Король и Дева

      Кристальная синева неба и жар яркого солнца провожали отряд, выступающий из Ривенделла. Будто возлюбленная, освещенная огнем родного очага, махнула синим платком…       Отряд продвигался на запад, к Мглистым Горам, по совету Элронда все больше забирая вправо.       День Середины Лета остался позади. Небо понемногу затягивалось тучами, и солнечные лучи уже не бродили по горам, согревая зябнущих путников. Ощутимо холодало. Мягкая трава сменилась камнем. Яркие краски, радовавшие глаз в Последнем приюте, померкли… Потом исчезло всякое напоминание о зелени деревьев и кустарников. Небо, земля под ногами и скалы вокруг слились в одно серое пятно.       На привале, посреди этой унылой каменистой пустыни, Жанна с удивлением обнаружила на дне походного мешка аккуратно завернутые в светлые тряпицы сушеные фрукты, орехи, лембас и несколько яблок. То-то сумка показалась ей слишком тяжелой! Но она убегала в спешке, торопясь нагнать отряд…       Такими же запасами снабдили всех гномов. Фили и Кили принесли ужин и наперебой принялись оправдываться, утверждая, что пытались отговорить Торина от идеи «забыть» Жанну в Ривенделле. Она лишь махнула рукой вместо ответа, чтобы не расстроиться еще больше.       Оин, подойдя и погладив по спине, угостил горстью странных темно-фиолетовых плодов, «для укрепления сил и подъема духа». Маг со странным выражением поглядывал на нее из-под полей своей шляпы, а иногда приоткрывал рот и вздыхал, словно хотел что-то спросить и не решался. Бильбо крутился рядом, тоже чем-то опечаленный.       По ту сторону костра Балин, любитель долгих рассказов, повествовал о жизни гномов в Синих горах. Жанна давно хотела его расспросить поподробнее об их второй родине, да всё никак не получалось. Зато теперь восхищенно слушала, с интересом разглядывая Балина. Темно-красный кафтан с дорогой отделкой, столь отличный от обычной одежды гномов, удивительно шел ему. Вслушиваясь в скрипучий, успокаивающий голос, Жанна удивлялась — суметь обустроиться в горах за столь малый срок? Найти рудные жилы, начать разрабатывать шахты и выплавлять металл? Наладить связи с местными жителями, мастерить и торговать именно тем, что им нужно? Не знала она всех талантов своего короля! Интересно, кузня по-прежнему осталась для него отдушиной или за время долгого батрачества на людей изрядно поднадоела? Вряд ли Жанна когда-нибудь посмеет спросить его об этом…       — Наша жизнь на новом месте исполнилась довольства и достатка, — повествовал Балин. — Мы жили в мире и спокойствии. Не единожды говорил я Торину, что ему совсем не обязательно собирать отряд и затевать этот поход, он и так много сделал для нашего народа!       «Но ты все-таки отправился с ним в этот путь, трудный и опасный, — подумала Жанна, — даром, что сам не очень-то веришь в успех безумной затеи. Зато вера в Короля у тебя есть, как и у меня!»       Мудрый старый гном улыбнулся ей через огонь, сверкнул живыми темно-карими, как спелые вишни, глазами и погладил белоснежную ухоженную бороду. Словно говорил все это лишь для нее и остался доволен произведенным впечатлением! Он мог дать хороший совет — жаль, не всегда получалось ему следовать. Радовался хорошему, что попадалось на пути, и оказался на поверку очень преданным другом. Лучшим дозорным в отряде тоже был Балин.       Глоин, уловив момент, когда Балин смолкнет, заспешил: «А вот у меня Гимли тоже о подвиге мечтает…» рыжий гном, с нечесаной гривой темно-рыжих волос и встрепанной бородой, рассказывая о сыне, полностью преображался.       Торин по обыкновению хмурил брови, недовольно поглядывая на Жанну и собравшихся вокруг нее его подданных. Еще более мрачный Двалин стоял рядом с ним, и негромко говорил что-то на ухо. Его любимые топорики — «Держи» и «Хватай» — темнели над широкими плечами.       Бильбо опять грустил в сторонке — наверное, вспоминал веселых эльфов и чудесный Ривенделл, оставшийся далеко позади.       Оин, глянув на девушку, молвил:       — Жанна, помнишь, не так давно ты спрашивала, действуют ли на эльфов и гномов травы и снадобья так же, как и на людей?       — Да, — недоуменно кивнула та.       — Не все и не всегда, — он указующе поднял палец.       Оин обожал рассказывать о подобных вещах и за время их пути нашел в Жанне благодарного слушателя. Но сегодня речь шла явно не о полезных свойствах. Кинув взгляд на притихших Фили и Кили, продолжил:       — К примеру, взять хотя бы мухоморы…       - Да-да, как можно взять и не взять мухоморы, — хмыкнул Двалин, глядя на Кили.       — Я-то владею знаниями, но перед тобой — два исполнителя, Жанна, - промолвил Оин. — Мухоморы — ценные грибы. Они хороши для примочек на больные суставы и при простуде, только по чуть-чуть. Но вот некоторые находят этому грибу другое применение!       — А вот не надо было тому остроухому болтать, будто у гномов что мужчина, что женщина — все едино, — сверкнув темными глазами, с запалом воскликнул Кили. И тут же покраснел.       — Наш малыш подмешал эльфу в вино грибную настойку, — ничуть не смутившись, пояснил Фили. — Я долго потом ловил беднягу по всей округе, убеждая, что до Валинора еще очень и очень далеко. Честно признаться, я и сам поучаствовал — отвлек его. Уж больно захотелось сбить с него спесь. Явился из своего Лихолесья за заказом к дяде в кузню, и сам же нос задирает! Ну, мы его и подловили.       «Этот эльф из Лихолесья совсем не похож на мастеров из Ривенделла, — подумала Жанна. — Словно над другими потешается, потому что сам мало что умеет».       Кили показал пузырек, затянутый в холщовый мешочек:       — Я все еще ношу его с собой.       Оин недовольно глянул на него:       — Тут хватит на целую армию! Отдай.       — Да ни за что!       — Может, ты сможешь отдать его мне? На хранение, — попросила Жанна, и гном, пожав плечами, протянул сверток девушке, скорчив рожу, и она, не удержавшись, хихикнула.       Она с тревогой посмотрела на Торина: не слишком ли много она себе позволяет? И уже не смогла оторвать от него взгляда.       Король гномов не сердился. Наоборот. Он перестал хмуриться и смотрел на Фили и Кили — с гордостью, как на родных сыновей. Вокруг его глаз лучиками сбежались мелкие морщинки, выдававшие, сколько лет он прожил на этой земле…       Жанна вновь перевела взгляд на его племянников, против воли вспомнив мрачный сон, крылатую черную тень с огненным ореолом… Эхо битвы сталью зазвенело в ушах девушки, глаза застлало воспоминание о злых стрелах, подрагивающих тёмным оперением в горле одного и едва вздымающейся груди другого…       «Он не перенесет их гибели, — в груди что-то сжалось, мешая дышать, — даже если останется в живых».       Остатки обиды растаяли без следа.       Гэндальф подошел к ней, тяжело опираясь на посох, встал рядом, помолчал с намеком. Но Жанна решила молчать - пока тот не заговорит сам. Гномы разошлись по своим делам, маг все смотрел из-под кустистых бровей, и веяло от него печалью и беспокойством.       — А ты не думала о том, что идея остаться в Ривенделле не так уж и плоха? — кашлянув в кулак, наконец вымолвил он. — Я говорил с Элрондом. Он считает, из тебя вышел бы неплохой врачеватель. И дар предвидения у тебя есть, как у Владыки. Это была бы достойная жизнь — не хороводы и песни, хоть и они ничем не хуже. Ты попала сюда не просто так, задумайся о своем месте в этом мире, подумай, Жанна, что нужно именно тебе! Поход же гномов…       Маг сделал неопределенный жест рукой, словно сомневаясь.       — Своего друга ты не пожалел, — устало прервала его Жанна, и Гэндальф лишь вздохнул в ответ. — Мне кажется иногда, не сама я выбираю свой путь. Я могла бы остаться пастушкой или ткачихой, могла бы выйти замуж за богатого и знатного сеньора. Но мое предназначение… Оно само находит меня — что в том мире, что в этом. Даже владыка Элронд, как ни далеко его народ мыслями и чувствами от людей, понял, что влечет мое сердце вслед за гномами! И не стал мешать, приняв моё решение.       Гэндальф не ответил, но выглядел раздосадованным и недовольным. Лишь на мгновение задержал на девушке взгляд и, тяжело вздохнув, молча отошел от неё. ***       Отряд с каждым днем поднимался все выше и выше. Множество тропинок шло вроде бы в нужном направлении, но они то упирались в отвесные скалы, на которые невозможно было забраться, то обрывались на краю трещин, которые нельзя было ни перескочить, ни обойти. Глухой тревожный гул доносился из их темной, холодной глубины. В них не было видно дна, из них не поднимался туман, и гладкая каменная пропасть лишь меняла цвет от мрачно-серого до непроглядно-чёрного… Тогда отряду приходилось разворачиваться и снова отыскивать путь.       Гэндальф, опять ориентируясь по ему одному известным приметам и знакам, вел отряд все выше в горы в обход самых гиблых и опасных мест. Гномы временами ворчали, сомневаясь в его знаниях и опыте проводника, но он только неодобрительно косился на них.       Свой доспех Жанна не снимала — движений он не стеснял, а носить его удобнее на себе, чем в походном мешке. К тому же ей было спокойнее чувствовать себя всегда готовой к бою, и кольчуга доставляла ей это удовольствие. Но доспех почти не защищал от пронизывающего ветра, а он дул не переставая с того самого момента, как путники начали свой подъем. Сильный ли, слабый, он был одинаково сердитым. Девушка в полной мере оценила эльфийский плащ с широким воротником, подбитый светлым мехом. Под плащом, поверх кольчуги, она не снимая носила жилетку, еще до Ривенделла подаренную Кили. Но холодный ветер находил лазейки, задувая то под полы плаща, то в рукава, и заставлял девушку зябнуть, покрываться мурашками, а то и выбивать дробь зубами.       По мере подъема и ночи стали совсем ледяными, так что от дрожи не спасали ни плащ, ни одеяло. Однажды под утро Жанна проснулась от холода. Ее колотило — она улеглась слишком далеко от костра, да и ветер разыгрался не на шутку.       Она хотела было подойти к огню, но увидела около него Торина, и не решилась нарушить его уединение. Он дремал, привалившись спиной к камню и сложив руки на груди. Девушка плотнее закуталась в плащ и опустилась обратно на мерзлую землю, стараясь не думать о тепле догорающего костра.       — Подходи уже… — Торин резко вскинул голову, будто и не спал. Лицо скрывал тёмный капюшон, но глаза ярко блеснули из-под него.       «И как заметил?» — удивилась Жанна.       Она подошла и присела рядом с ним, наслаждаясь желанным теплом, вытянула руки вперёд, вглядываясь в огонь, чувствуя, как согреваются окоченевшие пальцы. Горячая волна пробежала по телу.       — Что подарил тебе Элронд, кроме доспеха?       — Только одно. Вернувшись к своим вещам, Жанна достала из заплечного мешка резную шкатулку и бережно вынула из нее диадему. Драгоценные камни заискрились, грани их заблистали в переменчивом свете костра.       — Дар, достойный короля эльфов, — без улыбки произнес Торин, — и достойный тебя.       Жанна убрала корону и, вздохнув, вновь взглянула на гнома. К чему этот разговор? Ей становилось неуютно под его мрачным взглядом.       — Почему, ну почему, упрямая девчонка, ты не осталась в Ривенделле? — голос Торина звучал прерывисто и глухо. — Элронд заботился бы о тебе.       — Что же ты не поговорил с ним об этом? — в сердцах бросила Жанна и тут же устыдилась своего порыва.       — Говорил. Я почти просил — второй раз в жизни! — убедить тебя остаться.       — И что он ответил? — напряженно спросила Жанна, словно боясь вновь оказаться в Ривенделле, только на этот раз уже навсегда.       — Он ответил мне... — недовольно вымолвил гном и замолчал. Потом закончил: — Он ответил, что не будет и пытаться пришпилить живую бабочку на булавку… Эльфы плохо отзываются на мои просьбы!       Усмехнулся сумрачно, словно вспомнив что-то нерадостное.       — Ты считаешь, что он не прав, - пыталась понять гнома Жанна. - Но если даже Элронду не под силу удержать меня…       — То мне и подавно не убедить, — улыбнулся гном уже по-другому. — Верно?       — Выслушай меня, прошу, — Жанна накрыла своей кистью крепкое запястье гнома.       Торин глянул так остро, будто она обожгла его. Но руку не убрал.       — Моя жизнь без цели не имеет смысла, — тихо продолжала Жанна, чувствуя, как начинает горячиться, — и ты не можешь посадить меня в клетку и выкинуть ключ! Потому что тогда я просто умру. Ты хотел бы, чтобы я водила хороводы и пела песни? Это — не для меня! Я ведь уже встретила тебя и твой отряд. Я знаю — знаю! — ты взял меня с собой только, чтобы спасти. В этом твоя слабость и твоя сила. Ты не смог бы пожертвовать мной, даже во имя великой цели. Но поверь, то пламя, что пылает в твоем сердце, горит, отражаясь, и в моем…       Жанна замолкла, не зная, что еще сказать. Дрожь пробирала от холода и волнения.       Торин долго молчал, не говоря ни слова. И лишь когда Жанна готова была взвыть от неопределенности и тишины, сказал очень тихо:       — Я не могу ведать будущего. И не знаю, чем закончится наш поход. Ты выбрала не того короля. Молчи! - оборвал он ее порыв. - Мне иногда безумно страшно за своих, а иногда я страшусь своего безумия. А ты, Жанна, ты готова без страха разделить все, что нас ожидает! Ты словно не знаешь слова "страх". Это глупо. Так же, как глупо - глупо, неразумно и неправильно — тащить с собой в Гору человеческую женщину, пусть хоть и трижды — воина. У меня нет другого выхода, у меня — нет! Я думал, я надеялся, что он есть у тебя. Но — я уже не могу тебя оставить. Жанна, Жанна! Тебе бы сидеть рядом с Элрондом, носить венки и украшения, наслаждаться негой Ривенделла, а ты… во мраке, холоде и неопределенности. Здесь, со мной. - Я не отступлюсь, мой король. - Я знаю, Жанна, - взял ее плечи, словно подытоживая сказанное. - Вместе и до конца, каким бы он ни был?       Жанна кивнула, глядя ему в глаза, готовая шагнуть в пропасть по его приказу.       Торин осторожно притянул её ближе, прикрыв широкой спиной от свирепого ветра, укрыл полой своего плаща, шепнув: «Я целую вечность ни с кем так долго не говорил о себе».       «Я тоже, — подумалось Жанне. — Я тоже!»       Под плащом короля гномов она отогрелась, ей стало тепло и уютно. Черкали синеву неба скалы, а горный воздух был прозрачен и чист. Резкий ветер раздувал огонь костра, и он, потрескивая, доставал до неба горячими языками. Яркие искры уносились в вышину, сливаясь с горящими звездами, обещая исполнение всех желаний…       На следующий день путники поднялись так высоко, что на одном из крутых поворотов петляющей тропы смогли с высоты птичьего полета увидеть нагорье, где прятался Ривенделл, за ним в дымке терялись холмы и леса, по которым шел их путь.       — Бильбо, — позвал маг, — погляди, вон там, на западе, Хоббитон — жаль, далеко, не разглядишь!       Бильбо с грустью посмотрел в сторону дома. Там тепло, там лето, кругом всё зелено… Скоро, глядишь, начнут собирать урожай, и нет ни драконов, ни гномов.       «А мою родину вовсе не видно, сколько ни всматривайся, — подумала девушка, — странно, но меня это совсем не огорчает».       Жанна подошла к самому обрыву. Снизу в лицо ей подул сильный и ровный ветер. Она почувствовала себя птицей… Вот бы броситься вниз, расправить широкие крылья и парить без тревог и забот над далекими и такими прекрасными землями! Она подалась вперед, чувствуя на щеках мощный поток холодного ветра, что обманывал, обещая вольный полет — надо лишь сделать шаг…       Сильные пальцы до боли сжали плечо и не позволили двинуться вперед. Жанна, ахнув, отшатнулась от обрыва.       — Опасно всматриваться в бездну.       Глаза, ставшие сине-серыми, словно небо перед грозой, с тревогой смотрели на неё. Ветер развевал тёмные волосы короля гномов, откидывал полы плаща, играл густым мехом воротника, в который Жанна чуть было не вцепилась. Она задохнулась, не в силах ответить.       — Помни, что и бездна может вглядеться в тебя.