***
Оказавшись на кухне, Себастьян первым делом попытался сориентироваться и занять наиболее выгодную позицию - спиной к стене, чтобы ни один из соседей Джима не попытался напасть или угрожать из-за спины. Всех видно, вся территория обозреваема. Патлатый, имени которого Моран так и не узнал, сел в проходе, а бритоголовый, включив электрический чайник, - напротив. Таким образом они, видимо, попытались "окружить" полковника. Рассчитав, что родители Мориарти, по идее, оказались бы значительно старше него, под нетерпеливые взгляды, Моран начал с той темы, которую не хотел затрагивать при Джеймсе, желая её даже поскорее перескочить - родители мальчишки и его родственная с ними связь через мать Джима, которая пусть и не была в тёплых отношениях с братом, но знала, что он человек ответственный, хотя и без детей, что, впрочем, и к лучшему, ведь сможет всего себя посвятить мальчику. В итоге, в завещании "Мэтью" был указан опекуном. Чувство долга взыграло, и он поклялся найти племянника. И вот, накануне, когда он в очередной раз развешивал объявления в наиболее людных районах города, что, по его словам, он делает раз в несколько месяцев, к нему подошёл мужчина и сообщил, что знает некоего Джима и даже узнал его, несмотря на то, что фотография оказалась четырёхлетней давности. Мужчина дал адрес забегаловки, где, как понял "Мэтью" Мориарти официантом работал - святая невинность. Но ведь настоящий дядюшка не радовался бы так, узнай он о том, что его племянник продаёт своё тело. Бритоголовый подал чай. Ну да, как же. Моран наблюдал за ним периферическим зрением - наверняка вместо сахара какую-то дрянь подсыпал, тем более, что и так мужчина предпочитал чай без сахара. Снайпер улыбнулся и взял в руки кружку, пригнул в свою сторону, но не позволил жидкости и губ коснуться, хотя "отыграл" мужчина порядочный глоток. Атмосфера тут же изменилась. Парни уже не делали вид, что слушают, а откровенно и угрожающе перегнулись через стол, когда Себастьян вновь открыл рот, чтобы продолжить свой увлекательный рассказ - ну явно что-то подсыпали, причём сильнодействующее, раз решили, что одного глотка должно хватить. - Мы сдадим вас в полицию, обвинив в педофилии, - прямо и нетерпеливо заявил бритоголовый, оскалившись своими жёлтыми зубами. Моран же попытался изобразить искреннее недоумение, а секунд через тридцать и испуг. - Тогда чёрта с два вы порадуетесь своему племянничку, если он вам действительно племянник. На этом моменте вошёл Джим, до возвращения которого полковник так старательно тянул время. В конце концов, последующее представление действительно было рассчитано на него. - О, вот и малыш Джимми, наш бедный официант, - ухмыльнулся Эйдан, схватив вошедшего за руку и усаживая на стул рядом. - Мы тут дела обсуждаем... Так вот, мистер Картер, - повернулся он снова к недопонимающему "дядюшке", продолжив свои пустые угрозы. - От обвинения в педофилии не так-то просто отвертеться, если оно уже есть, поэтому предлагаю решить вопрос так, чтобы обе стороны остались довольны. Джим остаётся, пока вы нам несёте десять тысяч, а потом делайте с ним, что хотите. По рукам? Вот и шантаж. Бритоголовый явно чувствовал себя хозяином положения, решив, что его нелепая комбинация принесёт немалый доход. Хотя сам едва ли рискнул бы сунуться в полицию. Цена же смехотворная, но парни, видимо, решили, что у любви дядюшки есть пределы, и он сможет попросту свалить, оставив Мориарти. - Я... Я понял, - сглотнув, неуверенно произнёс Себастьян, изображая некую усталость, так как не знал, как именно реагировать на якобы выпитое. Он, чуть качнувшись, встал и медленно проследовал мимо Джима, чуть взъерошив по пути его волосы. Дальше сидел Эйдан и у самого выхода из маленькой кухни патлатый. Несмотря на то, что парни попытались его "окружить", Моран сумел извлечь и из этого пользу. Ещё шаг и он с удивительным, для опоенного какой-то дрянью, проворством схватил Эйдана за кисть руки со стороны левого кармана, который тому оттопыривал нож, и, заломив её, прижал начавшего сыпать ругательствами парня к столу. Второй было рванулся к ним, но Моран вынул тот самый нож из кармана Эйдана и приставил к шее хозяина, и патлатый остановился. Отвратный, слабо заточенный нож, слабая сталь, да ещё и кончик отломан, но для "припугнуть" сойдёт. Учитывая неблагоприятную ситуацию, второй мог в любой удачный момент убежать за подмогой или просто сбежать, поэтому мужчина крепко с размаху приложил бритоголового виском о стол и, преодолев расстояние в шаг, схватил правой рукой уже потянувшегося к ножу патлатого за ворот, второй вывернул его кисть с ножом в сторону бедра и, таким образом, засадил лезвие в него, на всякий случай разок прокрутив его. Один в отключке, а другой стонет, осев на пол, - явно не убежит. Впрочем, для должного представления этого недостаточно, учитывая изначальную разницу в силе и опыте. - Ну, Джим, как ты считаешь, как мы поступим с твоими гостеприимными соседями? - уже своим привычным голосом спросил мужчина, отставляя оба отобранных ножа на столешницу, присаживаясь на стул и притягивая к себе сумку. Он внимательно глянул на Джеймса, желая знать его реакцию на происходящее, а заодно и то, насколько далеко можно при нём заходить, тем более в первый для парня раз.***
Джеймс осекся и замер на пороге кухни. Официант? Наверное часть легенды, придуманной Мораном... Мысли сбились, когда Эйдан резко усадил его на стул, и Мориарти едва не уронил сумку. Слушая хрипловатый голос своего соседа, юноша пытался восстановить те моменты разговора, которые пропустил. Педофилия? Смешно. Хотя, если на самом деле проводить экспертизу... После предыдущей ночи на его теле явно все еще были... К примеру, метки. Или укусы, оставленные Себастьяном. Десять тысяч? Сумма довольно крупная, но вряд ли для знаменитого наемника, имеющего шикарную квартиру в престижном районе, не менее шикарную машину и костюмы с иголочки. Но парни могут начать докучать после, когда поймут, что "дядюшка" неплохо обеспечен. "Проще убить",- ухмыляясь, подсказало его темное подсознание, но эта мысль не пришлась по вкусу Мориарти. Этих ребят не было в его списке. Их нельзя было назвать хорошими людьми. Они не раз подставляли Джеймса. Но убивать... Это было как-то слишком... Когда Моран невнятно ответил своим новым знакомым, взгляд брюнета сразу же метнулся на него. А затем на стол. Рядом с самым краем стояла треснувшая чашка. Мысли о записке снайпера, о его словах успокоили всколыхнувшееся беспокойство Джима - кто-кто, а Себастьян точно не стал бы пить в этом гадюшнике даже воду. Значит что, притворяется? И будто бы в подтверждение мыслей Мориарти, мужчина как бы невзначай провел по его волосам. И этот жест не напряг, как было в машине. Напротив - ему снова стало спокойнее, словно бы Себастьян сказал ему, что все идет по плану. По его плану, разумеется. А то, что произошло дальше, повергло мальчишку в шок. Он ожидал чего угодно, только не этого. Так легко и просто. Так совершенно хладнокровно. Моран, конечно, серьезных повреждений не нанес. И убивать парней сразу же он не стал. Но ладонь Треверса, того самого патлатого, была в яркой, алой крови, а тело Эйдана медленно сползло по столу и рухнуло в неестественной позе. Джеймс медленно поднялся, глядя на всю эту баталию своими темными, широко распахнутыми. Он аккуратно поставил сумку на тот же стул и сделал неуверенный шаг назад. Потом еще один и еще, пока не прижался спиной к холодной стене. Уголок ободранных обоев неприятно уткнулся ему в шею. Подсознание, жаждущее крови, практически ликовало и требовало добить распоясавшихся тварей. Но что-то внутри тихо молило оставить все, как есть, и поскорее убраться из этого свинарника, который юноша последние пару лет считал своим домом. - Оставь,- голос был неимоверно хриплым, и Мориарти громко прокашлялся, чувствуя, что его образ безбашенного мстителя трескается и сыплет пылью в глазах киллера.- Просто оставь, и пойдем отсюда... Уже подняв взгляд и оценив состояние жмущегося у стены Джима, Себастьян вдруг понял, что всё пошло не так. Он ожидал увидеть вчерашний безумный огонёк, предполагал, что в этот момент даст Джеймсу возможность оценить власть над чужой жизнью и контроль над ситуацией. Вместо этого секунды три он смотрел в растерянные тёмные глаза, будто даже пытаясь объяснить мальчике, что он уже может оставить роль несчастного племянника. Но этих трёх секунд мужчине хватило, чтобы окончательно понять, что Мориарти абсолютно не подготовлен к таким представлениям. То, что происходило у него в голове прежде, вся его жажда крови, видимо, оказались недостаточно реалистичным, невыполнимыми, а оттого и воспринимались искажённо. Моран конечно же увидел в этом и свое упущение, помимо того, что парень, несмотря на возраст, должен был понимать во что ввязался, верно оценивать происходящее. От досады полковник едва не отправил Джима в машину, чтобы все закончить самому, но вовремя спохватился - не это ему нужно. - Я так высоко оценил тебя, а ты просишь оставить тех, кто продал тебя за бесценок незнакомцу, - голос Морана оказался холоден, а он неотрывно наблюдал за парнем, будто и взглядом и словами пытался нащупать то, за что можно зацепиться и потянуть, чтобы вызвать необходимую реакцию. - Джим, ты действительно считаешь, что можно оставить тех, кто пытался шантажировать меня и продать тебя? Не напоминают ли они тебе того, кто точно должен значиться в твоём списке, кто вот уже четыре года заставляет тебя унижаться, кто погрузил тебя в долги? Они не стоят твоей жалости, они поступили также, как и тот человек, что за всем этим стоит... Или, может, ты всех простил и передумал, решил, что тебе всё же достаточно моей "холёной квартирки", а те, кто унижал тебя сдохнут сами? Сдаёшься, Джеймс? Снайперу абсолютно не до ухмылок, но он натянуто ухмыльнулся, пытаясь задеть и расшевелить необходимого ему Джеймса и он был почти уверен, что ему это удастся, что Мориарти не позволит себе сдаться, поэтому, не отрывая внимательного взгляда от парня, Себастьян вынул из бокового кармана сумки вместо одной сразу две пары одноразовых перчаток. Джеймс резко опустил голову и зажмурился в отчаянной попытке спрятаться, уйти в себя. Слова Себастьяна хлесткими пощечинами ударяли по сознанию мальчишки, больно впивались в его кожу, царапали искалеченную душу, разрывали бешено колотящееся сердце. Эти слова отражались в нем, словно в зеркале, а смысл мучительно медленно выползал на поверхность. Высоко оценил? Да что в нем можно было ценить? Его тело? Его защитную оболочку, которая привыкла скалиться на любое замечание? Настоящий Джим он же вот - слабый, забитый, потерянный. Разве можно было поверить всей той фальши, не увидеть сквозь ту маску, в которую так отчаянно цеплялся Мориарти, его настоящего лица? Отомстить? Отомстить он хотел всегда. С той самой ужасной ночи. Но он никогда не представлял себе, что все будет настолько реальным. Прикрываясь высокопарными речами о долге и должниках, он никогда не думал о том, сколько на самом деле крови будет на его руках. А сейчас он видит эту кровь. Грязную, гнилую, густую. Юноша не хотел ее касаться. В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь тихими поскуливаниями Треверса и голосом Морана, набатом звучавшим в голове брюнета. "Сдаешься? Ты действительно сдаешься?"- его подсознание буквально давило тот живой кусочек, который молил прекратить этот кошмар.- "Хочешь навсегда остаться эдаким слюнтяем? Черт, да ты ведь хотел его убедить! Ты почти смог это сделать!" Джеймс резко вскинул голову, распахнув черные омуты глаз. Он смотрел прямо на снайпера, не желая видеть последствия произошедшего несколькими минутами ранее. - Я не сдался,- прохрипел мальчишка, но взгляд тут же переметнулся на зажатые в руке блондина перчатки. И новая волна ужаса.- Что ты хочешь? Что ты хочешь, что бы я сделал? Сам добил их? Я не смогу, слышишь! Я не смогу! Пальцы Джеймса лихорадочно сжимались в кулаки, а взгляд теперь уже метался по комнате. Мориарти понимал, что нужно заставить себя успокоиться, нужно сейчас собраться, но страх пересиливал все остальное. Только теперь он понял смысл слов, сказанных полковником в самом начале их знакомства. Зря он пошел тогда с ним. Зря.