросили? — с этими словами Эгир прошла между пленницами и встала за правым плечом Райнхарда. — Я присоединюсь в вопросе к фрау оберлейтенант. На данный момент вы обе числитесь в составе вооружëнных сил противостоящей нам стороны, и вряд ли в ближайшее время мы получим официальное подтверждение, что вас, фрау мичман, из них исключили. — Э-это… — В таком случае вы являетесь военнопленными, и поступать с вами я, как тот, кому вы предоставили капитуляцию, имею право по своему усмотрению. А усмотрение моё таково: согласно установленному руководством Рейхсвера протоколу на случай дезертирства вражеских валькирий в нашу пользу, мы обязаны предоставить вас в распоряжение военной контрразведки, где ответственные офицеры Абвера самолично проверят вашу лояльность, а затем Совет Флаг-офицеров сам решит, что с вами делать. Это не моя выдумка, и, насколько знаю, у Британской Империи имеются протоколы с подобным алгоритмом действий. Вы, в свою очередь, не могли о них не знать, а предполагать, что у нас будет мягче — как минимум неосмотрительно. — А как максимум — тупо. — счастливо ухмыльнулась Роон, словно бы ей прямой речью разрешили их расстрелять. И принялась бы она за это дело с превеликим удовольствием, если бы Райнхард не показал жест с просьбой повременить. — Я привык не недооценивать как своих оппонентов, так и союзников, и мне хочется верить, что двумя благородными девушками, решившими предать собственную Родину, для уверения меня в своей верности Рейху были придуманы аргументы несколько более убедительные, нежели простые лесть и трусость. Или я кого-либо на самом деле переоценил? — К-конечно нет, милорд, мы пришли не с пустыми руками. — моргана в берете подняла одну руку с раскрытой ладонью в жесте сдачи, а второй под прожигающим взором блондинки с двумя красными прядями потянулась на поясной подсумок и, немного порывшись, достала оттуда то, что считала гарантом собственного выживания в этой непростой ситуации. То была свëрнутая в трубочку стопка тетрадных листов, до кучи перевязанная простым верëвочным узелком. — Домашняя работа по математике? — с явным наслаждением от собственной плоской шутки сверхкрейсер положила руку на оголовье кресла, отчего их с Шмидтом дуэт стал со стороны напоминать семейную пару, но на её сарказм ответила Шеффилд, что не теряла лица ни на мгновение. — Нас заранее оповестили о новой операции по захвату архипелага и дали время на подготовку, и мы… — Это время мы использовали с пользой, чтобы пробраться в ставку командования и заполучить много важных сведений для вас! Поскольку пропажу ценных бумаг и алфавитов секретных шифров для кодирования донесений могли бы легко заметить и в итоге всё это обесценить оперативной сменой планов и методик шифрования, мы вручную всё это переписали и припрятали, чтобы предоставить вам в качестве платы за наши жизни. Не правда ли весомое доказательство в нашей верности? Мы даже принесли их, чтобы вы не посчитали это блефом. Она озарилась победной улыбкой, словно держала в руках ключи не от их с напарницей жизней, а от сердца самого Шмидта, за которые он даже пожалует им высокие звания и приблизит в себе… Но тут же ухмылка угасла, когда пальцы перестали ощущать заветный свёрток — это Роон молниеносно выхватила донесение из рук Аякс и отошла на несколько шагов назад, пряча то за спиной. Свои пять копеек не преминула вставить и штабсобербоцман Дюбуа: — Всё бы хорошо, только вот мы не знаем, верны ли эти записи или являются даже не ложью, а натуральной дезинформацией, чтобы ввести нас в заблуждение. Тем паче, как в итоге легко они оказались у нас, говорит о вас не как о рассчëтливых или предусмотрительных личностях, а скорее как о парочке безмозглых харьков, возомнивших себя выше целых двух сверхдержав. — блондинка сложила руки под грудью и воззрилась на них вычищенным до синевы титаном. — Или вы, два маленьких и подлых лëгких крейсера, посчитали себя настолько ценными бойцами, что Фатерлянд обязательно не откажется воспользоваться вашими услугами? Предавшим единожды не будет совестно предать и во второй раз, и в третий, а каких-либо объективных аргументов не пустить вас на металлом в качестве мишеней для тренировки наших собственных валькирий я не услышала. Что вы думаете по этому поводу, герр командант? И вновь повисла тишина, и вновь все взгляды легли на Райнхарда. Весьма нелегко быть командиром и в принципе ответственным лицом, когда возникают подобные дилеммы, но своего замешательства он не выказал ни на грамм — лишь прикрыл глаза, чтобы уведомить окружающих, что ему нужна тишина для принятия взвешенного решения. Пока же он медитировал, Аякс вздрогнула от ощущения прикосновения двух когтей к собственному затылку — это обермат прикидывала, куда примерно нужно ударить, чтобы пробить пальцами череп и в итоге нанизать на них глазные яблоки. Шеффилд же лишь смиренно наблюдала за дыханием того, от чьего слова зависит жизнь её текущего воплощения. В ней не было великой и незыблимой веры в положительный исход всей этой акции с самого начала, да она бы и не согласилась, если бы не тот единственный фактор, который имел для неё значение: этот человек мог организовать ей встречу с той, в чьëм благополучии лишь желала удостовериться, ведь именно его руками она тогда была пленена, и не имело особого значения, как они воссоединятся — в цепях или в чëрных одеждах младших унтер-офицеров Тысячелетней Империи. — Что ж, имеется достаточно причин, чтобы не доверять двум предателям, тем более британцам, даже несмотря на предоставленные ими сведения, в достоверности которых ещё предстоит удостовериться… — он потëр фалангой указательного пальца ямочку под губой. — Но стоит учесть также и то, что акт дезертирства был совершëн, исходя из соображений здравого смысла, и было уже предоставлено не мало потенциально ценной информации. А может быть ещё больше, если экс-офицеры Пятой Дивизии окажут любезность глубже ознакомить нас со строением, доктринами и тактическим ориентированием своих формаций. — Мы расскажем! Всё, что хотите, расскажем! Расположение ключевых позиций 6-го и 54-го Гвардейских Легионов, особенности их логистики, высший офицерский состав и места их базирования — мы достаточно долго участвуем в битве за Гренландию, чтобы предоставить достоверные данные! Если вам будет угодно, мы даже можем указать наиболее уязвимые точки береговой обороны подконтрольных Англии районов… Нет, даже принять участие в ударах по ним! Мы можем идти первой линией в рейдах и налëтах, а можем подобно вашим подлодкам охотиться на караваны и отвлекать на себя внимание во время важных операциях, только!.. Только прошу, не отворачивайтесь от нас, как все они. Теперь уже не имело значения, какое мнение о себе изначально желала сложить в их глазах Аякс, ведь все её эмоции можно было прочитать на лице: ей было страшно. Она всей душой не хотела умирать под командованием как бездарной принцессы, так и чуть менее посредственных командиров, которые даже со всей силой Великой Британской Империи и при поддержке «Союзников» в лице американцев с запада и русских с востока не могут захватить какую-то жалкую заснеженную глыбу, не желала девушка и смерти от рук того, в ком заприметила достойного её талантов командира, будучи по другую сторону баррикад. Она была предательницей и еë следовало судить по закону военного времени, но… Она не хотела верить, что человек с таким спокойным и рациональным взглядом станет идти на поводу у простой межнациональной неприязни. — Должен признать, это более чем щедрое предложение. Настолько щедрое, что у меня просто нет иного выбора, кроме как принять его и попытаться чем-то отплатить взамен. — В-вы согласны? — Аякс будто не поверила его словам, словно это был неприлично толстый сарказм, а Шеффилд сложила руки на фартуке и с благодарностью поклонилась. — Герр командант, вы им верите? — Конечно же нет, фрау обермат, но такая возможность побольше разузнать о противнике из уст его самого дорого стоит. Моим полномочиям, как командующего стратегическим военным объектом, соответствует власть принять капитуляцию вражеских частей и ходатайствовать перед руководством об их внеочередном рекрутировании, но здесь имеют место быть два отягчающих фактора. Во-первых, желающие переметнуться к нам — валькирии, а в таком случае регламент обязывает меня отправить их дело на рассмотрение на самый верх и отослать обеих в дивизию обеспечения для прохождения необходимой стажировки. Во-вторых, я уже не обладаю властью для того, чтобы самолично распоряжаться как информацией на бумажном носителе, — он оказал на рукописи у Роон, а затем на британок. — Так и сведениями, которые они могут предоставить устно под запись. Не будет преувеличением сказать, что в случае подлинности это — ключ к закрытию одного из фронтов с положительным для нас исходом, а такие дела уже целиком и полностью находятся в юрисдикции контрразведки. — Это значит, что… — Сегодня я составлю отчëт о продвижении реконструкции военно-морской базы Магне, в который включу как доклад об отражении новой атаки Королевского Флота на архипелаг, так и прошение на имя Гроссадмирала Дëница по вашему случаю. Завтра герр главнокомандующий со всем этим ознакомится и в течение ближайшей пары дней вынесет свой вердикт, если не будет слишком занят иными делами. — Мой фюрер, значит ли это, что Вы попросите прикомандировать нас на этот объект? — хоть горничная и выглядела увереннее, но в её интонации и взгляде Райнхард увидел заинтересованность именно в этом исходе, и было бы этого мало, но она озвучила тот вопрос, который более всего волновал и напарницу. — Попросить могу, однако не вижу в этом смысла. Дивизия обеспечения будет куда более подходящим местом для тех, кто не желает понапрасну умирать на передовой, да и кроме того, — он задумался. — Я не возьму на себя ответственность заниматься вашим переобучением и распределением, и даже если ваше желание служить под моим началом решат удовлетворить, то только после прохождения вами необходимых процедур, где вы будете обязаны изложить всю имеющуюся у вас информацию касаемо ранее сказанного и доказать, что валькирии Магне могут доверить вам свои бока и тылы, и всё — в ведении разведки. У вас имеются возражения? — Даже если имеются… — Аякс замялась, она потëрла локоть одной руки другой и затравленным взглядом посмотрела на мужчину. — То разве у нас будет выбор? — Конечно. Вы можете сами, при офицерах Абверваффе, высказать на допросе свои пожелания, а они донесут их до Совета Флаг-офицеров. Можете обернуть их требованиями и ультиматумом, но тогда лояльности в вашем отношении будет заметно меньше, нежели при добровольном посильном сотрудничестве. А можете просто уйти, и мы не станем вас удерживать. — Вы даже готовы нас отпустить просто… просто так? — Пока вы ещё не обладаете какой-либо важной информацией касаемо нас, чтобы за владение ею вас стоило бы застрелить в затылок, как обыкновенных лазутчиков, только прикидывающихся предателями? Вполне. Но помнится вы сказали, что больше вам некуда идти, и это я считаю резонным. Подадитесь к «Союзникам» — они просто отдадут вас в руки британцам из нежелания портить отношения, покажитесь в прицеле кому-нибудь из представителей «Оси» — скорее всего, к вам не отнесутся столь же спокойно и понимающе, как здесь. Великобританию не любят ни в Европе, ни в Азии, ни на Дзипангу, так что решайте с умом. — Если мы хотим стать частью Железного Рейха, то должны с уважением относиться к его законам и формальностям, Вы это имеете в виду? — ответом на вопрос златоокой горничной послужил скромный кивок. — Тогда я готова предстать перед вашим командованием и поделиться всем, чем располагаю. — Й-я тоже! Просто напишите рекомендацию, пожалуйста, а я уверена, что к столь компетентному и благородному военачальнику должны будут прислушаться! — Тогда попрошу вас проследовать за фрау обермат в расположение временного содержания. Обставлены эти апартаменты скудно, и кровати в них жестковаты для столь очаровательных юных дам, однако таковы предписания в вашем случае. Прошу потерпеть до отбытия в Бремерхафен. Тяжëлый крейсер хоть и без удовольствия, которое плескалось в ней временами в процессе этого полилога, но всё же выполнила желание командира, и в кабинете остались трое. — Мы определëнно об этом пожалеем, герр Шмидт. Неужели вы думаете, что они здесь не только лишь с тем, чтобы подставить нас в ответственный момент? — Как я уже ответил ранее: «Конечно же нет». — Райнхард обернулся к своему по обыкновению скептичному адъютанту. — Именно поэтому я отдаю их в руки Абвера, а если они каким-то образом будут определены сюда в качестве усиления — предоставлю шефство фрау Роон или фрау Нассау. — Хотите научить этих милашек по-настоящему жестокой войне под руководством кого-то, кто с лëгкостью закроется ими, как живым щитом? Вы просто Дьявол во плоти. — словами не передать, сколь соблазнительно звучал этот змеиный шелест у брюнета прямо над виском, и янтарные глаза Эгир блеснули хитрым огоньком. — Не драматизируйте, фрау оберлейтенант. В данный момент наши силы состоят из двух подводных лодок, одного авианосца, двух линкоров, вас, двух тяжëлых и двух лëгких крейсеров. На мой взгляд, немного несбалансированно. Фрау Нюрнберг и фрау Майнц хорошо показали себя в тандеме с фрау Везер: их с присущей им скоростью и маневренностью будет достаточно, чтобы прекрывать её, однако другим «тяжеловесам» не помешало бы аналогичное сопровождение, которое могло бы взять на себя бой на ближней и средней дистанциях, чтобы наши главные калибры стреляли, а не махали кулаками. — Так очевидно и так эффективно, как по учебнику. — она коснулась мочки его уха тонкими алыми губами и направилась к выходу. — Что ж, думаю, не плохо было бы размять наших новых соратниц перед тем, как отослать их куда подальше. С вашего позволения, я бы побеседовала с милой девочкой в беретике. — Фрау Эгир… Я могу надеяться, что вы не сделаете ничего предосудительного, за что мне придëтся краснеть и извиняться перед фрау мичман? — Надеяться — можете. — А стребовать с вас настоящее обещание этого не делать? — Тут уж увольте, герр командант, но не беспокойтесь: если вы решили принять их к нам, то никак иначе, кроме как к собственным дочерям, я к ним относиться не собираюсь. — с этими словами она захлопнула за собой дверь, а Шмидт с Дюбуа переглянулись… Затем ещё раз и вернулись к работе.******
Как и было сказано, девушек развели по разным комнатам, напоминающим скорее карцеры своими серыми и холодными стенами и потолком, зарешечëнными окнами, жëсткими кроватями и металлической дверью со створками для глаз и предоставления арестантам еды. Лëгкому крейсеру Аякс такие обстоятельства определëнно пришлись не по вкусу, и не составило бы для неё труда вырваться из этой хламины при помощи грубой силы, раздробив стену или сняв дверь с петель, но это в её глазах не имело необходимости. Фрегаттенкапитан Райнхард Шмидт огласил своё решение, явно пожелав увернуться от ответственности, которую на него захотели невзначай возложить, но результат был положительным, а это уже хоть что-то. Она примерно представляла, что Шеффилд — эта более чем странная тихушница, — где-то там за плотной звуконепроницаемой стеной просто сидит на кровати или на полу с поджатыми под себя ногами и терпеливо ждëт дальнейшего развития событий, как простая машина в ангаре, а вот Аякс предпочла поскорее заснуть. Это было неудобно от слова «совсем», ведь через такой жиденький матрас металлические переборки кровати словно ощущались даже чëтче, нежели без него, хотя как такое возможно? Она легла на бок и подложила на столь же некачественную подушку под голову сначала собственную руку, а затем берет. Одеяла здесь не имелось, даже банального пледа, но отопление вполне позволяло не опасаться замëрзнуть ночью — здесь не было холодно, но комнатная температура казалась единственным удобоваримым параметров во всём этом безобразии. Предстояло ещё оценить пищу, которую готовили для подобных им военнопленных, но до ужина было ещё три-четыре часа, так что это время девушка решила сжечь сном — как и всё то, которое предстояло прождать до вердикта командования Рейхсмарине. Впрочем, неудивительно, что даже при почти полном отключении головы она не сумела в течение получаса нормально заснуть — сказывалась раздражающая своим вездесущим существованием жëсткость… Не было даже лëгкой сонливости, и потому не было бы обидно её лишиться, когда затвор двери карцера скрипнул и петли закряхтели. Моргана среагировала на это переводом себя в сидячее положение, однако это был не её новый командующий и даже не местный, как она поняла, комиссар в лице садистичного тяжëлого крейсера Роон, а благородного и вызывающего облика высокая женщина, при виде которой Аякс встала с месте просто в силу инстинкта, как перед существом на несколько порядков выше неё самой. «Флагман» — простой и понятный сигнал, возникший в мозгу, словно бы глазные нервы передали ему зрелище того, как один альфа-самец разорвал на куски другого, утвердив своё лидерство в волчьей стае. Она поняла это при первом же взгляде, когда вошла в кабинет к Шмидту, но то была лишь интуиции, а сейчас мироощущение Аякс словно бы нарочно стянулось только лишь на эту женщину, устроившуюся на противоположную шконку и перекинувшую одну ногу через другую. — Присядь, дорогая, мне легче общаться с тем, кто находится со мной на одном уровне хотя бы визуально. Девушка подчинилась за неимением воли принять другое решение и вот уже сидела напротив довольно улыбающейся львицы, сведя ноги вместе и покоив руки на коленях, как сопливая школьница в кабинете директора. Тишина продолжалась ещё какое-то время, и Аякс упрямо не желала смотреть в эти два пылающих глаза, которые будто раздевали её. — Г-госпожа флагман, чем могу быть полезна? — напряжение достигло той отметки, когда разрядить его она решила только самостоятельно начав диалог. — Видимо, ты считаешь, что многим, раз уж решилась придти к нам. Если тебя интересует, зачем я здесь, то можешь воспринять это за простое знакомство. Герр командант приказал мне провести более тщательное «собеседование» с глазу на глаз, и я бы хотела разузнать о тебе побольше. — Тогда мне следует рассказать о себе? — В этом нет необходимости, я уже узнала больше, чем можешь сама рассказать. — Э-это Шеффилд?! Она, конечно, наблюдательна и производит впечатление профессионала своего дела, но я бы советовала вам не доверять тому, что наговорила обо мне эта!.. — Настоящему вожаку не нужны слова одной шавки, чтобы сложить мнение о другой, порой достаточно одного лишь запаха и пары взглядов, чтобы понять, кто из вас слеплен из качественного мяса, а кто — из опарышей. — она упëрла подбородок в кулак, отчего при разговоре двигалась в основном верхняя челюсть, и в купе с приподнятыми бровями и скучающим взглядом создавалось впечатление разговора академика с типичным сельским дурачком. — Я примерно понимаю, что из себя представляешь, и какого-то энтузиазма в альянсе с вами обеими не испытываю. — Вы меня недооцениваете. — она криво улыбнулась в таком качестве, будто их роли относительно друг друга были диаметрально противоположны, но эта попытка вернуть контроль над ситуацией и над собственным разумом разбилась о дальнейшие слова демоницы. — Ты родилась младшим или единственным ребëнком в знатной или, по крайней мере, зажиточной семье где-то в центре или на побережье Южной Америки, в каком-нибудь безбедном и тёпленьком регионе, а потому привыкла получать желаемые блага и внимание по щелчку. Ты не относишься ни к своему становлению Девой Моря, ни к своему статусу офицера с чувством, что всё это у тебя по причине твоих собственных заслуг и умений — ты воспринимаешь это, как подарки, которые тебе должны были достаться по причине родословной. «Просто мне все должны, потому что я выше них, и точка». Соответственно этому ты не видишь ценности ни в верности кому или чему-либо, для тебя война — просто неприятность, с которой родители заставляют мириться, а в какой-то момент ты осознала, что ни их деньги, ни их влияние тебя от нашего свинца не спасут. — Это не!.. — Поняв, что такое «армия», ты вполне предсказуемо решила добиваться для себя в ней комфорта не своими скромными крейсерскими пуколками или этими плесневелыми багетами с сыром и ветчиной, которые вы гордо величаете «британскими торпедами», а единственным доступным твоему скудному разуму способом — флиртом. Самонадеянность в общении, не подкреплённую какой-то моральной силой, внутренним стержнем или реальными достижениями, ты привыкла оправдывать манящими улыбочками, стрельбой глазками и редким тактильным перфомансом. Мужчины по сути своей — примитивные существа, идущие на поводу у гордыни и чувства собственной важности, а также у похоти, так что тебе не редко приходило в голову и даже удавалось в отрыве от своих «сестёр» попытаться утвердить себя в глазах своего непосредственного начальника. У тебя красивые ножки, милое личико и хорошо сложенная фигурка молодой девушки… Как часто ты снимала в присутствии застенчивого младшего лейтенанта туфельку и касалась ступнёй этого странного бугорка у него в паху? И как часто тебе приходилось с мылом стирать эти колготочки, потому что они замарались в непристойной влаге, пропитавшей его сокровенное место, когда ты слишком переусердствовала? Всё, что сейчас говорила сверхкрейсер, до глубины души смущало девушку, сидящую напротив неё с лицом, облитым красной краской. От этого бесстыжего взгляда, обращённого куда-то вниз, и соблазнительного скольжения кончиком языка по губам, Аякс стремилась как можно плотнее заправить полу юбки промеж ног, будто бы ей грозились присунуть прямо туда и прямо сейчас. Она совершенно не желала слышать от столь разнузданной и шлюховатой на вид особы о своих привычках и обстоятельствах… Главным образом из-за того, что всё сказанное Эгир было чистой правдой. — Я покинула Королевский Флот не для того, чтобы выслушивать прямо в лицо гнусные оскорбления и ложные обвинения в собственном якобы недостойном поведении от такой!.. — Будь тише, мы только-только начали. И в этот момент девушка, уже вскочившая с места в качестве дополнения к волне возмущения, которым хотела окатить женщину, осознала, что ни единая мышца в теле, кроме языка, не сокращается по её воле. Её пошатывало от попыток согнуть руку или отставить ногу, как если бы она оказалась заключена в деревянный саркофаг, облепивший тело на манер одежды. Впрочем, будь это деревом, она бы сумела разворотить такую тюрьму в щепки силой метачеловеческого тела лёгкого крейсера, но эти оковы в реальности представились как раз-таки её же собственным телом. — Ч-ч-чт-т-то-о-о-о эт-т-то?.. — жалкий молебный писк одубевшим языком, какой издают новорождённые и ещё слепые котята, заставил Эгир усмехнуться и тем самым обратить на себя внимание этих до смерти перепуганных малиновых глаз. — Хах, если тебя так сильно удивляют мои маленькие манипуляции, то тебе, должно быть, впервые удаётся повстречаться с кем-либо из «Первого Батальона», я угадала? — по её взгляду блондинка поняла, что да. — Ещё один показатель того, как обнищал за эти семь лет Королевский Флот на выдающиеся личности, ведь большая часть из нас являлась как раз-таки британками. Как тебя должны были научить старшие соратницы, милая Аякс, среднестатистическая продолжительность жизни Девы Моря в сложившихся условиях составляет полгода-год: кого-то из нас отправляют на слом за «профнепригодность», кто-то ловит задницей анальную торпеду от своих же союзников «совершенно случайно», а кто-то оказывается недостаточно ловок и прочен, чтобы уцелеть в сражении, и выживаемость наша на двадцать девять тридцатых зависит от чистого везения. Здесь, — она указала пальцем вправо. — Тебе повезло с сослуживцами, и всё-то у вас во взводе прекрасно. Там, — показала налево. — Твой командир просчитал всё до мельчайших деталей, а тебе улыбнулась удача, что стратегию он выбрал ту, которая не требует от тебя сцепиться языками во французском поцелуе с Морским Дьяволом или его костлявой любовницей-потаскушкой. А буквально минуту назад твоя рука оказалась быстрее, а желание выжить — острее, чем у этой бедной испуганной девочки, которой ты только что вырвала одно из нижних рёбер и вогнала ей же прямо в висок, потому что боеприпасы закончились в самый неподходящий момент у вас обеих и пришлось сойтись во взаимной штыковой. Мало-помалу, но такие совпадения делают тебя сильнее, год за годом со дня твоей «закладки» или «поднятия» для тебя течёт всё быстрее, и быстрее, и быстрее, — меланхолично протянула Эгир и скользнула ладонью по одному из своих рогов. — И ты не замечаешь, как перестаёшь видеть в отражении на воде под ногами пусть и весьма странного, но человека. Грустно или смешно, но чем больше и дольше ты валькирия, тем меньше в тебе тебя прежней. Ты сама становишься той Тьмой, чью безгубую пасть голыми руками рвала в те далёкие дни, и это даёт свои преимущества. По мере того, как женщина это говорила, британка делала один медленный и ленивый шаг за другим — их потребовалось всё три, чтобы она оказалась прямо перед демонессой и ощущала её дыхание через исподнее. К тому моменту, как Эгир закончила скорее предаваться воспоминаниям и делиться жизненным опытом, нежели запугивать, Аякс, к своему ужасу, уже приспустила колготки и белые трусики до колен и супротив своей воли задрала юбку за полу. — К чему я это всё говорю: наша жизнь довольно-таки непроста. Мы рождаемся обычными женщинами, растём, учимся, любим, а потом всё превращается в ночной кошмар. Постоянный стресс, ожидание нового сражения, солдатская жизнь… Понимаешь? А ведь иногда хочется просто взять и насладиться тем, как «ключик» органично входит в «замочек», как и смоделировала нас Матушка-Природа. Девушка поняла, к чему клонила эта насильница, но ничего поделать не могла — у неё уже пар из ушей валил от смущения, а об щеки можно было разогревать металлические заготовки для ковки чего-нибудь, но тело всё ещё отказывалось подчиняться даже малейшим мозговым импульсам. Странно, но при таком приливе адреналина в кровь её уже должны были объять искры от избыточного электро-магнитного поля, но создавалось впечатление, что немка подавляла или вовсе пожирала даже его. Следующая волна стыда и страха нахлынула на её в тот момент, когда пальцы обеих рук женщины впились ей в мягкие ягодицы словно бы для фиксации, чтобы не попятилась, но на самом деле той просто захотелось полапать аппетитные прелести своей новой «дочери». Она уже не могла произнести ничего, кроме сбитых вздохов и писка, особенно сейчас, когда на внутренней стороне одного бедра появился отпечаток от небольшого укуса, а по другому от колена вверх шёл влажный след от горячего женского язычка. Блондинка ещё долго могла бы глодать эту «пастилу», но всё же решила приступить к главному «блюду», и Аякс застонала от ощущения, как в неё проникает язык, а розовые и натянутые половые губки словно бы целуются с Эгир. — Такая вкусная писечка у нашей зазнобы, кто бы мог подумать? Уверена, герру Шмидту бы она непременно понравилась. Может, пригласить его сюда? — хоть и полностью отдавшись процессу «вербовки»… а по сути — растлению лёгкого крейсера, но женщина на удивление свободно разговаривала, чем ещё сильнее щекотала гениталии новообретённой подопечной. В какой-то момент Аякс раскрыла глаза и поняла, что дьяволица уже не целует её киску, а изо рта её тянется язык с совершенно несвойственной человеку длиной. Это стало ещё чётче ощущаться сейчас, когда склизкое щупальце удлинилось уже будучи внутри и нащупало некую преграду. — А, а-а-а-а, а-а-а… — только и сумела выдавить она из себя, когда кончик отростка настолько сильно и глубоко продавил плеву вовнутрь, что та просто порвалась, пропустив чудовище дальше. — Знаешь, мне показалось, что на первых парах знакомства с нашим командиром ты попыталась обольстить его так же, как и тех желторотиков, но оказывается, что ты вовсе была целочкой. — усмехнулась Эгир, при этом с явным наслаждением поглощая коктейль из любовных соков и девственной крови. — Я бы отругала себя, что лишила его привилегии первым тебя испортить, если бы не знала, что после того, как мы с тобой закончим, у тебя всё зарастёт. Не сахар обладать регенерацией, заморозившей тебя в девичьем возрасте, правда? Все подлодки и эсминцы этим страдают и, похоже, некоторые крейсера. Вечные девственницы, какая жалость. А девушка чуть ли не теряла сознание от того, что демоническая тварь не удовлетворилась прорывом одной преграды и уже бесновалась за гранью другой, насилуя то самое место, которое, как знала из домашних уроков естествознания, предназначалось для вынашивания детей. Всё её тело дрожало и спазмировало от этого вполне реального изнасилования… Но в какой-то момент всё тут же оборвалось. Эгир настолько резко вытащила язык из её киски, а оба указательных пальца — из задницы, что Аякс закатила выпученные глаза, выгнулась вперёд и исторгла из себя, как из пульверизатора, рассеянную струю прозрачного женского эякулята. Чары ведьмы рассеялись, как по щелчку, и только лишь чудом всё ещё оргазмирующая моргана не рухнула на подкосившихся ногах затылком об грань каркаса стоявшей за её спиной кровати. Она лежала на полу и жалобно постанывала под брезгливым взором этой жестокой карги, но той даже столь жалкого зрелища оказалось недостаточно. Эгир указала пальцем снизу-вверх и развела ноги чуть в стороны, как обычно могли сидеть мужчины, а девушка подошла к ней на четвереньках. Снова она не обладала абсолютно никаким контролем из-за этой ужасающей силы, и вновь эта гадюка придумала нечто, чтобы ещё больше её унизить, и вот уже перед глазами Аякс оказалась рассёгнута молния, соединяющая две половинки фрагментного корсета, а нос чуть ли не касался той тонкой и чёрной капроновой ткани, что заменяла Эгир исподнее. — Знаешь, милая, — блондинка мягко улыбнулась и стала гладить макушку своей бедной марионетки. — Хоть я здесь и всего ничего, но фрегаттенкапитану Райнхарду Шмидту даже за столь короткий период удалось заслужить мою симпатию. Он такой сосредоточенный, такой уютный и надёжный, и, хотя сам не видит в своих поступках ничего особенного и относится ко всему этому мозговыворачивающему безумию со всей требующейся от него отдачей и ответственностью, он такой душечка. Так и хочется пробовать его на зуб снова и снова, и чтобы он пробовал тебя в ответ не слабее и не меньше раз. Ты и сама не заметишь, как начнёшь искать его внимания — не потому что у него есть какая-то особенная сила, вроде моей, как валькирии из «Первого Батальона», а потому что он — это он. Прошу тебя, дорогая Аякс, если ты задумала какую-то пакость, чтобы помешать ему или нам спокойно жить здесь и наслаждаться шоу, как весь мир горит огнём, то лучше просто уйди с дороги. Мы не по твоим крохотным зубкам. — У-у меня и в мыслях не было ничего такого… — простонала она, не унимая слёзы. — Ох, правда? — Я… мне больше некуда податься. Моя семья, хнык, она подпала под репрессии, а теперь… т-теперь даже мою дивизию грозит уничтожить эта… эта… эта тупорылая принцесска. Империя… всё у меня забрала. Вы правы, я уйду и… — Ох, родная, и повезло же нам подобрать такого бедного маленького львёнка. Эти слова ей показались очередной издёвкой, но тут же Аякс ощутила, как руки и ноги вернули былую подвижность, этот сглаз развеялся, но более всего — на влажные и румяные от слёз девичьи щёки легли две тёплые женские ладони и потянули её лицо к себе. Не с силой и не с требованием, но с нежностью и с просьбой просто податься вперёд. Девушка оказалась заключена в крепкие объятия, и это удивило её ещё больше, нежели недавние домогательства: тонкие пальцы плавно скользнули по пояснице и шее, а мочка уха удостоилась поцелуя. — Я всего лишь старая женщина, когда-то давно бросившая собственную дочь на произвол судьбы, а теперь, когда та разделила со мной это проклятье — я боюсь посмотреть ей в глаза и сказать, ради чего всё это вообще было. Я буду на твоей стороне, как твой флагман, когда встанет вопрос о назначении на Магне, но свою верность и надёжность доказывать тебе придётся ему, нашему командиру. Я… примерно догадываюсь, чем всё это в итоге может обернуться, потому что знаю этого сопляка-Веймара и ход мыслей в его скудненьком мозгишке, и ты можешь быть спокойна, но лучше не расслабляйся так сильно — мужчины глухи к благим намерениям, им подавай свершения. — Я, я буду стараться! Правда, я теперь!.. — Что ж, если понимание имеется, то не плохо было бы поработать над манерами. Ты искала защиты и дома у герр команданта, но делала это без должного уважения, а за такое тебя следует наказать. — Эгир дала ей сползти вниз и снова оказаться у своего паха, но теперь сама уже ноготками порвала ткань и заворожила девчушку видом сокровенного места действительно «опытной» женщины; пальцы блондинки также вцепились той в затылок, предрекая Аякс куда более близкое знакомство. — Я научу тебя, как должна просить женщина мужчину о столь важных для неё вещах по-настоящему, чтобы не быть отвегнутой… Но, поскольку ты слишком застенчивая и робкая, да и рановато тебе на такой высокий уровень этикета, я сама передам ему твои извинения. А для начала их нужно принести. Слова были излишни, и девушка сама коснулась губами киски своего нового флагмана, отчего последняя запрокинула голову назад в тщетной попытке сдержать смешок. — Я столькому тебя научу, дорогая, что ты забудешь об одиночестве, раз и навсегда.******
Тем же днём Райнхардом была отослана зашифрованная радиограмма на имя главнокомандующего Рейхсмарине с общими положениями, но поскольку подобные донесения было неудобно и опасно пересылать в формате сигнала в полном объёме, который при должной сноровке враг может перехватить, Шмидт получил в качестве ответа добро на переправку письменного рапорта и зарисовок самолётом. Впрочем, он изначально не стал дожидаться, пока командование среагирует, а потому параллельно с сообщение отправил и «почтового голубя» в лице, как уже вошло в традицию, матроса-боцмана Кремера. Это был не столько энтузиазм или нетерпение заявить о своей исключительности и дальновидности — брюнет подобным в принципе не болел, — сколько предусмотрительность, исключающая потуги противника даже в случае перехвата радиограммы подсуетиться и среагировать вовремя. Маргарита, при всё этом присутствовавшая, могла только воображать лица в принципе тормознутых Флаг-офицеров, когда к ним спустя всего три-четыре часа после ответа прибыл запыхавшийся моряк с теми самыми бумагами, но улыбка отчего-то не желала угасать. Планы фрегаттенкапитана были простыми, если не банальными и плоскими, а его суждения — в основном прямыми и очевидными, но именно эта простота могла иной раз обескуражить того, кто привык переусложнять. Каждый привык переусложнять и думать о другом невесть что, а Райнхард этим словно бы пользовался нарочно. Как бы то ни было и как бы не форсировал Шмидт решение сего животрепещущего вопроса, ускорить принятие решения своими собственными начальниками он не мог. С учётом всей писаны и самого перелёта донесение должно было оказаться в Рейхстаге глубоко заполночь, а там подождать, пока высшие офицеры выспятся, пока соберутся вместе следующим утром, если герр Дёниц вообще посчитает это делом Совета, а не самого Верховного Канцлера и Рейхсминистра Абверваффе, а в таком случае всё могло затянуться ещё сильнее… Но Райнхард столь же прохладно относился ко всему этому делу, сколь равнодушно чистил свои туфли. Он дал толчок, но не ждал развязки, а просто предпочёл также хорошенько выспаться и продолжить несение службы. Следующий день отозвался тишиной во всех смыслах, будто бы всё вымерло, но после него командующему пришлось на собственной шее ощутить, что за затишьём нередко следует буря. И началось всё с возвращения на базу тем туманным осенним утром двух чумазых подлодок…