***
Джин даже под дулом пистолета не сможет вспомнить, как они с Намджуном добрались до ее квартиры. Огни ночного города, дорога и взъезд на парковку в одну неразборчивую кашу смешались, пронеслись как-то мимо, чего волнующаяся и мысленно находящаяся где-то не здесь девушка не заметила. У нее давно никого не было, ее тела в принципе, кроме ее первого и последнего парня, никто не касался. Она не порицала одноразовые связи, но и не поддерживала, закрепив за собой девиз «только по любви». В своей к Намджуну Джин не сомневается, как и в его к ней. Пора переходить на следующий уровень, закрепить уже созданное, полно друг друга прочувствовать, им обоим это необходимо. Новый шаг всегда с определенным риском связан, но тут он оправданный. Ким считает, что в момент интимной близости людские души максимально обнажены, маски все скидываются, барьеры защитные падают, потому и придерживается своего «по любви». Не раз она в глазах Джуна откровенное желание подмечала, но он никогда себе чего-то большего, чем поцелуи и за грань переступающих касаний, не позволял, терпеливо ждал и не наседал. Для Джин подобное ценно. Ей всегда претило, когда кто-либо заставляет, принуждает, манипулирует, использует, как это делал, например, все тот же бывший, что, к сожалению, не сразу осозналось. Со дня расставания с ним девушка поклялась себе не иметь дел с такими людьми и не получилось. Теперь в клетке золотой и холодной сидит, не по собственной воле и все же... Постоянно в кошмарном ожидании пребывает, как наяву видя скрипучую, грозящуюся вот-вот окончательно захлопнуться дверцу. В ее личный ад и темницу, из которой вряд ли выберется. Уж Чон Саныль постарается. Его ледяной взгляд, вопреки разделяющему расстоянию, хорошо ощущается, мерзкое дыхание чувствуется на затылке, фантомные руки трогают, пачкают, душат. Джин не оборачивается, пользуется минутами мнимой свободы, предпочитая жить сегодняшним днем. Клетка пока не заперта, а в реальности - вибрирующий при подъеме лифт, громкий цокот каблуков по вымощенному плиткой коридору, ключ в замочной скважине, темнота квартиры, брошенный на трюмо клатч и громко звякнувший в тишине прихожей брелок от машины, молчащая и нервно скидывающая пальто она. Намджун, сняв куртку, со спины к ней подходит, ласково обнимает, зарываясь носом в густые, пахнущие яблочным кондиционером волосы, чувствует ее волнение и не может не задать контрольный вопрос, хотя и не хочет отступать, не хочет из рук выпускать, уходить, оставлять одну: — Если ты… — Нет, — разворачивается к нему Джин и первая к его губам тянется. Больше вопросов, как и ненужных сомнений, не будет. На этот раз поцелуй более напористым получается, студентка сама в стену Намджуна впечатывает. Ненадолго. Намджун быстро инициативу перенимает, местами за долю секунды с ней меняется, подхватывает под ягодицы, остервенело пухлые губы терзает. Джин ногами его талию оплетает, демонстрируя кружевную, выглянувшую из-под неприлично задравшегося платья кайму. Не показалось, чулки все-таки. Продюсер рыкает, подкидывая девушку навесу и беззащитную, интуитивно подставленную шею несдержанными укусами покрывает, следом их нежно зализывает. Девушка, плавясь от приятных прикосновений, гортанно стонет, до боли волосы чужие оттягивает. И представить не могла, что Намджун может быть таким пылким, сожрать ее будто готовым. Где же ты раньше эту сторону прятал? Теперь не прячет, в спальню ее несет и на кровать опрокидывает, попутно замок алого атласа пытается побороть, а тот все никак. Парень не сдерживается, ломает его, высвобождая из одежды Джин, которая тоже выдержки не имеет, едва на нем футболку, стягивая ее через голову, не рвет. В итоге, футболка, джинсы, носки к платью на пол летят. Намджун над девушкой нависает, откровенно плавными изгибами ее тела, оставшегося в кружевном черном белье и в тон к нему чулках, любуется, ловя на себе ответный, не менее жадно изучающий взгляд карамельных глаз, что его провоцирует и что сопровождается дразняще прошедшейся по подтянутому торсу рукой. Джин обещает себе непременно что-то с гардеробом продюсера сделать, грех такую-то красоту прятать, но, а пока, обвив талию этой красоты ногами, заставляет на себя упасть, чтобы втянуть в очередной поцелуй. Вместе с тем, музыкальные пальцы к застежке бюстгальтера потянулись и не сломали, ловко с нею расправились. Наверное, завтра пойдет снег. По обнажившейся груди мурашки бегут, горошины сосков, встречаясь с прохладным воздухом, мгновенно твердеют. Намджун от губ к шее, от шеи к ключицам постепенно спускается, оставляя вязь блеклых узоров. К утру ярче станут, только за высоким воротом свитеров их и прятать - плевать. — Джуни… — стонет на выдохе Джин, когда обветренные губы тугую вершинку вбирают, а чужая рука по поджавшемуся живот вниз ведет, в белье пробирается и повлажневшие складки ее лона оглаживает, от чего она в спину Джуна длинными ногтями больно впивается. Вся, не осознавая своих действий, дрожит, продолжает негромко постанывать, получая аналогичную ласку уже на втором соске и осторожный массаж чувствительного бугорка. — Ты самое лучшее, что со мной в жизни случалось, — шепчет Намджун, проталкивая первый палец в нутро девушки, после пытающейся отстраниться. Ей приятно и в то же время хочется от волнующих ощущений сбежать, чего не дают. Крепко за бедра держа, второй добавляют палец, бережно растягивая эластичные стенки. Джин невольно взгляд вниз бросает, от вида погружающихся в нее фаланг дыханием сбивается. Джун вновь ее губы ловит, переключает ее внимание на поцелуй. Стягивает и свое, и чужое белье, оба полностью обнаженными остаются, не считая кружевных чулков, которые их хозяйка пробует снять, но и этого ей не позволяют: — Оставь. Мне нравится. — Да у вас фетиш, похоже, мистер, — улыбается студентка и сразу за тем судорожный вздох в себе давит, почувствовав, как истекающая смазкой головка члена задевает ее живот. — Ты вся целиком мой личный фетиш, принцесса. Я никогда из этого тайну не делал, — говорит продюсер, потянувшись к ранее откинутым джинсам, чтобы необходимый квадратик из кармана достать. Все-таки не настолько он и правильный, надеялся на подобный исход, подготовился. Зубами рвет упаковку, раскатывает презерватив по внушительному органу. Джин, смущенная размерами и его словами, жмурит глаза. Не увидела неискренности в ореховых омутах Джуна. Только любовь и желание в них прочитала. Уверена, что в ее собственных цвета застывшей карамели точно то же самое. — Готова? — по гладкому лобку проходится членом Намджун и случайно падает взглядом на показавшуюся из-под сползшего чулка татуировку дракончика Мушу. — Он не кусается, Джуни, — шепчет загадочно Джин. — А вот я очень даже, если не прекратишь пялиться. — Похоже, в этой истории не тебя от драконов надо спасать, а меня от тебя, — целует в уголок губ студентку продюсер. — Никто тебя не спасет, не надейся, — раздвинув ноги шире, обхватывает его за шею она, позволяя ему удобнее расположиться. Намджун бедро с татуировкой оглаживает и член к влажному естеству Джин подставляет. — И не надо, — выдыхает в ее уста и одним слитным движением входит. Джин от неожиданности и некоторой боли вскрикивает. Джун изнутри до предела ее стенки растягивает, все собой заполняет, успокаивающе, и сам, кажется, не ожидавший, что будет настолько узко, щеки и шею целует. Не подумал, что у девушки последняя близость давненько была, она о бывшем ничего не рассказывала, вскользь лишь упомянала. Постепенно модельер успокаивается, сцепив за его спиной ступни, двигаться разрешает. Музыкант не спешит, неотрывно в ее глаза глядя, плавно толкается. Каждую эмоцию с лица любимого считывает, в себе отпечатывает. Одной рукой за ягодицу придерживает, другой полную грудь наминает, судорожно заставляет дышать. Джин до хруста в позвоночнике выгибается, под сильные руки требовательно подставляется, навстречу ему движется, подстраивается. Чувственно и прекрасно, но слишком медленно, словно Намджун дразнится. Так и есть. Набирает бешенную скорость и тут же ее сбрасывает до неторопливых фрикций и, видя недовольство в чертах девушки, улыбается: — Попроси, — шелестит. — Сейчас ты у меня будешь просить, медвежонок, — цокает Джин и в губы напротив впивается, затем резко отталкивает, вынуждает упасть Намджуна на спину. Седлает его бедра и, насадившись на член, воздух выбивает из легких. Намджун, не предполагавший такого «переворота» событий, удивленно взирает на девушку снизу вверх. Шок быстро сменяется восхищением, вид превосходный: тугие груди с острыми бусинами розовых сосков призывно в лунном, льющемся через стекла панорамного окна свете сияют, тонкие ключицы под бронзовой кожей красиво выделяются, подвитые волосы шелковым каскадом на лопатки спадают, подкрашенные глаза игриво блестят. Завороженный продюсер на ее талию ладони свои опускает, в награду пробное движение на себе получает. Сначала осторожное и следом уже уверенное. Взгляд к задорно подпрыгивающей груди пригвождается, оба постанывают почти в унисон, упиваясь эмоциями, ощущениями, звуками, никак не насытятся, себя один второму и наоборот в дар отдают. Не хватают звезд с неба, потому как не нужны они им, Джин и Намджун друг для друга, большего и не надо. Венера и Марс, две планеты, встретившиеся наконец на орбите, но катастрофой не обернувшиеся. Не столкнулись, идеальную гармонию создавая, слились. От непрекращающейся скачки Джин, упираясь руками в грудь Джуна, загнанно дышит. Волнами накатывающее наслаждение чувствует, но то все не накрывает, лишь омывает. Джун на себя ее тянет, упасть на себя вынуждая, мочку зубами оттягивает, бедра вверх вскидывая, от поцелуев горящие губы пленяет, язык между ними проталкивая, жадно вылизывает рот и на особенно сильном толчке стон чужой собой глушит, ощущая, как горячие стенки сокращаются вокруг его члена, черным по белому оргазм девушки обличая. Продляя удовольствие, не перестает двигаться и сам, не сдержавшись, изливается в латекс. Джин поверх гуляющего руками по ее спине парня мягким облачком распласталась, не имея никаких сил, недвижимо лежит. Спустя минуту лицо чуть приподнимает, на Намджуна нежно поглядывая, и первой тишину нарушает: — Я люблю тебя. Что бы ни случилось, верь только в это, — душу в словах обнажает. Самых важных и скрывающих в себе, к сожалению, отнюдь, не счастье. Слишком много туч собралось над ее головой, а хотелось бы снега. Такого же чистого, как и ее чувства. — Я верю в нас.***
Рано привыкшая вставать Джин просыпается раньше Намджуна. Нежась в его теплых объятиях, не спешит, уткнувшаяся носом в его размеренно вздымающуюся грудь, их покидать. Вспоминает события ночи минувшей и немного своей несдержанности смущается, но ни о чем не жалеет. По цепочке укусов на чужой шее пальцами проходится, улыбаясь искренне и счастливо. Каждый бы новый день так встречать. Не собирается из кровати выползать, как минимум, до пробуждения Джуна, от которого хочется утренних ласок и, возможно, немножечко большего. Поймав себя на непристойных мыслях, смешок выдает едва слышный. Называется, дорвалась. Ну и пусть, право имеет. Этим планам, увы, сбыться не суждено. Девушка копошение, перемежающееся с осторожными шепотками, со стороны кухни улавливает. Неужели? Везет как утопленнику, честное слово. Аккуратно, не желая тревожить продюсера, выпутывается из его рук, надевает пижаму с альпаками и, тяжко вздохнув, дверь в спальню за собой прикрывает. Не готова она к встрече с родителями, хотя и скучала безумно. Обиды и страхи, не переставая, терзают, сопровождаются с боязнью раскрытия истинной причины ее недавней по телефону истерики. Узнай все отец, и он явно не станет молчать, ни на что не взирая, сразу же все контракты разорвет с Чоном, а тот в отместку их семью уничтожит, где меньшим из зол будет денег потеря, выплата неустойки. Саныль намного более изощренную месть может придумать, Джин в этом ни на йоту не сомневается, и потому на следующий же день после ссоры матери позвонила и, нагородив какую-то чепуху, извинилась за свое поведение. Нельзя родителям знать о ее связи с ним, ничем хорошим оное не кончится ни для кого. А вот спящую в ее кровати проблему она не представляет, как объяснять. Старшие Кимы слепотой не страдают, всяко заметили лишнюю пару мужской обуви на входе. Джин, конечно, взрослая, но ситуацию это не шибко меняет. Какому отцу или матери понравится застать собственную дочь с парнем в постели? В то, что Намджун на чай зашел, только идиот полный поверит. Модельер свою семью таковыми не считает. — Привет, — проходя на кухню, улыбается девушка и в ту же секунду оказывается в объятиях красивейшей из женщин, нисколько с годами не постаревшей Нгует. — Привет, детка. Мы очень скучали, — расцеловывает ее в щеки мама. — Ты ведь простишь нас? Мы больше не будем оставлять тебя одну так надолго, обещаем. — Я тоже скучала, и о чем вообще речь? Я никогда всерьез на вас не сердилась, все понимаю прекрасно. Это ваша работа, дело всей вашей жизни, я в любом случае вас поддержу, — говорит Джин и, выпутавшись из ее рук, бежит к отцу. — Какая ложь, — ловя дочь, смеется Хонг и, оставив на лбу поцелуй, лукаво прищуривается. — Хорошо, что мы вовремя подоспели. Еще бы чуть-чуть, и тебя могли съесть. — Что? Ты о чем? — озадаченно смотрит на него студентка. — Вот об этом, — щелкает по особенно яркому укусу на ее шее мужчина, от чего Джин заливается краской, коря себя, что не удосужилась прежде, чем выйти из спальни, в зеркало глянуть. — И кто он? Надеюсь, это не разовое приключение? Вы предохраняетесь? — уперев руки в бока, не разделяет веселье супруга Нгует. — Мама! — возмущенно восклицает девушка. — Ты же не серьезно? Обидно, знаешь ли, думать, что ты такого обо мне низкого мнения. Я не любительница разового перепихона. Джуни мой парень. — Мнение о тебе у меня самое наилучшее, зато мнение о твоем бывшем… — О, не начинай, пожалуйста. И слышать ничего о нем не хочу. Джусок знатно в свое время нервы мне потрепал, не хватало, чтобы и ты сейчас о том вспоминала. Намджун не такой, он со мной искренен, и мне с ним комфортно. Хоть одно плохое слово в его сторону, и я... — вещает запальчиво Джин, но договорить, услышавшая в коридоре звуки шагов, не успевает. — Принцесса, ты куда убежала? — доносится следом веселое голосом виновника спора, на что девушка, замерев, смешно округляет глаза, но, быстро спохватившись, собирается выбежать ему навстречу и предотвратить неловкое знакомство - не успевает и тут. — Кажется, я поймал того дракона, — появляется в одном нижнем белье на пороге кухни Намджун, держа в руке плюшевого динозавра. «Пиздец» — думает Джин, звучно шлепая себя по лбу ладонью. — М-да. Точно не такой, — резюмирует Ким Нгует под раскатистый смех своего мужа.