***
Когда Виктор выбрался из воды, придерживая Гермиону за талию, Драко с шумом выдохнул, прикрывая веки и проклиная каждую минуту, которую он провел осматривая поверхность Черного озера и размышляя о том, что если этот идиот не вытащит себя и Грейнджер вовремя, то он лично вытянет его труп из глубины водоема и убьет снова. Драко сжал в кулак край своего белоснежного плаща, ощущая, как его накрыло с головой чувство блаженного облегчения, словно он долгое время был гиппогрифом, посаженным на цепь, и наконец его выпустили на свободу, позволяя расправить крылья навстречу объятиям ледяных ветров и взлететь высоко в небо, наслаждаясь этим мгновением. Она тряслась, как осиновый лист, мокрая, холодная, с посиневшими губами, но даже не смотря на свое состояние, ее волновал лишь Поттер, которого она схватила за обе щеки и что-то отчаянно пыталась разъяснить, но взгляд шрамированного гриффиндорца был потерянным и усталым. Гермиона скинула с себя полотенце, оставаясь лишь в одной мокрой форме, и закутала в него Гарри, вот же безумная! Драко вытянул длинную шею, убийственно сверля глазами Крама, которого волновала только лишь его победа. Дурмстранговский волшебник выпрямился, прикусывая щеки изнутри и щуря свои глаза цвета грозового неба, когда Виктор помог Гермионе подняться и его ладонь мягко коснулась ее белой щеки, а губы растянулись в заботливой улыбке. А болгарин-то умел быть нежным, хмыкнул Малфой, испытывая отвратительное покалывание на подушечках пальцев, желая попробовать тонкость ее алебастровой кожи на ощупь. Была ли она такой нежной, какой казалась на взгляд? Гермиона хихикнула, как это делали девушки, испытывая романтичные чувства к парням, и Драко проглотил противный, вязкий ком, который застрял у него в горле от этого зрелища. — Контролируй свои эмоции, — произнес опаляющим шепотом Люциус на ухо сыну. — Ты выдаешь себя с потрохами. — Виктору повезло, что он вытащил ее из воды, — коротко выдавил Драко, отталкиваясь от ограждения. Тон Малфоя можно было потрогать руками и он ощущался ледяным айсбергом, дрейфующим в океане. Люциус брезгливо окинул взглядом болгарина, который с трепетом взирал на эту магглорожденную волшебницу. Статья Риты Скиттер, выпущенная накануне вечером, многих заинтриговала, и интерес к персоне Грейнджер резко возрос. Это можно было без труда заметить по тому, как на нее взирали с завистью остальные девушки и как шептались студенты, когда она проходила мимо них сегодня утром до начала второго испытания. — Не сомневаюсь, — ядовито усмехнулся отец. — Выбрал бы Круцио? — он изогнул тёмную бровь. Драко хотел отмахнуться, но, не сдержав самодовольной ухмылки, вымолвил: — Аваду. Мужчина цокнул языком и закатил глаза, одобрительно кивая и рассматривая Грейнджер, которая снова тряслась возле Поттера. Заботливая подруга, умная ведьма… Старший Малфой задумался, какими еще качествами могла обладать волшебница, которая, судя по всему, была небезразлична Драко. — Все настолько серьезно? — покачал головой Люциус, размышляя о чувствах, что были на сердце его сына. — Слишком громкое заявление. — Если бы она умерла по его вине? Это даже просто, запустить в Крама непростительным, которое бы завершило его существование, — пожал плечами Драко. — И, отвечая на твой вопрос, не знаю, но я думаю о ней. — Как часто? — склонив голову, напряженно поинтересовался Люциус. — Чаще, чем следовало бы, — мрачно выдавил парень. Люциус понятливо кивнул, рассматривая Поттера, который облегченно выдохнул, узнав о том, что прошел задание и получил третье место, из-за выбывшей Флер Делакур. Каркаров возмутился, требуя Барти Крауча-старшего пересмотреть свое решение, и Малфой сжал челюсти до скрипа. Директор Дурмстранга начинал надоедать ему. Испытание было действительно сложным, однако то, как с ним справились студенты неподдельно восхищало Люциуса. Он задумался, как бы прошел эти задания Драко, и, горделиво окинув высокую фигуру сына серыми глазами, мысленно пришел к выводу, что Драко справился бы идеально: в нем было бесстрашие и ум, Драко прекрасно знал свои сильные стороны и мог без затруднения узнать о слабых врага. Какая-то часть сердца желала, чтобы из него вышел чемпион Турнира, но Люциус знал, что именно грядет после этих соревнований, и это обещание вечной славы стерлось бы в ту же секунду, как министерство узнало о возвращении Волдеморта и всех бы интересовал только один вопрос: что же их ждало дальше? — Позволь мне дать тебе один совет, сын, — он положил тяжелую руку на плечо Драко, слегка сжимая пальцы. — Забудь о ней, так будет легче. Парень с недовольным видом покосился на этот заботливый жест, так неожиданно проявленный отцом. — И с каких пор ты раздаешь советы, о которых тебя не просили? — сурово процедил Драко и небрежно смахнул ладонь со своего плеча. — Ты достоин большего, присмотрись к кому-то… твоего уровня. — Я ведь должен был забыть о «любовных делах»? Или это правило работает только тогда, когда дело касается Грейнджер? — он нагло ухмыльнулся, смерив отца ненавистным взглядом. — Позволь мне самому решить, как поступать. — Конечно, — согласился Люциус, — только убедись в том, что твой выбор не приведет к неприятностям. — Какие неприятности смогут перекрыть то дерьмо, в котором мы уже находимся по-колено? — саркастично пропел Драко. — Повторю еще раз, на тебе это никак… — Мама прислала сову, — оборвал его парень, — сказала, что в мэнор прибыли «неожиданные гости», среди которых была моя ненормальная тетка и ее не менее психованный-друг Долохов, сбежавшие волшебным образом из Азкабана, — голос Драко стал жестче. — Она не в курсе? — Она не должна знать о наших делах с Темным Лордом, — бесстрастно пожал плечами Люциус. — Ты должен был предупредить ее, — процедил сквозь зубы Драко, — она обязана быть в курсе, что наш дом станет убежищем для Пожирателей. — Не вмешивайся, — прошипел Люциус, яростно сверля глазами сына, и ощущая, как его сердце сдавило от тяжелого чувства вины перед женой. — Она этого тебе не простит, — шикнул Драко на ухо отцу, и, отодвинувшись, подмигнул бровями. — Никогда. Он не стал задерживаться, ощущая, как в него проникала ярость, вынуждая кровь закипать. Выйдя на пристань, он обернулся, подставляя лицо под порыв холодного ветра, который помог ему остыть и прийти в себя. Драко сжал губы в жесткую линию, расправляя плащ. На него обращали внимание все девушки Хогвартса, а парни завистливо рассматривали белоснежный мундир, идеально сидящий на его худощавом теле. Толстые ремни опоясывали талию, подчеркивая мужскую фигуру, а золотые пуговицы сверкали так, словно каждую отполировали до блеска домовики. Драко двигался грациозно, распрямив широкие плечи и вздернув острый подбородок. Казалось, что даже природа расступалась перед ним — густые ветви старых деревьев пропускали его в чащу леса, где не было слышно криков студентов, празднующих победу Седрика в этом испытании. Малфой думал, что Диггори вполне мог стать чемпионом, и втайне желал этого, но все уже было решено заранее: Люциус сказал, что победить должен Поттер. Радовало лишь одно — главное, это не Крам. Он осматривал территорию, наслаждаясь терпким ароматом хвойных деревьев. Драко глубоко вдохнул сырой воздух, пропитанный лесом, и громко чихнул, ощущая покалывание в носу. Малфой насторожился, оглядываясь и убеждаясь, что он был один. Осеннее время в Хогвартсе вызывало у него непривычное чувство беззаботности, он мог пнуть собранную в небольшой пучок высохшую траву и улыбнуться, не думая о том, что Люциус бы закатил глаза и попросил того вести себя сдержанно. Драко остановился, глядя прямо перед собой и поражаясь тому, какой невероятный пейзаж открылся перед ним с этого места: острые верхушки башен школы сверкали, отражая серые облака, а у подножия замка разрослись кусты темного плюща, которые прорастали вверх, мечтая окутать собой весь замок. Из-за серебристого тумана, который шел с озера, казалось, что Хогвартс парил в воздухе. Тишина, царившая здесь, восхищала Драко. Он стоял неподвижно, словно ожидая чего-то. Или кого-то… Малфой прикрыл веки и представил, как его холодные пальцы прикоснулись к теплой девичьей щеке, подрагивая от контакта с нежной кожей. Он втянул вечерний воздух, и почему-то ему показалось, что все вокруг него пахло имбирем. Его губы дрогнули, а уголки приподнялись в легкой улыбке, когда он нарисовал в своей голове склонившуюся над учебником девушку, чьи медные волосы непослушными кудрями спадали до лопаток. В его мыслях она сидела на скамье, не отрывая взгляда от текста, она не поднимала головы, когда мимо прошел Крам, чтобы бросить свое имя в кубок. Драко сжал челюсти, злясь на себя за то, что позволял себе думать о ней. В его мыслях она, увлеченная книгой, сейчас сидела на мягком диване, неторопливо зачитывая ему какую-то ерунду о кентаврах. Он представил, как запустил тонкие пальцы в эти мягкие волосы, слушая ее спокойный и рассудительный голос, и какое-то необъяснимое ощущение спокойствия накрыло его лавиной. Драко распахнул серые глаза, в которых отразилась острая необходимость ощутить ее рядом с собой, и, не обращая внимания на приближающийся галдеж студентов, он, словно одинокий рыцарь, стоял посреди этого великолепия, а ветер трепал его светлые волосы, вызывая приятную дрожь по телу, позволяя думать о Гермионе так, будто она была его слезами феникса, которые бы залечили саднящую на сердце рану. Драко откашлялся, когда шум и крики стали еще ближе, вынуждая его выпрямиться и вытянуть лицо, скрывая свои истинные чувства. Он обернулся, небрежно перекинув плащ через плечо, и мех воротника пощекотал ему выточенную линию челюсти. Глаза наткнулись на радостных Поттера и Уизли, которые, кажется, позабыли о своей ссоре и теперь обсуждали Турнир. Позади них с медвежьей походкой двигался лесничий, чья густая борода и волосы скрывали половину лица. Он заключил Поттера в крепкие объятия и, пожелав тому удачи, лениво направился вниз по склону к своей хижине, насвистывая известную ему одному мелодию. Малфой нахмурился, но его брови в один миг разгладились, когда он заметил ее, блуждающую среди стройных деревьев. Гермиона плелась неспешно, опустив глаза на землю и шествуя плавно, будто одинокий лебедь скользящий по поверхности небольшого пруда, напевая под нос гимн Хогвартса. Ее мокрые волосы были распущенны и перекинуты на одно плечо, из-за влаги они стали тяжелее и еще больше завились. Она придерживала хрупкими руками тоненький плед, а ее фиолетовые губы растягивались в теплой улыбке, даже не смотря на ужасный холод, который испытывало ее тело. Драко, вздёрнув нос и выпрямив осанку, склонил голову, приветствуя студентов. Поттер удивленно приподнял черные брови, останавливаясь и хватая Рона за край старого свитера. Драко ухмыльнулся, когда заметив его, Гермиона вдруг застыла, оглядывая с головы до ног. Гарри хмуро поздоровался с Малфоем, не желая задерживаться, так как был очень вымотан, но какой-то черт дернул Рона сложить руки на груди и, сощурив глаза, ехидно протянуть: — Драконья кожа, наверное, стоит целое состояние? — Уизли кивнул носом на ремни, опоясывающие тело Драко, скользя голубыми глазами, полными зависти вниз, к сапогам дурмстранговца, тем самым вынуждая блондина оторвать заинтересованный взор от волшебницы и покоситься на него. — У моей семьи достаточно средств, чтобы позволить себе это, — бесстрастно пожал плечами Драко, не желая обсуждать этот вопрос. — Кто бы сомневался, — фыркнул Рон, — Малфои всегда любили кичиться своим «чистым» состоянием, — чуть потише проворчал он, но до ушей блондина слова все же дошли. Драко свел челюсти, выделяя свои острые скулы, и его глаза налились опасной темнотой. Гермиона притормозила, обнимая себя руками крепче и ощущая идущий от Малфоя пронизывающий до костей холод. Он будто поменялся в лице, стал мрачнее и жестче, как если бы только что совершил убийство. Гермиона на одно мгновение почувствовала, как ее сердце пропустило удар от волнения. — Прошу прощения? — с угрожающим спокойствием протянул Драко, делая уверенный шаг вперед. — Если я правильно понял, ты только что поставил под сомнение репутацию моей семьи? — он ступал медленно, как пантера, крадущаяся к своей жертве, и его губы растянулись в коварной ухмылке. Гермиона по-настоящему ощутила страх, глядя на темного волшебника. Она подумала, что наверняка Малфой мог использовать непростительные заклинания в Дурмстранге, и след от этого будто выявился на его лице, которое словно превратилось в бездушную статую. — Ни для кого не секрет, как именно Малфои заработали свои деньги, — жестко выдавил Рон. — Ваши предки — воры и убийцы. — Это слишком грубое заявление, Рональд, — оборвала друга Гермиона, осознавая, к чему могла привести эта ситуация. — Мы лучше пойдем, — поспешно добавила волшебница, опасливо косясь на разъяренного Драко. Ощущая непреодолимое желание проучить этого рыжего идиота, Малфой пальцами схватился за кобуру и одним ловким движением выудил палочку, направляя ее прямо в лицо Рона, который вылупил большие глаза и нервно сглотнул, чувствуя небольшой приступ паники. — Палочку, Уизли, — произнес Драко убийственно тихо, — доставай ее. Живо. — Вы, ребята, дуэль решили устроить?! — оторопев, протянул Гарри. — Я не позволю какому-то нищему выродку нести такую чушь о моей семье, — процедил злостно сквозь зубы Малфой. — Прекратите! Вы оба! — приказным тоном прикрикнула Гермиона, когда Рон потянулся за своей палочкой, и этим она заставила обоих парней окинуть ее недовольным взглядом. — Я не трус! Пусть покажет, чему их там в Дурмстранге учат, — фыркнул Рон. — Помолчи, Рон, — закатила глаза Гермиона, начиная закипать от злости. — Не хватало еще устроить скандал и потерять очки из-за твоего безрассудства! — гаркнула она, вынуждая парня виновато потупить взгляд. — Он должен ответить за свои слова, — жестко вымолвил Драко. — Он должен отправиться в общую комнату с Гарри, немедленно, — ее тон был пропитан недовольством и Гарри, почуяв опасность в виде рассерженной Гермионы, схватил друга под локоть, таща его к замку. Гермиона прикрыла веки и устало вздохнула, чувствуя, как стали неметь ее пальцы от холода. Она распахнула глаза и с яростью уставилась на Драко, который засунул палочку обратно и сложил руки за спиной, не смотря в ее сторону. — Я не собираюсь объясняться или извиняться, — кинул он небрежно, словно оправдываясь за свое поведение. — Да? И что бы ты сделал? Проклял его? Или применил бы одно из тех ужасных заклинаний, которым обучает твой отец? — разъяренно произнесла она, двигаясь к Драко, а ее глаза искрились от злости. — Вы ведь могли покалечить друг друга! Она не отводила от него карих глаз, требуя ответа, не собираясь так просто игнорировать то, что Малфой мог причинить серьёзный вред ее другу. — Он оскорбил мою семью! — вскрикнул Малфой, хмурясь и направляя сердитый взгляд на волшебницу. — Я не собирался терпеть. — И что бы ты сделал? — не сдавалась Гермиона. Драко свел челюсти и впился в нее серыми глазами, в которых плескалось его нескрываемое недовольство. — Не знаю, — кинул он, отмахиваясь, — но не убил бы, не волнуйся. — О, как великодушно с твоей стороны, — саркастично пропела девушка, крепко сжимая плед. Малфой цокнул языком, нетерпеливо закатывая глаза, и ступил к ней, лениво стягивая с плеча белоснежный плащ, а Гермиона попятилась назад, вытаращив на него свои большие карие глаза и смотря так, словно на нее надвигалось опасное животное. Походка Драко была уверенной и быстрой. — Болгарин даже не знает элементарных вещей, — фыркнул он, накинув на плечи девушки тяжелое одеяние. Гермиона моментально ощутила прилив теплоты, который растекся по ее венам словно лава, и она попыталась не улыбнуться, тронутая этим жестом Драко. Он был спокоен, уверен в своих действиях, и она засмотрелась на то, как его пальцы принялись возиться с застежками. — У меня уже есть один, я не собиралась начинать коллекционировать их, — едко отозвалась Гермиона, ощущая исходящий от тела Драко аромат морской соли. — Правда? Можешь отдать, как раз заметил, что у меня тут несколько воздыхательниц завелось, готовых с радостью принять такой дар, — ухмыляясь, пожал плечами блондин, принимаясь застегивать кожаный ремешок возле мехового воротника. Его пальцы задели ее тонкую шею, и Гермиона вздрогнула, когда он сделал один шаг ближе, склоняя голову к ее волосам. Малфой осторожно откинул ее кудри с плеча, позволяя себе приблизиться и рассмотреть застежку, которая словно специально застряла. Мех воротника защекотал линию челюсти Гермионы и она негромко хихикнула, опаляя горячим дыханием пальцы Драко. Парень лишь втянул щеки и прикусил их до боли, стараясь не отвлекаться и не думать о том, как они выглядели со стороны: склонившийся в опасной близости к ее шее Малфой, неровное дыхание которого щекотало ей кожу, и краснеющая от смущения Грейнджер. Гермиона рассматривала его, прикусив нижнюю губу и скользя глазами по его бледному лицу, но он лишь устало вздыхал, словно ему хотелось поскорее убраться оттуда. — Виктор тоже внимательный, просто сейчас он слишком много думает о Турнире, — выпалила она, чувствуя, как ее грудь сдавило свинцовой тяжестью. Лицо Драко в нескольких сантиметрах от ее лица, его внимательный взор выворачивает ей душу наизнанку, а кончики пальцев зудят от желания прикоснуться к этой длинной челке и откинуть ее, позволяя пальцам зарыться в мягких светлых волосах цвета платины. Что с ней такое, Мерлин? Разве можно испытывать все это к человеку, которого она едва знала? — Это не оправдание, — сурово выдал Малфой. — Я тоже много размышляю… — О чем? — поспешно поинтересовалась Гермиона, склонив голову набок, позволяя вееру пушистых ресниц отбросить тень, создавая впечатление, словно она томно прикрыла веки. — О многом, — сглотнув, пробормотал Драко. И не забываю подумать о тебе, Гермиона, пронеслось в его мыслях. — Так лучше, — раздался щелчок, застежка захлопнулась, и Гермиона ощутила тяжесть плаща. — Спокойной ночи, — быстро бросил он, торопясь убраться от нее поскорее, про себя мечтая и надеясь на то, что Гермиона не заметила этот его совершенно небезразличный взор. — Спасибо, Драко, — выдохнула она, вынуждая его выпрямиться и замереть. Его имя слетело с ее губ так легко, звуча так потрясающе-привычно, словно она знала его всю жизнь и он был самым родным для нее человеком. Малфой обернулся, сжимая челюсти. Она выглядела так красиво на фоне величественного замка, отражая в своих шоколадных глазах блеск начинающих загораться на небе звезд, что у него перехватило дыхание. Ее фарфоровая кожа сияла в свете огней Хогвартса, а легкий серебристый туман мягко окутал ее стройную фигуру своими объятиями. Белоснежный плащ на хрупких плечах Гермионы выглядел слишком правильно, из-за чего у Драко закололо в сердце. Темный маг из Дурмстранга и светлая волшебница из Хогвартса. Чистокровный аристократ и магглорожденная простолюдинка. Слишком большая разница. Драко ощущал эту пропасть между ними. — За что? — выдохнул он, сжимая губы в жесткую линию. — За проявленную заботу, — пояснила Гермиона. — Заботу? — раздраженно фыркнул Драко, — это вовсе не проявление заботы, Грейнджер. Я лишь сделал то, что был обязан сделать Крам. Или любой другой уважающий себя парень. Это исправление его ошибки. — Но тебя об этом не просили, — она пожала плечами, вгоняя его в тупик. Она видела, как менялось его лицо, становясь каменным и бесстрастным, но она успела. Она заметила то, как в его взгляде пылало желание уберечь ее от холода, и Гермиона никак не могла понять — зачем ему это было нужно. — Спокойной ночи, Грейнджер, — холодно выдавил он, не забывая в привычном вежливом жесте опустить голову. Гермиона крепко ухватилась за тёплую ткань, чувствуя жар на кончиках пальцев. Этой ночью она не смогла уснуть.***
Она не хотела приходить, но ноги сами потащили ее к теплице, в которой сегодня проходили занятия дурмстранговцев, на которых разрешалось присутствовать студентам Хогвартса. Гермиона ощущала странную дрожь в теле, не зная, чего можно было ожидать от темных искусств, которые вел Люциус Малфой, но ей до боли захотелось появиться и взглянуть одним глазком на то, что же такого особенного происходило на его уроках. Она никогда не интересовалась темной магией, боясь того, какими могут быть последствия от ее любопытства и желания совершенствоваться. Гермиона не раз ловила себя на мысли, что если бы это было необходимо, то она сумела бы изучить все темные заклинания и использовала бы их безупречно. Она неспешно двигалась к стеклянному сооружению, сжимая в руке сверток, в который аккуратно завернула плащи Малфоя. Ей казалось правильным поступком вернуть их, ведь это было бы довольно странно — продолжать хранить их у себя. Пальцы зудели, будто она сжимала в ладони цветы дельфиниума, и ей хотелось поскорее избавиться от свертка. Приблизившись к теплице, она почувствовала покалывание в животе, сомневаясь в правильности своего решения. Несколько слизеринцев заметили ее, удивленно и презренно вскинув брови, явно не ожидая ее тут увидеть, но Гермиона понимала, что будет хуже, если она сейчас вдруг развернется и уйдет, проявив слабость. Не обращая внимания на перешептывания и хриплые смешки, она вошла в теплицу, где скопилось относительно немного студентов. Ее глаза сразу наткнулись на светлую макушку Малфоя, который стоял к ней спиной, и она прошлась восхищённым взглядом по его крепкой фигуре, облачённой в алый мундир, опоясанный черными ремнями. Вокруг него было нечто подобное небольшой сфере, которая светилась пурпуно-багровым оттенком, и казалось, что Драко был полностью поглощен этой двигающейся дымчатой массой, не обращая внимание ни на что. Студенты наблюдали за чем-то, что пока было скрыто от глаз Гермионы. Она почувствовала, как пересохло в горле от волнения. Ее шаги были тихими, почти что невесомыми, будто если бы она издала звук, то выпустила бы из этой сферы нечто опасное. Обойдя учеников, она уместилась сбоку, прижимаясь поясницей к деревянной столешнице. Перед ее глазами нарисовалась необычная, пугающая, и в то же время волнующая картина: палочка Драко испускала из своего кончика нити фиолетового тумана, а его глаза были сосредоточенны на каком-то невиданном Гермионой раннее существе, маленьком, сморщенном животном пепельного оттенка. Она изогнула бровь, наблюдая за тем, как существо, словно находясь в каком-то трансе, скривилось в лице, как если бы ему вдруг перекрыли доступ кислорода. Рука Малфоя даже не дрожала, когда он применял неизвестное Гермионе заклятие. Блондин выглядел жестко и опасно, его серые глаза внимательно наблюдали за существом, а челюсти были плотно сжаты. Из «подопытного кролика», как поняла Грейнджер, вырывался тонкий, умоляющий писк, и сердце девушки сжалось, когда глаза маленького животного округлились, словно прося о помощи. Гермиона прикусила губу, ощущая, как скопились в уголках ее глаз небольшие бусинки слез, но она не хотела позволить им упасть. Ее грудь тяжело вздымалась, наблюдая, как Драко соблюдал ледяное спокойствие, и от этого было трудно дышать, будто это она сейчас находилась с ним в этой сфере. — Заклинание Prohibebit aere*, в буквальном смысле предотвращающее жертве подачу воздуха, из-за чего легкие изнутри словно наливаются расплавленным свинцом и тело испытывает невероятную агонию, — змеиное шипение Люциуса вызвало у Гермионы неприятную дрожь. Действие этого заклинания было ужасным, но то, с какой сосредоточенностью и простотой Драко мог пытать это несчастное существо — вызвало у Гермионы ужас. — Прекратите! — подала она голос, не выдержав. Услышав ее, Драко будто вышел из транса, и сфера прекратила светиться. Он хмуро уставился на нее, сверля леденящим душу взглядом, давая понять, что ее нахождение здесь было лишним. — Мисс Грейнджер? — изогнул бровь Люциус. — Не ожидал вас тут увидеть, но, не стану скрывать, я приятно удивлён, — он оскалился. — Вы используете заклинания на этих беззащитных существах? — яростно произнесла Гермиона, а ее ноздри раздувались от злости. — Вы о грисеях*? Они вовсе не беззащитнны, — ухмыльнулся мужчина, — эти существа вредят здоровью волшебников, нападают на них и калечат, могут даже откусить пальцы, вообще-то они обитают во Франции, но сейчас их разводят в Малфой-мэноре специально для моих занятий, это разрешено министерством. — Это же просто ужасно! — Гермиона возмущенно сложила руки на груди и перевела полный осуждения взор на Драко, словно прося согласиться с ней, но Малфой лишь резко отвернулся, заставив ее брови сойтись на переносице и рассердиться еще сильнее. — Не желаете попробовать? — любезно предложил ей Люциус, не скрывая насмешки в голосе. — Нужно произнести «Aere finitum», легонько рассекая воздух палочкой. Что-то внутри нее вспыхнуло, подобно маленькому огоньку, и руки покрылись мурашками от желания испытать неизвестное ей прежде чувство власти и контроля. Наверное это похоже на жажду, как если бы она долго шла по пустыне и вдруг заметила источник с водой. В сознании разнеслось противное «попробуй, это всего лишь изучение нового», но она знала, что как только волшебник вкусит силу темной магии, ему захочется еще и еще. — Ни за что, — выдохнула она, с трудом проглатывая ком в горле. — Это все равно, что использовать Круциатус. — Уверяю вас, мисс Грейнджер, действие непростительного гораздо болезненней, — он лукаво ухмыльнулся, и это не понравилось Гермионе. Она застыла, когда вдруг Люциус, одним лишь требовательным взором на Драко приказал тому использовать Круцио, дабы продемонстрировать разницу между этими заклинаниями. Грейнджер почувствовала слабость в ногах, понимая, что парень действительно собирался сделать это, и она не знала, что именно заставляло ее сердце стучать быстрее: то, что она увидит непростительное в действии, или то, что оно будет выполнено Малфоем? — Может, не стоит? — сухо выдавил Малфой. — Выполняй, — наставнически потребовал отец. Вознеся палочку над скорчившимся грисеем, Драко боковым зрением осмотрел Гермиону, которая, казалось, перестала дышать. Она не могла поверить, что он сделает это, но Малфой, сглотнув, произнес непростительное. Оно слетело с его губ так просто и быстро, будто это было чем-то обычным, будто он по выходным практиковал это ужасное заклятие. Теплица заполнилась пронзительным криком маленького существа, которое сложилось гармошкой на полу, вопя и скуля от боли, как щенок. Гермиона вскрикнула, прижав ладони ко рту. Она не могла смотреть на то, с какой привычной и легкой жестокостью Драко использовал это заклинание. Поняв, что остановить это все можно было только одним способом и только ей одной, потому что остальные студенты просто наблюдали за происходящим как за каким-то разворачивающимся в цирке шоу, Гермиона бросила с грохотом сверток на пол и, толкнув в плечо стоявшего рядом Монтегю, быстро вытащила свою палочку. Ее рука затряслась от нервов, но она собралась с духом и направила кончик палочки прямо на Драко. Вдох… Выдох… Гермиона сосредоточилась и, сощурив наполненные злостью глаза, без сожаления выпалила в него оглушающим заклятием. Вспышка красного света озарила помещение, а дурмстранговские студенты, казалось, перестали дышать. Тело Малфоя с грохотом впечаталось в стенку теплицы. Он задел собой несколько горшков с цветами, которые брякнулись об землю. Люциус, пораженный ее действием, распахнул веки, и в его взгляде Грейнджер увидела не только возмущение, но и похвалу. Казалось, что он был впечатлен столь точно выполненным заклятием. Мужчина быстрыми шагами приблизился к Драко, чтобы убедиться, что сын не получил серьёзных ушибов. Гермиона тяжело дышала. Ее наполненный отчаянием Ступефай прекратил мучительные завывания грисея, который валялся на полу и поскуливал от перенесенной боли. — Какого черта?! — воскликнул Теодор, выдвигаясь вперед. — Грейнджер, ты в своем уме? — Замолчи, Нотт, — прошипела она сквозь сжатые зубы, тяжело дыша и теряя равновесие. Гермиона сползла на пол, прикрыв веки. Ее спина покрылась капельками пота, а живот свело от нервов в тугой комок. — Браво, Мисс Грейнджер, — протянул Люциус, — не каждый взрослый волшебник в идеале владеет оглушающим заклятием, — он провел ладонью над телом Драко, и, хмыкнув, протянул тому руку. Малфой, покачиваясь и не до конца придя в себя, врезался в столешницу, хватаясь ладонями за ее деревянный край. Он сжал длинные пальцы до побелевших костяшек, а его дыхание было рваным и тяжелым. — Думаю, нам стоить немного отдохнуть, — предложил Люциус. Гермиона прислонила голову к холодной стенке и прикрыла веки, ощущая прилив адреналина в своих венах. Ее трясло от осознания, что она действительно применила Ступефай и прекратила страдания этого несчастного существа. Драко был недоволен, будто своим действием она поставила под сомнение его способности, и поэтому он, ничего не говоря, направился к выходу, отряхивая с плеч грязь и пылинки. Малфой сжал челюсти, вдыхая свежий осенний воздух. Это помогло ему немного остыть. — Вот это девчонка, просто огонь, не ожидал! — протянул Блейз, наваливаясь со спины на Драко. — Она уделала тебя. — Это было неожиданно, я даже не успел отреагировать, — огрызнулся ворчливо Малфой. — И вообще, она меня едва ли задела, я почти не почувствовал, — протараторил он, отворачивая голову, чтобы не встречаться с испытующим взором Блейза. Забини игриво повел бровями и ухмыльнулся. Он вприпрыжку пошел за блондином, решая не упустить момента, чтобы позабавиться над Драко. — Ах, конечно, от нее даже боль приятна? Можно потерпеть? — саркастично пропел он, похлопывая друга по плечу. — Забини, — устало пробормотал Драко, — заткнись. — Она бы могла стать одной из лучших в Дурмстранге, — присев на старый пень, мулат закинул ногу на ногу и повел плечами, говоря уже серьезно. Драко свел брови на переносице и отвел глаза в сторону. Он представил Гермиону в красном мундире, с черными поясами и алой мантией, небрежно висящей на плече. Представил ее дикие кудри, которые нужно было бы держать заплетенными, и ему не понравилось это. Она была органична в своей плиссированной юбке и длинной мантии, с этим красно-золотым шарфиком на шее и объёмной прической. — Не могла бы, — выдавил глухо Драко, покачав головой. — Думаешь? А я вот уверен, что с ее знаниями и способностями ей бы точно нашлось там место, — не унимался друг. — Нет, Блейз. — Но почему? — фыркнул Блейз, разведя руки в стороны. — Потому что. Ты знаешь. — Не знаю, Драко, о чем ты? По мне так она бы идеально вписалась, — закатил глаза мулат, и вдруг резко выпрямился: Грейнджер шагала в их сторону, придерживая в руках коричневый бумажный сверток, и быстро-быстро дышала. Блейз приподнялся, чтобы заставить Драко обернуться, но тот был слишком увлечен своей болтовней. — Не вписалась бы, Блейз, и ты знаешь почему, но тебе же нужно обязательно озвучить! — возмущаясь, выпалил Драко. — Малфой, нет, подожди… — Потому что она грязнокровка. Им не место в Дурмстранге, — гаркнул Драко, и тут же застыл, когда ветер защекотал его ноздри, и он втянул аромат имбиря. Забини мрачно смотрел куда-то за спину Малфоя, и блондин, прикрыв веки, понял, что совершил ужасную ошибку. Он обернулся, чтобы заверить ее в том, что просто оговорился, но лишь заметил, как дрогнул подбородок волшебницы и она, резко развернувшись, бросила на землю сверток, удаляясь от них так быстро, как только могла. — Какой же я идиот, — мучительно протянул Драко, зажмурившись и запустив пальцы в волосы. — Да уж, тут я даже спорить не стану, — сухо согласился Забини. Драко вздохнул, ощущая, как ледяной ветер кусал его белые щеки. Ему нужно было найти Гермиону и извиниться перед ней.***
Гермиона ощущала острое желание прекратить варить зелье, но не хотела поддаваться эмоциям, и лишь продолжила помешивать серебристого оттенка жидкость, постепенно чувствуя растекающееся по венам спокойствие. Она сосредоточилась на ингредиентах, желая создать эликсир сна без сновидений и передать его Чжоу, которая в последнее время страдала от недосыпа. Участие Седрика в Турнире отразилось на их отношениях. Гермиона с привычной тоской поглядела в окошко, задумываясь, сумела бы она позволить дорогому ей человеку пойти на такой риск? В мыслях возник образ Гарри, но она тряхнула головой, осознав, что это другое. Гарри был ей другом, безусловно, дорогим и любимым, но она размышляла о других чувствах, которые прежде не испытывала. Переживала ли она так за Виктора? Гермиона усмехнулась самой себе. Да, Крам добр и заботлив, но испытывала ли она к нему все те чувства, о которых так громко растрепала в «Пророке» Рита Скиттер? Скорее всего, ответом было бы нет. Виктор был небезразличен ей, но она не думала о нем каждую свободную минуту. Она не ждала от него романтических подвигов и букетов, ей хватало того внимания, что он уделял ей. В какой-то момент она вдруг поняла, что пустота в ее сердце вызвана отсутствием тех самых чувств и вещей, которых она всю жизнь считала глупыми и второстепенными. Объятия, ссоры и примирения с последующими поцелуями, свидания в Хогсмиде и… Страсть. Гермиона вспыхнула, задумываясь о последнем. То, чего ее сердце отчаянно желало. И дело было не только в романтической составляющей этого слова. Она хотела страстных приключений, разборок, хотела хоть каких-то из тех вещей, что были у других девушек. Грейнджер вспомнила, как, например, иногда ругались Джинни и Гарри. В их отношениях преобладали спокойные дни, но когда Поттер выходил из себя, или Уизли была слишком упертой, чтобы согласиться с чем-то, вокруг них разжигался огонь, в котором они могли гореть, но не сгорать. Она покачала головой, понимая, что нужно было прекращать эти размышления, которые вызывали у нее только чувство зависти и печали. Гермиона взяла в руки острый нож и протянула ладонь к дикой луковице, собираясь разрезать ее и брызнуть пару капель в зелье, чтобы оно приняло нужный оттенок. Она уверенно схватилась за рукоять, но, задумавшись, случайно задела не саму луковицу, а проткнула острым носиком толстый стебель, из которого брызнули горькие капли. Девушка вскрикнула от неожиданности, ругаясь на себя за свою ошибку — она забыла нацепить защитные очки. Глаза начало жечь, слезы хлынули градом по щекам и волшебница всхлипнула, когда задела котел и поняла, что пролила почти готовое зелье. Она жмурилась так сильно, испытывая ужасную боль в глазах, словно кто-то влил ей туда кислоту. Стебли диких луковиц хранили в себе сочный сок, который при попадании в глаза вызывал жуткое покраснение, раздражение, слезы, и иногда, как говорил Слизнорт, если волшебнику не оказывали своевременную помощь, он мог полностью лишиться зрения. Гермиона наощупь пыталась найти свою палочку, но она делала только хуже: ее дрожащие пальцы раскидывали все по столу, и из-за этого она нервничала сильнее. Слезы не прекращаясь лились из ее глаз, и она уже начинала паниковать. Дверь в кабинет со скрипом отворилась, и Грейнджер подумала, что это пришел профессор Слизнорт. Какая-то доля облегчения накрыла ее с головой, и она собиралась повернуться, чтобы попросить о помощи, как вдруг: — Грейнджер, — раздался холодный голос позади нее. Только не это, подумала Гермиона, всхлипывая. — Уйди, Малфой, не сейчас, — она протянула, плача сильнее. — Нет, я должен сказать, — он стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу. — Мне жаль, я не имел в виду то, что сказал… И… эй, пожалуйста, только не плачь из-за моей грубости, — он сжал руки в кулак, сморя на то, как тряслись ее плечи. Гермиона истерически хохотнула, когда услышала, как упала со стола ее палочка и куда-то закатилась. Она присела на пол и стала ползать на четвереньках, ощущая себя последней идиоткой. Не хватало еще того, чтобы Драко узнал о ее глупости и смеялся над такой нелепой ошибкой. — Честное слово, я в полном порядке, — шмыгнула она носом, наконец схватив палочку. — Агуаменти, — она наколдовала воду, чтобы хоть как-то промыть глаза и добраться до больничного крыла. За спиной раздались шаги Малфоя. — Не ври, я же вижу, не лей слез из-за меня, — он действительно сожалел, это было ощутимо по его голосу. — Ты не имеешь к этому никакого отношения, — прорычала она бессильно, мотая головой. — Просто… Оставь меня. — Я хочу извиниться, позволь мне это сделать, — уперся Драко, присаживаясь возле нее. — Все нормально. — Но ты же плакала? — не унимался Малфой. — Ох, Мерлин, я просто неправильно разрезала дикую луковицу, вот и все, — она попыталась приоткрыть глаза, но сделала только хуже, щипать стало сильнее и из груди у нее вырвался всхлип. Драко вскинул брови, озираясь по сторонам, и только сейчас заметил пролитое серебристое варево и разбросанные по полу розово-красные луковицы. Он усмехнулся, но тут же прикрыл рот ладонью, когда она, жмурясь, осуждающе свела брови на переносице, как бы требуя не смеяться. — Так ты не из-за меня слезы льёшь? — с долью разочарования поинтересовался он. — Нет, вот еще, конечно же нет, — фыркнула Гермиона. — Признаю, твои слова были неприятны и они задели меня, но я не собиралась из-за этого весь день проторчать в подземельях и варить зелье в депрессивном состоянии, — проворчала волшебница, пытаясь подняться. — Ты не поможешь мне? — Конечно, — выдохнул Драко и встал первым. Он протянул свою ладонь и помог ей нащупать ее своими тонкими пальцами. Прикосновение ее руки было мягким, вызывающим у него по коже приятные мурашки. Гермиона выпрямилась, ощущая себя слишком уязвимой. Она не могла видеть его лица, но была почти уверена, что он сейчас ухмылялся. — Ты варила сон без сновидений? — поинтересовался он, откашливаясь. — Пыталась, — разочарованно выдавила Гермиона. — Хотела помочь одной девушке с рейвенкло, но теперь, видимо, мне самой нужна помощь, — она щурилась, и очертания лица Драко были расплывчатыми, но она точно могла сказать, что он смотрел на нее. Это можно было даже ощутить. Его взгляд касался ее везде, где было можно. Он внимательно изучал ее, не обращая внимания на красные от слез щеки и распухший нос. Драко загляделся на нее, на ее дикие кудри, отливавшие медным блеском, на небольшую россыпь веснушек. Он медленно ласкал ее взглядом, запоминая, казалось, каждую точечку ее лица. — Провести тебя? — предложил Драко, чувствуя, как напряглись от волнения его мышцы и свело живот. — Было бы замечательно, — выдохнула Гермиона куда-то, как считала, в бок, но на самом деле она лишь пощекотала своим дыханием шею Малфоя. Он позволил себе приобнять ее за спину, и прикосновение его большой ладони на ее лопатках ощущалось таким горячим, словно прожигало ткань ее мантии. — Мадам Помфри точно будет знать, как помочь, — чтобы хоть как-то разбавить тишину, пробормотала Гермиона. Он пропустил ее вперед, чтобы она свободно прошла сквозь узкие двери кабинета, и на секунду выпустил ее из рук. Гермиона инстинктивно вытянула ладони вперед и, совершенно позабыв о выступе на пороге, споткнулась, уже собираясь лететь носом вперед на твердую холодную плитку, но Драко, среагировавший молниеносно, притянул ее к себе со спины за талию, практически вжимая ее хрупкое тело в себя. Ее кудри защекотали ему лицо и он не сразу понял, что позволил себе зарыться в них носом. Аромат цитрусового шампуня и имбирного печенья пропитал его легкие. Гермиона застыла, чувствуя спиной тепло, исходившее от его груди. Ее сердце бешено колотилось, и до нее вдруг дошло, что она сцепила свои пальцы на его ладонях, крепко хватаясь за них. Уверенные объятия Драко вызвали у нее дрожь вдоль позвоночника, а приятные мурашки пробежали в области ребер. Он все еще держал ее за талию, когда, прикрыв веки, глухо пробормотал в макушку: — Ты в порядке? — В полном, — выдохнула она. Вот оно. То, чего она так желала испытать. И Драко давал ей это. Притягивал ее к себе, как магнит. Гермиона сделала неудачную попытку отодвинуться, и Малфой тут же разжал ладони, выпуская ее. Холод подземелий окутал ее неприятными объятиями. Она поежилась, но Драко не позволил ни себе, ни ей испытать чувство неловкости, он снова подхватил ее под руку, помогая двигаться вперёд. В больничном крыле ей на глаза наложили компресс и сказали пролежать несколько часов в постели, и Драко, наконец, с облегчением выдохнул, когда Гермиона сказала, что ей стало гораздо лучше. — Спасибо, — поблагодарила она, ощущая тяжесть на веках из-за компресса и желания немного поспать. — Не за что, — выдавил Малфой. — И еще раз, я действительно не хотел сказать то, что сказал… Я думаю, что ты бы правда стала лучшей в Дурмстранге, — не зная, что еще добавить, повел он плечами, чувствуя себя неуютно из-за того, что не видел ее карих глаз. — Все нормально, Драко, ты не должен волноваться об этом, — уголки ее губ дрогнули в улыбке. — В конце концов, ты сказал правду, какой бы противной и горькой она не была, но магглорожденным вход в Дурмстранг закрыт, и было бы глупо злиться из-за этого, — пожала она плечами. — Да меня и Хогвартс вполне устраивает, я привыкла быть лучшей здесь, — ее губы накрыла самодовольная ухмылка. Малфой усмехнулся и кивнул, как вдруг вспомнил о приближении важного для Турнира события. Откашлявшись, он позволил себе присесть на край ее кушетки. — Возможно, — сглотнул парень, — ты все же позволишь мне загладить свою вину и… Захочешь пойти со мной Святочный Бал? — он выпалил уверенно. И пусть сейчас он не видел ее взгляда, но по поникшей улыбке мог точно сказать, что она бы смотрела на него с сожалением. — О… — тихо выдохнула она, — Драко, мне так жаль, но я уже согласилась… Виктор позвал меня. Ну конечно. Он с горечью ухмыльнулся. Кто бы сомневался… Болгарин, бьющийся за ее сердце на Турнире, которому для полной победы нужно станцевать с ней вальс и вскружить ей голову, чтобы она была очарована им до конца своих дней. — А, Виктор, точно, — он сжал губы в жесткую линию, в какой-то степени благодаря Мерлина за то, что ей не пришлось увидеть это разочарование, так отчетливо проявившееся на его лице. — Драко… — она протянула руки, но он вскочил на ноги, не желая оставаться там, чтобы дать ей ощутить свою горечь поражения. — Вы отлично смотритесь вместе, — бросил он холодно, — мне… Мне нужно встретиться с Блейзом, о тебе ведь позаботятся здесь? — Да, конечно, — с грустью прошептала Гермиона. — Отлично, тогда… Тогда увидимся… Всего хорошего. Он не дождался ответа и зашагал к выходу из больничного крыла, ощущая странное покалывание в сердце. Все в нем кипело от злости. Чертов Крам, чтоб тебя… Драко завернул за угол и, сжав ладонь, с яростью впечатал свой кулак в каменную стенку, рыча от негодования. Раньше Драко задумывался, можно ли было ненавидеть Виктора сильнее? И сейчас, чувствуя то, как искрилось в нем желание стереть того с лица земли, он отчетливо осознал — да, можно.