Rainbow Wings

      День близится к вечеру, на Сеул вместе с мягкими хлопьями снега плавно опускаются первые сумерки, но спешащие с работы по домам люди красоты природной не замечают. Не замечают и сидящего на крыше одной из высоток мужчины, которого в силу его юного вида можно принять за юношу, не пересекшего порога двадцати лет. Его лисьи цвета лазури глаза устремлены задумчиво вдаль, фарфоровое с точенными скулами лицо не единой эмоции не отражает, на морозный ветер, безжалостно треплющий темные пряди, внимания не обращает, незнакомец и вовсе, кажется, не чувствует холода. Что ему внешний холод, когда внутри у него нерастопимые айсберги, вечная, никак не сменяющаяся оттепелью зима, о чем сожалений давно нет. Слишком давно. Дель, он же Ким Кибом, тот самый хирург и друг Джин, не первую сотню лет живет, и даже не первую жизнь, и все из них, благодаря аметистовой, спрятанной под его рубашкой подвеске, помнит. В ней осколок Владыки Ада - любимого, необратимо его сломавшего демона, заключен, что не позволяет тому переродиться. Сам Дель, бывший при рождении ангелом, питая к нему не только любовь, но и ненависть, не позволяет. То, что сделал с Кибомом Джонхён, не простить, какую боль доставлял не забыть, но все равно подспудно скучать, глядя в зеркало, видеть оставленные им на его теле постепенно блекнущие, но не исчезающие шрамы. Метка, что демон ангелу подарил, разрослась из алого цветка ликориса по всему его телу, намертво въелась под алебастровую кожу, преобразовалась в целый кровавый сад. Не узором, а именно ранами. Потому что ангел демона не принимал, продолжал отчаянно за свободу цепляться, пробовал из подземного мира сбежать, что из-за отказа небес от него не получилось. Предательство, по сути, семьи его окончательно и разбило, взрастило в нем тьму, жажду мести, желание сесть на адский трон самому и наказать трусливых, испугавшихся Владыку предателей. Белое, смешавшись с черным, стало серым. С тех пор Дель понятия зла и добра не различает, едва ли, лично вогнав кинжал в сердце Джонхёна, ведает жалости. Оное, впрочем, занять место Владыки не помогло, Деля остановил его являвшийся сыном покойного друг - Бэкхён, после сославший его в наказание в замок темного мага - Чонгука, Декалькоманию, оттуда и родилось имя Дель. Однако, юноша, хотя и не мог замок покинуть, от намерений завладеть короной не отказался, играючи за спинами, заручившись поддержкой суккуба - Чимина, плел интриги, но и тут потерпел неудачу. Чимин, осознавая, что становиться Владыкой безумцу нельзя, а иначе в Подлунной воцарится хаос, тоже его предал, взял на себя ношу Правителя, а взамен, помня его прежнего и благодарный за оказанную его паре - Юнги, услугу, вознамерился отправить его на круг перерождения, чтобы тот начал счастливую, неомраченную болезненным прошлым жизнь, только не учел одного - его магической подвески, о которой не знал. - Значит, решил отправить меня на круг перерождения? Как благородно, Владыка, - заливается безумным хохотом Кибом. - Браво, склоняю пред твоим милосердием голову, - отвешивает издевательский поклон.               Чимина, привыкшего к его кривлянию и частично понимающего причину его помешательства, подобное не задевает. Вскоре он и эту страницу перевернет, даст душе израненной ангела успокоение, чистый, ничем незапятнанный лист, с которого тот начнет новую жизнь. - Знаешь, я даже тебя не виню, ведь все это было ради Юнги. Ты предал меня, но не любовь, - резко веселость на серьезность сменяет Дель. - Тут есть чем восхищаться, - добровольно делает в священные воды шаг. - Береги его, наслаждайся вам отведенным, потому как в следующей жизни я тебе этого не позволю. Юнги, конечно, не трону, но тебя... - улыбается и, намеренно показав Чимину свою аметистовую подвеску, окунается в реку полностью.               Чимин не успевает его остановить, обессилено подле на берег садится, глядя на уносящий тело Кибома поток. Знает, что угроза, сорвавшаяся с его уст, не пуста. И все-таки он, оставивший за собой последнее слово, его, догадавшегося что в кулоне заключено, переиграл. - Я дал тебе возможность зажить счастливо, но ты все перечеркнул. За что тебе страдать вечность, хоть ты оного и не понимаешь, но когда-нибудь поймешь обязательно, и никого рядом с тобой не будет, чтобы помочь.       Множество перерождений с того момента прошло, Дель все еще не понимает, в глупое «счастливо» не верит, с прошлым не расстается, как не расстается и со всеми теми, кто был невольно в это во все вмешан. Бэкхён, Чанель, Чонгук, Тэхен, Сокджин, Намджун, Чимин и Юнги. К последнему он испытывает что-то близкое к любви. Юнги, переживший нечто схожее, что и он, единственный, кто его не упрекал, искренне, а не из жалости хотел ему помочь и спасти, до последнего сохранял на это надежду, за что Дель его в каждом мире по возможности оберегает, никогда боли не причиняет. — Ки, что я могу для тебя сделать? Может быть, я поговорю с Чимином и мы вместе придумаем как тебя из замка вызволить? Он не последний в иерархии Подземного мира демон и... — загоревшись идеей, отстраняется от него спешно Юнги, но плеч его из рук не отпускает. Как за соломинку за них держится, настроенный, во что бы то ни стало, помочь другу.       Мин неслучайно пересекся с Намджуном, это бывший ангел их встречу организовал, зная, что сердобольный парень не пройдет мимо, вытащит сбежавшего из дома подростка из бедности. Сам Дель, не желая его своей тьмой пятнать, напрямую с ним не пересекается, предпочитает наблюдать со стороны, да и мало ли тот начнет о прошлых жизнях вспоминать, чему по необъяснимой причине больше всех подвержен Тэхен. Дель склоняется к тому, что виновато то, что Тэхен являлся когда-то кицунэ, а их, как известно, сложно провести, они легко морок изобличают. Кибом уже сбился со счета, сколько раз приходилось подправлять его память. Несносный, но нравящийся ему мальчишка. Собственно в нем и кроется причина его задержки в этой жизни. Обычно он уходит на перерождение когда последний из связанной друг с другом нитями судьбы компании умирает, но из-за того, что Тэхен не просто умер, а попал на небеса и стал ангелом, время для него замерло. Дель и так медленно старел, а тут перестал в принципе, и продолжает жить в текущем мире с эпохи Древней Кореи, что его не устраивает. Быть простым человеком не устраивает, если точнее. Во многих вселенных он чаще всего рождался магическим существом, а здесь в прямом смысле пришлось выживать и часто кочевать с места на место, а иначе у людей могли возникнуть вопросы по поводу его вечной молодости. Небеса не перестают ему досаждать, словно намеренно избрали Тэхена на роль хранителя. Дель долго не мог найти ответ на вопрос, почему не перерождается, пока в конце девятнадцатого века не наткнулся на крылатого, исцеляющего своего бессознательного подопечного юношу, что не воля случая, а закономерность. Кибом рано или поздно всегда со старыми знакомыми сталкивается. Забавная оказия или все-таки наказание? Знание, что Тэхен теперь ангел вызвало тревогу, влачить существование человеком Делю не хотелось, как и не хотелось, чтобы тот под влиянием бездушных небес превратился в их лишенного эмоций раба. Он как никто иной знает в какие рамки загоняют ангелов, ни шагу без приказа ступить не дают, позволяя предотвращать смерти лишь угодных небесным Владыкам. Тэхена было необходимо из под пагубного влияния вытаскивать, и тогда в ход пошел заветный, никогда неснимаемый с шеи аметист. Жаль, что силы в нем не настолько много, а восполняется она очень долго. Дель поставил на Тэхене невидимую метку, чтобы быть в курсе его посещений земли, заодно и проверил его ментальное состояние, и, к собственному удивлению, понял, что разум того ясен, добрый и светлый сердцем мальчишка не потерян и ненужным учением не отравлен. Оставалось освободить его от ангельской ноши, верный способ имелся. Конечно, не самый приятный, но другого выбора не было. Тэхен должен совершить что-то такое, что вынудит небеса от него отказаться, а именно - пойти против них, к чему Тэхена даже не пришлось особо подталкивать. Тэхен, будучи мягкосердечным, не смог смотреть, как его подопечная с обрыва летит и ее спас, за что его наказали ссылкой в заброшенный храм, в который сразу же после заявился намеривающийся оборвать его жизнь Дель, вернее попытался туда зайти, но барьер его не впустил, обжигал и отбрасывал назад, подвеска не помогала. - Прекрасно, - сидя в траве перед дверьми храма, вздыхает Кибом, подумывая кого-нибудь нанять для исполнения начатого. - Не смей, - эфемерным видением встает перед ним Юнги в обличие из первой жизни. Морские глаза, кошачьи уши и хвост, темные, чуть вьющиеся волосы, восточные одежды, дорогие украшения, драгоценный из лунных камней венок, васильковая метка на шее. - Ты не можешь быть здесь, - нахмуривается Ким. - Пока не могу, но это вскоре изменится. Наши пути в этом мире не завершены, - поводя пушистыми ушами, отвечает нэко. - Хочешь сказать, что вы в нем возродитесь? - догадывается Дель. - Да. Поэтому прошу, не убивай его, перестань пятнать себя тьмой, он должен встретиться с Чонгуком. Если не ради них, то хотя бы ради меня, - присаживается Мин рядом с другом, укладывая хвост на облаченные в полупрозрачные шаровары бедра. Кибома захватывает ностальгия. - Я знаю, что ты не плохой, продолжаешь нам всем помогать, что упорно отрицаешь. - Тогда ты знаешь и то, что Тэхена я уже один раз убивал и не только его. Тебе давно пора перестать в меня верить, - горько усмехается Дель, желая коснуться его руки, но собственная проходит лишь сквозь, тепла его кожи не ощущает, как и врезавшегося в память его мятно-мелиссового аромата. Возможно, он просто опять бредит, и Юнги тут нет. - Убивал, но не из прихоти, а чтобы спасти их души. Они хотели покончить с жизнью и покончили бы, а самоубийцам путь к перерождению закрыт, и ты это прекрасно знаешь, - парирует Юнги, позвякивая многочисленными, оплетающими его запястья серебряными браслетами. - А ты знаешь, что я Чимину перед своей смертью пообещал? - хмыкает ангел, не вынося его незаслуженной к нему доброты. Лучше бы он, как и другие, его ненавидел, тем окончательно бы уничтожил остатки его человечности. - Ты солгал, - в ответ уверенное. - Я никогда не лгу. - Видимо, тот раз стал исключением, а иначе ты бы в каждой из жизней Чимину мстил, но ты нет, хотя возможностей было немерено. Да, ты его из-за предательства недолюбливаешь, но, поверь мне, он, поступая так, желал тебе только лучшего. Желаю и я. Отпусти ненависть, разбей кулон, освободи себя и Джонхёна. Пожалуйста, Ки, мне больно от того, как ты мучаешься. Ты заслуживаешь счастья, - смотрит на Деля умоляющими синими омутами омега.       Дель его взгляда не выдерживает и отворачивается, осознавая, что не сможет выполнить его просьбы. Кроме одной: - Что ж, я так понимаю, мне надо дождаться Чонгука? Хорошо, - сменив тему, поднимается на ноги. - Ки... - Уходи, Юнги. Не знаю, настоящий ты или игра моего помутившегося рассудка, но уходи. Тебе ни в каком обличии рядом со мной не место, а особенно в этом, - бросает с надломом Кибом, а обернувшись, никого не находит. - Значит, и вправду навеянный воспоминаниями морок. Рад был тебя увидеть, прелесть.       Негласного обещания, данного, пускай и не настоящему, Юнги, Дель не нарушил, терпеливо ждал его и остальных перерождения, изредка навещая Тэхена. Зайти в храм он так и не мог, видимо, для небес не осталось незамеченным его вмешательство в чужие судьбы, хотя и старался этого без крайней необходимости не делать, не светиться, адскую магию Джонхёна не использовать. Но ничто ему не мешало запертого ангела окликать, с ним, тут же при виде его вспоминавшим по крупицам утерянное, разговаривать, что делалось не из прихоти, а из опасений, что тот одиночества не выдержит, покончит с собой. - Дель... - ошарашенно смотрит на стоящего на пороге храма Кибома Тэхен. - Но как? Я не понимаю. Ты пришел меня спасти, да? - радостно улыбается, протягивая к нему руку. - Судя по твоей реакции, вспомнил ты не предыдущую жизнь, а одну из тех, где... Впрочем, неважно, - хмыкает мужчина, немного недовольный, что мальчишка вновь обошел законы вселенной и частично вернул воспоминания. Ладно хоть не плохие, выслушивать его истерики ему не хотелось. - Спасти тебя, к сожалению, не в моих силах. Я пришел подарить тебе надежду. - Но ты же магистр всех магов. Для тебя нет невозможного... - несколько подсдувается ангел, опечалено глядя в его тускло-голубые глаза. - Значит, та, где Чонгук был твоим фамильяром... Что ж, хорошая жизнь, - скорее для себя, чем для него шепчет Дель, но Тэхен его слышит прекрасно. - Чонгук? Что с ним? - обеспокоенно спрашивает, чувствуя, как по щекам первые слезинки сбегают. - Умоляю, скажи, что с ним все в порядке... - Будет в порядке, если ты его дождешься, - озвучивает Кибом. Вдаваться в подробности и путать и без того сейчас агонизирующий от смешавшихся с реальностью видений разум не имеет смысла. Он все равно, как и всегда, сотрет его память, оставив лишь... - Не смей сдаваться, не смей себя убивать, верь в то, что за тобой рано или поздно придут и спасут, в противном случае, ты больше никогда со своей любовью не встретишься. - Что? О чем ты? Почему ты не говоришь, что с Гуки?! С ним что-то случилось, да? - заходится плачем ангел и, игнорируя ранящий его барьер, пытается его преодолеть. Истерике все-таки быть. - Безрассудный мальчишка, - шикает мужчина, спешно касаясь лежащего между ключиц аметиста, так заставляет его о своем приходе и о той жизни забыть.       Взгляд осевшего на дощатый пол Тэхена стекленеет, в мыслях бьется «сдаваться нельзя», Дель в лесном сумраке растворяется, надеясь на скорое появление Чонгука. Безвинно наказанного мальчика по-человечески жаль. Проклятые небеса.       Скорого появления Чона не получилось, Тэхену пришлось ждать сто с лишним лет, в которые Кибом, чтобы скоротать время и найти способ вызволения его из заточения, скитался по миру. То, что тот, несмотря на изгнание, оставался бессмертным ангелом, было проблемой. По иронии, выход нашелся только к рождению Чонгука. На тот момент Дель исследовал заброшенные храмы Китая, ища даже не ответы, а таких же впавших в немилость ангелов.       Бредя по кедровому, изредка сменяющемуся другими деревьями лесу, мужчина заметил вздымающийся над кронами черный дым, затем стоны боли услышал и пошел на звук. На фоне горящего храма под кустом японской камелии лежал до полусмерти избитый и перепачканный в саже пепельноволосый хрупкой красоты юноша с симметричными, ужасающего вида ранами на лопатках, из которых торчали кости. Обычное человеческое тело наличие подобного не предполагало. - Тише, не бойся, - сняв с плеч рюкзак и осторожно присев рядом с попытавшимся отползти от него парнем, успокаивает Кибом, используя немного магии аметиста и жалкие крохи оставшейся в нем ангельской благодати, чтобы вызвать доверие. - Я врач, я тебе помогу. Ты же ангел, верно? - Мои крылья... - плачет незнакомец. - Я вижу. Пожалуйста, не шевелись. У тебя большая кровопотеря, - просит Дель, доставая аптечку. - Я не х-хочу умирать... мне н-надо к моему ч-человеку, - всхлипывает юноша, вызывая в надевающем медицинские перчатки мужчине мимолетное сочувствие. С каждой прожитой жизнью он смягчается. - Ты не умрешь, обещаю, - обработав антисептиком участок между чужими лопатками и наполнив шприц анестезией, заверяет хирург, вводя под его кожу иглу. - Сейчас ты заснешь, а когда проснешься, все уже будет позади, тебе станет лучше. Как тебя зовут? - Л-лухань... - Кибом.       Лухань под сильнодействующими лекарствами не просыпался три дня, первый из которых был для избавляющегося от остатков его крыльев Деля самым напряженным. Лес, находящийся на приличном от города расстоянии, не операционная, а раны слишком серьезные, к чему шли плюсом жестокие побои, но он справился. Уничтожив намек на лишние для человека конечности и перевязав все увечья, он вызвал службу спасения. На себе мужчина ангела далеко бы не унес, да и перемещать его без специальных средств было опасно. Так спустя девять часов доставленный на вертолете юноша оказался в центральной больнице Ханчжоу, где открыв глаза, встретился ими с бдящим над ним Кимом. Осознав, что тот его не обманул, Лухань преисполнился к нему благодарностью, долго плакал, а успокоившись, не отказался поведать свою историю и ответить на все вопросы. Оказалось, Луханя наказали за связь с человеком и ожидаемо сослали в заброшенный храм. Там он пробыл пять лет, пока его не нашла компания каких-то экстремалов-туристов и, захотев сорвать сенсацию, не попыталась вывести его из здания, что не получилось, и она вместо того, чтобы заснять мистическое существо на камеру, не придумала ничего лучше, чем отрезать ему крылья. Ангел пробовал бороться, брыкался, кусался, но не преуспел, против четырех взрослых парней не мог ничего противопоставить, зато случайно опрокинул масляную лампу, из-за чего начался пожар, полностью охвативший ветхое помещение за считанные минуты. Запаниковавшие люди выбраться, в отличие от вывалившегося в окно второго этажа Луханя, не успели и погибли. - Вывалился? - уточняет сидящий на постели лежащего под капельницами юноши Кибом. - То есть это была случайность, и ты не знал, что сможешь пересечь барьер? - Да. Меня толкнули... Вероятно, барьер удерживает только ангелов, а я, потеряв крылья, кажется, больше не он. Странно себя ощущаю... - поясняет Лухань и указывает на свой живот. - Вот тут, как проснулся, словно что-то копошится. - Это голод, - догадывается хирург. - Обед тебе скоро принесут, правда не уверен, что твой организм по-первости не отторгнет еду. Нужно время на перестройку. Попробуем, а если затошнит, намекну местным докторам перевести тебя на парентеральное питание. - Паренте... Что? - теряется бывший ангел. - Не забивай голову. Не мне тебя учить человеческой жизни. У тебя для этого есть... Как там его? Тао? - одаривают взглядом лукавых глаз. - Я не уверен, что он до сих пор живет в Сиане... Да и как мне до него добраться без крыльев? У меня же ничего нет... Ни одежды, ни денег, ни... - Прекрати сеять панику. Раз уж я взялся с тобой возиться, то и с этим помогу, - обрывают. - Спасибо, - светло улыбается Лухань, накрывая его ледяную ладонь своей отныне теплой. - Ты хороший человек.       Дель кривит губы в ироничной усмешке.       Хуан Цзытао, веря, что его ангел однажды к нему вернется, из Сианя, к счастью, не переехал. Пара воссоединилась и осыпая благодарностями порядком измотавшегося Кибома, с ним распрощалась. Не жизнь, а одна сплошная благотворительность, считал расщедрившийся на нее Ким. После он, решив до совершеннолетия Чонгука осесть в Шанхае, устроился работать в частную, находящуюся на окраине города клинику. В Корее ему пока открыто светиться из-за застывшей в возрасте двадцати девяти лет внешности не стоило, но иногда приходилось. Например, когда шестнадцатилетний Юнги остался без крыши над головой или когда Тэхен был близок к срыву. Дель, кажется, тоже был. Хотелось на покой. В подобной суматохе он, обычно принимающий около пассивное участие в жизни парней, чувствовал себя живым, а не существующим, что возвращало к истокам и чего очень не желалось. Потому что таким Кибом был до его пленения Джонхёном. Наивным, слабым и сердобольным мальчишкой, жаждущим захватывающих приключений и путешествий, всем и каждому помогать. Не лучший качеств набор, почти всегда судьбой наказуемый и, как показала практика, приводящий к плачевному итогу владельца. Из самых светлых существ, надломи их, рождаются самые страшные монстры. Делю в редкие минуты просвета кажется, что у него раздвоение личности. Первый шаг к исцелению признать, что ты болен. Кибом признает, Дель - нет. Первый любил жизнь, второй ее ни во что не ставил, оба небеса проклинают.       Решив возникшие неурядицы, Дель уже из Кореи не уезжал, сделал себе новые документы и начал работать в центральной больнице Сеула, где заимел благодаря таланту и отточенным до автоматизма навыкам репутацию лучшего специалиста. Забавно, что изначально, еще будучи ангелом, он мечтал беспрепятственно, без указки небес лечить людей. Мечта сбылась, но как-то поздновато. Впрочем, Кибому нравилось, как бы это извращенно ни звучало, копаться во внутренностях от того или иного пострадавших пациентов. Оное его успокаивало и приносило удовлетворение, что спасает намного, чем ангелы, больше и тем, возможно, опять-таки злит небесных Владык.       В относительно скором времени Чонгук познакомился с танцующим на пляже Пусана Чимином, который позже поступил вместе с ним в сеульский университет, где уже год учился сдружившийся с Намджуном Юнги и переведшаяся из Канады Джин. Компания наконец в сборе. Не хватало разве что Тэмина, переродившегося, как потом оказалось, девушкой. Дель не знает каким боком Тэмин и Хосок связались судьбами с его «подопечными». В первой жизни с ними знаком был лишь он, Чимин и Бэкхён. Черт замысел вселенной не разберет, но, а пока Кибому предстояло сделать так, чтобы Чонгук встретился с Тэхеном. Не силой же его в храм волочить? Кибом предпочитал действовать несколько деликатнее, не утруждая собственных рук, оставаться таинственным, скрытым ото всех кукловодом. Решение нашлось быстро. - Чего такой унылый? - спрашивает Чонгука сидящий в университетском скверике на лавочке Чимин, подметив его расстроенный вид. - Саныль опять меня застукал за рисованием. О дальнейшем догадаться несложно, - отвечает Чон, отковыривая с пальца засохшую краску. - Мне бы свою студию... - Когда-нибудь она обязательно у тебя будет, вот увидишь, - уверенно выдает Пак, похлопывая друга по плечу. - Пошарюсь сегодня в интернете, может, подыщу чего. Слышал есть общие студии для таких, как ты, не имеющих возможности рисовать дома. - Ты же знаешь, что я не люблю работать при посторонних, а снять отдельное помещение стоит приличных денег. Я ими, конечно, не обделен, но Саныль не сможет не заметить, что я начну тратить больше обычного. Ему докладывают о моих расходах... - Ну, значит, присмотрю тебе какой-нибудь пустующий гараж, - не сдается танцор в намерении приободрить художника. Посыпать голову его отца проклятиями уже давно для них моветон и надоело. - Было бы неплохо, - выдавливает из себя улыбку Чонгук. - Только, стесняюсь спросить, где? - Да я тут на одном форуме посиживаю, на котором пишут про интересные, но из-за заброшенности мало кому известные места. Называется... вспомнить бы точно...       Дель, расположившийся неподалеку за чтением книги, все слышит прекрасно и об этом форуме знает тоже. Это он удачно старых знакомых решил навестить. Что ж, будет тебе студия, Чонгук.       В тот же вечер Ким открывает нужный сайт и, просмотрев огромное количество аккаунтов, находит по фотографии профиль Чимина и скидывает ему в личные сообщения ссылку на храм, про себя чертыхаясь, что пора осваивать навыки хакера, чтобы подобных проблем не возникало. Дальше дело за самими парнями.

***

- Не забыл еще меня? - стоило Луханю ответить на звонок, улыбается идущий по улице Дель, прижимая айфон к уху. - Да как я мог? - наигранно возмущается по ту сторону связи вышедший на балкон мужчина. - Рад тебя слышать, Ки. - Как дочка? - Растет на глазах. Такая активная, что мы с Тао за ней не поспеваем, - посмеивается Лухань, поглядывая на наручные часы. - Сегодня он отвел ее на первое занятие в музыкальную школу, скоро должны вернуться. - Значит, по его стопам? - хмыкает Кибом, припоминая, что Хуан неплохо играет на саксофоне, чем и зарабатывает, скрашивая вечера завсегдатаев джазовых баров. - Почти. Юн-янь больше по душе скрипка, - говорит бывший ангел. - Но ты же не ради того, чтобы узнать, как у нас дела, мне звонишь? - Как всегда проницателен, - без иронии озвучивает любящий эту черту в нем Ким. - Не окажешь мне услугу? Мне нужно, чтобы ты написал одному человеку и рассказал о своей истории. Кое-какие мои знакомые ищут способ вызволить ангела. - Почему сам не расскажешь? - Ты же знаешь, что я не отвечу. - Порой мне кажется, что ты, как бы это сказать... не простой человек? Вечно у тебя какие-то тайны, да и знаешь ты слишком много для обычного смертного, вдобавок, в отличие от меня, не стареешь. С нашей встречи прошло почти двадцать два года, а ты ни на день не постарел, - не упрекает - констатирует мужчина. - И на это я тоже ничего не отвечу, - растягивая губы в меланхоличной улыбке, останавливается около театра Дель. - Ну так как, я могу на тебя рассчитывать? - Какие вопросы, Ки? Конечно, можешь, - произносит Лухань, не возражая его уходу от ответа - привык, что добрых к нему чувств не отменяет. - Всю информацию я скину тебе на почту. - Хорошо. Звони почаще, ладно? А лучше сам наконец приезжай. Тебе всегда у нас рады. - Посмотрим, - кидает Дель и сбрасывает звонок. Затем, пристрастившийся к сигаретам, закуривает и, откинувшись спиной на стену здания, расслабляется.       Сложный выдался день. Три подряд операции, ни единого перерыва на обед и ноющие от долгого напряжения кости, что в сравнении с постоянным одиночеством его не тревожит. Сколько он уже живет так? Кажется, бесконечную, перетекающую из одной вселенной в другую вечность, в которых кем только ни был и какие только поступки ни совершал. Его руки по локоть в крови, на спящей совести череда убийств, жестоких слов и предательств, но не в этот раз. Неужели раскаивается? Нет, просто устал. Хочется спокойной жизни, хочется любимого демона рядом, хочется... И тоже нет. Потому что нельзя. Дель Джонхёна боится. Боится, что история повторится, что тот вновь его, и так собранного из осколков, сломает. Кибом, расстегнув пальто и смотря на вынутый из-под блузки аметист с частицей его сердца, знает, что гарантия этого не стопроцентная, Джонхён может переродиться обычным, лишенным дьявольской силы мужчиной, плюс у него не будет воспоминаний, как и у Деля, если Дель решится разбить подвеску. Вновь нет. Любовь ненависть в Деле не побеждает, продолжает душу обуглившуюся извращать.       «Прости, Юнги, твоего желания я выполнить не смогу». - Ёль, да ты достал. Какое нахрен свидание, когда у нас заказ горит на костюмы для балерин? Иди работай давай, а я вдохновляться, - слышится голосом когда-то сына Джонхёна, занявшего трон Владыки вместо него, от негодующего в динамик телефона парня, идущего в сторону Кибома, вернее, в сторону здания, около которого тот курит и в которое он сам собирался, чтобы посмотреть на занимающегося там с недавнего времени балетом Чимина.       Становится все интереснее, Ким не перестает забавляться с неслучайных случайностей, глядя на заходящего в двери Бэкхёна, и, недолго думая, идет за ним. - О, Боми, привет. Неужто решил свою старую пациентку навестить, - радостно встречает его в коридоре возвращающаяся из уборной в зал женщина, являющаяся хореографом и наставницей для молодых балерин. - И проблемную. Здравствуй, Мирэль, - отвечает Кибом. - Ну ты как всегда. Ни комплимента, ни слова доброго от тебя не дождешься. Язва, - фыркает хореограф, переплетая выбившиеся из пучка окрашенные в рыжий волосы. - Моя доброта закончилась на твоем колене, которое ты сама же до столь плачевного состояния и довела, - отбивает мужчина, не теряя из вида разговаривающего чуть поодаль с директором театра Бёна. - Тебе это не помешало его по кусочкам собрать, - улыбается Кан. - А если серьезно, что ты здесь делаешь? - Решил приобщиться к искусству. - Мог бы и соврать, что ради меня, - картинно дует губы испытывающая безответную симпатию к острому на язык Кибому Мирэль. Того и вовсе, кажется, ничего, кроме хирургических инструментов, не интересует. Снежный, притягивающий своей холодностью принц. - Не имею за собой такой привычки. Ложь правды больнее, - игнорируя ее очевидный флирт, ровно произносит Кибом. - Вселенная на чувство такта для тебя поскупилась, - посмеивается женщина. - Но, а вообще, почему не на гала пришел? Я же тебе безлимитку выделила. - Есть особенная прелесть смотреть на балерин вне софитов. Так они более в движениях свободны, в эмоциях обнажены. - А ты эстет. Но сегодня у меня занятие не с балеринами, а с одним танцором, кстати, очень талантливым и подающим большие надежды. Жаль, я не встретила его раньше. Он мог бы стать примой. - Не сомневаюсь, - хмыкает Ким.       Перебросившись с ним парочкой колкостей, Мирэль отводит его в окутанный приятным мраком зал, где предлагает ему выбрать место в любом понравившемся ряду. Кибом выбирает тот же, что и пришедший сюда несколькими минутами ранее Бэкхён, сейчас делающий, поглядывая на приглушенно освещенную сцену, наброски нарядов в своем скетчбуке. На сцене танцует, нет, парит босой Чимин, доводя до идеала уже поставленный наставницей номер для зимнего студенческого фестиваля. В родное для Чимина контемпорари красиво вливаются элементы балета, гармонично дополняют танец, добавляют чувственности в его движения и нескончаемые прыжки: гранд-жете, бризе, череда кабриолей. Пластика отвергнувшего реальность и сопровождающегося переливчатой мелодией танцора поражает, завораживает взгляд, в душу не отрывающего от него лазурных глаз Кибома приносит смятение, но вместе с тем и покой. Этот Чимин Юнги не обидит. Странно, помня его демоном, видеть в нем ангела, точнее, как говорит Мин, сирену. С каждым перерождением Чимин все больше от образа всесильного, властного, хитрого суккуба отдаляется, взамен приобретая мягкость, хрупкость и нежность, раздражающую Деля беззащитность. Это, подкрепленное привязанностью к нему Юнги, его от него и бережет. Дель не хочет больше на сцену смотреть. - Почему не розы? - подсаживается он к Бэкхёну, рисующему на голове изображенной на бумаге юношеской фигуры колокольчиковый венок. - Впрочем, я знаю. Ведь розы предназначены только для тебя. - Что? О Чем вы? - вздрогнув от неожиданности, недоуменно поднимает на вторженца в личное пространство карие с вкраплением карминовых точек глаза модельер. - Сейчас напомню, - загоревшись внезапным желанием поболтать со старым другом, сжимает в ладони свою аметистовую подвеску Кибом.       Скетчбук, выскользнув из рук одеревеневшего Бёна, с глухим стуком падает на пол, в округлившихся в шоке омутах мелькают воспоминания, затем узнавание и происходящего непонимание. Чимин, не замечая странных зрителей, продолжает музыке отдаваться. Дель усмехается: - Ну же, Роза, у тебя один из самых сильных ментальных барьеров. Подобное тебя вряд ли травмирует, тем более уже невпервой. - Тебя оное никогда не останавливало, ты их мастер расшатывать. Что задумал на этот раз? - вернув утраченное самообладание, устало озвучивает Бэкхён. - Зачем же ты сразу так? Разве я не могу просто соскучиться по разговорам с тобой? И к твоему сведению, в последние века я сама доброта, - веселится с его реакции мужчина. - Как показала практика, ты способен на все. Тебе еще не надоело играть с нашими судьбами? А ты, уверен, играешь, а иначе бы это... - холодно Бён говорит, указывая на лежащий меж его тонких ключиц аметист. - ... разбил. Почему ты никак не поймешь, что ты сам себя мучаешь? Мы давно уже не демон и ангел, а мой отец не Владыка. Он в принципе из-за тебя не может переродиться. Да, то, что он с тобой сделал, невозможно простить, что уж и говорить, если ты до сих пор его боишься, но я этого и не прошу. Я тебя прошу дать ему шанс. Тебе его давали, - кивает на выписывающего пируэты Чимина. - Скучный ты. Ни придушить меня, ни узнать о подробностях моих, скажем так, приключений не пытаешься, все нравоучениями кормишь, - артистично вздыхает Кибом. - А есть смысл? Ты все равно сотрешь мою память, что и правильно. Нельзя законы мироздания нарушать, как бы мне ни хотелось помнить о нашей с Чанелем любви, на что тебе, конечно же, плевать. - Ты прав, сотру. Но в качестве исключения могу оставить тебе воспоминания о твоих к нему чувствах, а то, как я понял, услышав ваш телефонный разговор, ты его, выражаясь по-современному, динамишь. Не хорошо так, - подняв с пола упавший скетчбук, посмеивается Дель, кладя его на колени Бэкхёна. - Неплохо, кстати, рисуешь. Бывший Владыка работает дизайнером костюмов? Может, и для меня что-то сошьешь? - Если только новый терновый ошейник сплету. Твоей шее явно его не хватает, - язвит Бэкхён, порядком устав от его кривляний, причем наигранных. Деля явно задели его слова. Деля, которого он, привыкший к его совершенным маскам, не узнает. Они растрескались. - Мм, а Декалькоманию тоже построишь? - Прекращай, Ки. Прошлое должно оставаться в прошлом. - Ты первый начал, - смешно надувает губы мужчина. - Ты маленький ребенок что ли? Хотя что я спрашиваю? - цокает Бён, уже не уверенный в его адекватности. В его обычно ледяных лазуритах безумие чистое плещется, не вяжется с тем, что он, разговаривая с директором театра, заметил. Тот Дель в беседе со знакомой был остроумно-ироничен, этот... Бэкхён не представляет, что выкинуть может. Тем более, здесь в непосредственной близости находится предавший его Чимин. - Пойдем прогуляемся, - бросив в сторону лежащего на паркете в попытках отдышаться танцора обеспокоенный взгляд, берет за запястье Кибома и встает с кресла. - Думаешь, что я его трону? - пугающе быстро возвращенный в глаза лед, без труда догадавшись о его мыслях. - Юнги тебе этого не простит. - Тогда к чему твои опасения? - высвободив руку, встает напротив Бёна Кибом, обжигая идущим изнутри холодом и, не дождавшись от него ответа, дотрагивается до аметиста. - Перестань уже за всех переживать. Не Розы должны заботиться, а о них.       Бэкхён, прошитый насквозь знакомой темной магией, теряет осмысленность, его ослабевшие ноги подкашиваются, тело не слушается, но придерживаемое Кимом не падает, разум пустеет. Через минуту вместо демона с ангельской душой стоит растерянно моргающий модельер: - Что случилось? - Ты хотел уйти, но тебе стало плохо, что я заметил и поспешил твое свидание с полом предотвратить. Оно, знаешь ли, не из приятных, так что лучше сходи на свидание с тем, кто тебя каждый день на него зовет. Уверяю, не пожалеешь, - непринужденно поясняет Дель и, развернувшись на каблуках, идет по направлению выхода из зала. - Спасибо. И подождите... Как вас зовут? - прижав к груди скетчбук, окликают его в спину. - Выбери сам, - не утруждаясь оглянуться, кидает Кибом, оставляя Бэкхёна наедине с отпечатавшимся на листе бумаги мечтательно вглядывающимся вдаль ангелом.