Новое величество

      Другой ночью в «Покоях цветения» было на удивление очень тихо. Его величество долго нежился в пенной ванне, обласканный со всех сторон своими мальчиками и девочками на побегушках, а остальные приглашённые ждали его у стола с фуршетом, на котором аппетитно остывал королевский ужин. Это была какая-то крупная нафаршированная птица, брюхо которой было ювелирно зашито тоненькой золотистой бечёвкой, овощи на огне и разномастные красивые закусочки в виде канапешек, рядом стояла початая бутыль крепкого спиртного насыщенно-рубинового цвета. Это был любимый алкоголь Его величества.       Шин как обычно не находил себе места и от безысходности, чтобы скоротать время, ходил по покоям и копошился с какими-то мелочами: где вилку поднимет и положит обратно на стол, где объедки стряхнёт с мягкой мебели, чтобы не осталось жирных пятен на ткани, где скатерть поправит. Лана заметила его сразу как вошла и, подождав немного, зашла со спины, чтобы поздороваться.       - Странный ты сегодня, - сказала она Шину вот так сразу, - ходишь тыкаешься, как слепой котёнок. Что на тебя нашло?       Су Хёк обернулся через плечо, не переставая двигать бокалы шампанского, чтобы они стояли ровными рядочками, и поздоровался. Потом поправил сбившуюся накидку, одёргивая её книгу, и пожал плечами.       - Где твои очки, Су Хёк? – спрашивала она настойчиво. Шин стал говорить что-то невнятное о том, что оставил их в купальне перед покоями, чтобы они не потели.       - Ну мне сказали, что очки это некрасиво и Его величеству не понравится, если я буду постоянно в них ходить, - признался потом Шин, когда девушка достала его своими упрямыми наглыми вопросами. В тот же момент, как парень признался, она положила ему руку на плечо и хорошенько встряхнула, как до этого никогда ещё не делала. Парень пискнул, но вида не подал.       - Я так и знала, - она стала не на шутку строгой, - кто сказал?       Шин отвёл глаза, как всегда делал, если ему становилось по-глупому неловко или страшно, и задумался.       - Я не знаю, как его зовут. Это были парень с женщиной, которая вчера тогда танцевала. Помнишь? У неё ещё золотиситая железка в пупок воткнута, - начал вспоминать Су Хёк, жестами подхватывая слова, которые не шли ему на ум сходу. Лана прижмурила веки, когда она была взволновала или настрижена, у неё всегда был очень намятый лоб и в перекошенной на один бок полуулыбке сложены губы. Шин знал это лицо.       - Вот когда Король сам тебе скажет, тогда и снимешь свои очки, - ответила девушка сдержанно и отошла на шаг в сторону, чтобы их разговор был со стороны менее заметен, - а пока не смей ничего менять в своей внешности. И вообще никого тут кроме меня не слушай. Ты новенький, Су Хёк, а новеньких наш Король очень любит. Старички боятся, что сейчас ты прилюбишься ему, а их вышибут к чёртовой матери на улицу побираться или вообще бросят за решётку. У нас так и бывает.       Шин напряжённо сжал кулаки, всем своим видом стараясь не показывать отвращение и страх.       - Они мне соврали? – спросил он, когда вдруг понял это.       - Конечно соврали! – как можно тише старалась говорить Лана и строго посмотрела на Шина, - здесь на твоей стороне только я. Слушай, что я тебе говорю, и запоминай.       Тем же вечером, только несколькими часами позднее, когда Его величество приказал позвать музыкантов и уединился под шифоновым балдахином со смуглой девочкой, Су Хёк нашёл Лану в детской. Она заплетала длинные волосы высокому светлому парню, которого Шин здесь до этого ещё не видел, и мычала себе под нос слова малознакомой песни.       Он дождался, пока девушка освободится, и спросил у неё:       - Почему меня все обманывают, а ты не обманываешь? – он посмотрел на неё со всей строгостью, на которую был способен ребёнок его возраста, - ты меня тоже обманываешь ведь, да?       Лана молчала. Она взяла с массивного блюда наливное золотистое яблоко, и потёрла его о свою ляшку, как если бы была в одежде и обтёрла его, подняв с земли. Потом протянула Шину и дождалась, пока он повторит свой вопрос.       - Ты ещё мелкий, чтобы это понимать, - сказала она ему, - потом подрастёшь и всё поймёшь. Бери и ешь, - и она с силой вложила ему яблоко в расслабленные руки…       Шин не находил себе во дворце места. Иногда его приглашавши в «Покои цветения», иногда брали с собой на светские обеды и ужины в качестве милой декорации. Шин сидел у короля на коленях в одной знакомой позе и давал гладить себя по бокам, животу и коленкам, пока Король ел. Иногда он кормил Шина со своей вилки и просил тщательно её облизывать или нарочно проносил ложку мёда мимо рта и просил Су Хёка слизнуть неприятную липкость. Это было скучно. С другими ребятами-эскортниками Шину видеться строго запрещалось, так что даже если они случайно сталкивались в коридоре, им нельзя было даже поздороваться. Лану Су Хёк никогда не видел во дворце, он даже как-то пробовал специально искать её, но пару раз потерялся и его приводила обратно королевская охрана. Так однажды утром Шин случайно нашёл королевскую библиотеку и напросился остаться в ней «на пару часиков». После он будет днями напролёт поводить здесь время, не ведя счёта часам и минутам. Здесь Шин нашёл своё место, где было тихо, уютно и где как правило не бывало ни Короля, ни его окружения. В библиотеке были огромные витражные окна, всегда запертые за шпингалет, но когда их мыли, добрые уборщицы разрешали парню посидеть на этом окне, свесив ноги, и полюбоваться шикарными видами королевства, которые открываются с этой башни. Но однажды эти уборщицы пропали, а в библиотеке появился королевский надсмотрщик, который постоянно приставал к Шину с требованиями держать спину и не портить осанку, вытащить палец изо рта во время чтения, перестать уносить книги на софу и прочими скучностями.       Су Хёк даже стал привыкать к такой жизни.       - Почти месяц тут, а Король к тебе так и не притронулся? – уточнила Лана, когда они снова встретились в «Покоях цветения». На девушке были только коротенькие чёрные шорты и белые носочки. Её маленькая остроносая грудь разваливалась по обе стороны и убегала глубоко в подмышечную впадинку. Шин скромно кивнул. Сам он был одет и в штаны, и в белую рубашку с жабо, и в чёрный пиджачок. На нём даже манжеты были застёгнуты, никакой фривольности.       Лана снова с подозрением нахмурилась.       - Плохо это, - сказала она деловито, - иди сам. Проси…       Шин похолодел. Он сразу сделал такое лицо, точно ему сказали что-то гадкое или обидное, а потом отвернул нос и упрямо сказал:       - Не хочу. Не буду.       Парень сам чувствовал, что его положение в королевском эскорте стало каким-то по-странному особенным. К нему относились, как к мальчику на побегушках, но при этом он ничем особенным всё это время не занимался. Его могли раздеть догола и облить мёдом с орехами, он мог подтанцовывать, как показывали девушки в шёлковых халатах, Король часто брал Шина с собой в прогулках по дворцу и как-то недвусмысленно приобнимал его, целовал в щёки и уши, трогал за лицо, приоткрывая рот и по-хозяйски клал ему свои руки на плечи и бока, но ничего из того, что он требовал от других эскортников, он Су Хёка не просил. Шин в глубине души надеялся, что так теперь всё и останется.       - Надеешься, что Король будет не замечать тебя все время, а потом отпустит, будто ничего не было? – оборвала Лана его скромные представления о королевском нраве, - наивный. Не думай, что легко отделаешься.       - Не говори так, - в меру строго сказал Шин, но в голосе сквозила не угроза, а обида и просьба. Парень знал. Он это предчувствовал. Слишком долго такое неоднозначное положение продлиться не может, нужно уже чтобы что-то случилось, расставило на свои места и определило жизнь Шина на ближайшие несколько месяцев.       - Из этих покоев только один выход, - сказала девушка и боковым зрением заметила, как её подзывает прислуга, держащая в руках какой-то мягкий кружевной пеньюар, - но он сейчас не для тебя…       На самом деле Король помнил, что в его эскорте недавно появился новый мальчик, министерский сын, но он ждал особого настроения, чтобы к нему притронуться. Шин был очень тихой мышкой, которая мыкалась по дворцу по всем щелям, избегая чужих взглядов, сидела в библиотеке и никуда не выходила за её пределы без надобности. Парень был точно маленькое пирожное с самой красивой и глянцевой ягодкой на креме, которую хотелось оставить напоследок, чтобы надолго запомнить послевкусие десерта. Король никуда не торопился. Изводя Су Хёка страхами на тему своего пребывания, он просто подогревал себе интерес и ждал, когда всё хорошо сложится для общения с ним. Его величество ещё хорошо помнил своего старого любимчика, мальчишку из тех же земель, из которых прибыл господин министр финансов. Король поторопился и парень умер через несколько дней после входа в «Покои цветения» от внутреннего кровотечения и жара. Правитель не хотел, чтобы с Шином случилось то же самое, он бы очень расстроился, если бы с ещё одним нежным восточным цветком в его коллекции что-то произошло.       И однажды такое настроение случилось. После званного ужина, отпустив министров, лордов и графов, Король почувствовал, что ему сегодня чего-то не хватило. Его величество решил, что не хочет собирать сегодня «Покои цветения», он устал и хочет чего-то лёгкого и простого, одноразового.       Шин обычно сидел в библиотеке до поздней ночи и, уже сильно щурясь, разбирал строчки букв в книгах. Он уходил только когда королевская охрана звала его к Королю или если смотрители запирали на ключ все комнаты после отбоя. Шин давно хотел пошалить и, обманув смотрителей, остаться в библиотеке на целую ночь, не отрываясь от книг. Он считал, это будет лучшая ночь в его жизни.       Но на сегодняшнюю ночь обстоятельства готовили ему другие планы.       Су Хёк не заметил, как наступила ночь, а двери библиотеки всё не запирали и не запирали. Он обычно примерно знал, сколько листов книг у него уходит за вечер и даже удивился, почему сегодня успел прочитать так много. Это из-за того что гости гуляли во дворце до самых поздних часов, так что ни одна комната не запиралась на ключ, кроме жилых. Его величество стоял между стеллажами, глядя, как парень, тихо покачивая ножками, перелистывает страницу за страницей. В книге не было картинок, она была печатной и строго публицистической, но зато в очень хорошем переводе. Шин любил этого автора.       - Тебе не поздно так долго гулять по дворцу? – спросил, наконец, Король, привлекая к себе внимание. Су Хёк содрогнулся и вскочил на ноги, сгибаясь в глубоком почтительном поклоне.       - Добрый вечер, Ваше величество. Извините, я не уследил за временем, - Шин спешно закрыл книгу, забыв оставить себе закладку на завтра, и потянулся гасить свечу пальцами, но Король, оказавшийся вдруг очень близко, откинул полу своей мантии, и поднявшийся воздушный поток потушил огонёк и разметал мелкие бумажки по столу.       - Пойдём, я провожу тебя, - Король взял Шина за руку и, выставив перед собой маленький яркий фонарик, повёл Су Хёка по коридору.       Парень ещё плохо ориентировался во дворце, но точно знал, что служебные корпуса, его новая спальня в здании для эскортников и даже «Покои цветения» были в противоположной стороне. Это крыло дворца было скучным, там висели портреты неизвестных Шину людей и было необоснованно много охраны, так что парень никогда не гулял там и в принципе не интересовался, для чего там что.       Король вёл Шина в свою личную спальню. У него не было настроения поднимать людей, ждать, пока протопят большие покои, пока охрана сбежится и расставит там благовония, пока музыканты смажут струны, к чему всё это…       Шин послушно шёл с Королём под руку, и, когда они дошли до массивной дубовой двери, на которой были вырезаны фамильные гербы и по обе стороны от которой стояла тяжеловесная охрана в золотых латах, их пропустили, в двери туго лязгнул замок.       - Уже поздно, Су Хёк. Не будешь же ты бегать ночь-полночь по двору, ещё и в такую погоду, - сказал Король, на ходу снимая с себя тяжёлую парчовую мантию, которую носил всегда, кроме церемоний и государственных встреч, и вытащил из спутавшихся за день волос корону. На улице было по-летнему тепло и сухо.       Шин впервые увидел Короля таким. Даже в своих излюбленных «Покоях цветения» Его величество носил перстни, золотые украшения для волос, шёлк и камни, а сейчас остался в одной нижней тканевой рубахе, льняной, приятной к телу, простоволосый, босой. Шин неуверенно переминался с ноги на ногу, не заходя глубоко в комнату, и глазами косился в сторону выхода. Дубовые двери были закрыты с внешней стороны и находились под охраной. Отсюда просто так не выйти.       - Так и будешь стоять в уличной одежде? – Король снимал крупные перстни с толстых отёкших пальцев и складывал их в небольшую шкатулку, стоящую на трюмо, - нет, так я тебя в постель не пущу, - он покачал головой и сел на кровать. Пуховый матрас так и промялся под его большим тяжёлым телом. Больные ноги со взбухшими венами и синюшными звёздочками он закинул на кровать следом.       - Снять? – спросил Шин от страха и смущения заторможенно, когда до него, наконец, дошло. Король кивнул, разместившись на высоких гусиных подушках. Он расслабился и закрыл глаза. Это была его любимая кровать во всём дворце.       Су Хёк стал послушно раздеваться, снимая сначала накидку и пиджачок, потом брюки и, наконец, рубашку. Он аккуратно складывал вещи в стопочку и клал их тут же себе под ноги. В рубашку парень вцепился и, сминая её в ладонях, спросил, можно ли оставить её на себе. Его величество приказал бросить одежду у порога, утром её заберут прачки.       Шин сел на край кровати в её изножии и свесил ноги. Кровать была очень мягкой, простыни шёлково-скользкими, не хватало привычного для многих королевских кроватей балдахина со шторками. Простыни были очень нежными и приятными к телу, будь Шин один, он бы покувырвался здесь.       - Су Хёк, - позвал его Король и знакомым движением поманил парня к себе рукой. Шин сел рядом, подбирая под себя ноги и зажимая руки между острых коленок. Его величество бережно одним движением снял с переносицы Шина очки и бросил их на прикроватную тумбочку, а после приподнял край тоненького шёлкового одеяла и приглашающим взглядом посмотрел на парня, - ложись ко мне…       - Я хотел сказать тебе, но тебя всё не было во дворце. Слушай, это вообще… это такое… - бормотал Шин тихо, когда в «Покоях цветения» погасили свет после очередной шумной и бурной ночи. Он подсел к Лане, фривольно лежащей на диванчике. Веки у неё были расслабленно прикрытыми, руки сложены за головой, открытая грудь остренькими носами сосков смотрела в разные стороны. Она лежала, обернувшись в красную шёлковую простыню, и только босые стопы торчали из-под покрвала.       Су Хёк тихо-тихо, давно перейдя на шёпот, рассказывал, что произошло с ним две ночи назад. Парень готовился к этому рассказу. Он рассказал про Короля, про их первую ночь, пожаловался на боли и спрашивал теперь, что с ними делать, как повести себя, что будет дальше. Шин без страха пересказывал самые интимные подробности, под конец рассказа уже скулёманно бормоча слова себе под нос.       Лана не отзывалась. Шин нахмурился и похлопал её легонько по животу, чтобы девушка подскочила и, закрывая руками пупок, сделала ему замечание, но и это Лана проигнорировала. В конце концов, Су Хёк стал звать её по имени довольно громко, но всё ещё так, чтобы не побеспокоить королевский сон и не привлечь к себе ненужное внимание. Он щекотал её под шеей и по бокам, довольно грубо пропихивая пальцы сквозь складки её кожи.       Ничего.       - Парень, - позвал Шина высокий беловолосый юноша с выгоревшими ресницами и бровями. Это ему Лана когда-то заплетала косы и делала пучки. Шин, пока говорил с ней, даже не заметил чужого человека за своей спиной. Он строго погрозил Шину пальцем, а потом рукой показал Су Хёку сначала на коротенький малиновый платочек, валявшийся около ножек дивана прямо на блюде винограда, а потом на странгуляционную борозду, плохо видную в тусклом свете одинокого масляного фонаря, идущую вокруг шеи девушки.       Шин умоляюще посмотрел на альбиноса, сжимая ладони в кулаки и перехватывая себя руками под животом.       - Она сегодня стала грязной, - шёпотом сказал юноша. В его голосе звучали нотки наигранного сожаления, - с женщинами такое случается.       Это была первая ночь, когда Су Хёк не смог сдержать слёз.