***
Святочный бал стал главной темой за гриффиндорским столом, когда Лаванда, узнав от Парвати, растрепала всем, что Крам пригласил Гермиону, и теперь каждый считал обязанным уточнить у нее, было ли это правдой. Даже Невилл, который прежде держался подальше от сплетен, подошел к ней за обедом и поздравил. Это заставило Гермиону нахмуриться, подумав о том, как сильно друзья считали, что ее интересовали только книги и учеба, если простое приглашение на бал стало для них поводом поздравить ее, словно она выиграла в лотерею или уже выходила замуж… Рон сидел с поникшим лицом, сведя густые брови на переносице, а его ладонь до побелевших костяшек сжимала ложку, которой он периодически отчерпывал из своей тарелки малиновый пудинг. Гермиона старалась игнорировать его тяжелые оханья, и лишь косо взглянула на Гарри, который пожал плечами и сжал губы в тонкую полоску, мол «сам не знаю, что на него нашло». Грейнджер изогнула бровь, чувствуя, как в ней потихоньку просыпалось раздражение. Она заерзала на месте, испытывая неприятное чувство от того, что ее спину буравили взглядом. Откашлявшись, она сделала самое невозмутимое выражение лица, на какое была способна, продолжая читать «Пророк», и с каждой строчкой в ней нарастало желание задушить Скиттер за ее талант создавать сплетни из воздуха:«Лучшая ведьма Хогвартса и возможный чемпион Турнира Трех Волшебников: СДЕЛАЕТ ЛИ КРАМ ПРЕДЛОЖЕНИЕ В СЛУЧАЕ ПОБЕДЫ?»
— Какая вульгарность, — вспыхнула она от злости, скомкав газету. — Это уж точно, — закатил глаза Гарри, — не расстраивайся, скоро она устанет нести чушь, — Гермиона поджала губу и ощутила укол вины. То, о чем писала в «Пророке» Скиттер относительно Гарри — действительно грубо и ужасно. Ее размышления о «несчастном мальчишке, лишенном родительской любви и ласки, который обманом решил закинуть имя в Кубок и заполучить внимание» просто отвратительны. Весь Хогвартс позабыл об этом инциденте с кубком уже после первого испытания, а когда Гарри с успехом справился со вторым, то у него появились группы поддержки на факультетах. Даже кто-то из слизерина поставил пять галлеонов на то, что «Поттер оставит Диггори с носом», объясняя позицию тем, что «избранный» не позволит кому-то лишить его возможности получить еще больше славы. И Гермиона лишь закатывала глаза, потому что только ближайшим друзьям Гарри было понятно, какой тяжкий груз висел на его плечах, но Скиттер преподносила все в своей отвратительно-лживой манере, плетя паутину из интриг и скандалов, хватаясь за каждый огрызок чьих-то слов и переворачивая их в свою выгоду. — Прости, я даже не подумала о том, каково сейчас тебе, — она сочувственно поглядела на друга, одарив того теплой улыбкой. — Все нормально, — вздохнул Гарри, ощущая висящее, как грозовая туча, напряжение в воздухе. И исходило оно от Рона. Гермиона потупила усталый взор на тарелку, кривясь при виде яичницы с беконом. У нее даже весь аппетит пропал, как по щелчку пальцев. Она ковырнула вилкой желток и поморщилась, когда он вытек на край тарелки. Лишь сделав небольшой глоток тыквенного сока, она чуть не подавилась, когда вспышка фотоаппарата ослепила ее на пару секунд. — Не возражаешь? Хотел сделать снимок подружки Крама, — добродушно улыбнулся Колин Криви. — Вообще-то да, я возражаю, — огрызнулась она, откинув непослушные волосы за спину. — Я не давала разрешения делать мои фотографии! — казалось, все столы обратили на них внимание, потому что Гермиона ощущала, как десятки пар глаз уставились на нее. — Хорошо-хорошо, только не злись, — пробурчал под нос Колин. Закатив глаза, Грейнджер хмуро сложила руки на груди, озираясь по сторонам и сверля карими блюдцами каждого, кто косился на нее. — Так это правда? То, о чем все говорят? — не выдержал Уизли. — И о чем же все говорят? — раздраженно фыркнула Гермиона. — Ты знаешь, — Рон уставился на свой пудинг, поняв, что съев половину даже не ощутил привычной радости и чувства насыщения. — Нет, я не знаю Рональд, может ты просветишь меня? — Ты его подружка? — пробубнил под нос Уизли, сжав ладонь в кулак. Гарри поджал губы, чувствуя, как начинала закипать Гермиона. Ее фарфоровые щеки накрыл багровый румянец, а взгляд метал молнии. Девушка тяжело задышала, ее ноздри раздувались при каждом шумном выдохе. Она хотела выждать несколько секунд, чтобы ответить спокойно, но этот осуждающий взгляд Рона окончательно вывел ее из себя, и она выпалила громко, стукнув ладонью по столу: — Я не его подружка! — раздражение просачивалось в ее голосе, она даже не пыталась этого скрыть. — Ну конечно, — усмехнулся Рон. — Если ты веришь не мне, а этим глупым сплетням, которые пускают такие же глупцы, то зачем нужно было спрашивать меня? Слушай эти бредни и строй свои предположения дальше, — обиженно бросила она, резко вставая из-за стола. — Ну и отлично, — негодующе фыркнул Рон. — Отлично! — гаркнула Гермиона, хватая со стола свой учебник и не желая больше задерживаться. Она, пыхтя под нос ругательства, тяжелой походкой направилась к выходу из большого зала, испытывая невероятную злость на друга. Поразительная глупость. Неужели он даже не интересовался у Джинни? Она ведь точно сказала бы ему правду. Гермиона притормозила, чувствуя, как на нее все давило. Поднеся пальцы к вискам, она прикрыла веки, стараясь успокоиться и перекинуть внимание на что-то другое. Рон был так ослеплен… ревностью? Что даже не поверил бы сестре, пока не услышал подтверждение из уст Гермионы? — Бред, — прошептала она себе под нос. Несколько хаффлпаффцев пронеслись мимо нее, а один, задев локтем, коротко извинился, мчась со всех ног куда-то во двор. Гермиона подозрительно нахмурилась, делая неуверенные шаги к выходу. Шепот студентов донёсся до ее ушей, и она точно разобрала три слова: «Малфой», «драка» и «Крам». Этого было достаточно, чтобы она со всей скорости, на какую была способна, понеслась во двор, а ее сердце забилось в несколько раз быстрее. Протолкнувшись сквозь толпу студентов Гермиона застыла, неприятно ежась из-за холодных капель дождя, бьющих ей по щекам. Перед ней разворачивалось невероятное зрелище: Виктор, направив свою палочку прямо на Малфоя, выглядел непривычно суровым и жестоким, его лицо было мокрым, тяжелая форма давила на плечи. Из кончика его палочки вырывались искры сине-красного оттенка, похожие на небольшие фейерверки, но его магия, какой бы сильной она не была, не наносила блондину серьезного вреда, потому что Драко, откинув прилипшую ко лбу мокрую челку, крепко держал перед собой оборону в виде золотого шара, напоминавшего щит. Вокруг них раздался звук треска, как если бы в костре догорали последние бревна, а в воздухе стоял запах сырости и гари. От гудящего звука, который исходил от щита Драко, по коже Гермионы прошлись неприятные мурашки. Сила исходившего от его палочки заклинания была такой огромной, что у нее волосы встали дыбом. Золотой сверкающий шар дрожал, отражая искры заклинания Крама. В одно мгновение с палочки Виктора сорвалось неизвестное Гермионе заклятие, вспышка которого озарила двор ярко-оранжевым светом, и Грейнджер заметила, как распахнулись от удивления глаза Драко, явно не ожидавшего этого от Крама. Блондину пришлось отразить удар, но языки оранжевого пламени все же успели задеть его руку. Алая ткань плаща покрылась серыми точками, будто на нее высыпали пепел, и Драко выругался, ловко срывая с себя мантию. — Что случилось?! — прикрикнула Гермиона, обращаясь к Чжоу, которая тряслась от холода, но наблюдала за этой перепалкой. — Не знаю, но говорят, что Малфой первым налетел на Крама, а тот сказал что-то о его семье и взглядах… — Здесь слишком большая концентрация магии, тут опасно находиться, — перебила она Чжоу, стараясь оттолкнуть студентов подальше. — И еще Падма сказала, что они кричали что-то о тебе, — непонимающе пожала плечами Чанг. — Обо мне? — напряглась Гермиона. Только этого ей не хватало. — Позовите Дамблдора, пока они не поубивали друг друга! — потребовала Грейнджер у двух четверокурсниц, которые явно были недовольны тем, что она поручила сделать это им. Ну конечно, гораздо важнее поглядеть на то, как два взрослых парня меряются палочками, образно говоря. Девушка пыталась найти в толпе хоть кого-то, кто бы смог помочь предотвратить это безумие. — Инферно мико*! — заклинание сорвалось с губ Малофоя и Гермиона в ужасе застыла, когда Крам упал на землю, хватаясь за лицо и крича какие-то ругательства на болгарском. Она, не задумываясь, вылетела вперед, плюхаясь коленями прямо в лужу возле него, и схватила Виктора за края его формы, рыча сквозь сжатые зубы от злости и пытаясь подтянуть болгарина к себе. Когда он распахнул глаза, издав подобный подбитой собаке скулёж, Гермиона искренне ужаснулась, наблюдая за тем, как зрачки его глаз налились краснотой, а кожа под веками опухла, став сине-фиолетовой. Казалось, что дорожка вен под его глазами стала проступать отчетливее, и волшебница подумала, что если она ничего не сделает, то Виктор не перенесет этого и его вены просто лопнут. Она сглотнула отвратительный ком, который встал поперек ее горла, и лишь мысль о том, что это может случиться, вызывала у нее тошноту. — Что ты наделал?! — воскликнула Гермиона, обернувшись на Драко, который тяжело дышал, обхватив себя одной рукой за плечо. В какой-то момент на его губах нарисовалась дьявольская ухмылка, и Гермиона осознала, что Малфой действительно был пропитан темнотой и силой, применение которых доставляло ему удовольствие, которого она не понимала. — То, что было нужно, — выдохнул он, прикрыв веки. Виктор предпринял попытку подняться, но Гермиона остановила его, надавив ладонями на мускулистую грудь, вынуждая Крама устало откинуть голову и в очередной раз замычать от боли. — Мерлин, что с его глазами? — она никак не могла понять, что за заклятье могло сотворить такое. Виктор ухватился за ее ладонь дрожащими пальцами и протяжно взвыл, когда зажмурил веки. Гермиону трясло от шока и страха, она словно оказалась на каком-то поле боя и должна была оказать помощь раненому, но не могла понять как. «Расступитесь!» раздалось позади, и Грейнджер обернулась, встречая глубокий и взволнованный взор Дамблдора, который тяжелой походкой направлялся в их сторону. Рядом с ним с угрюмым видом шествовали профессор Снейп и Каркаров. Сзади, величественно вздёрнув острый подбородок и надменно взирая на них, шествовал Люциус Малфой, держащий в правой руке тяжелую трость. Его черная мантия развевалась из-за резкой походки, а стянутые на затылке волосы придавали его лицу еще более опасный вид. С появлением директора Хогвартса, который принял меры и распорядился, чтобы Виктора отправили в больничное крыло, Гермиона облегченно выдохнула, не находя в себе сил для того, чтобы подняться из лужи и высушиться. Она прикрыла лицо ладонями, ощущая, как ее сердцебиение постепенно выровнялось. — Мистер Малфой, применение этого заклятья было слишком рискованным, — хриплый голос Дамблдора вынудил Драко поглядеть на него и сжать челюсти. — Кроме того, вы могли не справиться с такой силой и ранить кого-то из студентов, — он звучал сурово, давая понять, что не собирался терпеть такого поведения в Хогвартсе. — Прошу прощения, — с фальшивой вежливостью выдвинулся Люциус, — я поговорю с Драко, этого больше не повторится, — он окинул сына ледяным взглядом и Гермиона поёжилась, словно ощущая себя маленькой девочкой, которую тоже отчитывали за плохое поведение. — Непременно, Люциус, — припустив очки-полумесяцы на нос и изогнув брови, вымолвил Дамблдор. Директор обернулся, оглядывая Гермиону, и хитрая улыбка накрыла его губы, заставив Грейнджер напрячься и свести брови на переносице. Удивительная способность Дамблдора замечать что-то, что не в силах рассмотреть ни один другой волшебник, всегда поражала Гермиону. Люциус, смахнув плащ, зашагал к выходу со двора, и Грейнджер показалось, что в какой-то момент мужчина бросил на нее косой взор, но из-за пережитых эмоций она не могла утверждать наверняка. Тяжкий вздох, сорвавшийся с губ Драко, прорезал воздух, и Гермиона заставила себя посмотреть на дурмстранговца, сжимая замершие ладони в кулак. — Что с тобой такое, Малфой?! — рыкнула она, начиная дрожать от холода. — О чем ты? — он поглядел на нее, ощущая вину за пропавший с ее щек румянец, сменившийся на непривычную для нее бледность. — Ты не можешь просто так причинять людям вред, — она вздохнула. — Для начала, Грейнджер, — он сделал пару шагов к ней, выпрямляя спину и протягивая ладонь, — встань. — Почему ты напал на него? — она отвернула голову, жмурясь от того, как мокрые волосы хлестнули ей по щекам. — Поднимайся, — процедил Драко сквозь сжатые зубы. — Или я подниму тебя с силой. Гермиона исподлобья кинула на него быстрый взор, и по выражению его лица могла сказать точно, что он не шутил. Она неуверенно прикоснулась к протянутой ладони, сплетая свои пальцы с его, и сердце волшебницы забилось быстрее. Гермиона скинула это на страх, который возник у нее после увиденного зрелища. Драко потянул ее на себя, позволяя ей ступить слишком близко. Его изучающий взор ощущался ей жаром на щеках, и Гермионе казалось, что даже воздух вокруг них разогрелся и запылал ярким пламенем. Было что-то необъяснимо-притягательное в его взгляде, что-то опасное, но при этом не отпугивающее ее. Она была очарована серым оттенком этих очей. Ей казалось, что так, наверное, выглядят воды Северного Ледовитого океана, когда они бушуют и устрашают моряков своими большими, неукротимыми волнами. Такой же манящей была его магия, которая пусть и леденила ей кровь, но вызывала неподдельный интерес. Да, Драко, безусловно, применял очень мощные заклинания, но где-то внутри, в глубине своей души, Гермиона признавала тот факт, что она хотела бы владеть такой же силой. Быть такой же непобедимой. Ее сердце забилось чаще лишь от одной мысли, что изучи она учебник Люциуса Малфоя, то наверняка в идеале бы овладела всеми тонкостями темной магии. И подсознание мерзкой, скользкой змеей шептало ей, что она могла бы попробовать… Нет. Гермиона помотала головой, вызвав у Малфоя заинтересованный взгляд. Он свел челюсти и глаза его словно сканировали ее. Гермиона почувствовала легкое покалывание в висках, как будто кто-то надавил на них пальцами. Она поморщилась, хмуря брови, из ее головы словно тонкими нитями вытаскивали что-то, и Грейнджер была озадачена непониманием происходящего. Он будто прокрадывался куда-то вглубь ее мыслей, и губы волшебника дрогнули в кривой ухмылке, когда он, по всей видимости, добился своей цели. Легилименция. Гермиона в изумлении распахнула веки, осознав, что перед ней стоял не просто сильный волшебник. Она испытала нечто подобное восхищению и про себя признала, что Драко был достоин уважения — не каждый молодой маг сумел бы владеть и окклюменцией и легилименцией. Теперь она была уверена. Когда его лицо принимало бесстрастное выражение, он строил барьеры и использовал окклюменцию, но когда его взор так явно искрился, Гермиона осознала — он считывал ее сознание, причем так умело и осторожно, что она даже не совсем ощутила это. — Твой отец тоже проникает в головы других? — холодно поинтересовалась она. — Редко, — он улыбнулся ей, обнажая ряд ровных зубов. — Вообще-то, меня этому научила мать. Грейнджер коротко кивнула. — Что это за заклинание? Ты лишил его зрения? — сменила тему Гермиона, отряхнув юбку от грязи и пятясь назад, чтобы не ощущать Малфоя так близко и не позволить расползтись новым слухам. А еще, чтобы постараться контролировать свои мысли. — «Дьявольская вспышка», она ослепляет волшебника на несколько часов, но если не дать ему зелье, то глаза покроются красной коркой и… — Прекрати, — поморщилась Гермиона, чувствуя, как живот скрутило от ужаса. — Иначе меня стошнит. — Не желаешь попробовать? — он насмешливо усмехнулся, но тут же стер с лица эту ухмылку, когда Гермиона приняла оскорбленный вид. — Желание познать темную магию не делает из тебя плохого волшебника. — Да, но я все же стараюсь держаться света, — потупив взгляд на землю, ответила тихо Гермиона. Она ковырнула носком своей обуви торчащую из сломанной плитки траву и поморщилась, когда испачкала туфли. — О, так я, в твоем понимании, тьма? Весьма поэтично, я польщен, — фальшивая улыбка накрыла его лицо, вынудив Гермиону закатить глаза и слегка покраснеть. — Я не стал бы использовать такую магию попросту, — сурово выдохнул Драко, волоча за собой Грейнджер к укрытию. — Он заслужил, поверь. — Никто не заслуживает такой жестокости, — Гермиона ахнула от неожиданности и закусила губу, когда Малфой, перехватив ее под локоть, резко развернул к себе лицом. Его затуманенные глаза теперь жестко взирали на нее, словно заглядывая прямо в душу. Ноздри Малфоя вздувались от злости, а плечи периодически с тяжестью поднимались и опускались, но в следующее мгновение на его лице нарисовалось удивительное хладнокровие. Гермиона не могла понять, как ему удавалось испытывать столь сильную злость, но внешне передавать лишь ледяное спокойствие. Только лишь взгляд выдавал его истинные чувства. — Ты защищаешь негодяя, Грейнджер, — гаркнул он, тряхнув ее. — Мне больно, — шикнула Гермиона, пытаясь вырваться. Ее брови сошлись на переносице, а губы плотно сжались, когда она снова дернулась, но Драко словно вцепился в нее мертвой хваткой. — Стоит ли мне рассказать, о каких гнусных вещах говорят мои однокурсники, обсуждая ваших волшебниц? — он криво ухмыльнулся, заметив на ее лице багровый румянец негодования. — О чем говорит Виктор, когда они спрашивают о тебе? — Пусти меня, — процедила Грейнджер злостно. — Иначе я применю оглушающее заклинание, а оно у меня, как ты знаешь, выходит отлично. Малфой разжал руки и выпрямился, но огонь азарта и ярости все еще пылал в его штормовых омутах, которые будто острыми когтями впились в сердце Гермионы, оставив на нём кровавые раны. — И ты все равно пойдешь с ним на бал? — цокнул он недовольно языком. — Я не могу отказаться, точно так же, как и не могу верить тебе на слово, — фыркнула Гермиона. — И чем занимаешься ты? Пока все говорят о непристойных вещах, сидишь и читаешь библию? — саркастично пролепетала она, складывая руки на груди. — Читаю что? — изогнул бровь Малфой. — Мерлин… — вздохнула Гермиона, забыв о том, с кем она говорила. — Это книга… — Я знаю, что такое библия, но спешу разочаровать, я не провожу свободные вечера за чтением молитв, у меня есть занятия поинтереснее, — хитрая улыбка накрыла губы Драко, а взгляд заострился на лице Гермионы, которая, казалось, стала совсем пунцовой. — Ну так и займись своими «интересными занятиями», а от нас с Виктором я попрошу держаться подальше, — она даже не пыталась скрыть возмущения в своем голосе. Драко уставился на нее, сердитую и промокшую. Он вытянул шею и откашлялся, когда бросил в воздух негромкое «Экскуро», и юбка Гермионы разгладилась, а пятна грязи исчезли, словно их и никогда не было. — Я — главный злодей, да? Сын пожирателя и все такое, и потому мне нельзя доверять? — он показался ей оскорбленным, но Гермиона не могла сказать точно, потому что Драко в тот же миг, как она нахмурилась, изменился в лице и стал совершенно бесстрастным. — Я не привыкла строить впечатления о людях по сплетням, — Гермиона пожала плечами. — Но и шанса доказать обратное мне не даешь, — лукавый тон прошелся по ее телу мурашками, вызвав небольшую дрожь. Гермиона изящно присела на деревянную скамью, глядя снизу вверх на ставшего еще выше Драко. — И как бы ты использовал этот шанс? — она фыркнула, но Драко, будто задумавшись, прикусил щеку. Шум дождя закрывал их от всего остального мира своим звуком, и Гермионе казалось, что они совершенно одни. Драко, облачённый в алый мундир, возвышался над ней, хмуря свои брови, и Грейнджер покосилась на торчащую из его кобуры волшебную палочку. Деревце было темным, а рукоять была вырезана вручную, скорее всего. Она напрягла зрение, чтобы рассмотреть внимательнее красивые узоры, когда вдруг ощутила на своей макушке прожигающий взгляд Драко. — Заинтересована длиной? — Что, прости?! — поперхнулась Грейнджер, осознав, что его вопрос прозвучал провокационно и двусмысленно. Драко ухмыльнулся, выудив из кобуры свою палочку. — Я заметил, тебе палочка моя приглянулась, — он склонил голову набок, и светлая челка спала ему на лоб. — Десять дюймов, это больше, чем у Крама, — Малфой дерзко улыбнулся. — Ты в своем уме? — прошипела возмущенно Гермиона. — Это вяз? — она мотнула головой, желая перевести тему. — Боярышник, сделана на заказ. — Могу ли я?.. — она не закончила, когда Драко протянул ей палочку и она, не скрыв удивления, приняла ее. Ощущение, как будто внутри нее все задрожало, пронзило ее хрупкое тело. Гермиона сжала рукоять палочки, и небольшие вибрации прошлись по ее венам, словно электрический разряд. Она направила кончик деревца на пустое место, указав куда-то в стену, а затем, словно ощутив прилив неизвестной силы, негромко произнесла: — Люмос, — кончик загорелся ярким огоньком, а по руке Гермионы, в которой она держала палочку, прошлись мурашки. Дерево словно сопротивлялось ее магии. Наверное, его палочку впервые в жизни держит грязнокровка, от того она и сопротивляется, усмехнулась про себя Гермиона. Она зачарованно наблюдала за небольшим источником серебристого света. — Я, вообще-то, не позволял тебе колдовать, — удивленно вскинул брови Драко, когда палочка не отвергла магию Гермионы. — Ох, прости… — она опомнилась, и быстро кинула «Нокс», стыдливо покраснев. — Ты спросила, как бы я использовал шанс, — Драко задел ее пальцы своими, забирая палочку. — Подари мне танец на Святочном Балу. — Танец позволит мне доверять тебе? — она изогнула одну бровь. — Он позволит тебе узнать меня лучше, — хмыкнул Драко. — Ну так что? Гермиона вздохнула. — Драко… — имя сорвалось быстрее, чем она успела остановить себя, но, Мерлин, как же идеально оно звучало, как самая правильная вещь; ласково, как пение прекрасных птиц по утрам. Малфой засмотрелся на нее, про себя поняв одну вещь: он бы сделал все возможное, чтобы запечатать свое ее имя на ее устах. — Гермиона? — вопросительно взглянул он на нее. — Можешь не отвечать сейчас, дождемся торжества, там-то и узнаем, желаешь ли ты быть той, кто не строит впечатлений о людях по слухам? Она вздохнула, стараясь подавить улыбку, растущую на ее лице, и лишь согласно кивнула. Драко любезно поклонился, не отрывая своего гипнотического взгляда от ее карих глаз, и одним лишь взором вызвал у нее в животе ураган из бабочек.________
Он поглядел на свое отражение, поправляя сверкающую букву «М», которая переливалась разными оттенками из-за драгоценных камней, вставленных в нее каким-то знаменитым магическим ювелиром. Он носил эту брошь, гордясь тем, что был Малфоем. Она перешла ему в наследство от дедушки. Но сейчас, смотря на себя в зеркало, Драко задумался, что он бы предпочел быть кем угодно, лишь бы не носить фамилию, что всех заставляет думать о нем, как о высшем проявлении зла. На другой стороне к груди было приковано золотое украшение в виде распахнутых крыльев, между которыми был вставлен темный камень, а внутри него сияло сверкающее созвездие дракона. Подарок от Нарциссы, который она преподнесла ему на шестнадцатый день рождения. Снаружи в неспешном танце кружили белоснежные хлопья первого снега, и Драко выглянул из окна Дурмстрангского корабля, заглядываясь на заснеженные башни замка. — Ты смотришься отлично, сын, — хрипло заметил Люциус, отрываясь от своей книги и устало потирая переносицу. — Благодарю, — немного удивленным тоном выдавил Драко, оглядываясь через плечо. — Что-то стряслось? Люциус выглядел не просто мрачно, он был болезненно-белого цвета, как будто всю жизнь из него высосали Дементоры и запечатали свой отвратительный поцелуй. — Не хочу портить тебе момент, — мужчина сложил ладони вместе и подпер ими подбородок. — Ты уже испортил, говори, — нахмурился Драко. К нему на тоненьких кривых ножках подошла эльфийка, держа в корявых пальцах галстук-бабочку. Драко окинул взглядом свой чёрный костюм и хмыкнул, приняв из рук Хилли аксессуар. Завивающиеся спирали, вышитые золотыми магическими нитями, отливали блеском в свете зажженных огней. — Хозяин Драко желает, чтобы Хилли взять и начистить туфли? — опустив низко голову, поинтересовалась робко эльфийка. — Нет необходимости, ты лучше выгладь мою парадную мантию, — скорее попросил, чем приказал Драко. — Живее, растяпа, — фыркнул Люциус, кривясь в лице, — не будь с ними таким добрым, Драко, они созданы чтобы служить. — И справляются с этим отлично, нет никакой нужды гонять и оскорблять Хилли, — раздраженно пробурчал под нос парень. — Так что случилось? Люциус откинулся в кресле, вздернув подбородок, и его коварные глаза были полны тревоги и… вины? Мужчина отвел взор в сторону, размышляя о том, в какой момент он перестал быть собой, и стал лишь умелой марионеткой в руках опасного кукловода. Его блуждающий взгляд застыл на окне, наблюдая за тем, как снежинки, будто нарисованные художником, разбивались об стекло, растворяясь за одно мгновенье. Он ощущал необъяснимую печаль, как если бы сам был такой же снежинкой, кружащей в воздухе, обдуваемый ледяным ветром. Снежинкой, которую несло в неизвестном направлении и которая боялась разбиться об окно, чтобы не исчезнуть навсегда… — Отец? — обеспокоенность просачивалась в тоне Драко, и он даже не пытался скрыть того, что был немного напуган такой угрюмостью Люциуса. — Он хочет, чтобы ты принял метку, — тишина повисла между ними. Казалось, что земля, на которой они твёрдо стояли все эти годы, начала рушиться, образуя большую пропасть, и Драко ощущал, как по его телу распространялась тянущая боль. — Но… Я не хочу, — выдавил он, с трудом сглатывая, так как в горле резко пересохло. — Выбора нет, — сурово выдохнул Люциус, — иначе он… — Плевать! — яростно процедил Драко. — Я не стану Пожирателем. — Замолчи и послушай! — сердито вскрикнул мужчина, ударив кулаком по столу. — Ты примешь метку, иначе он убьет тебя! И ты примешь ее сразу после нового года, понятно?! Никаких возражений! — Как ты смеешь? — прошипел обиженно Драко. — Как ты смеешь лишать меня нормальной жизни? Люциус прикрыл веки. Его тяжелая ладонь накрыла лицо, а грязный, пропитанный насмешкой смех неприятно резанул по слуху Драко. — Нормальной жизни? Забудь о «нормальности», Драко, тебе не суждено стать аврором или министром магии, твоя участь такая же, как и моя — повиноваться Темному Лорду. — Тогда я выбираю смерть, — холодно отчеканил парень, не отрывая жесткого взгляда от отца. — Отлично, но в таком случае, ты лишаешь жизни не только себя, — коварная ухмылка накрыла губы мужчины. — Черт со мной, но твоя мать?.. В чем она будет виновата, когда Волдеморт прикончит ее, лишь произнеся два простых слова? — неприятные мурашки прошлись вдоль позвоночника Драко. Он выпрямился, осознав, что не простит себя, если с матерью что-то случится. — И что дальше? Из минусов — на собраниях в Мэноре я буду убивать магглов, но плюс, что буду пить чай из своей кружки? — огрызнулся Драко. Он прикрыл веки. Ему казалось, что воздух в комнате сгустился и дышать стало тяжелее. Все вокруг него гудело от напряжения, и у него возникло чувство, что он просто застрял в каком-то кошмарном сне, не имея возможности проснуться. Его жизнь никогда нельзя было назвать яркой и красочной, и с детства Драко понял одну вещь: все вокруг простые люди, когда ты — Малфой. Ему приходилось правильно есть, правильно говорить, сидеть. Ему необходимо было соблюдать манеры и Дурмстранг в этом плане выточил из него прекрасного студента. И теперь, чтобы подтвердить мнение других о себе, что в роду Малфоев не существовало светлых магов, он примет метку. Станет еще опаснее. Драко ощущал эту пробирающую до костей силу, о которой не просил. Он станет тем кошмаром, которым пугают детей. — Дальше все будет только темнее, сын, — устало пробормотал Люциус, не в силах посмотреть на Драко. — Убийство Поттера это только один шаг к вечному мраку, что окутает магический мир. — Но как Поттер встретится с ним? С Турнира нельзя трансгрессировать, ты же не потащишь его с силой, — вопросительно поглядел на отца Драко. — Так я и сказал тебе, — усмехнулся Люциус. — Собираешься растрепать своей «гриффиндорке»? — Она не моя. Пальцы сжались в кулак. Это не упустил из вида Люциус. — А зрение Краму ты подпортил так, словно твоя, — прошипел мужчина. — Из-за твоей выходки я мог потерять доверие высокопоставленных лиц, Драко. Впредь, будь добр, постарайся держать себя под контролем, а насчет Поттера… Я не могу раскрыть тебе все карты. — Малфои ведь не герои? Я не собираюсь ей ни о чем говорить, — пожал плечами безразлично блондин, снова отворачиваясь к зеркалу. — Я буду ждать тебя на торжестве, — выдохнул Люциус, качая головой. Он окинул взглядом сына и, поведя челюстями, щелкнул пальцами. Из воздуха, сопровождаемый синеватой дымкой, возник крошечный кусочек бумажки. Люциус скрылся за дверью прежде, чем Драко успел отреагировать и прочитать одно коротенькое словечко: «Кубок». — Так значит… Портал! — додумался Драко. Он застыл, смотря на себя в отражении, и какая-то безумная мысль загорелась в его глазах. Шанс, который он не собирался упускать. Выглаженная мантия с характерным щелчком появилась в воздухе, паря над полом. Она сияла подобно звездному небу, переливаясь в золотом блеске огней, и Драко ухмыльнулся, предчувствуя, как все взгляды будут устремлены на него. Он знал, что был хорош собой, но был ли он достаточно хорошим для нее? Нет, не думай об этом, приказал он себе. Все решит танец. Малфой, направляясь к замку, ощущал покалывание на лице, ветер кусал его, заставив щеки принять оттенок клюквенного пунша. Сапоги из драконьей кожи со скрипом утопали в снегу, и Драко пожалел, что не воспользовался колесницей, как Блейз. Почему-то ему захотелось прогуляться, вдохнуть зимний воздух и пропитать им свои лёгкие. В носу приятно защекотало, когда подойдя к Хогвартсу, в ноздри ударил запах празднества и мандаринов. Большой зал сиял серебром, все сверкало, и Драко ощутил себя маленьким мальчиком, в душе радующимся Рождеству. То, что ждало его после… Он не хотел думать о том, как руку украсит уродская метка, что свяжет его с Волдемортом, но, как сказал отец, выбора у него не было. Большие ели были нарядно украшены, а на их верхушках красовались золотые рождественские звезды. Потолок большого зала был белоснежным и зачарован: сверху на макушки студентам сыпались волшебные снежинки, которые при соприкосновении с чем-то начинали сиять и рассыпаться блестящей пылью. Очередная задумка Дамблдора. — Эй, Драко! Иди к нам! — голос Теодора Нотта раздался слева, и Малфой небрежной походкой прошаркал к парню, оценивая внешний вид брюнета: фиолетовый бархатный пиджак с расшитыми на нем желтыми узорами выглядел отлично. — Нравится? — Это из Твилфитт и Таттинг? — хмыкнул Драко. — Ага, но с твоим не сравнится, — нотки зависти просочились в тоне Теодора. — Ну, мой и пошит по индивидуальному заказу, — ухмыльнулся Малфой. — Пэнси, ты прекрасно выглядишь, — обратился он к девушке, склонив голову, когда та подоспела к ним, оторвавшись от болтовни с какой-то волшебницей из Шармбатона. — Благодарю, — она поправила аккуратную прическу, стараясь не задеть блестки, которые были рассыпаны по ее закрученным на концах волосах. Драко принял из рук Теодора бокал с чем-то розово-желтым внутри. — Это пунш с… Огневиски? — Фу, разве я похож на того, кто будет спаивать наших гостей? — Нотт улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов. — Наслаждайся, — он подмигнул и дурмстранговец, не сдержав ухмылки, сделал глоток, стараясь не морщиться. — Смотрите, сейчас чемпионы будут входить, — толкнула их Пэнси, кивая на массивные двери большого зала. Темная макушка Минервы Макгонагалл замаячила перед их глазами, а затем она пронеслась мимо них, волоча за собой шлейф своего зеленого бархатного платья, другой рукой указывая на сцену, где расположились музыканты. Спустя мгновение по всему большому залу разнеслись первые аккорды традиционного вальса. Золотые двери распахнулись, позволяя чемпионам ступить внутрь. Первыми шли шармбатонская ведьма и ее спутник с Рейвенкло, и Малфой ухмыльнулся, услышав перешептывания студентов о красоте Делакур. За ними, ослепительно улыбаясь, прошествовал Седрик Диггори, который не отрывал влюбленного взгляда от своей партнёрши. Драко перевел взор на появившегося в дверях Поттера и усмехнулся: гриффиндорец выглядел очень растерянным, когда его почти что насильно втащила в зал его спутница, волоча под локоть, одновременно стараясь приветствовать всех вокруг. Сам волшебник явно с большой неохотой старался поспеть за красивой девушкой в традиционном индийском наряде малинового оттенка. Малфой заметил, как вокруг темноволосой волшебницы кружили зачарованные лепестки лотоса, из-за которых хмурился и фыркал Поттер. Это доставляло какое-то по-детски блаженное удовольствие, и Драко так бы и продолжал посмеиваться над гриффиндорцем, но его взгляд устремился за спину волшебника и тут же камнем застыл, а рот сжался в тонкую полоску. Он не поверил своим глазам, но разум продолжал твердить, что ему не казалось — серые омуты засияли ярче звёзд, и если бы кто-то заметил этот взор, то вопросов было бы не избежать. Драко не просто смотрел, он впитывал ее образ в себя, надеясь запечатать его в своем сознании надолго, стараясь запомнить каждую эмоцию на ее прекрасном лице, и с вызывающим жаркую дрожь вдоль позвоночника ужасом принял факт, что в его сердце она уже существовала. Она стала светом, окутавшим его темную душу изнутри. Его грудь налилась свинцовой тяжестью, из-за чего стало невозможным дышать, и казалось, что Драко был рыбой, выброшенной морем на берег, когда она вошла в зал. Голоса за его спиной стихли, и он даже не удивлялся, почему — все были словно околдованы красотой волшебницы, которая шла под руку с Виктором Крамом. Он был готов поклясться, что над цветом и волшебством ее платья поработал сам болгарин. Алого оттенка атласная ткань сияла, подол пылал огнем. Настоящим огнем. Оно идеально сидело на ее стройной фигуре, обтягивая бедра и расширяясь ниже колена, подобно хвосту русалки. На корсете ее платья были заметны сверкающие рубины, в которых отражались завистливые взгляды всех девушек и парней. Ее руки были по локоть скрыты такого же оттенка кружевными перчатками, которые, в отличие от обычных, держали доступ к тонким кистям открытым. Хрупкие плечи Гермионы были голыми, будто требуя, чтобы на них накинули мантию и оградили от холода. С правой стороны от корсета вверх шли две тонкие бретели, и казалось, что все платье удерживалось на них, и позволь кто-то себе поддернуть их, то наряд бы пал к ее ногам гармошкой так легко и просто, что эта мысль застряла в голове Малфоя. На этих бретелях красовалась круглая золотая брошь с такого же цвета выходящими из нее тонкими перьями. Не нужно было долгих размышлений, чтобы понять — она была птицей Феникс, горящей ярким пламенем, привлекающей к себе взгляды. Гермиона двигалась немного ссутулившись, стараясь не робеть от взоров, устремленных на нее. Ее каштановые волосы аккуратными волнами были перекинуты на одно плечо, а сияющая заколка, отражавшая серебристые огоньки большого зала, придерживала причёску на затылке. Драко видел много зачарованных нарядов, но такое платье попалось ему впервые. Его магия позволяла огню рассыпаться искрами с каждым шагом, что делала Гермиона, а переливающиеся камни отбрасывали бордовые сияющие тени на пол и казалось, словно она шла по небольшим тлеющим уголькам. Кружева ее рукавов выглядели соблазнительно и Малфой подумал, как бы потрясающе она выглядела, оставшись только в них. Эта жаркая картинка отравляющим сознание туманом застыла перед его глазами. Драко отвел взор, ощущая плавящий кровь стыд за свои мысли. — Черт меня дери, — раздался сбоку голос Забини, возле которого Драко заметил рыжеволосую девушку и от удивления вскинул брови, — а у Крама есть вкус. — Заткнись, — процедил сквозь зубы Драко. Пара, приковавшая к себе десятки взглядов, кружилась в центре большого зала, и низ платья вокруг Гермионы переливался оттенками уходящего солнца. Пламя, к которому Драко так отчаянно захотелось прикоснуться кончиками пальцев. Он жаждал узнать, было ли оно таким же обжигающим, как ее красота, пленившая его сердце. Он неотрывно, с жадностью и завистью, наблюдал за тем, как тяжелые руки Крама касались ее талии, как он кружил ее в танце, что-то лепеча почти что на ухо. Была ли ей приятна его близость? Пунцовый румянец на алебастровых щеках выглядел невинно и соблазнительно. Внутри Драко пробудилась его темнота, искушенная видом Гермионы, которая закипала в венах и призывала его к действиям, каким именно — Драко не признался бы даже находясь под действием веритасерума. Он не понимал, было ли возможно вообще испытывать что-то подобное к человеку, которого едва знал, но глядя на Грейнджер, в нем просыпались чувства раннее им неизведанные. Ее волос хотелось касаться, ее взгляд хотелось перехватить и приковать к себе одному, а эта манящая фарфоровая кожа вынуждала его желать ощутить ее мягкость. — Она хороша, — голос отца отрезвил его, вынуждая отвернуться. — Полагаю, ты собираешься пригласить ее на танец? — изогнув темную бровь, поинтересовался мужчина. — Попытаю удачу, — мрачно выдохнул Драко. Ладони зудели от необходимости коснуться ее талии. — Помни, Драко, что лучше сдерживать свои чувства, чем раскрыть их и разочароваться, — склонившись, прошептал Люциус на ухо сыну. — Веселись, — к последнему слову мужчине так и хотелось добавить ядовитое «пока есть время», но поглядев на то, как сын устремил свой соколиный взгляд на Гермиону, он решил умолчать, не желая портить тому настроение. Музыка стихла и зал взорвался аплодисментами. Драко нехотя похлопал в ладоши, чувствуя горькое покалывание на языке. Он стоял в стороне, как темный рыцарь, в сияющих доспехах. Стоял и ждал подходящего момента, чтобы подойти к ней. Волшебница болтала о чем-то со своими друзьями и Малфой заметил недовольный взор Уизли, брови которого сдвинулись к переносице. Судя по всему, рыжему была неприятна компания Виктора. Драко вздохнул, выпрямляя осанку, и опасный блеск промелькнул в его глазах, когда их с Герминой взоры рассекли молнией большой зал и наконец встретились. Она, казалось, позабыла о том, что нужно выдыхать. Ее грудь приподнялась, а губы распахнулись, словно она собиралась что-то вымолвить, но слова застряли где-то в горле. Острый подбородок Драко взметнул вверх, он вздернул платиновую макушку, не отводя глаз цвета штормящего океана от Грейнджер. Виктор проследил за взором Гермионы и нахмурил густые брови, когда понял, кто стал причиной столь резкой смены эмоций на лице волшебницы. Болгарин ощутил острый укол ревности и выпятил мускулистую грудь вперед, а его медвежья ладонь по-собственнически устроилась на талии Грейнджер, из-за чего она слегка вздрогнула. Сейчас самый подходящий момент, подумал Малфой, и, не позволив себе замешкаться, сделал уверенный шаг вперёд. С его приближением Гермиона ощущала, как ее густым туманом окутывало волнение. Драко выглядел изумительно, как принц в ночи. Его мантия искрилась огоньками звезд, а расшитый золотом черный костюм идеально подчёркивал стройную фигуру. Драко шагал грациозно, подобно черной пантере, его глаза приковались к Гермионе и он, казалось, даже не моргал, словно боялся оборвать ту нить, что протянулась между ними через весь зал и связала их взгляды. Хищник всегда смотрит прямо, пронеслось в ее голове. Была ли она жертвой? Возможно. Она была очарована его манерами и величественностью, попала в плен его затягивающего водоворотом взора, и ее дыхание стало неровным, когда Драко остановился в нескольких шагах, после чего он низко опустил голову и, вздернув светлую макушку, взглянул на нее исподлобья, изогнув одну бровь, а уголки его губ приподнялись в хитрой улыбке. — Малфой, — сурово процедил Крам, но кивнул тому в знак приветствия. — Крам, — сухо выдавил Драко, даже не смотря в сторону болгарина. — Поттер, Уизли, — он обратился к ним, лишь на пару секунд поморщившись, произнеся фамилию рыжеволосого гриффиндорца. Интересно, злился ли Рональд на свою сестру за то, что она пошла на бал с Забини? — Выглядишь отлично, — доброжелательно хмыкнул Поттер, за что получил убийственно-недовольный взгляд от Рона. — Благодарю, вы тоже, — скорее из вежливости, чем искренне так думая, ответил Малфой, и это чувствовалось в его голосе, что вынудило Грейнджер поджать губы и покачать головой. — Гермиона, — он обратился к ней, почти что промурлыкав ее имя, из-за чего у нее прошли мурашки по спине, — красный цвет еще никогда не был таким выигрышным и красивым, — опасная ухмылка возникла на его губах. Сейчас не было стен, не было ограждений. Сейчас он был честен с ней, и слова, слетевшие с его языка, подействовали на нее мгновенно: щеки девушки приняли пунцовый оттенок. — Спасибо, — пролепетала она. — Могу ли я пригласить твою партнершу на танец? — обратился холодно Малфой к Виктору, сверля его суровым взглядом. — Если она сама того пожелает, — процедил ненавистно Крам с резким акцентом, и его пальцы на ее талии дрогнули. Гермиона почувствовала исходившую от них неприязнь друг к другу, и она, прикусив губу, кинула быстрый взгляд на Виктора, заметив, как тот ревностно свел челюсти вместе и напрягся. Желваки выступили на лице Драко от нетерпения, и она, виновато потупив взгляд, хотела было выдохнуть «нет», но что-то сжалось в ее сердце. Как будто кто-то пустил разряд тока по ее венам, и она пошатнулась. Грейнджер зажмурилась на секунду, когда с ее губ сорвалось такое правильное и необходимое «да». Малфой, как ей показалось, стоял затаив дыхание, и услышав ее согласие, облегченно вздохнул. Его протянутая ладонь выглядела приглашением в мир, что был для нее тайной, которую было жизненно важным раскрыть. Она коснулась его руки тонкими пальцами, и их ауры словно взорвались фейерверком. Они оба ощутили это. Перешептывания студентов коснулись ее слуха, когда она шла к центру большого зала рука об руку с самим дьяволом, как считали многие. Гермиона напряглась, буквально ощутив неприязнь своих однокурсников к ней, когда они увидели ее с Малфоем. Для половины магического мира эта семья всегда ассоциируется с жестокостью, мраком и злом. И какая-то часть ее разума пристыдила ее за то, что она сдалась ему так просто, но сердце отчаянно билось в груди, оглушая своим стуком ее уши, перебивая все недовольные высказывания. Драко встал напротив, положив ладонь на ее тонкую талию. Он источал благородство и уверенность, ему совершенно не было дела до того, что будут думать другие. Сейчас его мысли были заняты волшебницей, что вынуждала кровь закипать, а мысли расплываться туманом. — Я думал, ты откажешь, — пробормотал он, когда раздались первые аккорды и музыка окутала их. — Это было бы грубо с моей стороны, — они сдвинулись с места, начиная неторопливо кружиться в танце. — То есть, ты согласилась только из вежливости? — шепот коснулся ее уха и она прикрыла веки, стараясь выровнять дыхание, но это было трудно, так как от тела Драко исходил жар, что опьянял ее и стекался от вен в центр ее живота, сгущаясь там тугим комком. — Конечно, — вымолвила она, надеясь, что прозвучала достаточно убедительно. Кривая ухмылка Драко говорила об обратном, и ее сердце выполнило тройной аксель, когда он выдохнул ей в щеку обжигающее «ложь». Она вытянула шею, позволяя себе ощутить запах морской свежести и блаженно прикрыть веки. Если бы она была настоящей птицей Феникс, то сгорела бы и рассыпалась там пеплом. Драко остановился, чтобы выпустить ее из объятий, так как пришло время поднять руки и совершить три круга, не касаясь ладоней друг друга. Гермиона выпрямилась, чувствуя, как между ними искрилось электричество. Она хотела нарушить традицию танца и позволить себе небольшой контакт с обжигающей кожей Малфоя, и ей показалось, что Драко желал того же, о чем говорил его голодный взгляд. Она вытянула руку и медленно покружилась, опустив глаза в пол. Ее учащенное дыхание отдавалось сладостным трепетом в его груди, и если бы здесь никого не было, то Драко наплевал бы на правила и прижал ее тело к себе, чтобы слиться с ней в одно целое. То, как она волновала его, как вынуждала сердце биться сильнее — пугало и восхищало одновременно. Она была тем светом, что ослеплял и манил к себе. Если бы Драко был странником, потерявшимся в дороге, то Гермиона стала бы его путеводной звездой. Волшебница подняла глаза и в тот момент, когда карие очи взглянули на него, Малфой, вытянув подбородок, пришел к выводу, что мог бы последовать за ней куда угодно. — Заклинание, которое ослепило Виктора… Оно придумано твоим отцом? — нотки страха ощущались в ее голосе, когда она выдохнула вопрос и свела челюсти. — Ему понадобилось больше недели, чтобы восстановиться. Драко ухмыльнулся, и в этот момент он выглядел действительно устрашающе. — Нет, — ровно произнес он, и сердце Гермионы пропустило удар. — Тогда кем? — выдавила она, боясь услышать ответ. — Думаю, ты сама знаешь, — Драко не отводил от нее своих серых глаз, взирая на нее с высоты своего роста. — Это… Ужасно, — мурашки прошлись по ее коже и она пошатнулась, — получается, что люди правы? — В чем же? — сурово поинтересовался Малфой, откинув светлую челку со лба. Нескрываемое недовольство, смешанное с презрением и предупреждением Гермиону не взболтнуть лишнего, отчетливо виднелось в его взоре. — Когда говорят, что Малфои — зло? — она изогнула бровь и смело подняла взгляд прямо на его лицо, на котором было убийственное спокойствие. — Я думал, ты не веришь сплетням? — бесстрастно ответил он. — Осторожно, Грейнджер, — уголки его губ приподнялись в хитрой полуулыбке. Тон Малфоя прозвучал угрожающе. — Выходит, не такие уж это и сплетни, — фыркнула она. — И что ты сделаешь мне? Ослепишь? Или прекратишь подачу воздуха, как провернул это с тем зверьком? — Гермиона не хотела говорить это все с таким обвиняющим голосом, но в ней проснулось чувство справедливости. — Я не причиню вреда тебе, Гермиона, — он прозвучал весьма уверенно, — но есть множество способов, чтобы научить тебя не болтать лишнего, — Драко склонил голову влево, неотрывно наблюдая за тем, как менялась в лице Гермиона. Она сглотнула, ощущая пронизывающий холод, который покрыл ее кожу тонким узором льда. — Твои слова не вяжутся с начальной фразой, — сурово вымолвила Грейнджер и развернулась, а языки пламени на ее платье вспыхнули ярче, озарив на мгновение все алым оттенком. — Подразумеваю, способы, о которых ты говоришь, так или иначе, сделают мне больно, — ее голос — острые шипы, которые вонзились в кожу Малфоя. Он не ответил. Лишь подумал про себя, что она была права. Однако его задетая гордость дала о себе знать, когда Драко, протянув руку и обхватив Гермиону за талию, резко прижал ее к себе, услышав что-то подобное всхлипу. Он поглядел на нее, а затем, придержав крепкой ладонью за спину, наклонил ее, выворачивая душу наизнанку своим пронизывающим взором. Их танец был подобен слиянию огня и льда. Музыка окутала их своими прекрасными звуками, огородив от всего остального мира. Казалось, что в тот момент большой зал перестал для них существовать, а все люди растворились пылью. — Для магглорожденной ты отлично танцуешь эльфийский вальс, — вскинул брови Малфой. — Танец можно выучить, мое происхождение с этим никак не связано, — холодно заметила Гермиона. Драко ощутил укол вины за свою ошибку. — Это был скорее комплимент, чем замечание. — Чтож, для благородного аристократа ты очень плох в комплиментах, — едко отозвалась она, вызвав улыбку на его губах. — Я редко кому их говорю, не спеши толкать меня в пропасть, — ухмыльнулся Драко. — Нам обязательно болтать во время танца? — вздохнула Гермиона, подняв кофейные глаза на блондина. Он на секунду застыл, утонув в теплоте горячего шоколада. — Таковы правила, — Малфой обворожительно улыбнулся. — Наша семья следует им с девятнадцатого века. — Да ладно? Расскажи подробнее, — с вызовом попросила Грейнджер, стараясь сдержать усмешку. Драко поглядел на нее, ощущая вибрацию в груди. Она была так прекрасна, когда улыбалась, а россыпь ее веснушек выделялась ярче, из-за накрывшего щеки розового румянца. — Ну, кавалеру необходимо иметь безукоризненный внешний вид, так как невозможно произвести первое впечатление дважды, — он снова обнял ее за талию, прижав к себе ближе, и его шёпот приласкал ее, как дуновение весеннего ветра. — Как предусмотрительно, — не удержавшись и хихикнув, цокнула языком Гермиона. — Во время танца мужчине положено развлекать свою партнершу, — Драко игриво повел бровями. — Ах, так вот почему ты не прекращаешь болтать, — закатила глаза Грейнджер. Драко негромко рассмеялся, и он приблизился к ее уху, обжигая дыханием кожу. — После танца я обязан провести тебя к твоему партнеру и поблагодарить за оказанную честь, хотя говорить Виктору «спасибо» мне не очень хочется. — Но придется, — нагло заметила волшебница. — Именно, — не хотя выдавил Драко. — Еще что-нибудь? — изогнув бровь, поинтересовалась Гермиона. — Если кавалер во время танца преподнесет даме что-то связанное с его нарядом, то это говорит о его высокой заинтересованности в ней, — выдохнул Малфой. Гермиона притормозила, чуть не споткнувшись о подол своего платья. Сияние вокруг их тел выглядело завораживающе, и Поттер, не удержавшись, заметил, что Гермиона и Драко смотрелись вместе волшебно. Виктор сурово свел брови на переносице — он не желал соглашаться с этими словами. Драко закружил ее, и его звезды загорелись в ее пламени. Многие ахнули, когда черная мантия с вышитой на ней звёздным небом заискрилась и языки огня захлестнули ткань, но Малфой не ощущал жара или боли — зачарованный огонь не обжигал его. — Очень интересно, — она почувствовала сухость в горле. Драко остановился, вытягивая руку и позволяя Гермионе ударить круг и обойти его, и когда она встала на место, то не смогла шелохнуться: в раскрытой и протянутой перед ней белой ладони она увидела брошь. В темном камне ее взору открылось переливающееся белым светом созвездие; что-то кольнуло у нее в сердце. — Ты можешь просто принять, это не говорит ничего о твоих чувствах, — постарался прозвучать он бесстрастно. — Но довольно громко кричит о твоих? — испуганно отозвалась она, убрав свою ладонь. — Гермиона, — выдавил Драко. — Это просто подарок. — Нет, Малфой, я не могу взять это, — ее глаза защипало, словно она снова разрезала дикую луковицу. — Я не знаю тебя, — она сглотнула, с трудом проглотив горький ком. Эта фраза скорее прозвучала как «я боюсь тебя, и мне не хочется, чтобы мои друзья отвернулись от меня из-за общения с тобой». Драко мог ощутить, как она смутилась, но он не желал позволить ей ускользнуть от этого разговора так просто. — Достаточно ли ты знаешь Виктора? — холодно процедил Драко. — Нет, но в одном уверена точно: вы совершенно разные, — в ее глазах сверкали молнии. — Он растрепал всем о ваших обжиманиях, за что получил, это неуважительно к тебе, а ты все равно защищаешь его? Почему? — усмехнулся саркастично Драко. — Потому что он не увлекается темной магией? — Не втягивай его в это, — сурово попросила Гермиона, высвободив ладонь из его хватки. Драко, сжав руки в кулаки и прикусив язык, остановил себя от желания предупредить Грейнджер об опасности, что ждала Поттера в последнем задании. Он ощущал зуд и жжение на языке, но все равно решил промолчать. — Отлично, тогда… Не смею задерживать, — он склонил голову и, не дождавшись ответа, грубо подхватил ее под локоть, ведя через весь зал обратно к Краму. Горечь разочарования ядом окутала его легкие. Он словно задыхался, но старался держать себя в руках. Гермиона быстро поглядела на него и поняла — он снова закрылся, выстроив стену. Полное безразличие в одно мгновение накрыло лицо Малфоя и он, отпустив Гермиону, бросил холодное: — Спасибо за танец, — и не желая слышать ничего в ответ развернулся, удаляясь прочь от компании друзей, которые стояли с распахнутыми веками, удивляясь такому резкому тону. Драко встал возле Блейза, который, шепнув что-то на ухо Джинни Уизли и одарив ее улыбкой, облокотился лопатками на стенку. Девушка сочувственно поджала губы, но оставила друзей наедине. — Полагаю, по возвращении в Дурмстранг, ты замучаешь до смерти всех грисеев? — Блейз, — угрожающе прошипел Малфой, — не сейчас. — Знаешь, у гриффиндорцев я заметил одну фишку, — он сжал ладонь на плече друга, — им нравится борьба. — Я уже проиграл, — процедил Драко. — Нет, ты только начал, — усмехнулся Забини, — первый раунд завершен, но до финального еще рано, — мулат подмигнул Малфою. Драко хмыкнул, обдумывая слова парня. — С какого перепуга, позволь спросить, ты приперся с девчонкой-Уизли? — приподняв одну бровь, фыркнул блондин. — Она сама меня позвала, — пожал плечами Блейз, — после того, как чуть не скинула меня с метлы во время игры в квиддич, боролась за решающее очко. — Ты играл с гриффиндорцами? — удивился Малфой. — И как? — Ужасно, но она хороша, — ухмыльнулся Забини. — Нотт предложил мне, пока их загонщик отлеживается в больничном крыле. Драко понятливо кивнул, переводя усталый взор на Грейнджер. Он не хотел смотреть на нее, но это случилось само по себе. Она словно магнитом притягивала к себе его взгляд. Малфой наблюдал за ней через весь зал с неподдельным восхищением, но он был окутан печалью. Его обжигало то, что она была с Виктором. И горящими углями сильнее выжигалась его боль на сердце от того, как она улыбалась. И эта улыбка не принадлежала ему.***
Люциуса знобило. Не из-за того, что за окном была отвратительная погода, а в мэноре по-особенному неуютно и прохладно, нет. Мужчина испытывал леденящий ужас из-за того, что в поместье сегодня проходила церемония посвящения Драко в ряды Пожирателей Смерти. Гостевая комната их дома выглядела непривычно мрачной, свет из окон был приглушенным из-за завешанных штор, лишь несколько зажженных свечей и огонь в камине помогали что-то рассмотреть в помещении. В центре комнаты на их дубовом полу был высечен магический круг, подсвечиваемый зеленым оттенком, от которого исходил гудящий звук, раздражавший слух Люциуса. Старший Малфой выглядел подавленным и нервным, он не мог поднять своей светлой головы, чтобы взглянуть на Драко, ощущая острый ком вины, который терзал ему горло, однако, все же заставив себя бегло осмотреть сына, его глаза наполнились болью, а взор стал стеклянным, словно перед ним была безжизненная статуя, прикованная к месту у камина, ожидавшая появления Волдеморта. Драко был полностью облачен в черное, как и Нарцисса. Он стоял ровной иглой, а серые омуты потухшим взором смотрели в одну точку. Его губы плотно сжались в жесткую линию, из-за чего желваки проступили на челюсти, слово он про себя о чем-то спорил и злился. Стук обуви эхом раздался откуда-то из обеденного зала, а затем, словно выйдя из чёрного тумана, перед ними появилась женская фигура, уверенной походкой направлявшаяся прямо в зеленый круг. Она держала в руках нечто вроде кинжала, острие которого блеснуло, отразив тень от зажженных свечей. Ее безумная ухмылка вселяла неподдельный ужас Люциусу и он старался не смотреть ей в глаза, когда она, пройдя мимо, поморщилась и тихо фыркнула себе под нос. Беллатриса откинула кудри цвета вороного крыла с лица и устремила взор на теребившую свои пальцы Нарциссу. — Ты могла бы выбрать более торжественный наряд, Цисси, — ее шипение змеей проползло по гостевой комнате мэнора, отвлекая Люциуса. — Это платье Блэки носили в дни траура. — Мне нечего праздновать, — жестко ответила Нарцисса, не стараясь скрывать презрения в своем голосе. Веки Беллатрисы распахнулись и она вскинула одну бровь, осуждающе глядя на сестру. — Ты должна быть рада, что Темный Лорд выбрал Драко! Принять метку и выполнить такое задание… — Это самоубийство, Белла, он издевается над нами, — выдавила Нарцисса кипя от гнева. — Никому не под силу совершить то, о чем попросил Темный Лорд! Драко шумно выдохнул, приковав к себе взоры двух женщин. Один — безумный, другой — болезненный и сочувствующий. Мать не хотела мириться с тем, какую роль в жизни для Драко выбрал Волдеморт. Самым нелепым было то, что в дальнем углу их гостевого зала стояла наряженная ель, переливающаяся зелено-красными огнями, но никакой атмосферы праздника не было. Только мрак. Драко с горечью усмехнулся. — Убить величайшего волшебника всех времён — честь для меня, — наигранно-восторженным тоном выдавил Драко, — хотя, признаюсь, я бы не отказался от совета, тетушка, как лучше это совершить? — его голос ядом сочился, пропитывая ненавистью каждый миллиметр этого дома. Драко пытался держать себя в руках, но ему хотелось кричать от несправедливости. — Не будь глупцом, Драко, — шикнула Беллатриса, — подойди, Повелитель сейчас явится. Она переступила через круг, который на секунду вспыхнул ярче. Ее требовательный взгляд впился в блондина и Драко, цокнув языком, сделал нетвёрдый шаг, ощущая, как тугим узлом стянуло его живот от волнения. Пламя расступилось перед ним, пропуская внутрь. Спустя мгновение по комнате стали расползаться нити черного дыма и в гостевой становилось все больше людей. Пожиратели Смерти в черных мантиях и масках на лицах становились поодаль, не говоря ни слова, и они в руках держали свертки. Дары, которые преподносили после окончания церемонии. Темные артефакты, портключи, зачарованные картины или одежда. Они складывали эти свёртки возле камина. В воздухе пахло воском и отчаянием. Нарцисса не отрывала взгляда от сына и наблюдала за тем, как его глаза наливались холодом и пустотой. Женщина сглотнула, чувствуя леденящий страх за Драко, когда в дверях возникла темная фигура. Она не встречалась с ним в Мэноре до этого, потому что Люциус не позволял ей покидать левого крыла, да и сам Темный Лорд не проявлял желания светиться, но сегодня был особенный день. Том Реддл — точнее то, что от него осталось — шумно вдохнул воздух, из-за чего его змеиные ноздри шевельнулись. Он не открывал глаз, стоял величественно вскинув голову. Костлявые пальцы потянулись к мантии и одним ловким движением он скинул капюшон, открыв взору бледный череп с просвечиваемыми паутинками голубых вен. — Друзья, — сухой, пронизывающий до мурашек голос раздался по помещению, — я рад, что сегодня мы собрались здесь для того, чтобы посвятить такого одарённого мага в ряды моих верных последователей, — веки распахнулись, и налитые кровавым оттенком зрачки Волдеморта оглядели каждого присутствовавшего волшебника. Нарцисса быстро опустила голову. Ее сердце забилось чаще, а ужас сковал тело тяжелыми цепями. Темный Лорд был отвратительным, похожим на живой скелет, его худощавая фигура выглядела совсем тонкой из-за черного одеяния, он вселял в нее неописуемый страх. Беллатриса опустила голову, вытягивая клинок высоко над собой, и Драко повел плечом, когда в его мыслях вдруг пронёсся голос отца: «Я не хотел для тебя такой жизни». Парень обернулся, бросив на Люциуса понимающий взгляд и лишь кивнул, приняв это искреннее сожаление. Он сейчас прекрасно понимал своего отца, когда сам оказался в таком же положении — ослушаться Реддла означало подписать им всем смертный приговор. Драко казалось, что он мог ненавидеть Люциуса, обвинять того в том, как несправедливо он поступал с ним, но стоя в центре зеленого круга, взирая на каждого стоявшего там обладателя метки, и, наконец, осмелившись поднять глубокие серые омуты на отвратительное существо в лице Волдеморта, яркой вспышкой молнии к нему явилось осознание, кто же был причиной всех его бед. Люциус Малфой дал непреложный обет, тем самым усложнив себе жизнь, но Драко не хотел повторять ошибок отца. Он был всего лишь волшебником без права выбора. И ощущая текущую по венам злость, Драко вскинул голову и свел челюсти, дав себе обещание — он постарается сделать все возможное, чтобы метка не стала его окончательным приговором. — Руку, Драко, — прохрипел Волдеморт, приняв от Беллатрисы клинок. Она низко присела и попятилась в сторону, не смея поднимать головы. Драко закатал рукав своего черного костюма и протянул ладонь, которую крепко сжали костлявые пальцы Темного Лорда. Он изогнул бровь, с интересом рассматривая внутреннюю часть предплечья левой руки Драко. Малфой был неподвижен, он держался ровной иглой, взгляд его был пустым и бесстрастным. Прошипев что-то на парселтанге, Волдеморт поднес клинок к своей ладони и, не отрывая леденящего душу взора от глаз Малфоя, сделал надрез, даже не моргнув. Горячие капли крови пролились на пол. Драко затуманенным взглядом проследил за ними, и вид темной жидкости ощущался неприятным покалыванием в его животе. В нос ударил резкий металлический запах. — Ты будешь повторять клятву верности за мной, Драко, — угрожающе процедил Реддл. — Только то, что я скажу, понял? — Да, Повелитель, — выдохнул Драко. Окровавленная рука Волдеморта вознеслась над предплечьем Драко и он, развернув клинок и бросив оценивающий взор на блондина, поднес острие к бледной коже. Резкая боль пронзила тело Драко, и алая жидкость хлынула ручьем из раны, окрашивая руку в цвет вина. Реддл прижал свою ладонь к порезу и этот контакт с кожей вызвал у Драко неприятную дрожь по спине. Глаза Малфоя приобрели цвет угля, и лишь проблеск родного оттенка стибнита указывал на то, что он пока еще был в сознании. Его мысли расплылись ядовитым облаком, когда кровь Реддла слилась с его собственной. Вот, как образовывалась метка — кровная магия, связывавшая всех Пожирателей с Волдемортом. Он запечатывал клятву верности на крови. — Где бы я не находился — в глухих горах или под землей, в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки, — его холодный тон врезался в уши Драко, и он зажмурился, когда странное ощущение, будто его тело пыталось вытолкнуть из себя этот голос, начало сопротивляться. Драко разжал челюсти и процедил клятву, борясь с болью, которая острыми иголками вонзалась в его кожу на том месте, где ладонь Волдеморта держала его руку. Кровавые дорожки, вытекающие из раны, принялись менять свою форму и темнеть, и Малфою показалось, что багровая жидкость по-настоящему начинала закипать. Жар охватил каждую клеточку его тела, но он старался изо всех сил не проронить ни слова, ни звука. Волдеморт втянул скулы и приподнял голову. Его бледный череп осветился огоньками свечей. Зеленое пламя вокруг них засияло ярче. — Верность моя непоколебима и сильна, как горы, и я клянусь ни перед чем не отступать при исполнении долга, быть полезным своему владыке, ибо дар, который Он дает мне в ответ — есть награда высшая, — повторял Малфой слова клятвы. Кровь на предплечье собиралась в рисунок, который был знаком Драко — очертания черепа становились более явными, а само место пореза зачесалось — рана стягивалась. Он наблюдал, как под гипнозом, как змеиный хвост закручивался дугой и вскоре его руку украсил уродский знак зла. Нарцисса наблюдала за всем так, словно происходящее было кошмарным сном. Она прикрыла веки, пытаясь прочитать мысли Драко, но все, что она почувствовала — боль. Всепоглощающая, острая. Ужаснувшая ее, из-за чего она распахнула глаза и тайком поглядела на Люциуса. Осуждение так явно виднелось в ее взгляде, что мужчина почувствовал горький комок в горле. — Мои силы удваиваются и мои подвиги становятся непревзойдёнными, потому что я повинуюсь Силе, что нет равных, — прохрипел Реддл, и его глаза наблюдали за тем, как почерневшая кровь въедалась в кожу Драко, становясь все более и более похожей на метку. — И даже после смерти я воскресну еще раз, чтобы оградить от несчастий дом моего Владыки. Драко сглотнул, но нашел в себе силы, чтобы повторить клятву. Осталось еще немного. Зеленый круг огня вспыхнул с двойной силой, и Пожиратели приняли это за сигнал — все как один наклонились, присаживаясь на одно колено, и, опустив головы, ждали окончания церемонии. Тени зажженных свечей играли на щеках Драко, рисуя странные узоры, из-за чего его скулы казались еще более острыми, а черты лица вдруг стали жёстче, словно с принятием метки все в нем изменилось: его магия стала сильнее, его сила больше, и даже взгляд изменился, став колючим и резким. — В жизни все фальшиво. Есть только одна истина, и эта истина — смерть, и она расступается передо мной, — завершил клятву Драко, повторив последнюю ее часть за Волдемортом. Реддл разжал пальцы и отпустил руку Драко, и всем предоставилась возможность поглядеть, как метка завершила свое превращение, навсегда въевшись в кожу чернилами. — С началом новой жизни, — протянул Темный Лорд, не скрыв нот насмешки в голосе. Драко поднял грозовые глаза на Реддла. Желание уничтожить стоявшее перед ним подобие человека пронзило каждую клеточку организма. Зеленое пламя вихрем закружилось, полностью обняв их фигуры, заклинание для призыва метки вырисовалось в воздухе, после чего языки огня стали уменьшаться в размерах, и вскоре — погасли насовсем. Свечи потухли, как и огонь в камине. Темнота окутала всех присутствовавших в комнате людей. Церемония завершилась.