Rainbow Wings

      После дружеской болтовни друзья расстаются. Чимин остается тренироваться, а Чонгук едет домой, чтобы захватить новую куртку и немного домашней еды, предпочитая всем вкусностям мира именно ее. Вообще-то в доме у них повар свой есть, но миссис Чон все равно не пренебрегает готовкой и лично приготовленными шедеврами балует любимого сына. — Привет, мам, — разуваясь, проходит Чонгук в дом. — Привет, дорогой. Как твой день? — спешит обнять его Лина. — Все хорошо. Правда, я ненадолго. Буду ночевать у хёна, - ответные дарят объятия, целуя женщину в щеку. — Чонгукки, я понимаю, что этот дом тяготит тебя, но я беспокоюсь. Да и удобно ли это, так часто стеснять Чиминни? Ты же совсем дома не появляешься, — приглаживает волнистые, сильно на ветру растрепавшиеся прядки парня мама. Затем отстраняется и, улыбаясь игриво, оглядывает его с хитрецой. – А может быть, ты нашел себе девушку? — Мамуль, если я кого себе и найду, ты обязательно узнаешь об этом первой, — откровенно смеется Чон, направляясь на кухню следом за матерью. — И вообще, ты же знаешь, что меня никто не интересует. Отношения не для меня. — Конечно, не для тебя. Женишься на своих карандашах или кистях, — язвит столкнувшийся с ним в проходе брат. — Чихо, не говори так о Гуки, — спокойно осаждает его Лина, проходя к кухонному гарнитуру. — Вечно ты защищаешь его. — А ты вечно цепляешься непонятно к чему. Что ты все никак не уймешься? — порядком устав от выходок мелкого, огрызается Чонгук. И пускай, у них разница всего в один год, Чонгуку двадцать два, а Чихо двадцать один, мирному сосуществованию это не помогает. Старший на младшего реагирует обычно спокойно, но в последнее время чаша терпения переполнилась и у него, чему особенно поспособствовало уничтожение одного из альбомов с набросками. — И не уймусь, — шипит Чихо и, бросив неприязненный взгляд на брата, исчезает из поля зрения.       Миссис Чон, накладывая в тарелку собу и немножко кимчи, тяжело вздыхает. Ставит все это на стол и разворачивается обратно, собираясь заварить ароматного чая: — Не понимаю, что с ним не так. В детстве вы были не разлей вода, и мне больно от того, как вы грызетесь сейчас. Что я не так сделала? — расстроенно сетует, поникая плечами. — Не о чем тут переживать. В сложившихся обстоятельствах вряд ли когда-нибудь это изменится. Ты не виновата ни в чем и прекрасно знаешь, когда это все началось. Не следовало так открыто заявлять о том, что я наследник компании. Ревность и нереализованные амбиции творят страшные вещи. Будь моя воля, я бы с удовольствием отказался в пользу Чихо, но отец помешался на том, что кто старше, тому и все лавры, — фыркает Чонгук, беря в руки палочки. — Я так сожалею, что отец запрещает тебе заниматься тем, чем ты хочешь. Я попробую с ним поговорить… — пододвинув к сыну дымящуюся кружку, треплет его женщина по чуть вьющимся волосам. — Не надо, бесполезно. Не хочу, чтобы ты попала под горячую руку. Давай не будем о плохом. Лучше расскажу тебе о том, какой офигенный танец собирается исполнить на конкурсе Чимин…       Так за разговорами проходит весь ужин. После Чонгук, целуя мать в щеку, ее благодарит и поднимается на второй этаж принять душ и собрать рюкзак. Через полчаса, вновь бодрый и заметно посвежевший, спускается вниз, сгребает подготовленные для него Линой контейнеры с едой и, проигнорировав стоящую на входе охрану, покидает пределы особняка. На улице торопливо ногами под опасно нависшими тучами перебирает, опасаясь попасть под дождь, благо до нужного района идти не так далеко. Холодные капли настигают его на пороге храма, и он радуется, что не успел толком промокнуть, простуда однозначно в список его планов не входит. Не задерживаясь долго внизу, Чон включает фонарик и взбирается в свою новоявленную студию по скрипучей, требующей ремонта лестнице, а открыв дверь, едва не теряет от увиденного челюсть: на матрасе, накрывшись пропавшей курткой, какой-то длинноволосый парень лежит. Не ожидавший гостей художник в откровенном шоке на пороге комнаты стоит и предпринять что не знает. Вместе с тем, размышляет кто бы это мог быть. Вряд ли бы демон на его скромную лежанку покуситься надумал, если бы вообще посмотрел. Да и какой такой демон? Бред чистейший, приправленный глупыми слухами, кто в здравом уме станет верить в подобное? Вероятнее всего, незнакомец просто бродяга, забредший сюда в поисках ночлега. — Эй, кто бы ты ни был, но это моя кровать, — отмерев, решает растолкать непрошенного постояльца Чонгук, касаясь его плеча, отчего тот испуганно подскакивает и, кутаясь плотнее в чужую вещь, под себя поджимает голые ноги. Студент не может не признать, что парень невероятно красив, совсем не смахивает на бездомного, правда ни слова не говорит, только дрожит весь то ли от страха, то ли от холода, затравленно глядя в ответ своими невозможными, намертво приклеивающими к себе взгляд голубыми глазами. — Эй, не бойся. Прости, что так грубо тебя разбудил, просто я не ожидал кого-то здесь встретить. Я недавно нашел это место и немного его обустроил, а ты? — щелкнув лампой, еще одну попытку растормошить незнакомца предпринимает художник. Не злится на него, наоборот, ему почему-то помочь хочет. Наверняка, не от хороший жизни он сюда забрел. — Я… я ж-живу з-здесь, — съеживаясь, заикается юноша, что нисколько его грудного бархатного голоса не портит, под который без сомнений приятно засыпать.       Чонгук, отгоняя странную мысль, встряхивает головой. Этот неземной, свалившийся из ниоткуда пришелец определенно как-то не так на него влияет. — Эм… извини, я не знал, что тут кто-то живет. Так бы я никогда не покусился на чужое. Меня Чонгук зовут, а тебя? — Тэхен, — коротко отвечают ему, трогательно ткань пледа сжимая в ладошках.       От этого невинного жеста сердце Чона растроганно щемит. Незнакомец кажется совсем беззащитным, забитым, нуждающимся в тепле. При всем желании подобные эмоции не сыграть, не подделать. Вместо ненужных обвинений, пожалеть его надо и обогреть, но уж точно не выгонять. Чонгук, будучи слишком добрым, никогда никому в помощи не отказывал, а потому и сейчас аналогичное предложить, попутно роясь в рюкзаке в поисках контейнеров, думает. — Очень приятно. Слушай, я так понял, с тобой случилась какая-то плохая история? У меня с собой есть еда. Хочешь?       Тэхен, впервые разговаривая с человеком, к тому же с таким приветливым и открытым, снова теряется и выдает неловкое: — Я не нуждаюсь в еде.       Чонгук считает, что парень просто стесняется, а взгляд тем временем на его голые ноги падает, находя новый предлог для продолжения разговора. — Тогда ты, наверное, очень замерз? У меня с собой есть запасные штаны, — достает из глубин сумки домашние брюки, в которых обычно спит. — Я не хотел трогать твои вещи. Я сейчас уйду, — вместо ожидаемого согласия, шелестит Тэхен.       Чонгук не хочет, чтобы он уходил, порывисто рядом садится, непреднамеренно заставляя его отскочить, из-за чего с плеч курточка соскальзывает, являя на свет два больших черных крыла. Чон в ступор впадает, думая, что рано о демонах мысли отбросил. Открывшееся, конечно, в какой-то степени его восхищает, но равно настолько же и пугает. — Ты демон? — в итоге назад пятится, судорожно воздух хватая ртом, пока новый знакомый, закрываясь от напротив глаз темным оперением, едва не плачет. Тэхен корит себя, что вовремя не заметил прихода Чонгука. Так и знал, что человек не сможет увиденного понять, но он и так долгие лета здесь был один, оттого желание познакомиться с ним, показавшимся интересным, испытывал, да и мягкий матрас слишком сильно манил к себе промерзшее от холода и бесконечного одиночества тело. Удержаться прилечь было выше его сил, за что теперь, захлебываясь слезами, сполна получает, не ведая, что сердце художника обливается кровью. Ну не могут бездушные существа настолько горько плакать, Чонгук в этом уверен, благодаря чему набирается смелости к нему приблизиться вновь. — Тэхен? Я просто немного шокирован. Столько легенд ходит о храме. Не ожидал, что это все правда. Не плачь, пожалуйста. — Я не демон, — шмыгая носом, шепчет юноша еле слышно. — Я ангел.       Челюсть Чонгука в который раз за последние полчаса грозится пробороздить пол. Не зря Тэхен изначально показался ему неземным. Чон, конечно, не особо в религии спец, но крылья ангелов обычно изображаются белыми. Осознает, что его вопрос будет несколько не корректным, но задать его, чтобы во всем разобраться, все-таки надо. — Почему крылья черные? — осторожно подсаживается вплотную, накрывая пледом озябшие ноги ангела.       Ангел от того, как неслышно парень рядом с ним оказался, вздрагивает, но больше, увидев в его агатовых глазах лишь неподдельное сочувствие и участливость, не отстраняется. — Я падший. Меня сослали на землю и заперли в качестве наказания в этом месте. Когда ангела спускают на землю, в него бьет молния и крылья становятся вот такими, — неприязненно указывает пальцем на угольное оперение.       Чонгук, передергиваясь, не верит, что этот, словно светящийся изнутри юноша мог совершить какой-либо тяжкий грех, чтобы его настолько варварским способом покарали. — А я думал это люди жестокие. Было больно, наверное? — с нескрываемой печалью спрашивает. — И сколько ты уже тут? — Больно и по сей день, — опускает голову еще ниже Тэхен, тихонько добавляя. — Сто тридцать шесть лет, если быть точным.       Художник бледнеет. Столько лет и один? До сих пор больно? Он уже заочно ненавидит обошедшиеся так с бедным мальчиком небеса. Именно мальчиком. Ангел совсем юный на вид, больше похожий на подростка, чем на полноценного взрослого.       За окном молния внезапно сверкает, за ней следует оглушительный гром, буря усиливается, вероятно, отголоски последние летних гроз разгуляться, прощаясь, решили. Тэхен подпрыгивает и неосознанно теснее к Чонгуку в поисках защиты жмется, а сам Чонгук прикидывается, что это нормально, ничего странного не происходит, даже наоборот, его инициативу поддерживает, приобнимает за хрупкую талию и успокаивает. Страх ангела и без объяснений понятен, Чон бы тоже молнии опасался, если бы ему когда-нибудь в реальности ее довелось словить. Предпочитая расспросам плотнее подоткнуть под Тэ плед, свободной рукой зарывается в его мягкое оперение, ласково его пальцами перебирает, тем приносит тепло и покой. Ангел, немного придя в себя, нехотя отстраняется, демонстрируя художнику порозовевшие щечки, чего причины не знает, так как не смыслит в общение почти ничего и своих реакций не понимает, а потому, как есть и как чувствует, первое, что пришло в голову, на блюдечке преподносит.        — Не знаю в чем тут дело, но с тобой моя боль как будто уходит. Прости, что так прижался. Я побаиваюсь грозы.       Чонгук ярко и солнечно улыбается, радуясь, что Тэхен идет на контакт, а вот его губам посиневшим - нисколько, и заставляет его натянуть штаны и носки. С толстовкой сложнее дела обстоят, одежда людская наличие крыльев не предполагает, благо Чон фантазией не обделен, да и складной нож при нем постоянно, которым он сейчас проделывает два отверстия на флисовой ткани, затем с горем пополам надевает ее на улыбающегося Тэхена. — Спасибо, — улыбается ангел, никак не ожидавший подобной заботы. — Тебе не за что меня благодарить. Это, кажется, я ворвался в твою обитель, — произносит откровенно залипающий на первой улыбке парня Чон. Необычная она, как и ее обладатель неизменно цепляющая. — Нет-нет, я очень рад, что ты пришел. Только, пожалуйста, никому не рассказывай обо мне… Я не уверен, что другие люди с таким же пониманием ко мне отнесутся, — заламывают от неловкости происходящего пальцы.       Чон хмыкает, ему ли не знать о том, какие встречаются представители человечьего рода? Один его отец чего только стоит. — Конечно. Но у меня есть кое-какое условие…       Тэхен, уже было поверивший в искреннюю доброту Чонгука, напрягается, что сразу же замечают и спешат успокоить. — Ты не о том подумал. Я хотел тебя попросить позировать для меня. Как ты, наверное, мог догадаться, я немного художник… — Не уверен, что у меня получится, но я попробую, — в очередной улыбке расплывается ангел, бессильный сдержать на лице облегчения. Чонгук хороший.       Многие вещи имеют свойство повторяться. С Чимином Чонгук тоже познакомился спонтанно и ни разу о той встрече не пожалел, остается надеться, что и эта не менее удачной окажется, дополнит его посеревшую реальностью новыми красками. Обязательно дополнит и еще как, перевернет его мир.