Время перемен

— По-моему, годится, — сообщила Веланна, ощупав шестиугольное углубление в полу. Нос и половина щеки у нее посерели от пыли, на лоб клобука налипла паутина. Нериэль молча катнула ей большой золотисто-черный кристалл, и долийка постаралась приладить его. Нериэль подозревала, что ее собственное лицо еще грязнее: низко нагнувшись к полу, она выскребала пыль и мусор из другой ячейки. После третьей попытки кристалл с щелчком встал на место. — Что у тебя? — обернулась девушка к Сигрун. Но гномка застыла в настороженной позе. — Порождений тьмы не чую, но как будто кто-то смотрит, — она передернулась, лязгнув наплечниками, и положила ладонь на рукоять меча. Нериэль встала, внимательно оглядываясь по сторонам. Хоу, выставленный на страже у коридора, покачал головой: чисто. Тем не менее эльфийке тоже начал чудиться чей-то пристальный взгляд. Она подняла голову к широкой площадке на вершине винтовой лестницы — и вцепилась в посох. На край шагнули две фигуры: немолодая гномка с явными следами поражения скверной на лице, и высокое худое создание, чья уродливая, непропорциональная голова напоминала причудливую корону. Нериэль замерла, готовая в любой миг выплеснуть магическую силу. Ее черная ярость поутихла за время пути. А Архитектор недвусмысленно протянул руку дружбы, прислав гонца в Амарантайн. Но чародейке не нравилось место эмиссара на возвышении. Тевинтерские винтовые лестницы словно созданы, чтобы стоять на верхней площадке и поливать магией всех, кому не повезло оказаться внизу. Нериэль и Веланна прекрасно доказали это сегодня: воинам почти не пришлось марать клинков. Оскверненная гномка схватилась за меч при виде готового к бою мага, но спутник удержал ее. — Нет, Ута. С этого не начинают, — спокойно сказал он и повернул голову к Стражам. Верхнюю половину лица закрывала металлическая маска без прорезей. Тем не менее двигалось порождение тьмы так, как движутся зрячие. — Я должен извиниться, командор. Не переставая говорить, он медленно, словно напрашиваясь на упреждающий удар, развел руками, в которых затрепетало перистое зеленоватое сияние. Нериэль следила цепким взглядом, но не сплела ответные чары. Архитектор шагнул вперед и легко спланировал к Стражам. — Я хотел объясниться еще при прошлой нашей встрече, — закончил он. — Но судьба вмешалась. Когда он встал рядом, Нериэль поняла, что Архитектор не так уж высок. Рост кажется большим из-за непропорциональной головы, но лицо эмиссара на том же уровне, как у человека. Хотя ей все равно придется смотреть снизу вверх. — Хорошо, что ты помнишь, — враждебно бросила Нериэль, не отводя сощуренных глаз. Воспоминание о твердой поверхности стола под лопатками и горячих руках порождения тьмы на предплечье отдалось тошнотой. — Я желаю знать, что ты сделал со мной. — Я понимаю твой гнев, — кивнул эмиссар. Прочесть что-то в его чертах было невозможно. Смирение? Спокойствие? Безразличие? — Но я не причинил тебе сколь-нибудь серьезного вреда. Твое тело восстановилось еще прежде, чем ты вернулась в свою цитадель. Когда я объясню, насколько это важно... — Что ты сделал? — отделяя каждое слово спросила Нериэль. — Я взял немного крови у тебя и твоих друзей, — помявшись, признался Архитектор. — Я... Он не договорил: чародейка уткнулась носом в рукав и закашлялась-зафыркала. — Ты странный, порождение тьмы, — сообщила она, успокоившись. — Если я не убью тебя в конце нашего разговора, запомни, что недомолвки вызывают лишь больше подозрений и страха. — Ты простишь этой твари нашу кровь? — сморщилась Сигрун. Нериэль успокаивающе коснулась ее плеча. — Когда храмовники в Круге брали у меня кровь, они даже не подумали извиниться. А ваши толстые лорды стали бы просить прощения за кровь неприкасаемых? Мы были его пленниками, а обошлись с нами довольно мягко. Захвати нас обычные порождения тьмы... Гномка недовольно мотнула головой, но промолчала. — Я ограничил твою свободу, только чтобы не повторилось недоразумение в Башне, — вклинился вместо нее Архитектор. — Я не хочу быть тебе врагом. — Ты не собирался нападать на Стражей! — догадалась Веланна, и по ее тону Нериэль поняла, что долийка уже верит порождению тьмы. Не потому, что Архитектор убедителен, просто чтобы не отвернуться от сестры. — Не хотел, — тут же согласился он. — Я послал Иссохшего к Серым Стражам, чтобы просить о помощи. Мне следовало догадаться, что его появление сочтут атакой, но мне редко удается предугадать ваше поведение. Я сожалею об этой ошибке. — Со-жа-ле-ешь? — по слогам выговорила Нериэль. Пальцы до судорог стиснули древко посоха. — Твой Иссохший перебил половину людей в крепости. На моих глазах он скинул человека с крыши и собирался перерезать горло еще одному. На лестнице лязгнул металл: гномка подбежала к самому краю площадки. Когда Архитектор обернулся, она сделала руками несколько быстрых знаков. — Нет, Ута, — ответил он и снова посмотрел на Нериэль. — Ута говорит, ты хочешь меня убить. Я прошу только об одном: выслушай меня. Если после этого твое желание не изменится... Он развел руками, словно говоря: «Что тут поделаешь?». Нериэль с трудом удержалась, чтобы не поморщиться при виде отчетливо человеческого жеста. — Сядь, Архитектор, — резко бросила Страж и посохом указала место в стороне от тевинтерского круга. — И пусть твоя... — она кивнула в сторону лестницы, — тоже сядет. Мои товарищи отойдут. Я наложу руну нейтрализации. Мы с тобой — два мага. В границах руны мы будем безопасны друг для друга. — Ты хочешь говорить с ним?! — ахнула Сигрун, глядя, как Нериэль создает рунный узор. — Я его выслушаю, — чародейка с трудом протолкнула тугой комок слов сквозь горло. — От того, что кому-то позволили объясниться, редко бывает вред. — Спасибо. Ута когда-то была Серым Стражем, как вы, — сказал Архитектор, усаживаясь на пол среди голубоватых магических линий. — Она сопровождает меня, потому что верит в возможность разорвать порочную цепь Моров. Она первой дала мне кровь. — Ты хочешь избежать нового Мора? — сорвалось с губ чародейки. Архитектор несколько мгновений смотрел на нее молча. Нериэль вошла в границы руны, но осталась на ногах. — Мор — проклятие и для твоего народа, и для моего, — спокойно заговорил эмиссар. — Он начинался, мои сородичи поднимались на поверхность и нападали. Вы защищались и загоняли их обратно. Гибли тысячи и тысячи — как с вашей стороны, так и среди моих собратьев. Нериэль показалось, в голосе звучит горечь. Но кто может сказать наверняка? — Мы начинаем Мор не потому, что жаждем разрушения. Мои сородичи слышат зов древних богов и повинуются. Но я могу освободить их, — продолжал Архитектор. — Для этого необходима кровь Серых Стражей. Он объяснил суть пробуждения, которое дает порождениям тьмы разум, речь и имена. Эльфийка прохаживалась из стороны в сторону, не покидая руны. Поначалу она вглядывалась в черты собеседника, пытаясь оценить, насколько он искренен. Но серо-бледное худое лицо под маской почти не менялось, только шевелились губы — вполне человеческий рот, не похожий на зубастые пасти генлоков. Чародейка неохотно отметила, что голос этого порождения тьмы можно назвать приятным. Порождения тьмы, которые говорят. С которыми можно... Краем глаза она взглянула на спутников. Веланна села, скрестив ноги, смотрит на прежнего врага скорее дружелюбно. Натаниэль сложил руки на груди и привалился плечом к стене. Еще не расслабился, лишь убавил напряжение, но это значит, что и на него рассказ произвел впечатление. Только Сигрун стоит прямо, положив руки на рукояти мечей, хотя ей из-за лат тяжелее всех. — Не хватало нам еще порождений тьмы, которые мыслят самостоятельно, — проворчала гномка себе под нос, но Архитектор услышал. Повернул голову к ней, словно пытаясь посмотреть слепыми глазами маски. — Разум позволяет нам самим принимать решения и не поступать, как сородичи. Не искать древних богов. Не начинать Мор, — он снова повернулся к Нериэль. — Не сражаться с вами. Если ты поможешь мне справиться с Матерью, я уйду далеко на глубинные тропы, и там продолжу свои труды. «Чего ты хочешь от меня?» — спросила Нериэль мысленно, переводя взгляд с губ порождения тьмы на золотые впадины маски. Она не помнила лица Архитектора, виденного мельком без этого убора, только ощущение чего-то неправильного, искаженного. Как ни странно, причудливая полоска металла сделала его человечнее на вид. Похоже, некоторые реакции людей Архитектор понимает. И пытается использовать. Чего ты хочешь настолько сильно, чтобы рискнуть жизнью? Стражи пойдут убивать Мать и без тебя. Довольно было пропустить нас. Какой смысл подставляться под удар, а потом просить пощады? — Ты не веришь, что Стражи справятся с Матерью? — спросила она. — Мать очень сильна, — вздохнул Архитектор. — Ее охраняют дети, и она может влиять на тех, кто неразумен. — Так же, как ты, верно? — сообразила Нериэль, вспомнив порождений тьмы — обычных неразумных тварей в сильверитовой шахте. — Я могу в некоторой мере управлять собратьями, но мои возможности ограничены. И я не ищу власти над ними, только хочу освободить от оков. Пока Мать жива, продолжать мое дело нельзя. Я не в силах приблизиться к ней физически, но если ты примешь мою помощь — найду способ нанести удар. Значит, «Оставь мне жизнь, чтобы победить общего врага»? — Кажется, ты хорошо знаешь возможности Матери, — заметила Нериэль. — Кто она такая? Архитектор принялся объяснять, печально склонив голову. Почему-то чародейка не удивилась — только вспомнились записки, которые она просмотрела, обыскивая кабинет и комнату Архитектора. Его письма и заметки рождали странное ощущение. Будь он человеком, я назвала бы его мышление чудовищным. Но для порождения тьмы он удивительно человечен. — А как пробудился ты сам? — спросила чародейка и остановилась, опираясь на посох. Ответ Архитектора заставил ее глаза удивленно расшириться. Только скверна и тьма, и неразумные твари вокруг, и так много, много лет. Человек стал бы монстром в этом кошмаре. Какое чудо научило его желать другим добра? Как он понял, что свободные собратья лучше рабов, а мир — лучше завоеваний? Усилием воли она погасила эмоции. Архитектор просит не сострадания, а союза. Он знает возможности Матери лучше нас. А мы четверо — единственные Стражи на много дней пути. Если не справимся, Амарантайн останется беззащитным перед ее войском. — Мир, — произнесла она, глядя на порождение тьмы сверху вниз. — Нет, Нериэль! — рявкнула Сигрун возле тевинтерского круга. — Я тебе не позволю! Нериэль отвернулась от Архитектора и пошла к гномке. Ута забеспокоилась, когда чародейка покинула рунный узор, но эмиссар даже не двинулся. Краем сознания эльфийка успела задуматься, что в этом спокойствии — доверие к ее слову, смирение перед судьбой или холодное знание: из-за руны нейтрализации она не сможет нанести удар. — Ты с ума сошла! — прорычала Сигрун ей в лицо. — Это чудовище! — Да, — кивнула Нериэль. Она говорила совсем тихо. — Но гораздо меньшее чудовище, чем мог бы... чем обязан быть. И он хочет покончить с Морами. Как и мы, верно? — Да, но... — Сигрун, — позвала чародейка почти ласково, стараясь смягчить тоном жестокие слова, — когда-то глава Летописцев в Орзаммаре сказал мне, что неприкасаемых следует убивать при рождении. Сигрун скривилась, словно отхлебнула чего-то столь же тухлого, как гномья спесь. — Многие люди охотно делали бы это с магами, — добавила Нериэль с печальной усмешкой. — Очень многие готовы уничтожить нас за то, кто мы есть — неприкасаемая, маг, долийка, Хоу... Нериэль положила ладони Сигрун на плечи. — Все они не стоят мизинца твоего или Веланны, — решительно заключила она. Помедлив, кивком указала на неподвижного Архитектора. — Будем судить другого, как они нас? Сигрун некоторое время глядела эльфийке в глаза, но все же потупилась. Слегка тряхнула плечами, скидывая ладони. — Сделаем, как ты хочешь, — проворчала она, глядя в пол. — Надеюсь, ты судишь верно. — Ты поступаешь правильно, — напутствовала Веланна, когда Нериэль двинулась назад к руне. Натаниэль не сказал ничего, только согласно опустил веки. Эльфийка остановилась напротив Архитектора и протянула ладонь. Эмиссар изумленно взглянул на нее. Улыбка едва заметно тронула губы Нериэль. — Ута не научила тебя этому? Люди пожимают руки, когда заключают договор или союз. Или здороваются с друзьями. Архитектор медленно поднялся на ноги. — У ваших народов много обычаев, которые мне непонятны, — признал он и осторожно протянул руку, словно опасаясь оцарапать эльфийку. Тонкие, но очень твердые горячие пальцы сомкнулись вокруг ладони Нериэль. — Твоя ладонь сухая. Сердце бьется сильно, но равномерно. Ты не испытываешь страха? Или отвращения? Нериэль прислушалась к себе. — Сейчас — нет. Она подняла голову, чтобы посмотреть в золотые глаза маски и добавила негромко, так что слова не должны были покинуть пределов руны. — Если я уцелею в бою, давай встретимся снова, Архитектор. И поговорим о том, что еще мы должны сделать ради наших народов.

***

Костер неподалеку от тевинтерского круга едва тлел: среди развалин немного нашлось того, что можно поджечь. Изредка Нериэль подбрасывала в огонь пару обрывков ткани или кусков дерева. Потом вставала пройтись по залу — не столько из страха задремать (она знала, что не заснет, хотя плечи и голову сдавило свинцовой усталостью), сколько пытаясь согреться и нарушить шорохом шагов мертвенную тишину. Пленников — или хотя бы их следов — Стражи не нашли ни в одном из заброшенных коридоров. Хотя обыскали каждый угол, каждую комнатку. Сами порождения тьмы будто истаяли в воздухе после смерти Матери. Дежурство получалось скучнее некуда. Негромкий звук — шепот, шипение, шуршание? — заставил Нериэль вздрогнуть. Перехватив поудобнее посох, она пошла на разведку. Далеко отлучаться не пришлось: сразу же за аркой, на залитой лунным светом площадке, чародейка увидела нарушителя тишины. Гость парил в воздухе, и сквозь очертания его груди девушка различала соседнюю башню. Сухой холодный ветер коснулся лица Нериэль, но не развеял призрака. — Тень, — констатировала эльфийка неприязненно. Быстрым движением посоха обновила магический щит. — Очень предусмотрительно. Подумав, села на груду битого камня. Посох чародейка прислонила к стене: короткого движения достаточно, если нужно будет взять оружие. Луна словно специально повисла в разрыве облаков, чтобы озарить ее и собеседника неверным светом. — Я предположил, что после сказанного Матерью ты захочешь меня убить, — объяснил Архитектор. — Но ты предлагала разговор, и я не хотел упускать возможности. Помощь Серого Стража для меня неоценима. Когтистые пальцы тени слегка шевельнулись. Нериэль тоже непроизвольно сжала кулак, вспоминая, как коснулась этой руки. Подняла сощуренные глаза к лицу Архитектора. — Жаль, в пару к рукопожатию я не могу показать тебе оплеуху. Это удар по щеке, если ты не знаешь. Лицо от него обжигает болью, в голове звенит. Я не пробовала так бить, но очень постаралась бы. За Дункана, — она приподняла правую руку, внимательно глядя на ладонь. Эльфийка отчетливо представляла боль в пальцах от хлесткого удара. Посмотрела так же на левую руку. — За Риордана. Нериэль вернула взгляд к лицу эмиссара, и говорила медленно, очень медленно, как научили в Круге — чтобы в паузах между словами выгорала ярость. — А потом еще раз и еще, за всех, кто погиб во время Мора, от моих друзей-магов до капитана храмовников из Лотеринга, которого не помню уже ни в лицо, ни по имени. Снова и снова, пока не собью в кровь ладони или ты не упадешь к моим ногам, скуля от боли... Архитектор непроизвольно коснулся пальцами своей челюсти, но не прервал речь. Нериэль закрыла глаза и медленно выдохнула. Руки бессильно упали на колени. — Но я хочу причинить тебе боль, а не убить. Значит, это пройдет. Эльфийка посидела немного, не двигаясь. Она не боялась нападения, хотя не могла сказать, сколько в этом бесстрашии расчета, сколько чутья и сколько — обыкновенной тяжелой усталости. Добавила негромко: — Я рада, что ты вспомнил о моем обещании, Архитектор. Ты сдержишь свое? — Я задержался лишь затем, чтобы еще раз обратиться к тебе, — кивнула тень. — Я увожу своих собратьев глубоко под землю — всех, кто наделен разумом, и всех неразумных, кого смогу. Там я продолжу свою работу, как и сказал тебе. — Дело пойдет медленно, — заметила Нериэль. — Хотя кое-какие запасы крови у тебя должны быть. — Ты правильно предполагаешь, что надолго их не хватит, — кивнул эмиссар. Маска светлела в сиянии луны, но глазницы остались полны глубокой тени. — Значит ли твой вопрос, что ты хочешь помочь? — Прямо сейчас тебе не стоит просить моей крови, — холодно посоветовала Нериэль и тут же смягчилась. — Однако если ты пришлешь за ней позже, я не откажу. Возможно, и другие Стражи согласятся дать свою — хотя бы Натаниэль и Веланна. — Но как я смогу найти тебя, командор? — Башня Бдения, — быстро сказала Нериэль, постаравшись, чтобы горло не свело спазмом на этом названии. Что там теперь кроме трупов и развалин? Гномьи двери и древние подземелья, должно быть, уцелели. — Я знаю тоннели, которыми приходил в вашу крепость Иссохший, — кивнул Архитектор. — Моим гонцам придется проделать долгий путь, чтобы добраться туда с глубинных троп, но они не пожалеют себя ради освобождения сородичей. — Коридор отрезан... был отрезан и, я надеюсь, остался. Иногда я буду открывать проход и осматривать ближайшие залы. Если твои посланники не станут нападать или искать пути внутрь крепости, их не встретят как врагов, — она повела плечами и призналась неохотно: — Я не вернула того, кто принес весть в Амарантайн. Я доверила его судьбу моему воину, и не знаю, каким было решение. Но думаю, он не убил твоего посланника. — Посланец знал, что может погибнуть, — откликнулся Архитектор. — Но хотел пойти. Ваш народ вызвал у него интерес. Повисло молчание, но никто не двинулся с места: оба понимали, что сказано не все. Нериэль лишь слегка наклонилась, чтобы бросить взгляд на свой лагерь. Стражи спят, костерок тлеет. Никаких признаков опасности. — Не хочешь ли ты присоединиться ко мне, командор? — спросил эмиссар неожиданно. — Я немного встречал тех, кто с такой готовностью простил бы нам... нашу природу. У нас общая цель, и бороться мы могли бы вместе. Дело пойдет быстрее, если помогать мне станет не только Ута. Нериэль задумалась, с трудом перекатывая мысли в усталой голове. Так будет надежнее всего. Рядом с ним. Достаточно близко, чтобы помогать. Чтобы советовать. Или остановить. Или нанести удар. — Нет, — откликнулась она после паузы. — Я верю, Ута помогает тебе, чтобы спасти свой народ от Мора. Но не уверена, помнит ли она еще этот народ. Кроме того, если я останусь на поверхности, союз принесет больше пользы. — Что ты считаешь более важным? Пока хотя бы один из моих сородичей неразумен и ищет древних богов, угроза Мора не уйдет в прошлое. — Так или иначе, на освобождение твоего народа потребуется много лет, — заметила Нериэль. — И чтобы за это время не начался еще один Мор... Ты намерен искать драконов, Архитектор? Что ты сделаешь, когда найдешь одного из них? Эмиссар замолчал на некоторое время. Сложил руки на груди — поза, неуловимо напомнившая Нериэль молитву. — Если мы не можем защитить его от скверны, я думаю, его придется убить, — выдавил эмиссар через силу. — Эта потеря огромна, но если нет другого пути... Лицо порождения тьмы почти не изменилось, но Нериэль была уверена, что видит горечь и внутреннюю борьбу. «В мире есть и то, что заслуживает сохранения», — прошептал в ее ушах глубокий, красивый женский голос. Губы эльфийки поневоле повторили слова. Тень чуть заметно подалась к ней. — Это тяжелое решение для тебя. Сейчас я не могу предложить другого, — сказала Нериэль и продолжила громче. — Тебе понадобится помощь, чтобы уничтожить дракона. Помощь Серых Стражей. Архитектор молчал, и она добавила: — Ты можешь позвать меня и в том случае, если появится еще одно существо, подобное Матери. Сделай это прежде, чем оно причинит вред. Нериэль расправила плечи, вцепилась взглядом в темные тени глазниц. — Я могу быть хорошим союзником. Но не забывай, что я должна защищать свои народы: людей, эльфов, гномов, — сказала она, изо всех сил стараясь выдержать спокойный тон. — Ты много ошибался, и твои ошибки дорого обошлись другим. Теперь ты должен быть осторожен. Архитектор молчал еще некоторое время, но в чем-то — в повороте головы? — читалось напряженное внимание. Даже не видя глаз, Нериэль могла поспорить, что эмиссар разглядывает ее, как чертеж сложной руны. — Так трудно понимать вас, — прошептал он наконец. Снова коснулся челюсти двумя пальцами. — Когда ты сказала, что хочешь бить меня по щекам, я был уверен, что ты мне не угрожаешь. А теперь мне кажется, ты говоришь с угрозой. Нериэль поднялась с места, привычным движением взяв посох. Несколько шагов до тени она преодолела почти беззвучно. Пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть в золотые глазницы маски. Вблизи они виделись отчетливее — до самого дна. — Не заставляй меня становиться твоим врагом, Архитектор. Я этого не хочу, но многое зависит от тебя. — Тебе не следует обвинять меня в легкомыслии, командор, — эмиссар склонил голову, но голос его остался твердым. — Решения не казались простыми, но я обязан был сделать выбор. Я должен был рискнуть. Нериэль отвернулась и отошла к краю площадки. Тень не двинулась с места, однако голос стал тише, смягчился. — Я знаю, что мои ошибки причинили много зла, но я никогда не желал этого. Страж некоторое время молча смотрела на луну в рваной рамке облаков. Здесь, внизу, ветра почти не было, но тучи перетекали и менялись, словно их терзали неистовые потоки воздуха. — Значит, я могу предложить тебе кое-что более ценное, чем военная помощь, — сказала Нериэль. — Ведь знания наших народов недоступны тебе? — Лишь некоторые крупицы, которые угодили под землю. — Тогда я стану искать новые. Знания о древних богах, о скверне, о Серых Стражах... Они хранятся в книгах и умах, и рождаются непрестанно. Рисковать не придется, если мы будем знать. Архитектор не ответил, и когда Нериэль обернулась, то увидела на его лице лишь привычное выражение — согласия, спокойствия, безразличия? — Найдется ли среди вас кто-то, кто владеет такими знаниями? Эльфийка подошла к арке, мельком взглянула на спящих у костра товарищей. Огонь почти угас. Но она может зажечь пламя колдовством, прежде чем разбудит сменщика. Разговор слишком важен, чтобы его прерывать. — Ты знаешь, почему нужны Серые Стражи, чтобы убить Архидемона? — ответила Нериэль вопросом, привалившись спиной к краю проема. Тень кивнула, слегка качнувшись в воздухе. — Я полагаю, эта возможность — часть моей природы, как и вашей, — добавил эмиссар. — И эта жертва тоже. — Знаешь, кто убил Архидемона этого мора? — чародейка дождалась легкого покачивания головы и холодно улыбнулась, вздернув подбородок. — Я. Архитектор довольно долго молчал. Нериэль опять почувствовала себя причудливым чертежом, в котором опытный чародей ищет логику линий. — Это было мне неизвестно. Как получилось, что ты жива? — сказал он после паузы. — И что в таком случае произошло с душой древнего бога? Рискуешь, Нериэль. Она слегка покачала головой. — Я не знаю, где она. Сама я ее не получила, — ответила чародейка. Я действительно не знаю, где сейчас Морриган с ее ребенком и его душой. — Я видела лишь ослепляющий свет, потом... — Слышала ли ты песнь? — прервал ее голос Архитектора. — Я слышала гудение и музыку,— эльфийка прикрыла глаза, стараясь вспомнить мотив, но тряхнула головой. — Нет, ее не описать. Но произошло то, что ты считал невозможным. Видимо, мои народы тоже кое-что знают. «Прости, Морри. Похоже, мне придется найти тебя», — мелькнуло в голове. Нериэль подавила досаду и чувство вины. Архитектор хотел что-то сказать, но чародейка успела вперед: — Я буду искать знания для тебя. А ты поделишься своими со мной. Честный обмен между союзниками. — Зачем тебе знания порождений тьмы? — спросил Архитектор. В его тоне Нериэль почудилась настороженность. Она пожала плечами. — Чтобы сочетать между собой то, что известно нам и вам. Чтобы найти новые пути. Чтобы следующий Мор не наступил. Чтобы понять, как нашим народам жить в одном мире, — чародейка чуть заметно улыбнулась. — У нас на поверхности говорят, что две головы думают лучше одной. Снова повисло молчание, но уже иного рода: слишком многое оказалось сказано за короткое время. Эмиссар не уходил. Ждала и Страж. — Скажи, Архитектор — это имя, звание или титул? — спросила Нериэль после долгой паузы. — Ни то, ни другое и не третье, командор, — покачала головой тень. — Архитектор — это то, чем я являюсь, не больше и не меньше. Теперь настал черед Нериэль задумчиво изучать собеседника. — Так же странно для меня, как наши эмоции для тебя, — призналась она наконец. — И, если на то пошло, меня зовут не «командор», а Нериэль. — Разве командор — не то, чем ты являешься? Губы чародейки чуть заметно дернулись. Забавно в конце концов объяснять это порождению тьмы. — Нет. То, чем я являюсь — Нериэль. Это и командор, и друг, и чародейка, и эльф, и... союзник Архитектора. Она не успела увидеть, как отреагировал эмиссар: у костра послышался шорох, затем негромкий металлический лязг. Нериэль отвернулась, заглядывая в проем арки. Гаснущие угли сочились багряным светом. Возле умирающего костра ворочалась Сигрун. Замерзла, бедняжка. А может, мучают кошмары. Нериэль подумала, что теперь-то она может подкормить пламя. Если Архитектору еще есть, что сказать — пусть подождет, пока командор позаботится о Стражах. Когда чародейка оглянулась заявить об этом, на площадке она была уже одна.