Король и Дева

      Высоко в горах вновь появилось солнце. Оно слепило путников, заливая все вокруг ярким, нестерпимым блеском. Маг надвинул шляпу пониже на лоб и поля почти скрывали лицо. Бильбо, постанывая, морщился. Гномы и Жанна не снимали капюшонов, защищавших теперь не от дождя и ветра, а от беспощадного света, острыми стрелами падавшего на них с вышины, больно, до слёз, резавшего глаза, стоило лишь оторвать взгляд от земли.       Отряд давно поднялся выше уровня туч, и теперь любовался ими сверху, откуда они доступны обычно лишь равнодушному взгляду светил. Мягкие клочья облаков свисали над долинами, ползли вниз, обволакивая горные кряжи пушистой периной, в которую хотелось окунуться с головой.       Но с ярким солнцем связана была и другая беда — судя по блестящим по скалам темным дорожкам, его лучи подтапливали края ледников.       Впереди шел Гэндальф, меняясь с Торином. Боясь оступиться и жмурясь от яркого солнца, Жанна осторожно ступала по узкой горной тропе следом за Фили и Кили. В отношении Торина к ней почти ничего не изменилось, он, как и раньше, посматривал на нее исподлобья, но теперь от его прищуренных неулыбчивых глаз перестало веять холодом. Он уже не морщился от досады, замечая Жанну рядом с собой, заставая ее за беседой с кем-то из гномов или в компании его племянников. Только они могли развеселить неулыбчивую обычно девушку. Как-то раз Кили нашел крупную буро-зеленую, всю в бородавках, жабу, невесть как оказавшуюся в этих краях. Парень слегка сжал ее в руке, заставив выпучить глаза, и сам высунул язык в подражание. С его слов, именно так выглядел эльф, упившийся настойки из мухоморов. Жанна хохотала до слез, почти до истерики. Фили в это время серьезно излагал выводы, на основании которых эльф решил, что оказался в Валиноре. В его грезах присутствовали ходячие деревья и высшие эльфы, давно отплывшие из Серебристой Гавани. Бедняга тщетно пытался схватить их руками!       Теперь Торин был не против присутствия Жанны и, казалось, сам старался держать ее подле себя. Девушка радовалась этому, ведь даже здесь, в горах, дорога была опасной и трудной. Может, король гномов наконец начал доверять как полноценному члену отряда?       А солнце припекало все сильнее.       На кратком привале гномы, радуясь короткой передышке, развалились на земле, распахнув плащи, борясь с палящим светилом как мог. Прикрывали разномастными платками и тряпицами, закрутив их по углам в смешные узлы. Жанна оглянулась, ища племянников: Фили и Кили сидели спина к спине, на их головах красовалась одна на двоих накидка, подозрительно похожая на штаны. Фили, прикрыв глаза, подставил лицо солнцу, Кили ковырял камушки у своих ног.       Двалин, выбрав место в тени большого камня, наслаждался прохладой — лежал, раскинув руки и ноги в разные стороны, спрятав татуированную лысину и лицо под лоскутами тонкой ткани. Похоже, он умудрился заснуть, так как платок поднимался кверху при каждом его богатырском выдохе. Присмотревшись, Жанна узнала одну из тряпиц, в которые эльфы завернули сушеные фрукты и орехи, поднесенные гномам на дорогу.       Она воспользовалась моментом и проверила оружие — в такой влажности с ним всякое могло случиться. Чем лучше о нем заботиться, тем дольше клинки будут служить. Глотнула из фляги и поморщилась - вода показалась затхлой.       Фили взглянул на Торина. Дождавшись его кивка, подошел к Жанне и протянул ей в широкой ладони последнее маленькое яблоко — полу-прозрачное, мраморно-белое, с редкими зелеными крапинками и розовым бочком.       — Не отказывайся, не обижай меня, — склонив голову набок и сложив губы в особенную, свойственную только ему, улыбку, сказал Фили: он видел, что девушка сомневается, стоит ли взять последнее. Глаза у него в этот момент были совсем как у Торина…       Яблоко пахло пряным летом и эльфийскими садами. Девушка жадно надкусила его, и рот тут же наполнился сладким соком. Жанна зажмурилась от удовольствия. Ей сразу вспомнился Ривенделл, цветущие сады под ее окном, Владыка Эльфов… Его глубокие теплые глаза, спокойный голос, мудрые слова. Как он беседовал с ней на равных, небрежно покачиваясь на ножках стула.       Почему-то для Жанны это вроде бы легкомысленное поведение Владыки показало всю человечность его натуры. Царский подарок тоже вспомнился ей. Девушка почти перестала замечать кольчугу, будто собственную кожу. Диадема грела обещанием чуда, пусть и несбыточным… Вернется ли Жанна еще когда-нибудь в этот благословенный край, увидит ли его владыку? Элронд смог понять ее и помочь ей, и неведомые, незримые нити навсегда скрепили их. Сердце защемило — даже прощание со своей родиной Жанна перенесла легче. И в этом мире не избежать потерь… И все же она без оглядки убежала из Ривенделла. И сделала бы это еще раз, не задумываясь.       Торин, опустив руки на колени, внимательно смотрел на нее. Она сидела, забыв о надкушенном яблоке; лицо ее, почти всегда напряженное, расслабилось. Девушка улыбнулась своим мыслям, но тут же очнулась от его пристального взгляда и смутилась.       «Не надумал бы чего», — встревожилась девушка. Не зря Элронд называл ее лицо открытой книгой!       Но гном, даже если и прочитал все ее мысли, не обиделся. Поднялся легко и опустил руку на ее плечо:       — Собирайся, нам пора в путь!       Жанна спешно дожевала яблоко целиком, вместе с кожурой, семечками и серединкой. И отряхнула руки, поднимаясь с земли.       Гэндальф со всевозрастающим беспокойством прислушивался к сменившему тишину легкому гулу. Его настораживали и струйки воды, стекающие теперь по скалам не одинокими каплями, а бойкими ручейками.       Он заторопил всех, и вскоре отряд продолжил свой путь по узкой тропинке, которая шла, огибая скалу, между глубокой пропастью с одной стороны и отвесной стеной с другой.       Внезапно Гэндальф замер на месте, и, бросив взгляд вверх, крикнул:       — Берегись!       Сухой отчетливый треск разорвал тишину вокруг. Огромный валун слетел с высоты, с гулом и скрежетом пронесся прямо перед Королем гномов, увлекая за собой горящие на солнце брызги воды и целую свиту мелких камешков, острым краем зацепив узкую тропку. Торин едва успел отшатнуться и, вскинув голову, изо всех сил вжался спиной в каменную гряду. Он напряженно вглядывался вверх в ожидании нового шквала. Одной рукой гном успел схватить за плечо Кили, поддерживая его, балансирующего на небольшом пятачке. Фили из-за небольшого уступа с тревогой поглядывал на брата, не имея возможности двинуться с места.       Жанна, шедшая за ними, схватилась было за эфес, но тут же, коротко выдохнув, опустила руку. Ни меч Торина за поясом, ни нож Кили, спрятанный в голенище, не могли помочь сейчас гномам.       «Почему я этого не предвидела?» — мелькнуло в голове. Но как одолеть такую напасть, было непонятно.       Вслед за первым валуном на отряд повалил поток песка, щебня и булыжников покрупнее, с треском разбивавшихся о горный склон. В этой каменной реке валуны становились все крупнее и больше. Гномы замерли, вжавшись спинами в скалу. Яркая синь и слепящие лучи солнца били в глаза, а камни, треща, все пролетали над ними, падая дальше в пропасть.       Жанне оставалось только держаться, вцепиться руками в мокрую шершавую стену и ждать, пока скрежет и грохот не прекратятся. Она даже дышать старалась потише - казалось, камнепад усиливался от любого шороха.       — Теперь — бегите!.. — приказал Гэндальф, перекрикивая шум и треск.       — Быстрей, быстрей! — Торин, прижавшись к выемке стены, по одному пропускал товарищей мимо себя.       Обвал на время прекратился. Дорогу частью завалило мокрым щебнем, на котором разъезжались ноги. Гномы, торопясь пересечь опасный участок, оскальзывались и ворчали в адрес гор, камней и прочих окружающих красот что-то крайне нелюбезное.       Впереди Жанны семенил Бильбо - и вдруг пропал. Девушка моргнуть не успела, как хоббит, поскользнувшись, с коротким вскриком слетел с дороги и только пальцами зацепился за край тропы. Жанна, не думая, рванулась к нему и едва успела ухватить его соскользнувшую руку. Она держала его, перегнувшись через край, в живот врезались острые камни. Рука Бильбо мало-помалу выскальзывала из ее руки. В глазах хоббита плескался неприкрытый ужас. Жанне и самой было страшно, но не за себя и даже не за него. Страх был потусторонний, нереальный - словно бы за всех, и оттого еще более жуткий. Она, сжав зубы, изо всех сил тянула его вверх, сама съезжая понемногу с мокрой и скользкой дороги. Руку выкручивало от боли, но Жанна продолжала держать хоббита.       «Он не должен погибнуть», — билось у нее в голове. Словно, если она выпустит Бильбо, их поход обречен, никто не вернется живым. Она попыталась ухватить хоббита второй рукой, но как ни старалась, не могла дотянуться. Теряя равновесие, вцепилась в край утеса. Лицо Бильбо посерело, будто он уже умирал. Они вместе соскальзывали все ниже и ниже…       Чьи-то руки схватили ее за талию, удержав от падения, а Торин, легко спрыгнув на едва заметный уступ, за загривок забросил бедолагу хоббита обратно на тропу. И тут же, поскользнувшись, чуть не сорвался сам. Двалин, отбросив девушку к скале, едва успел подхватить его. Жанна даже не успела толком испугаться за Торина, и с признательностью посмотрела на Двалина. Для которого, как и для короля гномов, слово «честь» не было пустым звуком.       «Вот что ведет Торина в этом походе, — подумала Жанна, — не тяга к сокровищам, нет. Он хочет вернуть честь и славу своему роду!»       Гномы радостно приветствовали хоббита, хлопая его по плечам, проходя мимо, а сам он, ни жив ни мертв, смотрел на них мрачнее тучи. Жанна потирала одеревеневшую руку.       — Если бы не ты, мы бы потеряли нашего хоббита, — Двалин одобрительно хлопнул девушку по спине, проходя мимо, отчего она опять чуть не свалилась.       Жанна лишь поморщилась, с досадой взглянув на Торина — ну как можно оберегать короля гномов, когда он словно ей назло рискует своей жизнью, все время бросаясь в самые опасные места?! А тот как ни в чем не бывало лишь тряхнул плащом с меховой оторочкой, сбрасывая капли воды и мелкие камешки. Разом больше, разом меньше…       Отряд продолжал свой путь с осторожностью, но здесь камни безвредно проносились у них над головами: скала тут выдавалась далеко вперед, создавая естественную преграду для летящих обломков. Гномы шли цепочкой в угрюмом молчании. Тяжелый гул по-прежнему разносился в воздухе низким, звучным эхом.       До самого вечера им не попалось ни одной пещеры, и ночевать отряду пришлось на открытой площадке. Место выбрал Гэндальф, который опять недовольно поглядывал вокруг, прислушивался, что-то ворчал себе под нос, но счел пятачок достаточно безопасным.