Время перемен

— Я подумал о том, что ты говорил, — сообщил Натаниэль, задержавшись в полосе света от камина. — Ммм? — неразборчиво протянул Андерс, прикрыв ладонью зевок. Время подбиралось к полуночи, Стражи собирались разойтись по комнатам, и тут Натаниэлю пришел на ум недавний разговор. Вообще-то, он не стоил обсуждения, но несколько лишних фраз — повод не оставаться в одиночестве. Наедине со словами Делайлы. — Что быть Хоу — почти то же самое, что быть магом, — напомнил Натаниэль. — Я думаю, это не так. — О, я и не говорил, что это безупречная аналогия, — протестующе замахал руками чародей. — Я не превращусь в демона просто потому, что я Хоу, — прервал возражения Страж. Помолчал. На ум снова лезли слова сестры. — И то, что я Хоу, не даст мне власть над твоим разумом. — Я всего лишь... — начал маг. Но его прервали. — Ты заблуждаешься, Натаниэль Хоу, — резко бросило придвинутое к камину кресло с высокой спинкой. Мужчины развернулись к нему, чувствуя себя довольно глупо. Они полагали, будто беседуют в одиночестве. — И в чем же, командор? — спросил Натаниэль. Даже не узнай он голоса, в крепости есть лишь одно существо, способное столь решительно вмешаться в разговор Стражей. И столь низкорослое, чтобы спрятаться в кресле. Хоу подошел ближе к огню, облокотился о каминную полку. — То, что мы маги, тоже не даст мне или Андерсу власти над твоим разумом, — невозмутимо ответила беловолосая эльфийка. Она сидела в кресле с ногами, положив на колени раскрытую книгу. — Чтобы ее получить, нам пришлось бы научиться магии крови, а потом потратить много времени и сил на тренировки. — А я о чем?! — радостно поддержал Андерс. — Стоит что-то сделать не по их, как тебя объявляют малефикаром. Можно подумать... — Ты говоришь, будто хорошо знаешь, — заметил Натаниэль, неотрывно глядя на командора. — Полагаешь, я пробовала? — лицо эльфийки осталось спокойным, только брови изогнулись. — Маги вызывают подозрение потому, что они маги? Или что-то из моих заклинаний наводит на эту мысль? Она вытянула руки с напряженными пальцами, будто пыталась схватить невидимого врага. Натаниэль сглотнул — как ему показалось, очень громко — и медленно качнул подбородком. Когда она так же тянулась к порождению тьмы, то замирало на месте или припадало на колено, настигнутое болью. Пару раз Натаниэль замечал, что одновременно морщится от боли и чародейка. Но в бою некогда разглядывать лица. Да и в магии Хоу немного смыслит. — В самом деле, напоминает магию крови. И ты говоришь это мне, а не храмовникам в Амарантайне? На меня должны быть злы после призыва Андерса, и такой повод... — Ну да, я поговорю с ними, и меня погладят по головке, — ядовито выплюнул Натаниэль. — А через полгода весь Денерим будет рассказывать, что Героиня Ферелдена приняла на службу Хоу, но он ее предал и оклеветал. Если я вообще не сгину где-нибудь в подземельях форта Драккон. С одобрения королевы. — Быть героем в самом деле так удобно? Я подумаю, не взять ли на вооружение, — проворчал Андерс. Рассеянно погладил пальцами колечко в ухе. — Ладно, желаю доброй ночи, командор. Не дай этому парню занудить тебя до смерти. Эльфийка перегнулась через подлокотник и смерила чародея взглядом. — Во имя магии духа! Я же просила: просто Нериэль! — напомнила она. — Доброй ночи. — Я слышал, Стражи прошлого иногда применяли магию крови, — сказал Натаниэль, когда шаги Андерса стихли. — Да, — невозмутимо подтвердила Нериэль. — Но то, что ты видел — не она. Чародейка вытянула руку с напряженными пальцами. — Это магия скверны. Мы получаем с кровью порождений тьмы не только способность их чувствовать. Остальные возможности труднее осознать, но мне помогли. А магию крови я не использую и не намерена поощрять ее среди Стражей. Эльфийка чуть заметно улыбнулась. — Я не могу превратить твою кровь в свою силу. И не могу поработить твой разум. — Иногда я в этом сомневаюсь, — пробормотал Натаниэль себе под нос и уставился в огонь. — О чем ты? — Я пришел сюда, чтобы тебя убить, а теперь прикрываю в бою, беседую с тобой и даже верю тому, что ты говоришь о своей магии, — напомнил Хоу. — Тебе самой не странно? Она чуть слышно хмыкнула. — Кажется, я предложила тебе сложный выбор между вступлением в орден и виселицей. А теперь мы оба Стражи, и поступаем, как должно Стражам. — До сих пор не понимаю, зачем тебе это, — признался Натаниэль и замер неподвижно, чтобы не было соблазна обернуться. — Я боялась тебя отпускать и не хотела убивать, — ответил ее голос спокойно, даже мягко. — И потом, у Стражей это почти традиция — принимать тех, кому некуда податься. «Вот на этом она меня и поймала», — обреченно подумал Натаниэль. Если бы у него оставался в Ферелдене еще хоть один друг, настоящий друг — разве он бросился бы к убийце отца с вестью, что Делайла жива? Хоу скривился, в очередной раз вспомнив свою несдержанность. А она тоже хороша — могла бы хлестнуть едкой фразой, сказать, что Стражу-командору нет дела до детей предателя... — Я имел в виду не только посвящение, — объяснил Натаниэль и решительно развернулся к собеседнице. Девушка сидела, закинув голову и прикрыв глаза, словно специально подставила беззащитную шейку. Натаниэль едва зубами не заскрипел. Изучающие, оценивающие взгляды, которыми его награждали первое время, были лучше. Натаниэль способен выдержать подозрительность, даже презрение. Но что делать с доверием и участием? — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — резко бросил Страж. — «Это чудесно, что твоя сестра жива, Натаниэль»; «Этот лук — твой, Натаниэль»; «В твоих силах все изменить, Натаниэль»... — А я не должна так думать? Эльфийка открыла глаза и склонила голову к плечу, разглядывая Хоу. Он отвернулся. Что за дурацкая манера: переспрашивать очевидные вещи? Уронит: «Ты в самом деле так меня ненавидишь?» или «Ты правда считаешь, что умереть лучше, чем стать Стражем?» — и стоишь, словно ученик, забывший тему под взглядом ментора, а в итоге начинаешь сомневаться в том, что знаешь наверняка. — Зачем ты приручаешь меня? — выдавил Хоу через силу. — Приручаю? Ты не очень-то похож на собаку. Натаниэль решил, что не станет продолжать. Эту маленькую войну он выиграл: командор не выдержала первой. — Если тебе настолько претит быть мне другом, — сказала она, — считай себя пленником. Можешь ненавидеть меня и Стражей, но тебе придется нам помогать, чтобы защитить Амарантайн. Или ты считаешь, я действую эрлингу во вред? — Ты делаешь для Амарантайна все, что можешь, — начал Натаниэль, но горло сжало спазмом. Еще одна проблема. Если бы дело касалось только него, Хоу мог счесть доброту напускной. Но что думать, когда командор едва войдя в город бросается ловить контрабандистов, защищать простолюдинов от бандитов и помогать сиротам? Натаниэль опустил веки, чтобы не видеть ее вопросительного взгляда. — Иногда я ненавижу тебя за это, командор. Ты словно пытаешься показать, каким должен быть эрл. Отец был не идеален, но его могли помянуть добрым словом, окажись ты хуже. Страницы коротко прошуршали. Скрипнуло кресло, выпуская ее из своих объятий. Хоу открыл глаза. Эльфийка остановилась рядом, с книгой на сгибе локтя, и смотрела в огонь. Натаниэль сделал вид, что более всего интересуется обложкой. «Битвы Логэйна Мак-Тира: стратегия и тактика», — подсказала память, хотя разглядеть удалось лишь первые слова. Нат пробовал читать этот том еще мальчишкой: автор разбирал решения Героя Ферелдена с точки зрения военной науки и, на удивление, делал это понятным языком. — Я слышала, как ты спрашивал Огрена о смерти отца, — сообщила командор неожиданно. — Прежде чем сделаешь выводы из его слов... Его там не было. Если ты в самом деле хочешь знать, я назову имена. Но только с условием. — Что еще за условие? — проворчал Натаниэль недовольно. Во рту пересохло. — Твоего отца убила я, — эльфийка в упор посмотрела на него, властно и строго. — Я командовала отрядом, я отдала приказ. Вся кровь на мне. Мстить кому-то кроме... — Я не буду мстить, — с трудом выговорил Натаниэль. Будто он имеет право, когда стал Стражем! Выбор был невелик, но Хоу выбрал, кровь порождений тьмы ему силой в глотку не заливали. — Клянусь. — Серый Страж Алистер. Бард Лелиана. Советник королевы Винн. — Едва ли советник королевы согласится побеседовать со мной об отце, — кисло признал Натаниэль. — Тем более, что уплыла в Неварру. А Лелиана... — Может, в Морозных горах, а может — уже нет, — сообщила Нериэль. — Но Алистер приедет через несколько месяцев. — А ты не предложишь рассказать? — спросил Хоу, едва ворочая пересохшим языком. Эльфийка окатила его взглядом с головы до ног. — Если не хочешь спросить меня — не буду предлагать первой. Это неприятные воспоминания. И навряд ли мой ответ тебя удовлетворит. Натаниэль в самом деле не хотел спрашивать у командора. Сперва — из страха открыться перед убийцей отца, подставиться под удар. Потом — из страха, что не будет никакого удара. От атаки можно защититься ненавистью, показным безразличием, насмешкой. А от доброты? — Ты скажешь, что он умер легко, да? — процедил Хоу. — Просто чтобы я не терзался? — Хочешь правду? — глаза командора блеснули в отсветах пламени. Она не отводила взгляда. — Я не помню, Натаниэль. Это была схватка, и нам приходилось туго. У каждого было больше одного противника, мы все время менялись. Потом все было кончено. Я не помню, когда упал твой отец и кто был рядом. Его могло добить мое проклятие или рикошет цепной молнии. Натаниэль застыл, как громом пораженный. Первое время у него волосы на голове шевелились при виде того, что творит магия с телами порождений тьмы. Потом Страж привык. Он был готов услышать, что отца убила молния, или чудовищная невидимая клетка, или одно из ее любимых ледяных заклинаний. Но это... — Ну конечно, — с трудом выдавил он сквозь зубы, — что для тебя был какой-то Хоу. — Когда я впервые увидела твоего отца в свите Логэйна, я подумала, что он слабак. Просто лизоблюд, который умеет ловко обстряпывать делишки и получать титулы, — сообщила Нериэль. Помолчала. — В бою я поняла, что ошиблась. Эрл Хоу умел драться. И у него была мерзкая, просто чудовищная устойчивость к магии. — Тогда его навряд ли убила ты, — догадался Страж. — Любая устойчивость однажды может подвести, — резко напомнила Нериэль и сурово посмотрела на него. — Ты дал слово, Натаниэль Хоу! Натаниэль отвел взгляд первым. — Может, уже прекратишь так делать? — проворчал он. — Как? — Называть меня Хоу, когда сердишься. Она застыла. Натаниэль прочел в эльфийских чертах недоумение. — Я правда...? — Постоянно, — подтвердил он. — Извини, Натаниэль, — неловко пробормотала девушка. Чуть заметно улыбнулась. — Поначалу я думала, ты откажешься от родового имени, как принято у Стражей. Просто Дункан, просто Алистер, просто Нериэль. Хороший способ отрезать прошлое, каким бы оно ни было. Натаниэль до боли сжал кулаки. Могла бы сказать напрямик: глупо держаться за запятнанное имя. Надо отбросить и его, и память об отце, как уже отбросил мысль о мести. Нет уж, пусть считает его глупцом, это, в конце концов, не ее дело! — Но я не против, чтобы ты остался Хоу, — закончила командор. Страж скосил на нее глаза. В голову лезли нескладные признания, как это важно для него. «Опять она меня поймала», — подумал Хоу обреченно, и эта мысль отбила желание говорить. — Доброй ночи, — сказала Нериэль после паузы, и шуршание подошв сообщило, что эльфийка уходит. — А то, что Огрен сказал про пыточные камеры — правда? — спросил Страж. Спросил громко, хотя командор успела сделать лишь несколько шагов. Зато голос, отразившийся от стен, прозвучал невыразительно, без эмоций. Шаги смолкли. Натаниэль нехотя оглянулся. Нериэль молча смотрела на него: неподвижное лицо, сжатые в нитку губы. — Значит, правда, — без слов понял Хоу. — Делайла сказала мне. Что отец... был настоящим чудовищем. Что он получил по заслугам. Я знал, что он предал короля, но ведь могли у него быть какие-то причины. — Ты в этом не виноват, Натаниэль, — мягко сказала эльфийка. — Не надо грызть себя. Она почти неслышно вернулась. Маленькая рука сжала его локоть и сразу отпустила. К лучшему, поскольку Натаниэль не знал, как отвечать. Неделю или две назад Хоу стряхнул бы ладонь и посоветовал командору ледяную ванну — просто из желания уязвить, прекрасно понимая, что ничего такого она не предлагает. Теперь... теперь ему бы не помешала рука друга. А друга у него нет. — А вдруг виноват? Если бы я не уехал в Вольную Марку... То есть не то чтобы мне предлагали выбор... Он оборвал себя. Что за безумие — говорить об этом с ней? Даже если держать сказанное Делайлой в себе — как нести в ладонях кислоту. — Ты был бы рядом и поговорил с ним, и он бы тебя послушал. Я понимаю, — тихо, но с каким-то едким смешком сказала Нериэль. Хоу раздраженно оглянулся на нее. Командор добавила без улыбки: — Правда понимаю. Ты ведь не знаешь, как я стала Стражем? Он молча покачал головой. Командор протянула одну руку к пламени, потом обняла себя за плечи, прижимая книгу к груди. — В башне магов у меня был друг. Человек, но я считала его почти братом, — она говорила, не глядя на Натаниэля, словно с горящими поленьями. — Однажды он сказал, что встретил девушку, «ту самую». Его как подменили: то сиял от счастья, то ходил мрачнее тучи, отмалчивался, забросил учебу. Я шутила о любовной лихорадке, потом попросту дулась. Она замолчала, глубоко вздохнула. Натаниэль терпеливо ждал. — Наконец, он вывалил на меня правду. Девушка была адептом, жрицей. Это нарушало все мыслимые правила, а моего друга к тому же заподозрили в магии крови. Но мы же выросли вместе! Разве мог он оказаться малефикаром? Я согласилась помочь с побегом. Чародейка поежилась. Лицо в розовых отсветах казалось спокойным, но скосив глаза Натаниэль увидел, как она до побелевших костяшек сжала руки. — Но план провалился. Нас ждали храмовники. Йован был в отчаянии. И использовал магию крови. Она подняла взгляд на собеседника. Губы сложились в подобие улыбки, однако ни глаз, ни черт она не тронула. — Я правда понимаю. Когда знаешь, что произошло, кажется, будто все можно было исправить. А на самом деле... Могла ли Анора остановить Логэйна? Умнейшая женщина, что я знаю, и не заметила, как ее отец готовил предательство. Могла ли я спасти Йована? — Спасти малефикара? — нахмурился Хоу. — Все маги порочны, а малефикары — воплощенное зло, да? — чародейка покосилась на него и поджала уголок губ. — Йован был хороший человек. Он не желал власти над чьими-то умами. Он даже магию не любил. Если бы я поговорила с ним, когда он только задумался... Командор замолчала, не окончив фразы. — Отец... я помню его хорошим человеком, — тихо сказал Натаниэль. — Героем войны. Он был резок, очень горд, не терпел неуважения, но был честен... по-своему. Повисло молчание, плотное, как осенний туман. Только поленья потрескивали в камине. — Надо идти спать, — сказала Нериэль другим, спокойным голосом. Но отойдя на пару шагов остановилась и посмотрела на собеседника. — Не знаю, мог ли ты что-то изменить, но ты хороший человек. Ты по душе мне, Натаниэль Хоу. Можешь считать это ответом на свой вопрос о приручении.