Цена одной ночи

- Много на свете умельцев, - пожал плечами Себастьян, проулком объезжая пробку. - Мог бы и сам догадаться, что если кому-то что-либо действительно нужно в этом мире, он это достанет. Вероятно даже, что в установленный срок. Впрочем, для тебя это уже не так важно, верно, Джим? Моран остановился у небольшого и довольно скромного кафе всего за квартал от пункта назначения и, усмехнувшись, изучающе глянул на парня. - Кажется, я так и не позавтракал, и мне необходимо восполнить запас сил, иначе не совладаю с тобой и ты улизнёшь, так и не получив по заслугам, - выдохнул мужчина, вынимая ключ из зажигания, решив немного потянуть время. - Досадно выйдет, да и тебя это значительно разочарует. Не хочу детскую психику травмировать. Полковник вышел из машины, явно не собираясь открывать перед Джимом дверь, а лишь остановившись, чтобы дождаться, пока тот сам выберется. Парень и не ждал подобной любезности - игру в "нормальность" он уже давно проиграл. - И не нужно так на меня смотреть,- фыркнул брюнет, вылезая из машины.- Ты сам лишил себя возможности позавтракать. У кого из нас здесь еще с психикой проблемы... Джеймс оглядел здание кафе и резко отвернулся, несколько растерянно глядя на Себастьяна. - Там... Пара знакомых ребят. Это не проблема? - Нет, и, если ты не забыл, я купил тебя на двадцать четыре часа, деньги за которые я тебе отдам, когда время истечёт, а затем продлил, но на этот раз валютой стала кровь, - Себастьян повёл бровями и, закрыв машину, крепко схватил плечо парня, развернул его в сторону кафе и подтолкнул, направившись следом. Ему было абсолютно наплевать на "знакомых" Джима, его самого явно не могли узнать, а у парня, учитывая, во первых, профессию, а, во-вторых, амбиции явно не могло возникнуть проблем с чувствами смущения или стыда. - Вероятно кровь является самой дорогой валютой, тебе так не кажется? - тихо, чтобы слышал лишь тот, кому предназначалось, продолжал он свои размышления, переступая порог кафе и направляясь в дальний угол помещения. - Эти ребята должны завидовать тебе, ведь прольётся много крови за твоё тело, пусть даже ты сам этого не увидишь, но это будет, и это войдёт в подворотни истории. Тебе ещё никто столько не платил за ночь или несколько ночей, поэтому начинай играть благодарность и вежливость, мне надоело твоё хамство переходного возраста, или как там это у тебя называется. Джеймс не смотрел на ребят, которые явно его заметили. Он позволил себе несколько расслабиться, когда почувствовал, как Себастьян сжал его плечо. Голос Морана, его почти шепот у самого уха заставил пробежать легкой волной по спине едва заметную дрожь. Смысл слов доходил как-то запоздало. Лишь только после того, как Мориарти плюхнулся на стул самого дальнего столика, перестав чувствовать дыхание мужчины, он наконец сообразил, насколько глубокими были размышления киллера. - Все это понятно,- как-то довольно резко ответил Джеймс, обрывая Себастьяна.- Но давай оставим все эти напыщенные размышления про цену чужой крови и посмотрим на реальные вопросы. У меня их два. Почему ты все же так уверен, что я не увижу смерть своих, скажем, недругов? И почему ты считаешь, что вежливость и благодарная покорность не надоедят тебе еще быстрее, чем "хамство переходного возраста"?- брюнет говорил приглушенно, в упор глядя на Морана. Он даже позволил себе легкую нахальную улыбку, снова чувствуя себя "в своей тарелке". Моран мотнул головой из стороны в сторону и в очередной раз криво усмехнулся безрассудной и отчаянной смелости Джима, которую невозможно было не уважать. Он хотел было ответить, но в этот момент подошёл официант. - Две порции вашего фирменного завтрака для меня и моего брата, - не открывая меню сделал заказ мужчина, добавив «брата», чтобы не искушать лишний раз судьбу и не вызвать лишних подозрений из-за чересчур юной внешности Джеймса. - Твои вопросы субъективно «реальны» и важны, - Себастьян говорил тихо, совершенно спокойно улыбаясь. - Ситуация же такова, что я твой клиент, я тебе плачу, и именно я ставлю условия. Но знаешь… Будь ты немного сдержанней утром и направь способности своего языка в верное русло, условия оказались бы иными. Но, увы, ты не сумел сдержать своего отвращения ко мне. Хотя, я должен отметить, что ты сумел меня этим удивить, пусть и не в лучшем ключе. В любом случае, Джим, дыши глубоко и смотри жадно, пока можешь. Полковник осмотрелся и, убедившись в том, что в кафе нет никаких табличек, запрещающих курить, откинулся на спинку своего кресла и закурил, мельком глянув на нескольких парней, которые присели за столик в другом углу кафе и кидали взгляды в их сторону. - Какие недобрые у них взгляды. Ты и у них отцапал территорию? – ухмыльнулся мужчина, выпуская сигаретный дым в сторону. Брата? О да, они очень похожи. Их буквально невозможно различить. Мориарти ухмыльнулся. Чего только не брякнешь ради конспирации. - А знаешь, я даже не жалею о том, что произошло утром. Этот... хм... инцидент показал тебя с другой стороны. Со стороны киллера. Скажу тебе лишь то, что для убийцы ты чересчур вспыльчив и эмоционально неустойчив. Рискну предположить...- Джим улыбнулся,- Да, именно. Снова рискну. Простые "заказы", не имеющие имен, для тебя не имеют и никакого определенного значения. Лишь работа и доход. Поэтому ты так хладнокровно их выполняешь. Так что же произошло сегодня утром? Куда делось твое хладнокровие?.. Брюнет побарабанил пальцами по столу и втянул носом приятный горьковатый запах табачного дыма. Он бросил взгляд в дальний угол зала, быстро, но внимательно просматривая лица сидящих. - Оу.. Спешу сообщить, что территорию я у них не отцарапывал... Я говорил тебе, что начинал с мелкого воровства? Было дело - работал с ними. И обчистил. Понимаю, что нехорошо поступил, но мне нужны были деньги, а в той банде меня зажимали, как самого молодого и неопытного. Я не сразу их узнал,но думаю, они меня вспомнили. - Рискнув, ты с треском провалился, - выдохнул дым Себастьян, в очередной раз взглядом изучая парня. – Если бы работа была для меня лишь работой, лишь ради дохода… Я бы давно свихнулся. Хотя нет. Скорее просто отыскал что-нибудь стоящее. Моран на несколько секунд замолчал, неотрывно наблюдая за Джимом, тем самым осознанно оставляя ему право мысленной попытки начать догадываться о значении работы в жизни снайпера, о необходимости ведения войны, постоянного увеличения её сложности и причудливости новых стратегий, о видах применяемого оружия, сложного, далеко не всегда в его привычном виде и форме, далеко не всегда осязаемого. Зачем парню всё это знать, и зачем полковнику надеяться на догадливость и проницательность? Снайпер догадывался, но подтверждать самому себе пока не торопился, как и давать новые подсказки и зацепки, чтобы не допустить неотвратимого. - В очередной раз ты подтвердил, что с тобой необходимо держать ухо востро, это крайне заботливо с твоей стороны, но ещё один намёк и ты мне станешь отвратителен, - продолжил мужчина, затушив сигарету о поднесённую официантом пепельницу, который тут же сообщил о том, что заказ вскоре будет готов. – Думаю, ребята сейчас наслаждаются сполна, догадываясь о том, кем ты стал. Едва ли мы действительно сойдём за братьев, или я за приёмного папашу. Мориарти улыбнулся и кивнул. Он понимал, что имел в виду Себастьян. Хотя, сам этого никогда не чувствовал. Чем была для Морана работа? Игрой? Поиском новых ощущений? Смыслом жизни? Может, он действительно промахнулся? Такая работа могла стать истинным смыслом, поскольку киллер всего себя отдавал ей. Вся жизнь - вечное поле боя. Именно так представлял Джим и свою собственную жизнь. Только Себастьян боролся с кем-то ради удовольствия, а Мориарти за право жить. Разные... хм... весовые категории. - Зря ты. Я прекрасно понимаю, что для тебя твоя работа - словно секс. Она приносит удовольствие. Я говорил о другом. О проявлении твоих эмоций. Если во время исполнения заказов ты можешь их отключать, оставляя в мыслях место для холодного расчета, то почему не смог справится с собой утром? Что было не так? Джеймс замолк и поджал губы, после того, как ушел официант. Он снова бросил взгляд на ребят в углу зала. - Мне плевать, обрадуются или нет. Хотя, конечно, это неплохой повод поглумиться. Но, если ты хочешь, я все же буду называть тебя папой... Джим близок, даже чересчур близок к сути и, как отчасти надеялся Себастьян, далёк от деталей. Эта работа приносит удовольствие, но почему и в каком конкретно виде; Моран теперь чётко осознавал, что именно эту часть своей биографии он желает скрыть, во что бы то ни стало, точно раскрытие станет чем-то, что оголит его до самых внутренностей, представив их читаемым полотном для парня. - Всё было так, как надо... Тебе не приходило в голову, что я, раз уж всё же обратился к услугам такого как ты, не желаю и даже как-то подсознательно отказываюсь себя ограничивать? И раз уж ты увиливаешь от собственной роли, я могу позволить себе напомнить тебе о, грубо говоря, твоём месте непривычным для меня довольно-таки эмоциональным методом. Почему бы и нет, если это не вызывает во мне ни сожаления о содеянном, ни неприязни к самому себе? – за годы войны полковник научился искренне лгать, говорить доверительным тоном, ведь зачастую именно ложь способна помочь удержаться на плаву и выбраться из сети живым. - Разнообразие как-никак. Поэтому не особенно обольщайся и не обманывайся насчёт моего к тебе отношения... И нет, я не хочу, чтобы ты меня называл «отцом». Я тебе уже говорил, что для тебя я – Себастьян, и если что-либо изменится, я сам сообщу. Если же ты желаешь показать этим парням, что я не твой клиент, можешь изобрести что-нибудь сам и сказать мне об этом прямо, а я, быть может, соглашусь отыграть необходимую роль, если мне это покажется интересным… А вот и обед, Ричард… Снайпер натянуто улыбнулся подошедшему, ловко управляющемуся с двумя подносами, официанту и замолчал, дожидаясь, пока тот расставит чашки, тарелки с завтраками и столовые приборы. - Ричард, - повторил мужчина, когда официант отошёл, будто пробуя это имя на вкус. – Если я решу тебя оставить на момент выполнения твоего желания, то именно это имя будет обозначено в твоём паспорте. Мне оно определённо нравится. Конечно же не Джим, но Р-ичард, - ещё разок повторил Себастьян, прорычав первую букву и усмехнулся, принимаясь за яичницу. Джеймс буквально чувствовал, как гаснет его внутреннее пламя, которое и побудило его завести эту беседу. Черт побери, неужели он и вправду совершенно не интересен этому киллеру? Неужели он все выдумал сам? Но Джим ведь видел. Своими глазами видел во взгляде Себастьяна такой же огонь, который только что горел в самом Мориарти, те же искорки, которыми отблескивала его темная радужка. В голове уже крутился вопрос, который брюнет, не медля, озвучил. - Тогда зачем? Зачем ты помогаешь мне? Зачем хочешь избавить меня от причинивших мне боль тварей? Ради забавы? Ради интереса? От скуки? Или просто потому что тебе так нравится убивать?- уже сейчас Джеймс снова закипал. Все могло повториться. Точно так же, как сегодня утром. Его опять несло, он чувствовал, как рвутся наружу все его демоны. Какие уж тут идеи. В голову не лезло совершенно ничего. Лишь пустая злость на Себастьяна и на самого себя. За то, что позволил поверить. За то, что смог так глупо обмануться. Шумно вздохнув, юноша обернулся на официанта. Он повторял про себя, что нужно успокоиться, но это мало помогало. - Какой к черту Ричард?- прошипел Мориарти, сощурившись глядя на Морана,- Чем плохо мое имя? Чем тебе оно плохо? Джим, Джеймс, Джимми. Да называй, как душе угодно! В течение всего потока льющихся на него слов Себастьян оставался внешне безучастно-бесстрастным, однако, в знак некоего уважения к собеседнику, вилку и нож всё же отложил в сторону. Он холодно вглядывался в глубину ныне расширившихся от ярости зрачков, внимательно наблюдал за малейшими изменениями в лице и жестах. - Значит твоё имя действительно - Джим, - спокойно сделал вывод полковник, будто бы всё затевалось лишь ради этого, и вовсе не для того, чтобы указать парню его положение поживописнее и абсурдность идеи о том, что он сумел по-настоящему заинтересовать. На самом же деле мысленно Моран сделал значительно больше выводов, пусть в основном они и подтверждали лишний раз сделанные прежде, вроде крайней степени интереса Джеймса и его некой эмоциональной нестабильности и несдержанности. Снайпер предпочёл не отвечать на первоначально заданные вопросы, сочтя их, а точнее все четыре последних варианта общим ответом, который Джим сам себе дал и который дополнять нет необходимости. За внешним безразличием фраза «причинивших боль тварей» глубоко въелась в сознание Себастьяна, начав граничить с чем-то личным. Если прежде Моран осознавал, что Джиму было более, чем неприятно, крайне отвратительно, до удушения мерзко, до хрипоты унизительно, то теперь он понимал, что это была ярчайшая боль, в большинстве своём далеко не физическая. А теперь парень мечется не в силах её остановить, точно раненый зверь, которому довольно сложно оказать помощь, чем бы этот порыв ни был продиктован, из-за опасности быть неблагодарно искусанным.