Дорогая Нарцисса,
То, о чем ты написала в своем письме, признаться честно, испугало меня, ведь мы оба знаем, что если что-то идет не по плану Реддла, хорошим это не оборачивается ни для кого. Я изучил множество различных способов, которыми Драко сумел бы воспользоваться для идеального выполнения своей миссии, но ни один из них не будет иметь такого быстрого эффекта, как непростительное. И хотя я бы предпочел не вмешиваться в поручение Темного Лорда, но твои слова не оставили меня равнодушным, поэтому, я постараюсь сделать все, что в моих силах, если вдруг Драко не справится и не сумеет убить Альбуса Дамблдора. У тебя есть моя письменная клятва: в случае неудачи, я обязуюсь помочь Драко и сделаю все необходимое сам. Можешь рассчитывать на меня.
Твой верный друг,
Северус.
***
Гермиона часто замечала, когда на нее смотрели. Она инстинктивно могла найти в толпе человека, который бы прожигал ее спину взглядом. Это было с ней всегда, что-то вроде шестого чувства, или третьего глаза, но сейчас, складывалось впечатление, что она не видела никого. Словно она ослепла, передвигаясь по Хогвартсу по памяти, просто потому, что уже давно запомнила расположение всех классов. Ее глаза были пустыми, стеклянными, как если бы кто-то влез в ее тело грязными руками и вытянул оттуда душу, оставляя лишь оболочку. В шоколадных омутах не было прежнего огня, лишь глубокая, режущая боль. Цвет ее кожи стал пепельно-белым, и друзья шептались, подозревая, что Грейнджер заболела чем-то серьёзным. Как еще можно было объяснить то, что она не появлялась на половине занятий, а если и выходила куда-то, то старалась передвигаться так, чтоб не пересекаться ни с кем из студентов. Ее густые кудри были собраны в непривычную для всех косу, и она ходила по замку как призрак. Сидя на скамье и глядя на трясущиеся тоненькие веточки деревьев, она, зарывшись носом в воротник своего теплого свитера, была мыслями совсем в другом месте. Перед ее глазами рисовалась картина того дня, когда в Косом Переулке они с мамой и папой бродили по улочкам, восторженно глядя на открывшийся их жизням волшебный мир. Гермиона с грустью улыбнулась, вспомнив, как она вошла в магазин и, держа маму за руку, неуверенно окинула взглядом животных, которых держали там в клетках, но она понятия не имела, кого ей взять. Она нахмурилась, припоминая, что ее родители разговорились с продавцом, позволяя ей самой пройти вглубь магазина и ознакомиться с представленными существами. Ей тогда приглянулся кот, рыжий и слишком пушистый, похожий на мягкую игрушку. Гермиона перечитала письмо, в котором было указано, что любой студент мог выбрать себе питомца и привести того в Хогвартс… — Лучше выбрать сову, — раздался сбоку от нее чей-то тонкий, но довольно уверенный голос. — Они хотя бы полезны, — Гермиона обернулась на этот голос, застыв, когда мальчик с глубокими серыми глазами ухмыльнулся ей. Он кивнул ей в сторону птицы, которая была на верхнем стеллаже, заточенная в большую медную клетку. Гермиона проследила за взглядом, с интересом рассматривая небольшую сову, которой, наверное, было несколько месяцев от роду. Золотистые пёрышки переливались в свете свечей магазина, а небесно-голубые глаза приковали взгляд юной волшебницы. — Красивая, — выдохнула Гермиона, не сдержав растущей улыбки. Маленький мальчик с платиновыми волосами хмыкнул, опираясь локтем на стоящий рядом комод. Он окинул восторженным взглядом ее кудри и, не выдержав, улыбнулся. — Цвет твоих волос похож на оттенок ее перьев, — заметил блондин. — А это мой филин, — он протянул руку к стоящей на комоде клетке, и Гермиона, широко раскрыв глаза, поглядела на огромное, с темным хохолком существо свирепого вида. Филин послушно склонил голову, потянувшись к ладони хозяина. Грейнджер с восторгом вздохнула. Филин, грозно обратив свой взгляд на Гермиону, сверкнул глазами, что цветом напомнили ей переливающийся на солнце сердолик. Сердитые желто-красные шары внимательно изучали волшебницу, и ей показалось, будто птица была ей не очень рада. — Ого, он… — Потрясающий, знаю, — протянул нахально мальчишка. Гермиона вздёрнула нос. — Я, вообще-то, хотела сказать страшный, — она сложила ручки на груди и улыбнулась, когда блондин недовольно поглядел на нее. — Как его зовут? — Фобос, думаю, подходящее имя, — ухмыльнулся самодовольно сероглазый. — А ты? Как назовёшь свою сову? Гермиона удивлённо вскинула брови. — Я пока не решила, буду ли брать птицу, — но казалось, что мальчишка совершенно не был заинтересован ее ответом, словно он был уверен — она послушает его и последует совету. — Я бы, на твоем месте, назвал ее… — Твигги, — выпалила Гермиона, — это значит «хрупкая». — Что за глупое имя? — фыркнул блондин. Кто-то окликнул его, видимо, потому что он обернулся, когда высокая статная женщина появилась в конце магазина и гордо прошествовала к ним. — Мне пора, — бросил он, и протянул руку. Гермиона в ступоре покосилась на вытянутую ладонь. Она, не долго думая, подалась вперед и ответила на рукопожатие, ощущая покалывание в своих маленьких пальчиках, когда их ладони коснулись друг друга. Такое приятное ощущение, как будто котенок выпустил свои маленькие когти, игриво вцепляясь ими в нежную кожу, и вонзил в ладонь свои остренькие зубки, приятно покусывая ее. Гермиона подняла взгляд на мальчишку, вновь удивляясь глубине этих глаз. Он был смазливым, с зализанной прической, но довольно красив, и девочка смутилась, краснея и быстро одергивая руку. Блондин поджал губы, неловко улыбаясь. — Было приятно поболтать, — он снова кивнул на сову, — бери, она точно должна быть твоей. Гермиона согласно качнула головой, прикусывая щеку изнутри. Ее глаза загорелись, когда девочка, подняв восхищенный взор на птицу, ощутила разлившееся по венам тепло, что согрело ее подобно лучам весеннего солнышка. Подойдя к родителям, она дернула маму за клетчатую юбку и, вытянув указательный палец, уверенно выпалила: — Мне нужна сова. Грейнджер, прокручивая этот день в своей памяти, тяжко вздохнула и поднялась со своего места, мрачной тенью двигаясь по серому коридору замка. Со смертью Твигги умерла та часть ее беззаботной жизни, которая напоминала о невинных деньках, о времени, когда она могла просто смеяться с Роном и Гарри, или позволить себе объесться пирожными, которые делала ей мама. Эта утрата символизировала потерю связи с той жизнью, в которой все было по-детски хорошо. Потерю надежды на светлое будущее. Она не могла припомнить, позволяла ли себе когда-то так же горевать, и ее злило, что сейчас доминирующим в ее сознании чувством была утрата, когда ей было необходимо сосредоточиться на других вещах и… — Гермиона, — она затормозила на повороте к выходу из замка, когда Рон окликнул ее, и это вынудило спину девушки распрямиться иглой. Она сжала пальцы в кулак, ногтями задевая чувствительную кожу ладоней, чтобы не позволить себе сразу же обернуться. Вздохнув, волшебница бросила нахмуренный взгляд через плечо на друга и сдавленно задышала, ощущая тяжесть в животе, когда увидела, что Рон направлялся к ней. Уизли выглядел напряженно. Обеспокоенность отражалась в его глазах. — Привет, — сухое приветствие сорвалось с ее языка, когда Рон подошел достаточно близко и от него повеяло привычным, но таким далеким ароматом уюта и тепла, что у Гермионы закололо в носу от желания заплакать — они не общались со святочного бала. — Привет, — он улыбнулся, не натянуто и наигранно, а так искренне, словно правда был рад ей. Словно не было между ними тех холодных недель, когда они не общались друг с другом. — Как… Как твои дела? Это было действительно неловко, и Грейнджер не выдержала, издав пропитанный кислотой смешок. Она покачала головой, прикусывая уже истерзанную до ранок нижнюю губу. — Ты решил спросить как мои дела? С чего бы вдруг? — холодность в ее голосе была вполне обоснованной, потому что, на самом деле, ей хотелось кричать на Рона за то, что он позволил ревности встать между годами их дружбы. Уизли виновато надулся. — Мне жаль, я не должен был быть таким кретином, — глухо выдавил он. — Но сейчас… Я волнуюсь, и Гарри волнуется, ты совсем не общаешься с ним, — он протянул ладонь к ее руке и сжал свои теплые пальцы на ее кисти. Гермиона вздрогнула: по сравнению с ним она была ледышкой. — Все в порядке, я просто загружена учебой. — Неправда, — поджал губы Рон. — Ты почти не появляешься на занятиях, что с тобой? Ты выглядишь очень огорченной, — ей стало тошно от того, что друзья о ней волновались. Она настолько позволила своей боли ослепить ее, что позабыла обо всех. Но разве она не имела права? Разве она не могла позволить себе погрузиться в себя и отрезаться от остального мира, утопая в сером озере печали? Рон нежно коснулся ее щеки, вынуждая взглянуть в его голубые глаза, и Гермиона сглотнула, ощущая, как раскаленными углями в ней горело желание поделиться своей болью, разделить ее, чтоб не было так невыносимо. Ей нужно было высказаться, позволить словам, которые резали ей язык жесткой наждачной бумагой вытечь из нее горячим ручьем, и она, не выдержав, издала всхлип. — Моя сова умерла, — выдавила она. — И с ней словно… Словно все хорошее умерло тоже, и я просто не знаю, как заставить взять себя в руки, потому что это так глупо, страдать из-за какой-то птицы… — Эй, тише, — Рон протянул свои большие руки к ней и заточил Гермиону в крепкие объятия, успокаивающе поглаживая ее трясущуюся спину горячей ладонью. — Мне очень жаль, — выдохнул он ей куда-то в волосы, и Грейнджер заплакала еще сильнее. — Все так плохо, Рон, все ужасно, и будет еще хуже, я это чувствую, — она задыхалась, ее легкие горели черным пламенем, а по венам тек угарный газ. Гермиона прикусила язык, чувствуя, как металлический привкус крови растекся по ее рту. Она прикрыла веки, приказывая себе взять себя в руки. Это просто птица. Чертова птица, не случилось конца света. Тебе просто преподали урок — как оно бывает, когда ты нарушаешь правила грязной и беспощадной игры, которую не ты начала. Игры, что безжалостно может снести тебя с доски, объявив шах и мат. Кожа покрылась мурашками, а ребра словно схватили ледяными когтями, вынуждая ее вздрогнуть всем телом. — Успокойся, мы рядом с тобой, — Уизли отодвинулся и ободряюще улыбнулся. — Хочешь, мы с Гарри купим тебе новую сову? Гермиона надрывно рассмеялась. Лучше купите мне новую нервную систему, а то старая совсем не годится, подумала она про себя. Серьезно, она ощущала, как разум играл с ней злую шутку, прокручивая перед глазами воспоминания, которые резали ее сердце скальпелем, и без обезболивающего это ощущалось адски отвратительно. Она бы хотела, чтоб из ее головы навсегда исчез образ вырвавшейся из кончика палочки зеленой вспышки. Три непростительных. Гермиона дернула головой, неприятно ежась. Империо. Оно ощущалось у нее под кожей до сих пор, словно его действие не отпустило ее. Она должна была сопротивляться ему. Но Малфою, которому так легко удалось проникнуть в ее мысли, даже не составило труда не произнеся вслух заклятье полностью подчинить ее тело. Гермиона поморщилась. Запах океана кружился где-то рядом с ней и она ненавидела себя за то, что не находила в себе сил полностью перекрыть мысли о Драко. Нужно было откинуть его куда-то в конец своего сознания, запихнуть в какую-то пробирку и поставить ее на самую дальнюю полку, чтобы не было соблазна открыть и позволить себе снова думать о нем. Используй он круциатус на ней, она бы все равно нашла его поступку какое-то объяснение? Она бы обвинила себя в случившемся? Годрик, как же болела ее голова… Грейнджер тихо застонала. Авада Кедавра… Ужас черными тараканами разбегался по ее венам. Взгляд лазурных глаз погас навсегда. Ее крик. И его тяжелый взгляд. Стоила ли причина всего этого? Нет, если она не пойдёт наперекор и не предупредит Орден о том, какая угроза нависла над ними. Пожиратели набирали силу с каждым днем. Их жизни в опасности. Ее лучший друг в опасности. Гермиона сжала руки в кулак. Вздохнув, она мягко отступила, позволив рукам Рона отпустить ее, и холод коридора пронзил ее тело колючими иглами. В носу закололо от порыва ветра, который подобно свирепому зверю ворвался сквозь большие арки в пустой коридор и со свистом пронесся между ними. Март пока что оставлял их без теплых деньков. — Нам надо сообщить Ордену, что в Хогвартсе и за его пределами есть Пожиратели. — Ты о чем? — Рон оглянулся и хмуро взглянул на подругу. — Откуда такая уверенность? — Потому что я видела… Метка есть у Нотта, — она специально умолчала о Драко, но была уверена, что Рон сам бы предположил, откуда ноги растут. — Черт, — мучительно протянул рыжий. — И что нам делать? Нам надо ведь что-то с этим делать. — Для начала, нужно обговорить все с Гарри и написать в Орден, они должны быть в курсе, им необходимо найти как можно больше сторонников, подготовиться к возможной битве, было бы неплохо предупредить кого-то в министерстве, если там еще остались люди, которые не продадутся темной стороне из-за страха, — холодно выдохнула Гермиона, пальцами надавив на виски. — Затем, они дадут нам распоряжения, если мы сами что-то предпримем есть риск, что это плохо скажется на других членах Ордена. — Но мы не можем просто так сидеть без дела, пока Нотт и, возможно, кто-то еще, просто разгуливают по замку, — возмутился Рон. — А что, если они помешают Гарри на Турнире? Если это все просто ловушка? — Я думаю, так оно и есть, — Гермиона прикрыла веки. — Но если мы раньше времени дадим понять, что знаем об их плане, то они смогут переиграть все, и тогда мы лишимся эффекта внезапности, а если все как следует обдумать, то… То может быть у нас будет шанс, — она с трудом верила в свои слова. — Черт, Гермиона, а что насчет Малфоя? Он ведь тоже… Он теперь тоже один из пожирателей? — Рон свел брови на переносице. — Я сразу почуял неладное, когда он со своим папашей объявился в Хогвартсе. — Да, думаю, ты прав, — выдавила она, словно не перед ней была выставлена в свете серебристого Люмоса отвратительная Черная Метка. — Наверняка среди слизеринских студентов тоже будут новички, я думаю, Паркинсон примет метку, и не забывай о Крэббе и Гойле, их папочки все еще союзники сам-знаешь-кого. — Нам надо схватить их! — храбро прорычал Рон. Гермиона закатила глаза — его излишняя эмоциональность сейчас была не к месту. — Надо рассуждать трезво, — напомнила она. — Что-то происходит, и мы должны быть готовы к любому исходу, — ее тон звучал сталью, и от этого стало чуточку лучше. Казалось, что шаг на примирение, сделанный Роном, помог ей немного прийти в себя. — Давай найдем Гарри и решим, как связаться с Грюмом или Люпином, министерство все чаще перехватывает сов, папа сказал, — Рон пожал плечами, вынуждая Грейнджер нахмуриться. — Что насчет каминной связи? — Вполне возможно провернуть, — обнадеживающий голос Уизли подействовал на нее растекающимся по крови успокоительным, словно она осушила бутылочку с настойкой ромашки. Гермиона взглянула на веснушчатое лицо друга. В его добрые и светлые голубые глаза. Уголки губ сами сами по себе дёрнулись, приподнимаясь вверх, и вот уже на лице волшебницы нарисовалась искренняя, такая привычная и родная улыбка, что она даже не сдержала хихиканья. Еще была надежда. Пока у нее были Рон и Гарри, эта надежда сияла в ее сердце ярким огоньком, и Гермиона собиралась приложить все усилия, чтобы это пламя не погасло.***
Гарри напряженно сидел на бордовом диване, стараясь бороться с тяжестью, давившей на его веки. Гравитационная сила пару раз брала над его сонными глазами верх и он не замечал, как начинал дремать. Толчок в бок снова вынудил его опомниться и выпрямить спину, а затем поглядеть на камин. Еще две минуты. Он ненавидел эту никому ненужную пунктуальность Грюма, и проще было бы обо всем переговорить с Люпином, но Гермиона в вопросах безопасности и проведения всего «так, как надо» больше доверяла Аластру. Это злило Гарри, но он все же согласился с ней, когда она рассказала о том, что Теодор Нотт стал обладателем черной метки. Будто кто-то сомневался, что этого не случилось бы. Гарри зевнул, окинув сонливым взглядом Рона, который, чтобы не спать, решил просто перебить сон едой. — Ради Годрика, Рональд Уизли, ты своим чавканьем весь Хогвартс разбудишь, — шикнула Гермиона, нервно теребя край своей пижамы. — И вообще, как ты можешь есть в такое время! Рон замер, так и не донеся до рта круглый пряник, от которого по всей общей комнате стоял удушливый сладкий запах клубники. — Фто таково? — возмутился он с набитым ртом, — ефё дазе нет двенадцати. Гермиона выглядела сейчас поистине рассерженной, а растрёпанные кудрявые волосы напоминали Рону образ Медузы Горгоны, да еще и бледная кожа в дуэте с уставшим от недосыпания лицом создавала впечатление, что Грейнджер была готова на убийство. Неудивительно, что Уизли ощутил холодок по коже, когда Гермиона поглядела на него своим привычным грозным взглядом, и это заставило его отряхнуть ладони и отложить в сторону пакет. — Мерлин, Гермиона, сам Грюм бы обделался в штаны, если бы увидел тебя сейчас, — сглотнув, прошептал с ужасом Рон. Грейнджер вскинула брови и яростно зашипела: — Мне расценивать это как комплимент?! В камине послышался шорох, словно заскреблись кошки, вылезающие из картонной коробки, и уже через мгновение в ярко-оранжевом пламени возникла голова Грозного Глаза, что и предотвратило назревающий конфликт. — Что за неотложное дело у вас было, о котором вы не могли рассказать при встрече? И я предупреждал, не отправляйте почту с такими короткими сообщениями, это вызовет подозрения, — отругал их Аластор, но его лицо тут же расслабилось. — Простите, я с этими заданиями совсем вымотался. — Есть новости из министерства? — напряжённо выдохнула Гермиона, ощущая, как легкие налились свинцовой тяжестью. Грюм кивнул. — Фадж не контролирует своих людей, кто-то плетет паутину из интриг против него, а он слеп, даже слушать не хочет о том, что внутри министерства уже полно сторонников Темного Лорда, — разочарованно пробормотал Аластор. — Мы работаем с несколькими аврорами и членами Визенгамота, они на нашей стороне и готовы при любой возможности содействовать, — это обрадовало Гермиону. — Будет неплохо, если авроры заявятся в Хогвартс, — фыркнул Рон. — Теодор Нотт стал Пожирателем Смерти! И этот ублюдок-Малфой тоже! — Откуда информация? — нахмурился Грюм. — Странно, я думал Нотт старший не станет рисковать жизнью единственного сына. — Я видела метки, — вздохнула Гермиона, ощущая, как колючий мороз накрыл ее кожу. — И я уверена, что ряды новых Пожирателей будут расти, мы должны быть готовы. — Это плохо, — покачал головой Грозный Глаз. — У нас не так много людей. — Значит, надо собирать свою армию, — нахмурился Гарри. — Мы не можем больше ждать, если Волдеморт собирается вернуться, то мы должны быть готовы. — Гарри, никто в здравом уме не пойдёт добровольно воевать против такого опасного волшебника, как Реддл, — перебила его Гермиона. — Нам нужен другой способ, Дамблдор мог бы… — Дамблдор ничего не сможет, потому что он умирает, — резко выдохнул Поттер. Казалось, время вокруг них остановилось. Глаза Гермионы округлились, а губы сжались в тонкую линию. Румянец из-за теплоты, царящей в комнате, сразу стерся с ее щек, из-за чего кожа стала мертвецки-белой. Она прерывисто вздохнула, не веря услышанному. — Нет… — Да, — рявкнул Гарри. — Дамблдор пытался с помощью темных артефактов создать оружие, которое сумело бы уничтожить Волдеморта, но магия оказалась слишком сильной и опасной, и его прокляли… — Мерлин! — воскликнул Рон. — Ты знал об этом? — обращаясь в камин, волнительно закряхтел Уизли. — И что нам делать?! — Для начала не паниковать, Рональд, — спокойно выдохнула Грейнджер. — Если Дамблдор не в силах нас защитить от Волдеморта, тогда кто? — Проблема не только в Волдеморте, — мрачно выдавил Грюм. — Есть информация, что в маггловском мире тоже происходят странные события, кто-то планирует переворот в их министерстве, протесты против власти начались в Австрии, в Италии ситуация очень нестабильна. Гермиона нахмурилась. — Но… Как это связано с Реддлом? — Тот, кто отвечает за разжигание войны в маггловском мире, оказывается, встречался с Волдемортом, и встретится еще раз, но что конкретно они обсуждали и к какому решению пришли… Мы предполагаем… Грюм запнулся, будто взвешивая, стоило ли говорить о том, что волновало Орден. Его лицо исказилось из-за языков пламени, и Гермионе показалось, что его нерешительность как-то была связана с ней. — Кажется, Реддл с кем-то объединяется, чтобы устроить войну и задействовать в ней Пожирателей, поэтому так много новичков пополняет их ряды. — Войну? Ты хочешь сказать, что Волдеморт пытается объединить силы с кем-то из магглов— Гарри неуверенно рассмеялся. — Он ненавидит магглов, с чего бы ему вдруг соглашаться на такое? — Это лишь предположение, наш информатор пока не добыл точные сведения, но он работает над этим, — Аластор огляделся: кто-то окликнул его. — В любом случае, я думаю, нам нужно больше людей. Гарри нахмурился, задумчиво сверля взглядом пятно на полу, оставленное пролитым Симусом тыквенным соком. — У нас будут люди, — решительно выдавил он. — Мы сделаем все возможное, чтобы остановить Волдеморта. Я сделаю, — сталь в голосе и уверенность во взгляде. Поттер выпятил грудь вперед. Гермиона уверенно кивнула ему. — У нас будет время до финала, а затем… — Затем мы будем действовать так, как должны, — выдохнул Рон. За окном сверкнула молния и три волшебника нервно переглянулись. Огонь в камине погас.***
Просто немыслимо. Драко поморщил нос, начиная раздражаться, когда корень австралийской болотной кувшинки выскользнул из его ладони на середину стола, и он чуть не обрубил себе пальцы. Фыркнув, он упрямо потянулся за склизким растением, стебель которого был покрыт чем-то до тошноты напоминавшим ему сопли горного тролля, и вернул его на свою доску, сразу же прикладывая острый кончик ножа к противного оттенка стволу. Ему с трудом удавалось сосредоточиться на готовке зелья. Головой он находился сейчас в поместье. Сверлил взглядом обеденный стол в их гостевой, точнее свиток, которым был так заинтересован Волдеморт. Драко раздраженно запыхтел. Италия. Привлечь Забини. Он вымученно свел челюсти и зажмурил глаза, когда волна злости накрыла его с головой. Усталость давила на его плечи, будто кто-то взвалил на него мешки с увесистыми глыбами. Малфой дернулся, словно кто-то резко толкнул его в плечо, и Блейз, стоя напротив, поднял темноволосую голову, хмуро косясь на друга. Драко помотал головой. Следующим ингредиентом шел сверкающий порошок перетертых скорлупок перловиц. Он отмерил нужное количество, удивляясь, как еще не испортил состав, летая где-то в облаках. Перламутровый блеск, который приобрело его зелье, говорил о том, что он делал все правильно. У Малфоя был поразительный талант делать работу идеально, и даже если он полностью был мозгами сосредоточен на чем-то другом, то руки волшебным образом помнили каждый шаг к правильному созданию зелья. Он сглотнул, помешивая варево против часовой стрелки, и принялся считать про себя. Один. Ему нужно как-то прочесть тот документ. Глаза сдавливало от напряжения. Он сверлил взглядом кляксу на столе. Два. Как это провернуть… Как попасть в мэнор, когда там всю неделю будут торчать Пожиратели? Горькая усмешка накрыла губы. Пожиратели это второстепенная проблема, он ведь собирался добраться до чего-то, что принадлежало Темному Лорду… Три. Думай, Драко, соображай. Шипение сорвалось с его языка, будто он ошпарился, слишком быстро отпив горячий напиток. Как было бы замечательно, если бы он просто мог покинуть этот кабинет, наплевав на гребанные правила отца. Выпорхнуть из своего тела и взять передышку от всего этого мрачного дерьма, что накопилось в нем и практически выливалось через край, подобно прорвавшимся из канализационного люка отходам… Он застыл, закончив помешивать зелье, и пар спиралью закрутился над котелком. Драко был единственным в классе, у кого амортенция была практически готова. Сложность состояла в том, чтобы зелье никого не влюбило в Малфоя, а просто издавало аромат, связанный с человеком, который нравился, и позволяло другим ощущать тот же запах. Люциус в конец рехнулся со своими экспериментами, это и так считалось зельем продвинутого уровня, а соблюдение таких нюансов делало его приготовление еще более трудным. Он схватил три листочка сушеной смоквы и принялся перетирать их пальцами прямо в котелок. Зелье забурлило и заискрилось. Для того, чтобы правильно сварить амортенцию, нужно было знать как правильно варить эйфорийный эликсир, потому что у обоих жидкостей было одно общее свойство — дарить выпившему напиток состояние блаженства, радостного, душевного подъёма, но в случае с первым, к этим действиям добавлялось еще непреодолимое влечение, граничащее с одержимостью. Люциус считал «напиток любви» одним из самых опасных зелий, потому что, как сам говорил, во имя любви можно совершить поистине ужасные вещи. Раздался скрип двери. Люциус оторвался от своего учебника, отвлекаясь от размышления над планом для проведения ритуала: последний ингредиент для создания идеального зелья, увеличивающего продолжительность жизни волшебнику, был найден. Его голова раскалывалась от работы над этим напитком, но мужчина не знал перерыва. Он пробовал и пробовал новые комбинации, пока не понял, где найти тот самый недостающий элемент, который бы отвечал за «бессмертие». Корни дремучих японских дубов, панцырь пятнистой атлантической черепахи, это все было не тем. Нужный ингредиент был в доступе у Малфоев, но чтобы его добыть нужен был Драко… Люциус поднялся с места и окинул взглядом стоявшую на пороге класса волшебницу с факультета Рейвенкло. Он изогнул бровь, когда остановил свой вопросительный взгляд на ее ногах — чудачка стояла в одних носках, но ее, казалось, этот факт нисколько не смущал. — Прошу прощения, мистер Малфой, — Полумна Лавгуд покачивалась на месте и мечтательно глядела на студентов. Драко оторвался от своего котла, приподняв светлую голову. — Меня послал за Гермионой профессор Слизнорт, могу я забрать ее? Люциус откинул подол мантии и уселся на деревянный стол, скрестив ноги. Он скривил рот в ухмылке, поражаясь тому, как студентка была уверена, что Грейнджер находилась здесь. Запустив руки в карманы, мужчина приподнял острый подбородок и пренебрежительно произнес: — Мне очень жаль, но мисс Грейнджер тут нет, она давно не появлялась на наших занятиях, — уголки его губ дернулись в наигранной улыбке, но это никак не смутило Лавгуд. Она лишь на мгновение удивилась, словно сказанное было самой глупой ложью, которую ей приходилось услышать. — Так странно, — мечтательно протянула Луна, — а кажется, будто она не покидала вашего класса, он весь пропах ее духами, — несколько дурмстранговцев перекинулись напряженными взглядами, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, а присутствовавшие на этом занятии Пэнси с Ноттом закатили глаза, хихикая над ней. Люциус поднял глаза к потолку и неохотно протянул: — Боюсь, это не парфюм мисс Грейнджер, мы варим амортенцию. Мужчина бесстрастно пожал плечами, как вдруг его осенило. Малфой медленно повернул голову на студентов и принялся рассматривать каждый котелок с кипящим в нем зельем, но единственный готовый напиток переливался лавандовым блеском в чугунном котле его сына, и от варева шел спиралевидный пар, закручивающийся торнадом до самого потолка. Он задумчиво опустил голову и начал быстро соображать. Драко неверяще уставился на Луну, а затем, недоумевая, заглянул в свой котелок, перемешивая зелье и утопая в горьком аромате апельсинов, имбирного печенья и чего-то еще… Запах нежной, дурманящей сознание ванили и старого пергамента. Это было невозможно. — Видимо, у кого-то из ваших студентов амортенция пахнет в точности, как Гермиона, — выделив слова, выдохнула спокойно Лавгуд. Голубые глаза Полумны с любопытством оглядели класс и остановились на Драко. — Удивительно, как чувство любви может связать абсолютно разных людей, — бросила она уже повседневным тоном и, извинившись, развернулась, покидая кабинет. Дерьмо. Все вокруг Драко пахло Гермионой Грейнджер. Он приоткрыл рот и принялся бегло рассматривать оставшиеся на столе ингредиенты, чувствуя, как в горле запершило от сухости. Люциус Малфой выпрямился, приказывая ученикам дальше заняться приготовлением напитка, когда по классу раздался звук взрыва и он ошарашено выкатил глаза из орбит, сверля гневным взглядом отмахивающегося от голубого дыма Драко. Виновато поглядев на отца, дурмстранговец сглотнул. Блейз откашлялся, морща нос и криво косясь на блондина. — Вот это ты, конечно, зря, — скривился мулат, — сушеные крылья средиземноморских бабочек явно были лишними, — Блейз похлопал друга по плечу и прыснул со смеху. Драко натянуто улыбнулся. Забини был слишком увлечен своим зельем, чтобы обратить внимание на слова Полумны. Сомнений в том, что у него были чувства к Гермионе, теперь точно не оставалось, и это усложняло абсолютно все. Драко хотелось рвать на себе волосы от отчаяния — неужели нельзя было отцу дать им заданием сварить амортенцию двумя неделями ранее, когда он не устроил целое представление и не убил херову курицу, предварительно вырубив ее щепоткой круциатуса? Мучительно застонав, он запустил пальцы в светлую шевелюру и потянул себя за платиновые пряди. Приятная боль растеклась с области затылка вниз по шее, будто кто-то разлил ему на голову теплый кисель. Хотелось исчезнуть. Ускользнуть из-под яростного взгляда отца и призраком отправиться блуждать по замку, чтобы… Щелчок раздался в его мозгах так быстро, что Драко застыл, слушая биение сердца, которое с бешеной скоростью застучало в ушах. Выскользнуть из своего тела… Драко моргнул. Подобно призраку блуждать по замку… Или по поместью. Вот оно! Осознание, что он нашел решение, разрезало мозг раскаленной бритвой. Он знает, как попасть в мэнор и остаться незамеченным. Но ему нужна была помощь… Черт. Малфой со скрежетом сжал зубы. Только у одного человека хватит магических сил, чтобы помочь ему провернуть то, что он собирался сделать. И именно этому человеку он причинил ужасную боль. Дерьмо.***
Гермиона ощутила толчок в бок от Гарри и поглядела на него, удивленно вскинув брови: он с распахнутыми веками косился то на нее, то на кого-то позади, и Грейнджер нервно сглотнула, когда над ее головой раздался голос профессора Снейпа. Она устало поглядела на него, а затем, озираясь по сторонам, поняла, что весь класс пялился на нее, включая присутствовавших на объединенном занятии по защите от Темных Искусств шармбатонских и дурмстранговских студентов. Грейнджер вспыхнула, встретившись взглядом с Люциусом Малфоем, который был заинтересован в этом предмете и тоже решил поглядеть на то, как проходил урок. — Простите, сэр, я не расслышала… — виновато произнесла Гермиона, опустив голову. Снейп сузил глаза и свел челюсти вместе, лениво складывая руки на груди. Он отбросил мантию, двигаясь к деревянному шкафу, который Гермиона не сразу заметила перед собой. И давно он тут появился? На нем были вырезаны странные узоры и Грейнджер припомнила, что видела такой на третьем курсе, когда занятия вел профессор Люпин. — Мисс Грейнджер, если вы все еще хотите получить оценку «Превосходно» по ЖАБА, вам стоит быть внимательнее, — холодно протянул мужчина. Несколько смешков со стола слизеринцев вызвали у Гермионы багровый румянец негодования. — Теперь, я попрошу вас выйти и вытянуть жребий, а затем показать, как вы собираетесь справиться с выпавшим вам заданием по программе с прошлых годов обучения, — пронизывающий до костей голос Снейпа, пропитанный презрением, вынудил ее подскочить с места и подойти к столу. Гермиона волнительно поглядела на парящие в воздухе клочки бумаг, а затем, подцепив один пальцами, раскрыла его, ощущая глухой стук сердца в груди.Боггарт.
Она поежилась, не хотя выпуская бумажку из рук, и та вспыхнула яркими огоньками, и пепел рассыпался перед ней на столе. — Это Боггарт, сэр, — выдохнула она. — Замечательно, — безразлично ответил ей Снейп. — Профессор, могу ли я поменять задание? — она обернулась, тут же жалея о своей просьбе, встречаясь с ледяным взглядом холодных глаз Снейпа, и ощутила, как ее тело сжалось до микроскопических размеров. — Нет, мисс Грейнджер, вы можете либо показать, как собираетесь справиться с Боггартом, либо сесть на место и не мечтать о хорошей оценке в конце этого года, и хотя я буду искренне рад снять с Гриффиндора баллы за то, что вы витаете в облаках и не готовы выполнять условия задания, мне бы все же хотелось увидеть, что годы обучения прошли для вас не напрасно, — закончил он, вылив на Гермиону эту ледяную речь. Волшебница, кивнув, повернулась к шкафу и медленно выудила палочку из мантии. Она вспомнила, как на занятии у Люпина впала в истерику, так и не сумев управиться с Макгонагалл, которая твердила ей о заваленных экзаменах. Сейчас, глядя на платяной шкаф, ей казалось это таким глупым… Гермиона вздохнула и заявила, что готова. Снейп взмахнул палочкой. Раз, два, три… Звук поворота маленьких ключей в замочной скважине раздался с цоканьем по всему классу. Гермиона поглядела на свое отражение в старом, заляпанном какой-то жиже зеркале. Она отвела глаза вправо, когда через отражение увидела, как пристально за ней наблюдал Малфой, сидевший рядом со своим отцом. В левой стороне классе она уловила взгляд теплых глаз Виктора, что неотрывно следил за происходящим. Вздохнув, она приготовилась ко встрече со своим самым большим страхом. Она хмыкнула, задумываясь о том, будет ли это снова Макгонагалл, или, возможно, другой профессор… Гермиона покосилась на расплывшееся перед ней черной пятно, которое окутало комнату во мрак. Темные дымчатые нити распространились вокруг ее худощавого тела, обнимая и укрывая в облаке черного цвета. Она слышала перешептывания студентов, но старалась сосредоточиться и представить отчётливо то, чего боялась. Казалось, что класс стерся, и теперь она стояла в неизвестном ей помещении. Огромный зал, который Гермиона прежде никогда не видела. Мрачный, серый. В кромешной тьме она едва смогла различить возникшую фигуру. Страх сковал тело Гермионы, она не могла пошевелиться. Кто-то, облаченный перед ней в длинную черную мантию, вытянул палочку, и вдруг пространство наполнилось леденящим душу: — Круцио! Гермиона ахнула, укрывшись руками, словно это могло бы ее защитить от непростительного, но когда все же раздался чей-то отчаянный, перемешанный с раздирающей легкие болью крик, волшебница вскинула брови и обернулась — перед ней на холодном полу лежало до чертиков знакомое тело. Рассыпанные медные кудри были тусклыми, кожа бледной, губы синими, и казалось, что Гермиона смотрела на живой труп. На саму себя, только умирающую. — Круцио! — в очередной раз раздалось непростительное, и Грейнджер смотрела, как забилось в агонии ее тело, как с губ сорвался немой крик, словно голос покинул ее. Гермиона в ужасе застыла, позабыв о том, что она должна была избавиться от Боггарта, но она наблюдала, а в горле у нее стало так сухо, будто весь песок из всех пустынь засыпали ей в рот и заставили проглотить. Волнение царапало ей желудок острыми когтями. Кровь заледенела в жилах, когда у ее страха появились серые глаза и заглянули прямо ей в душу. Неужели она так боялась Драко, что он стал ее кошмаром? Волшебница сжала палочку, чтобы приготовиться произнести заклинание, как вдруг… — Ридикулус! — громко раздалось сзади, и Гермиона подпрыгнула на месте, оборачиваясь: Люциус Малфой опустил палочку, не отрывая своего глубокого взгляда от ее лица. — Думаю, на сегодня достаточно, — выдавил он, будто залпом проглотил настойку кислого лесного перца. Грейнджер прикрыла веки. Тишина, воцарившаяся в классе, неприятно кусала ее, и поэтому она решила хотя бы откашляться, чтобы профессор Снейп выставил ей оценку и позволил сесть, но, видимо, Северус был так впечатлен увиденным, что он, молча, одним только взглядом указал ей на место. Гермиона проигнорировала вопросительный взгляд Гарри, отмахиваясь и шепча «все нормально», но Поттер, казалось, совсем не поверил ей. Она могла видеть, как в его глазах плескалось глубокое и неподдельное волнение, но гриффиндорец воздержался от расспросов, не только потому, что заметил ее поникшее настроение и потерянный взор, а еще из-за того, что не хотелось терять баллы, которые Снейп был бы рад снять с них за болтовню во время урока. Гермиона была благодарна, что хоть раз благоразумие Гарри одержало верх над его чувствами, и он уткнулся в свой конспект, не обращая внимания, как Невилл вышел к центру класса и точно так же, как Грейнджер, вытянул жребий. — Ф-флиппендо, сэр, — раздался его неуверенный голос. — П-простите… А кого мне надо отталкивать? По классу раздались смешки. Снейп закатил глаза и, откинув подол мантии, приблизился к черному ящику, откуда вытащил держа за шею голубоватое существо. — Продемонстрируйте ваши навыки на пикси, — холодно протянул мужчина. Гермиона снова задумалась. Она не могла испытывать такого страха к Драко. Ведь не могла? Сжав пальцы в кулак, ее захлестнула волна раздражения. Неужели она была настолько слабой? Ее зубы заскрипели от того, как сильно она свела челюсти. Каждый нерв словно проткнули раскаленными иглами, что заставляло ее тело напрячься. Она словно была как мешок с динамитом, который мог взорваться в любой момент. И вдруг, сурово поглядев через плечо на сидящего с каменным лицом Малфоя, бледного и хмурого, она прокрутила в голове этот момент с Боггартом, когда до нее дошло — она боялась не Драко. Ведь тогда бы ее страх проявился с его лицом, жестким и безжалостным, но дело было в другом — она боялась, что он мог причинить боль ей. Гермиона мотнула головой. Он уже сделал больно. Теперь ей просто нужно было перестать бояться и быть готовой к тому, что это могло повториться вновь. Драко не понимал, как ему удалось досидеть до конца занятий, при этом не разнеся классную комнату в щепки от увиденного. Его трясло от отвращения к самому себе. Он не мог позволить себе стать кошмаром Гермионы. Он не хотел, чтобы единственной ассоциирующейся с ним эмоцией для нее был страх. Он вылетел из кабинета первым, чтобы подстеречь Гермиону за углом коридора. Малфой напряг зрение, наблюдая за всеми студентами, которые лениво покидали урок Снейпа и шептались о том, что случилось у Грейнджер. Вот она — медная макушка, которая сразу же бросилась в глаза Драко. Гермиона что-то сказала Гарри, сжав свои пальцы на его плече. Поттер поджал губы, но все же кивнул. Она осталась стоять там, наблюдая за тем, как друг удалялся. С ее губ сорвался вздох. Грейнджер как раз собиралась повернуть в библиотеку, когда вдруг Малфой, дождавшись ее, перехватил волшебницу за локоть. — Какого черта это было? — Отвали. Но Драко не собирался уйти просто так. Не тогда, когда отчаянно нуждался в ней. Отчаянно хотел убедиться, что она не страдала кошмарами из-за него… — Разве я мучил тебя? Разве я пытал тебя? — остервенело вцепившись в ее локоть и развернув к себе лицом, выкрикнул Малфой. — Я облажался с твоей совой, но я бы никогда не сделал тебе больно! — Ты уже сделал, идиот, — злостно выдохнула Гермиона, — а теперь, будь добр, убери от меня свою грязную руку, чертов кретин, — прошипела она, выливая на него весь свой яд, который кислотой разъедал легкие Малфоя. Разговаривать со стенкой это очень нормально, саркастично подумал про себя Драко, вытянув острый подбородок. Ее шоколадные глаза глядели куда угодно, только не на Малфоя. И Драко заметил это, ощущая жуткую злость из-за того, как по-детски вела себя Грейнджер. — Ты сама допрыгалась со своими следствиями, Грейнджер, — его слова не должны были прозвучать так холодно и грубо, и Драко, поджав губу, кинул на Гермиону быстрый взгляд: — но я перегнул палку, я поступил очень низко. — Ты поступил подло, — исправила она его, дергая локтем. — Пусти меня. — Нам надо поговорить. — Нам не о чем разговаривать, — жестко произнесла волшебница. — Если ты сейчас же не отпустишь меня, то я… — Это касается Волдеморта, — оборвал ее Драко. Гермиона моргнула пару раз. Недоверчиво сощурившись, она вздернула нос. Ее пальцы впились в руку дурмстранговца, болезненно, как пиявка. Она с силой надавила на них, пытаясь разжать хватку Драко, но Малфой не отступал, он лишь зашипел от боли, но крепче ухватился за ее локоть. — Думаешь, я поведусь на эту дешевую уловку? — задыхаясь, выпалила Гермиона сердито, чуть ли не давясь слюной, как злая собака. — Я не вру тебе. Нет необходимости делать это. — О, ну конечно, ты ведь светлой души волшебник, просто в полную луну убиваешь невинных животных! — гаркнула Грейнджер. — Ищи кого-то другого, Малфой, я уверена, что любая волшебница согласится помочь тебе, если ты ей подмигнёшь, — она вырвала локоть и резко развернулась, позволяя Драко вдохнуть витающий вокруг нее аромат апельсинов и ванили. — Я ощущаю твой магический потенциал, — бросил ей в спину Малфой, — только у тебя хватит сил помочь с астральной магией. Гермиона застыла, словно в нее бросили парализующим заклятием. Она нервно оглянулась, чтобы убедиться, что никто в коридорах не следил за ними. Брови Грейнджер взметнули вверх, она с беспокойством косилась на Малфоя, а в зрачках ее плескалось сомнение. — Астральная магия? — зашипела она, как змея. — Ты в своем уме?! Это запрещено! Это же прямой путь в ад для твоей души, если что-то пойдет не так. — Значит, ты в курсе того, что это за раздел темных искусств? — ухмыльнулся Драко. Гермиона вспыхнула. — Я увлекалась заметками о Моргане ле Фэй, она была продвинутой ведьмой в области астральной магии, и заклятым врагом Мерлина, — фыркнула девушка. — Я не собираюсь помогать тебе. — Я был в поместье, мне нужно достать документ, который, как я думаю, важен для Волдеморта, он станет ответом на многие вопросы, — надеясь таким образом задействовать Гермиону, выдохнул Драко. — Это в твоих же интересах, да и в интересах Ордена тоже. Что за документ мог иметь значение для Реддла, который так сильно заинтересовал Малфоя? Грейнджер задумалась: быть может, именно эта бумажка даст им ответы на многие вопросы. Гермиона лишь на секунду закусила губу, прежде, чем тяжело вздохнуть и сделать короткий кивок. В животе у нее закололо, словно тысяча маленьких лезвий вонзились ей в кишки. — Ладно… Я помогу тебе, — холодно выдавила она. — Но это не значит, что я буду относиться к тебе лучше. Драко хмыкнул. — Я и не стараюсь добиться твоего расположения, Грейнджер, у тебя есть полное право презирать меня, но я надеюсь, что так смогу хоть как-то загладить свою вину, — пожал он плечами. — Я действительно перешел черту. — Отлично, что ты это понимаешь, Малфой, — раздраженно фыркнула в ответ Гермиона. — И на счет случившегося у Снейпа, чтоб ты знал: я не боюсь тебя, — она вздернула подбородок. — Орден получит способ найти управу на пожирателей, и на Волдеморта, и я буду стоять в первых рядах, чтобы наблюдать за тем, как Визенгамот отправит тебя в Азкабан. Ее глаза холодно сверкнули. Драко оценивающе окинул взглядом Гермиону. — Я буду ждать тебя возле Дурмстранговского судна, в восемь часов, — сухо выдавил Малфой. — Помогу пробраться сквозь защитные чары, у нас будет около часа, пока мой отец и Каркаров не вернутся. Гермиона коротко кивнула и, встретившись взглядом с серыми очами, вздрогнула: она собиралась помочь Пожирателю смерти. Даже если во благо Ордена, это все равно серьезный проступок. Мерлин, если об этом узнают в рядах Магической Коалиции, то первой за предательство и помощь врагу в Азкабан отправят ее. Волшебница сглотнула. Оставалось надеяться, что то, ради чего Драко собирался использовать такую темную магию, стоило всех последствий.