То, что я хочу слышать, это все то, что ты хочешь сказать

      Му Цин плохо спал всю ночь. Сначала мысли не давали ему уснуть, а потом начались сны, образ из которых, заставлял его просыпаться в холодном поту чуть ли не каждый час. Уже в пять утра он сидел на кухне, и пил крепкий кофе в темноте раннего утра.       Таким его и обнаружила на кухне мать, которая встала в шесть утра, чтобы позже пойти на работу. - А-Цин, ты не заболел? – женщина забрала у него кружку, на дне которой болтались лишь гуща, пока ее ребенок не выпил и эту бурду, и, склонившись над ним, коснулась губами его лба. - Мм, - парень сфокусировал свой взгляд на женщине. – Нет. Мам, я поеду сегодня к отцу. - Зачем? – тут же встревожилась женщина. - Хочу с ним поговорить, - Му Цин не хотел еще сильнее тревожить мать, поэтому не стал говорить правду.       Но она все поняла. Естественно. И даже удивительно, как с такой проницательностью, она не прочитала отца еще до замужества. Или он когда-то был нормальным? - Му Цин, - строго начала она. – Ты никогда не любил говорить с дураками, но у тебя есть дурная привычка сравнивать себя с ними… И твои выводы… они не идут тебе на пользу. Не в случае с твоим отцом.       Му Цин вздохнул. - Ты мне запрещаешь? - Я не запрещала тебе, когда ты был ребенком, что я сделаю сейчас, когда тебе уже двадцать лет. - Но если ты попросишь не идти… - Да, - женщина чересчур громко опустила чашку в раковину, а затем обернулась. – Я прошу тебя не ходить. Потому что в последний раз ты вернулся сломанным. И ты не представляешь, как я боюсь потерять тебя снова. - Я сильный. Теперь. - Поступай как знаешь, - женщина отмахнулась от него, и закусив губу включила воду в раковине.       Му Цин подошел к матери, приобнял ее за плечи и поцеловал в макушку. А затем бегом направился в комнату.       В ящике рабочего стола он нашел визитку и позвонил, чтобы предупредить, что он сегодня придет. - Мне сказать ему заранее? – спросил голос в трубке. - Решайте сами, - ответил Му Цин.       Для него огромных усилий потребовало решить уже просто встретиться. Думать, что могло бы случиться, предупреди отца о его приходе или нет, он не желал.       Взглянув в зеркало, он увидел худшую версию уставшего себя. Мешки под глазами, нерасчесанные волосы. Парень подумал по привычке воспользоваться консиллером, но отец все равно бы увидел, что с ним не все в порядке, так что выебываться смысла не было.       Цин зачесал волосы в низкий хвост, переоделся в черные классические брюки и белую рубашку, и вышел из дома. На кухне все еще шумела вода. Мать пока не хотела с ним разговаривать.       Идя по длинному светлому коридору, со множеством закрытых дверей, Му Цин гадал, заметно ли со стороны, как его колени нервно подергиваются. Нет, они не тряслись. Это нервы, не страх. Раздражение, не страх. Это ненависть. Которая ничем не отличается от той, что испытывает Му Цин всякий раз, когда его выбешивает Фэн Синь. И Хуа Чэн. - Я предупредил его, что ты придешь, - вдруг заговорил работник заведения, который шел впереди Му Цина, ведя его до нужной двери.       Му Цин промолчал на это. - Он обрадовался. - Я буду с ним один? - Мне остаться в комнате? – уточнил мужчина. - Нет…, - Му Цин закусил губу. – Лучше останьтесь за дверью. - Ладно. Помни, что нельзя приближаться к белой линии на полу. - Да, меня проинструктировали.       Работник остановился перед одной дверью, достав из нагрудного кармана служебной куртки ключ-карту.       «А что если эту систему взломают?» - задумался Му Цин.       Электронный замок просигнализировал о разблокировке. - Можешь войти.       «Уйти!» - вспыхнула первая мысль. Дверь перед ним не отворили, предоставив Му Цину самому сделать этот шаг.       Он не видел отца семь лет.       Они изменились.       Они не похожи.       Му Цин с детства терпеть не мог больницы. Но это место не было обычной больницей. Медицинское учреждение укрывало мир от вещей не менее страшных, чем грипп и туберкулез, но не заразных, зреющих в глубине сердца.       Не заразных!       Му Цин попытался вдохнуть полной грудью, но воздух был тяжелым, тревожным. Цин отворяет дверь и заходит в комнату. На окне под самым потолком установлены решетка, и кажется, что даже не будь сейчас пасмурно, эти толстые темные металлические прутья не пропустили и лучика солнечного света.       Темные стены, скромная обстановка из кровати, стола и стула освещены белым светом, льющимся из квадратных ламп на потолке. Неуютно.       Спиной к нему стоит человек, смотря в окно, но не видя ничего, кроме пасмурного неба.       «Хоть на стол встань, мира за этими стенами ты больше не увидишь», - с некоторым удовлетворением думает Му Цин.       Слышится тихий смешок, оглушающий в пустоте камеры, и человек оборачивается к Му Цину, чуть разводя в приветствии руки, с узловатыми пальцами, переплетенными лозой вен ладонями. Ровно на столько, насколько позволяют наручники, надетые на заключенного перед приходом гостя.       Серебро длинных волос рассыпается по худым плечам. Белая грубая ткань здешней одежды на бледной коже, семь лет не видевшей солнечного света.       Глаза темные, живые. Впиваются, смотрят пытливо, счастливо.       Тонкие бледные губы медленно расползаются в улыбке.       Му Цин знает, как он будет выглядеть через двадцать лет.       Его отец сейчас смотрит в зеркало своей двадцатилетней молодости.