Дальнейшие события Клара осознавала урывками. Она была уверена лишь в том, что в какой-то момент, очевидно, на звук выстрела, в комнату прибежал, нет, влетел Лаэрт, — но что именно он делал и как себя вёл, Клара не могла сказать наверняка. Кажется, он опять кричал на неё, как в прошлом мире, когда она ушла из гостиной и обнаружила труп (всё той же) Мери. Или он обнимал её и сквозь слёзы повторял, как он рад, что с ней всё в порядке? Но он же, кажется, грубо схватил её за руку и буквально протащил через весь дом до её комнаты, там чуть ли не силой усадил на кровать... а после стоял перед ней на коленях и, обнимая её ноги, умолял беречь себя? Все эти эпизоды казались слишком сюрреалистичными и не очень хорошо стыковались друг с другом, так что Клара сомневалась в своих воспоминаниях, следовавших сразу за выстрелом.
А вот сам выстрел она помнила яснее ясного. И красный, заполнивший комнату после него, слишком ярко отпечатался в её глазах — вот почему, стоило ей опустить веки, вместо тьмы её зрение заполнял именно красный.
Чувствуя, как от этих картин слишком громко пульсирует в висках её собственная кровь, Клара старалась о них не думать. Не прошло и минуты после того, как Лаэрт ушёл, как она, сидевшая на постели, завалилась набок, словно кукла без опоры, и уставилась в одну точку перед собой. Ей оказалась прикроватная тумбочка. Тупым взглядом Клара смотрела на неё, точно желая прожечь в красном (и тут красное!) дереве дыру. Впрочем, в какой-то момент её глаза не выдержали очередной красноты, и она перевела взгляд чуть выше — на розетку. А оттуда к её подушке тянулся белый провод зарядного устройства... "Ах да, я же смотрела фото дневника, перед тем, как Мери-сан..." — рассеянно подумала она, болезненно щуря внезапно сухие, точно заполненные песком глаза.
Пару секунд она продолжала смотреть — а затем приподнялась на локте и выудила телефон из-под подушки. Когда она разблокировала экран, её встретили уже ставшие знакомыми письмена "бессмертного алхимика" — конечно же, зашифрованные. Клара одарила их равнодушным взглядом — и тут же как-то автоматически принялась вчитываться.
Впрочем, не то чтобы это оказалось очень продуктивно... нет, откровенно говоря, в её оторванном от реальности состоянии пытаться сосредоточиться на чём-то внутри этой реальности — дело гиблое. Неудивительно, что из прочитанного Клара поняла примерно треть, а важным ей показался только странный рисунок на одной из последних страниц да уже знакомые слова про "близкую кровь", как бы подытоживающие всё записанное в дневнике. Эти последние слова обострили в Кларе те чувства, которые она всё это время старательно заталкивала внутрь себя, и она, отложив телефон на тумбочку, с тяжёлом вздохом перевернулась на спину и уставилась в потолок.
"Кровь. В конце концов, всё здесь решает кровь, — думала она. — Кровь невинных убитых людей вокруг одного виновника... и кровь тех, кто сам себе выстрелил в голову. Неужели и правда не было другого выбора? Неужели она не могла доказать свою непричастность как-то иначе? Неужели
и правда пора..."
— Ну что, не хочешь последовать примеру Мери?
От неожиданного вопроса, ясно прозвучавшего в
пустой комнате, Клара, чьё сознание потихоньку начинало ускользать, вздрогнула всем телом и резко приняла вертикальное положение. Лишь в этот момент она поняла, что уже некоторое время воздух вокруг был какой-то не такой, какой-то... застывший. И это состояние Кларе было знакомо.
Вот почему, повернув голову на источник звука, она вовсе не была удивлена, увидев сидящую на второй кровати Бернкастель. Несколько секунд Клара только и могла, что тупо смотреть на неё, пытаясь собраться с мыслями. Наблюдая за тем, с каким довольством, так странно сочетающимся с издёвкой в глазах, покачивается кошачий хвост ведьмы, в какой-то момент Клара невольно нахмурилась. Она подобрала ноги под себя и без тени удивления поинтересовалась:
— Что вы имеете в виду, Бернкастель-сан?
Бернкастель усмехнулась, очевидно, довольная быстрым вовлечением Клары в диалог. Устроившись поудобнее, она откинула волосы назад и невозмутимо ответила:
— Как что? Переход в следующий осколок, конечно же. Или ты не согласна, — насмешливо продолжала она, выпрямляясь и кладя ногу на ногу, — что на данном этапе остановить убийства уже не выйдет? Даже если и так, — она вытянула руку и принялась увлечённо рассматривать свои ногти, — всех умерших в этом осколке уж точно не воскресить. Помнится, ты хотела спасти семью?
От напоминания, что своими действиями она вовсе не возвращает к жизни умерших, а лишь меняет мир на другой, где они пока ещё живы, в сердце Клары кольнуло. "Как будто я одна сбегаю, оставляя последних живых людей позади..." — с болью подумала она, живо вспоминая недавнюю сцену с Мери... и тот факт, что в том, первом мире, ещё оставался человек, которого она так же бросила. Складка между её бровей стала глубже.
— И я вовсе не отказалась от своего желания, — нетерпеливо выпалила она. — Просто... — Клара стушевалась под насмешливым взглядом Бернкастель. — Я не считаю, что в этом "осколке" не осталось ничего важного. Мери-сан... — она быстро покосилась на Бернкастель, вспомнив, как не так давно ей рассказывали, что ведьмы наблюдают за каждым её шагом, — даже Мери-сан говорила: и в этом разрушающемся мире всё ещё есть шанс найти полезную информацию для следующих попыток... если они будут, конечно. Да и мне хватило моей операции по добыче дневника, чтобы так просто его не отбрасывать.
С этими словами Клара красноречиво кивнула на свой телефон. Уголки губ Бернкастель приподнялись в улыбке.
— Вот как... а ты разумнее, чем я опасалась, — произнесла она, прикрывая глаза и полностью игнорируя хмурый взгляд Клары. — Я-то думала, что ты просто трусишь воспользоваться тем же методом, что Мери.
Клара не сдержала гомерического смешка.
— Вы мне предлагаете сходить к ней ещё раз и одолжить пистолет, что ли? Или, может, свой способ суицида придумать? — с плохо скрытым сарказмом спросила она.
Бернкастель ничего не ответила — однако загадочная улыбка на её губах говорила красноречивее всяких слов. Из груди Клары вырвался тяжёлый вздох. Догадываясь, что Бернкастель доставляет огромное удовольствие издеваться над ней, она предпочла отвернуться и переключить внимание на пейзаж за окном. Там, за стеклом, дикий лес был окутан фиолетовым, напоминающим какой-то колдовской дым туманом. Отрезанная им от остального мира, совершенно лишённая всякой связи с цивилизацией через какие-либо современные гаджеты, Лунная гавань точно бы погрузилась в мистический сон. Глядя на эту картину, Клара не могла не думать, насколько же повысился градус безумия в её жизни с тех пор, как она приехала сюда двадцать седьмого апреля 2019 года. Забавно: казалось бы, куда уж безумнее, с её-то матерью...
— К тому же, — внезапно заговорила Клара, — даже со всеми случившимися смертями, я не считаю, что в этом мире всё потеряно.
С этими словами она медленно повернулась к Бернкастель. Та издала заинтересованный возглас и одарила её взглядом, полным сдержанного любопытства. Клара снисходительно улыбнулась.
— В конце концов, моя семья ещё не мертва, — спокойно объяснила она.
От такого ответа глаза Бернкастель на секунду широко распахнулись — а затем она хихикнула в кулак. Чуть подумав, ведьма соскочила с постели и, преодолев короткое расстояние в пару шагов, разделяющее две кровати, остановилась напротив Клары. Таким образом Бернкастель смогла смотреть на сидящую Клару сверху вниз. Клара растерянно моргнула, не совсем понимая, чего ей ожидать.
...именно поэтому она слегка вздрогнула, когда прохладная ладонь Бернкастель мягко коснулась её щеки. А Ведьма Чудес растянула губы в довольной улыбке и, кивнув, произнесла:
— Что ж, рада слышать. Ведь это значит, что в тебе хватает прагматизма, чтобы не питать иллюзий по поводу своего положения... и не надеяться на чудо, которого просто невозможно достичь. Впрочем, — Бернкастель прищурилась, отчего её улыбка приобрела издевательский вид, — уж не знаю, насколько это хорошо — довольствоваться малым в борьбе за чудо с Ведьмой Чудес.
По какой-то причине от этих слов Клара поледенела. Неужели она не права, не пытаясь прыгнуть выше головы? Неужели она разочаровала ту, кто мог бы помочь ей достичь цели? Неужели её реалистичная оценка своих способностей лишила её шанса добиться мечты? Неужели ей нужно нечто
большее?
Впрочем, заглядывая себе в душу, Клара, пожалуй, легко могла ответить на все свои вопросы: да, ей,
уже дерзнувшей сменить "осколок", действительно нужно
большее.
...В этот момент со стороны двери раздался знакомый, "музыкальный" стук, вырвав Клару из тревожных мыслей. Бернкастель убрала руку от её лица и усмехнулась.
— Что ж, закончим этот разговор как-нибудь в другой раз. Похоже, сейчас тебя ждёт другой собеседник... — загадочно произнесла она, отступая назад, — и, вместо того чтобы наткнуться на находящуюся там постель, рассыпалась в воздухе в вихре бирюзовых искр.
В этот момент Клара сделала глубокий вдох — и осознала, что больше не находится в
том, ведьминском мире: лёгкие наполнила живая, сыроватая свежесть, а до ушей сквозь настойчиво-ритмичный стук в дверь доносилось мерное постукивание моросящего дождя по стеклу. Клара облегчённо выдохнула. Затем она покосилась на дверь и, выждав пару секунд, точно бы проверяя, не собьётся ли "музыкант" в коридоре, наконец-то пошла открывать.
— А ты не очень-то торопишься, — с порога с усмешкой прокомментировал Лаэрт.
Клара поджала губы.
— Я могла и вовсе оставить тебя там — и с маньяком бы разбирался сам, — ответила она — и, скосив глаза на его левую руку, которой он придерживал что-то у стены вне поля её зрения, быстро поинтересовалась: — Что у тебя там? Никак бейсбольную биту прячешь или пистолет Мери-сан стащил?
На последних словах Клара опасно прищурилась. Всего на секунду глаза Лаэрта широко распахнулись — а уже в следующий миг он с нервным смешком укоризненно говорил:
— Какие жестокие у тебя мысли о родном старшем брате, Клара-тян... А если я скажу, что наконец-то достал скелета из своего шкафа, пустишь? — уже более расслабленным тоном продолжал он, поднимая с пола у коридорной стены загадочный предмет... которым оказалась гитара.
Тут уже настала очередь Клары удивляться. Пару секунд она с изумлением глядела на инструмент, пока Лаэрт терпеливо держал его в руках, — а затем отошла с прохода, пропуская брата в комнату, и с усмешкой заметила:
— Так ты всё-таки притащил сюда
её... а я-то надеялась, что вместо того, чтобы доставать оттуда всякие предметы, из шкафа выходить будешь ты сам, — с притворным огорчением заявила она, запирая дверь, и, развернувшись, заключила: — Пусть даже предметы классные.
Лаэрт на секунду прекратил искать взглядом место, куда можно было пристроиться, и ответил Кларе кривой улыбкой.
— Твоему упорству в желании, чтобы твой брат оказался по мальчикам, можно позавидовать, — заявил он. Наконец его взгляд остановился на кресле в углу комнаты, и, направившись к нему, Лаэрт продолжал: — Но, к сожалению, вынужден тебя разочаровать: под мои вкусы попадают исключительно красавицы, но не красавцы... в число первых, кстати, входит вот эта.
С этими словами он слегка приподнял гитару, как бы демонстрируя свою "красавицу", и, добравшись до кресла, уверенно плюхнулся в него.
Клара проводила его взглядом от самой двери, оставаясь при этом на прежнем месте в расслабленной позе со скрещенными на груди руками. Впрочем, видя, как по-хозяйски ведёт себя в её комнате её брат (которого она, между прочим, даже не приглашала сесть), Клара в конце концов тяжело вздохнула и прошла к кровати, на которой сидела до его появления. Опустившись на её край, она склонила голову набок и поинтересовалась:
— И по какому поводу этот импровизированный концерт?
Лаэрт ответил не сразу. В это момент он был занят настройкой инструмента: ударив по струне, он с сосредоточенным видом вслушивался в раздавшийся звук. Пара секунд — и черты его лица разгладились в удовлетворённом выражении, а рука потянулась к следующей струне. Лишь подкрутив её, он, не глядя на наблюдающую за его действиями Клару, наконец-то соизволил объяснить:
— Ну, ты же знаешь, как хорошо помогает музыка в стрессовых ситуациях... а с нашим уровнем стресса хоть немного расслабиться ой как необходимо. Тем более тебе, — он одарил Клару многозначительным взглядом — и тут же с мягкой улыбкой добавил: — Тебе, помню, всегда нравилась моя игра, в конце концов.
Клара во второй раз за эти десять минут распахнула глаза в изумлении. "Неужто он решил это организовать чисто ради меня?" — в неверии подумала она. Впрочем, стоило ей подумать ещё немного, как подобный порыв становился логичным, — в конце концов, это перед ней только что женщина вышибла себе мозги, так что отвлечься ей и правда... не повредит.
Рассудив так, Клара кивнула и, улыбнувшись Лаэрту, произнесла:
— Что правда, то правда.
От такого суховатого заявления ответная улыбка Лаэрта получилась слегка кривоватой. Впрочем, исчезла она очень быстро, и Лаэрт вновь вернулся к настройке гитары. Разобравшись с инструментом, он кивнул сам себе и, бросив быстрый косой взгляд на Клару, на секунду задумался. Наконец, он медленно опустил пальцы на струны, сделал глубокий вдох — и, ударив по ним, начал игру.
В первые секунды Клара не поверила своим ушам: мелодия, полившаяся из-под его рук, оказалась ей очень, очень знакомой. "Он серьёзно собрался играть
эту песню? — растерянно подумала она, наблюдая за перебором струн. Затем она подняла глаза на лицо Лаэрта и мысленно спросила: — Нет, он серьёзно собрался её
спеть?
Её неуверенность продлилась какой-то десяток секунд — а затем Лаэрт открыл рот и, быстро вдохнув, начал:
— You give me your smile, a piece of your heart. You give me the feel I've been looking for...
Лаэрт и правда пел.
Клара достаточно хорошо знала эту песню: когда он только начинал играть на гитаре, Лаэрт разучил её одной из первых. Клара прекрасно помнила, как он впервые сыграл её перед ней целиком — и как проникновенно он пел эти, в принципе, довольно простые слова. Да, она помнила
то исполнение даже сейчас, спустя почти десяток лет... и могла с уверенностью сказать: сидя в кресле в её комнате теперь, Лаэрт пел не менее проникновенно.
— You give me your soul, your innocent love. You are the one I've been waiting for. I've been waiting for...
Голос Лаэрта, разумеется, не слишком походил на голос вокалиста Scorpions. Однако в нём хватало собственного очарования — Лаэрт прекрасно умел им обращаться, чем не раз восхищался Лев, слушая, как тот читает собственные стихи. Для Клары же... Клара прикрыла глаза. В сочетании с мелодией сейчас его голос действительно и в полном смысле этого слова очаровывал её, уносил её куда-то за пределы этого места... куда-то, где не происходит никаких убийств, где ей не приходится переживать за самых родных людей этого мира... где она, кажется, счастлива.
— When you came into my life, it took my breath away and the world stopped turnin' round for your love.
— Братик Лаэрт, почему Отец на меня так ругается? Я и правда такая плохая?
Лаэрт сидит перед ней на одном колене (на корточках ему после недавного перелома всё ещё тяжеловато) и смотрит сочувственно, даже жалостливо. Его рука ложится ей на макушку и неуклюже треплет волосы.
— Вовсе нет, Клара-тян. Ты не плохая, правда. Просто Отец... — неловкая улыбка. Лаэрт утирает пальцем катящуюся по её щеке слезу. — Отец просто старается воспитать из нас достойных взрослых. И ты обязательно вырастешь чудесной леди, которой он будет гордиться... просто пока ты только на пути. Но чуть-чуть позже...
— Правда?
Его улыбка немного жалкая, но Клара этого не замечает — в четыре года многого не замечаешь.
— Конечно, правда! — уверенно отвечает Лаэрт. Затем он тянется к карману пиджака и, нашаривая в нём что-то, продолжает: — А пока ты только на пути, давай-ка я дам тебе... вот!
Лаэрт с гордым видом выуживает из кармана конфету в яркой обёртке. Клара смотрит на неё, как на чудо: в их доме конфет почти не водится. А Лаэрт вкладывает конфету ей в ладонь и, сжимая её пальцы на ней, с хитрой улыбкой продолжает:
— Тётя Юи дала. Будет наш маленький секрет, ладно? Только не грусти.
И Лаэрт подмигивает ей и прижимает палец к губам. Клара смотрит заплаканными глазами сначала на свой сжатый кулак, в котором хранится такое сокровище, затем — на старшего брата. И вдруг она без лишних слов обхватывает его шею в объятии и утыкается носом ему в плечо. Всего на секунду Лаэрт напрягается — а затем обнимает её в ответ. Чуть подумав, он начинает гладить её по спине и легонько целует в макушку.
— You make me dream by the look in your eyes. You give me the feel I've been longing for, I've been longing for so long...
— Ва-а, как высоко!
— Нравится? Ну наслаждайся, пока можешь: в конце концов, тебе такие высоты без моей помощи не светят...
Клара, раскинувшая было руки, подставляя лицо ветру, опускает глаза на Лаэрта и обиженно поджимает губы. То, что он катает её на своих плечах, не даёт ему права вредничать!
— Светят, светят, братец Лаэрт! Вот увидишь, я ещё вырасту и тебя перерасту!
Лаэрт заливисто смеётся, крепче сжимая её ноги, точно боится уронить.
— Ну-ну, мама, небось, тоже думала, что вырас... ай! Клара-тян, щипать за щёки того, кто тебя везёт, — плохая идея!..
— When you came into my life, the world was not the same, oh no.
— И что это такое, братец Лаэрт?
Палец Клары утыкается в ярко-красное пятно на его шее, горящее из-под свободного воротника рубашки. Лаэрт с хитрой улыбкой отводит глаза.
— Ну, понимаешь, Клара-тян, иногда, когда мужчина и женщина любят друг друга...
Тут он резко замолкает: видимо, взгляд Клары слишком красноречив. Или же это из-за того, как сильно она натянула его воротник? Клара с тяжёлым вздохом берёт Лаэрта за руку.
— Ага. Если ты любишь ту девушку, которая тебе это оставила, то я — мужчина. А теперь хорош паясничать, идём!
— ...Куда?
Голос Лаэрта полон растерянности. А вот Клара движется вперёд абсолютно уверенно.
— Как куда? Думаешь, я тебя на улицу выпущу вот так, светить всем вокруг, какой ты половой гигант? Ну уж нет, тут нужен галстук — и точка!
Лаэрт, ведомый ей обратно в свою комнату буквально под ручку, усмехается.
— Что-то я не припомню, чтобы ты была моей мамочкой или нянькой, а не младшей сестрой...
Клара не замедляется и лишь кидает на него скучающий взгляд через плечо.
— Ну должен же кто-то о тебе заботиться, когда ты сам такой раздолбай! — только и отвечает она.
— Cause your love has found its way into my heart. When you came into my life...
Голос Лаэрта и гитарные переборы утихли уже некоторое время назад, а Клара всё не открывала глаз. Она настолько сильно отдалась своим чувствам, настолько сильно погрузилась в воспоминания, что на все эти пять с лишним минут абсолютно утратила связь с реальностью. Однако рано или поздно ей бы пришлось вернуться.
Это возвращение происходило постепенно, по одному чувству за раз. Сначала Клара ощутила мягкость постели, на которой сидела. Затем она почувствовала солоноватый привкус на языке — кажется, в горле собирались слёзы. Потом пришёл черёд обоняния — и вот она уже втягивает ноздрями деревянно-пыльный запах старого дома, сырость лёгкого дождика за окном и приятный, холодноватый аромат одеколона Лаэрта. Наконец, до её слуха донеслись стук капель по стеклу и неровное дыхание брата, переводящего его после пения.
Лишь после этого Клара открыла глаза.
Первым, что она увидела, конечно же, был Лаэрт. Он сидел в кресле в расслабленной позе, закинув ногу на ногу и по-прежнему держа гитару в руках, — но его внимательный, если не сказать участливый, взгляд был безраздельно прикован к ней, Кларе. Она даже несколько смутилась подобному вниманию — а Лаэрт улыбнулся ей тепло-тепло, ничуть не сомневаясь, что достиг цели поднять ей настроение. И, прислушиваясь к собственным ощущениям, Клара поняла, что в этом он ничуть не ошибся: от его заботы ей действительно стало лучше.
Полная искренней признательности улыбка была ему наградой.
— Интересный у тебя, конечно, репертуар для поддержания боевого духа младшей сестрёнки, — заметила она, лукаво щурясь и наклоняя голову вбок.
На это Лаэрт с усмешкой отставил гитару на пол и развёл руками.
— Хотел бы Holiday спеть, но его без подготовки я вряд ли бы нормально сыграл! — как можно беззаботнее отозвался он.
Клара не сдержала тихого смешка. Затем она на некоторое время опустила глаза в пол, борясь с острым желанием обнять Лаэрта, прямо как в детстве (и как ни за что не позволила бы себе теперь). Наконец, с её губ сорвалось задумчивое:
— Let me take you far away — да, было бы просто замечательно... Но знаешь, — она подняла глаза на помрачневшего Лаэрта, — даже так, всё равно спасибо тебе. В конце концов, ты вовсе не был обязан...
С этими словами она неловко подёрнула плечами и отвела взгляд. Краем глаза она заметила, как серьёзно посмотрел на неё Лаэрт после этих слов, но ни одним движением или жестом не выдала своей осведомлённости. А Лаэрт, поразглядывав её некоторое время, наконец, с тяжёлым вздохом откинулся в кресле и, покачав головой, расслабленно заявил:
— Не переживай, Клара: я сделал это не потому, что должен, а потому что я этого хотел.
Комментарий заставил Клару вновь улыбнуться. Подняв глаза на брата, она смерила его долгим задумчивым взглядом — а затем выпрямилась и с хитрой ухмылкой прокомментировала:
— Да уж, бьюсь об заклад, немало девушек запало на тебя после подобных фразочек! Даже у меня на секунду сердечко подпрыгнуло...
Лаэрт ответил ей неожиданно серьёзным выражением. Впрочем, видя, как она от него растерялась, он мягко улыбнулся и заметил:
— Вот только я не лжец и
эту фразочку не говорю абы кому. Разве что единственной за всю мою жизнь по-настоящему любимой девушке, — добавил он, с ангельской улыбкой возводя глаза к потолку.
Последнее замечание заинтересовало Клару. С оживлённым видом подавшись вперёд, она буквально впилась в Лаэрта взглядом и спросила:
— О-о, а у тебя, значит, всё-таки есть любимая девушка? Кто она, кто эта счастливица? Я её знаю?
Последний вопрос она задала уже совсем другим тоном: на нём она выпрямилась и одарила Лаэрта прохладно-высокомерным взглядом, так что и голос её прозвучал суховато. А в следующий миг она прикрыла глаза и с ухмылкой продолжала:
— Впрочем, если ты о ней ни разу не говорил, то, видимо, нет. Небось и любовь у тебя безответная и ты не хочешь лезть с ней к даме потому, что она для тебя, негодяя, "слишком благородна"?
От подобного предположения Лаэрт не сдержал кривой улыбки.
— Клара-тян, мне уже давно не семнадцать, чтобы всерьёз мыслить такими наивно-высокопарными категориями... — пробормотал он, за что удостоился подозрительного взгляда сестры. Затем он с очередным тяжёлым вздохом подался вперёд и, сцепив ладони в замок и положив их на колени, загадочным тоном продолжал: — А вообще нет, ты ошибаешься: ты её ещё как знаешь. Более того, — возвысил голос он в ответ на удивлённо-заинтригованный взгляд Клары, — пожалуй, никто, кроме тебя, её и не знает. Вернее, никто не знает её лучше, чем ты...
С этими словами он одарил Клару долгим, каким-то торжественным взглядом, в котором, к её удивлению, вовсе не читалось иронии; так что списать всё на то, что он её просто дразнит, ей было сложно. "Но если он так говорит, — подумала она, нахмурившись, — получается, что эта девушка..."
— А вот над признаниями в любви тебе, пожалуй, ещё стоит поработать! — хмыкнула она, упираясь руками в колени и отводя взгляд. И всё-таки предательский румянец выступил на её щеках, и Клара, стараясь сгладить впечатление от него, ворчливо добавила себе под нос: — Придурок...
Лаэрт в ответ весело рассмеялся.
— Я предпочитаю "Братик"! — ответил он — и, когда она быстро скосила на него глаза, подпёр лицо ладонью и с наглой ухмылкой объяснил: — Прямо как ты меня звала, когда маленькой была.
Клара одарила его особенно долгим взглядом. Наконец, она тяжело вздохнула и, прикрыв глаза, с независимым видом бросила:
— О, так ты ещё и извращенец... Впрочем, почему-то я не удивлена.
В ответ со стороны Лаэрта послышался очередной смешок. А в следующий миг половицы под его ногами скрипнули: он поднялся с кресла и, судя по всему, направился к ней. У Клары внутри всё сжалось. Откровенно говоря, она была не совсем честна с ним... и со своими эмоциями: ведь на самом деле она, возможно, даже сильнее его хотела вернуть времена, когда звала его братиком. Тогда, конечно, было не то чтобы легко — в конце концов, мать всегда держала семью по струнке; и всё же тогда... тогда Клара чувствовала себя свободнее. Тогда она многого не понимала и просто принимала заботу братьев о себе, как должное. Тогда в её наивной картине мира у неё была любящая семья, которую она могла свободно любить в ответ. А теперь... теперь она обнять-то того же Лаэрта не может, разве что кроме как ради показухи.
Пожалуй, именно поэтому её сейчас так сильно разрывали эмоции. В конце концов, она догадывалась, к чему всё идёт.
Пока она думала об этом, Лаэрт успел приблизиться к ней и остановиться у изножья кровати. Клара инстинктивно сжалась, стараясь не смотреть на него. Лаэрт усмехнулся — заметно печально — и протянул к ней руку. Точнее, к её голове, по которой явно собирался её погладить. И вот его ладонь уже над её макушкой... вот Клара внутреннее трепещет от перспективы его прикосновения и в то же время страстно его желает... желает почувствовать его тепло так, как чувствовала в детстве... ещё секунда — и...
Громкий стук в дверь ознаменовал крах её надежд.
***
— Как по мне, ты великолепно справляешься.
Лямбдадельта произнесла это удовлетворённым тоном, сопровождая слова одобрительным кивком. Её улыбка была крайне благодушной, в то время как она стояла посреди окутанного фиолетовым туманом холла дома в Лунной гавани, уперев руки в бока. Впрочем, это выражение быстро омрачилось хмурой морщинкой между бровей, когда она услышала ответ собеседника. Уголки её губ опустились, а веки — приподнялись, и она насмешливо заметила:
— Рановато ты меня благодаришь — твоя роль ещё далеко не завершена! Соответственно, шансов всё испортить ещё уйма... да и, если честно, — она ухмыльнулась, и в её сощуренных глазах блеснул опасный огонёк, — я бы на твоём месте так не радовалась — в конце концов, я не сказала, что твоё исполнение
абсолютно!
С губ Лямбдадельты сорвался пугающий смешок. Однако собеседник, похоже, ничуть не смутился — и от его спокойного ответа вся угроза мигом исчезла с лица Ведьмы Абсолюта, уступив место удивлению... а в следующий миг Лямбдадельта запрокинула голову назад и звонко рассмеялась, так что эхо её хохота отскочило от стен просторного помещения.
— "Приложишь все усилия"? — переспросила она, утирая выступившие на глаза слёзы. — Ну да, разумеется — ведь иначе бы я не гарантировала тебе результат! Да и вообще, — уже спокойнее, но не менее самоуверенно продолжала Лямбдадельта, упирая руку в бок, — ты, конечно, с этой смиренной манерой сейчас ну абсолютно не походишь на кого-то с сильным желанием победить — однако же, — она прищурилась, — воля в тебе определённо есть, и мне это нравится.
Очередной ответ собеседника — и Лямбдадельта склонила голову набок. Впрочем, едва чужой голос стих, Лямбдадельта тут же предупредила готовое было наступить безмолвие очередным смешком. Её плечи содрогнулись, и она покивала сама себе.
А в следующий миг она протянула вперёд руку: на раскрытой ладони лежала конфета в цветастой обёртке, блестящей особенно ярко на фоне чёрной перчатки. В ответ на недоумённый взгляд собеседника Лямбдадельта улыбнулась.
— На вот пока небольшое поощрение за все твои труды — в конце концов, твою глобальную цель не так-то просто ощутить, а все результаты усилий далеко не на поверхности! Не хочешь? — Она склонила голову набок и немного помолчала. Затем она пожала плечами и, сжимая кулак, заявила: — Ну как хочешь!
После этого между её пальцев сверкнули бирюзовые искорки, а уже в следующий миг ладонь оказалась пуста. Лямбдадельта круто развернулась на каблуках и, заложив руки за спину, уверенно направилась к лестнице.
Однако не успела она подняться на первую ступень, как неожиданные слова брошенного собеседника привлекли её внимание. Лямбдадельта застыла с занесённой над ступенькой ногой — а затем поставила ступню на твёрдую поверхность и оглянулась через плечо. Её взгляд был долгим, а выражение — непроницаемым, и мало кто из смертных смог бы выдержать подобный зрительный контакт. К счастью, собеседника это не касалось. Лямбдадельте эта стойкость понравилась, и она со вздохом прикрыла глаза и заявила:
— Я, кажется, уже говорила: то, что происходит на стороне игроков,
вас не касается. Так что, пожалуйста, сосредоточься-ка лучше на своей цели, пока я не прошу обратного. А то, знаешь ли, — на её лице появилась пугающая улыбка, — в другой раз я могу быть не так благодушна и твою наглость так просто не спущу!
И, не говоря больше ни слова, она вновь развернулась и продолжила путь вверх. Впрочем, конечно, идти далеко ей было не нужно — уже спустя пару шагов её охватил бирюзовый вихрь, готовый перенести её прямо на первые места зрительного зала этой трагедии. Прежде чем исчезнуть из холла, Лямбдадельта предвкушающе улыбнулась.
Она абсолютно точно знала, что сейчас её ждёт отменное зрелище.
***
Если бы кто-то ещё находился в комнате, этот человек бы явно впечатлился тем, как Клара и Лаэрт совершенно синхронно повернули головы на стук. Однако же, к сожалению или к счастью, в комнате они были одни — да и во всём доме количество людей с прошлого вечера заметно поредело. Именно последний факт заставил Лаэрта и Клару напрячься, когда они взглянули на дверь.
Впрочем, Клара несколько расслабилась, когда из-за неё раздался голос Льва.
— Клара-тян, ты у себя? — взволнованно позвал он из коридора.
Клара не сдержала улыбки: то, что он был тут, доказывало, что и он по-прежнему в порядке. По-прежнему
жив.
Впрочем, Лаэрт её радости как-то не слишком разделял: краем глаза она заметила, как дёрнулся уголок его рта при звуке голоса Льва. А в следующий миг Лаэрт вздрогнул, когда Клара, игнорируя его состояние, на повышенных тонах ответила:
— Да, братец Лев, всё в порядке, я тут!
Лаэрт повернулся к ней с возмущённым видом, желая им перебить впечатление того, как она застигла его врасплох. Клара ответила ему ухмылкой, но ничего не сказала.
Тем временем по ту сторону двери раздался отчётливый вздох облегчения.
— Слава Богу... — пробормотал Лев — и тут же поспешил добавить: — А то я уже некоторое время не могу найти Лаэрта, и это меня очень тревожит — всё-таки мало ли что могло произойти, и вообще...
Пока он это говорил, Клара успела поднять глаза на среднего брата, по-прежнему стоящего возле неё, и окинуть его взглядом с головы до ног. И, в то время как он скептически смотрел на неё в ответ, она пришла к выводу, что его вид вполне удовлетворительный; так что, едва уловив паузу в монологе Льва, она, не двигаясь с места, крикнула:
— Не переживай, братец Лаэрт тоже тут — и даже целый!
От последнего комментария бровь Лаэрта вскинулась настолько высоко, что Клара даже удивилась — до этого момента она и не подозревала, что такое вообще возможно физически. А Лаэрт, немного придя в себя, негромко поинтересовался:
— Пардон, а я мог быть у тебя частями, что ли?
На губах Клары появилась коварная улыбка.
— Ну, если б ты был мёртв, я бы твой труп сюда целиком не потащила — ты вообще свою тушу с моей сравнивал? Так что я бы ограничилась сердцем, — заявила она, кладя ладонь на грудь.
Выражение лица Лаэрта определённо того стоило: такого глубокого шока, смешанного со смущением и негодованием, она на нём ещё не видела. К её досаде, продержалось оно недолго: уже в следующий миг Лаэрт положил ладонь на лоб и, хмыкнув, недовольно заметил:
— А я говорил, что "Легенды осени" — не тот фильм, который тебе стоит смотреть...
Клара хихикнула. Затем она попыталась было подняться с кровати, чтобы впустить Льва, — однако ей на плечо неожиданно легла рука Лаэрта, буквально пригвождая к месту. "Я открою", — произнёс он в ответ на её полный недоумения взгляд. В следующий миг он под наблюдением растерянной Клары и правда отправился к двери.
Ещё в тот момент, как его рука легла на дверную ручку, Клара заметила, что он как будто подходит к делу с излишней... осторожностью? Или правильнее сказать "опаской"? Клара нахмурилась. "Нет, конечно, в этом есть смысл, — подумала она. — В конце концов, тут у нас люди как бы и не от такого умирали — да и Каин-кун тот же поранился, просто попытавшись выйти из дома... Но всё же... — сердце Клары кольнуло нехорошим ощущением. — Всё же это ведь Лев..."
Пока она думала об этом, Лаэрт уже успел открыть и оказаться лицом к лицу с братом. Лев же... его улыбка облегчения при виде Лаэрта была абсолютно счастливой, а в глазах буквально стояли слёзы. Отвечая на вопросительный взгляд брата, он спешно утёр их и выдавил:
— Слава Богу, с тобой всё в порядке... а то т-там, в столовой... — его голос дрогнул, да и руки, как заметила Клара, тоже начали трястись. — Элизабет-сан... и...
Впрочем, дослушивать, что там с Элизабет, Лаэрт не стал: при упоминании её имени он изменился в лице — а затем, смертельно бледный, пробормотал: "Лави-тян?.." — и, напоследок нетерпеливо оглянувшись на Клару, спокойно ожидающую его действий, оттолкнул Льва с дороги и бросился вон из комнаты.
Клара проводила его взглядом сколько могла. Впрочем, с её позиции мало что можно было увидеть, так что в конце концов она соскочила с кровати и, быстрыми шагами подойдя к Льву (тот стоял, опершись спиной на дверной косяк, и со смесью боли и тревоги смотрел вслед убежавшему Лаэрту), безапелляционно заявила:
— Нам нужно идти за ним. Нельзя бросать кого-то одного, — всё-таки пояснила она, когда Лев перевёл свой болезненный взгляд на неё.
Лев ещё пару секунд тупо смотрел на неё, точно не понял, что именно она ему сказала. Наконец, он деревянно кивнул — и, выпустив Клару из комнаты, вместе с ней поспешил за Лаэртом.
Ни когда он пришёл к комнате Клары, ни теперь, по пути на первый этаж, Лев не пояснил, что именно случилось с Элизабет. Именно поэтому открывшаяся в столовой картина поражала вдвое неприятнее. Ещё в обед, несмотря на его скромность, стол встречал гостей набором аппетитных блюд; теперь же вместо аккуратно расставленных тарелок с яствами на скатерти лежали, нет, были свалены в кучу два человеческих тела. Одним из них, несомненно, была Элизабет Лавенца: её иссиня-серое, запрокинутое лицо встречало всякого входящего из холла пустыми кровавыми глазницами, из которых по вискам и лбу к белоснежным волосам сбегали ещё не засохшие дорожки багровых слёз.
Вторым же трупом, на который будто бы скинули труп Элизабет, был Каин. Впрочем, в его виде с позиции Клары ничего настолько же явно не выдавало в нём мертвеца. Нет, конечно, его поза была достаточно безжизненной, точно у тряпичной куклы, которую кинули поперёк стола, не заботясь, чтобы её голова и конечности не свисали — так и его левая рука, не так давно пострадавшая в ловушке на крыльце, свисала с края стола, да и голова была неестественно опущена; но таких же видимых повреждений, как у Элизабет, не было. Разве что кровь, капающая с его повёрнутого в противоположную сторону лица, уже собралась в самую настоящую лужу на деревянных половицах, пропитав их насквозь...
В любом случае, ситуация была до отчаянного очевидна: убийца уже привёл в действие последний, четвёртый терцет.
"Получается, Мери-сан была права? — думала Клара, стоя на пороге столовой и не решаясь войти внутрь, как это сделал Лаэрт. — Получается, я действительно ничего не успела добиться и всё...
кончено?"
Тем временем Лаэрт, стоящий перед столом, с самого момента прибытия Клары и Льва неотрывно смотрел в пустые глазницы Элизабет. Наконец, он схватился одной рукой за голову и, запустив пальцы в волосы, бесцветным тоном произнёс:
— Лави-тян... и, — он наконец-то перевёл взгляд на Каина, — Каин-кун...
В этот момент Лев, остановившийся на некотором расстоянии позади Клары, в холле, словно бы испугался возвращения гнетущей тишины и, глядя на два сложенных на столе трупа, с болью выдавил:
— Это просто ужасно... Кто вообще мог так поступить?.. Кто всё это делает?..
Конечно же, ему никто не ответил. Лишь Лаэрт быстро оглянулся и одарил его долгим задумчивым взглядом — но скоро вновь переключил внимание на трупы.
Некоторое время они трое просто стояли и молчали, не понимая, что им делать в этой ситуации. Если все четыре терцета уже задействованы, получается, всё кончено? То есть, Мери-сан была неправа и они теперь в безопасности? Или нет, в этом же терцете ещё упоминается fire и burn — значит, где-то должен быть обгорелый труп? Если подумать, кажется, сквозь металлический запах крови нос Клары улавливает нотки горелого мяса — получается, последний, третий труп, и на этот раз в котельной?..
Клара настолько погрузилась в свои мысли, что в какой-то момент совершенно перестала воспринимать происходящее в реальности. А стоило ей хоть немного напрячь внимание, и она бы осознала, как неправа была, считая, что
все они не знают, что делать...
Вот почему странное движение Лаэрта, сопровождавшееся тихим, но явственным звуком щелчка, заставило её вздрогнуть от неожиданности. Знакомое нехорошее предчувствие скрутило её внутренности в жгут — но, к сожалению, оно сработало слишком поздно, и она ничего не успела сделать с тем, что последовало.
А Лаэрт тем временем вдруг резко развернулся и, как бы пряча правую руку под расстёгнутым пиджаком, уверенно прошёл к дверям столовой, мимо стоящей в проходе Клары... и, остановившись и быстро вытащив руку, без каких-либо колебаний направил на Льва
пистолет.
В этот момент время точно бы застыло. Клара широко распахнутыми глазами смотрела, как металлически поблескивает в тусклом, льющемся из окон вечернем свете пистолет, как бледнеет, осознавая ситуацию, её старший брат... и как средний нервно облизывает губы, не сводя взгляда с "цели".
— Только попробуй дёрнуться — и я вышибу тебе мозги, — пугающе спокойным тоном пообещал Лаэрт.
