Король и Дева

      Жанна тщетно пыталась разглядеть что-нибудь в ночном небе. Ничего, будто чья-то тень разом закрыла все звезды. Темнота разливалась вокруг густой патокой; тянуло влагой от обрыва и запахом дыма от костра. Было тихо, только давил на уши легкий гул вроде бы ниоткуда, да похрапывали на разные лады гномы. После тяжелого дня они спали мертвым сном на плоской каменной площадке, чуть вдающейся в ложбинку на крутом склоне горы. Девушка поискала глазами — даже Торин задремал, склонив упрямую голову и привалившись спиной к большому камню. Около него, как всегда вместе, расположились племянники. Кили уткнулся брату в плечо, а тот мирно посапывал. Гэндальф, сидевший у угасающего костра, ссутулился, надвинул остроконечную шляпу пониже и, глубоко задумавшись, медленно ворошил концом своего посоха потрескивающие красно-черные угли. Едкий серый дым низко стлался по земле. Дров было мало, то затухающее, то вновь вспыхивающее пламя выхватывало из черной тени шляпу с пологими краями, крючковатый нос, длинную бороду. Вздохнув, маг глянул на девушку из-под бровей и бросил ей едва ли не с упреком:       — Жанна, ты чуть не погибла, вытаскивая Бильбо.       Девушка, поднявшись, подошла к костру и протянула к нему руки. Не то, чтобы ей было холодно. Просто в этой кромешной тьме живой огонь создавал иллюзию тепла и уюта.       — Его спас Торин. Я только удержала на время. Он же ваш товарищ! Пожалуй, больше, чем я. Нельзя было позволить хоббиту умереть, — сказала девушка и, пожав плечами, добавила: — Знаешь, пока я смотрела ему в глаза, у меня возникло странное чувство. Я вдруг поняла, что, если он погибнет, может случиться нечто страшное, непоправимое, и не только для нас — для всех в этом мире!       Маг с удивлением посмотрел на Жанну. Тьма окутывала их молчаливым плотным коконом. Казалось, ее можно резать ножом.       — Я ведь с трудом уговорил Бильбо идти в поход. Конечно, Туковская порода сильна в нем, но все же не настолько. Правда, он слышал песни гномов… Они чаруют, завораживают, в них скрыта поистине колдовская сила. Эти песни рождают в сердцах тех, кто им внимает, высокие желания и чувства, зовут на подвиги, зажигают ревнивую любовь к красоте, созданной своими руками. Разве они не пели тебе?       Жанна качнула головой.       — Очень странно, учитывая… — он вдруг замолчал, как будто сболтнул лишнее.       — Что? — опасливо спросила Жанна.       — Не слушай старого дуралея, — маг поднялся со своего места, — хочу сказать, что такое же предчувствие о Бильбо есть и у меня, уж не знаю, почему. И очень надеюсь, что не напрасно вытряхнул своего маленького друга из его теплой норки. И ты рисковала жизнью не зря. Я уверен, что не ошибся, и хоббиты сыграют свою роль в судьбах Третьей эпохи…       Снова задул ветер, не сильный, но упорный. Небо почему-то посветлело, появились зарницы. Потихоньку закапал дождь, Жанна накинула капюшон. Гэндальф протянул руку и провел большим пальцем по рисунку  кольчуги, рассматривая его.       — Мне знаком этот узор. Это тоже королевский знак, как у Торина, только немного иной. Он выбрал для тебя рисунок своей матери.       Жанне вдруг стало неловко, да и было отчего смутиться. Нескрываемая забота Торина, негласное причисление к королевскому дому, некое знамя его отряда, которое теперь на ней... Дождь застучал сильнее. Пора было будить Кили себе на смену, и девушка подошла к парням, но опустила уже занесенную руку. Кили спал, прижимаясь к брату. Волнистые черные волосы змейками разметались по плечам, гном сладко посапывал, по-детски вздыхая во сне. Разгладилась морщинка между бровей, исчезла напускная суровость, и лицо его с едва пробивающейся бородой, белевшее в слабом свете зарниц, стало совсем юным. Крупные капли дождя падали на него, но, измотавшийся за день, он не просыпался.       «Мальчишка, не знающий страха, увязался в забавное приключение вслед за старшим братом, — глядя на него, Жанна тяжело вздохнула. — Только вот приключение может оказаться совсем не забавным».       Может, Торин тоже был бы рад поберечь ребят, не брать их с собой, но он просто не смог оскорбить племянников таким решением. Плохие предчувствия волной прокатились по спине. Сжав зубы, она напомнила себе клятву. Не ту, данную Королю гномов, а другую, которую дала самой себе.       — Не буди его, я все равно не засну, — уловив ее колебания, проворчал Гэндальф. — Спи себе. Мне нужно еще много о чем подумать.       Жанна прилегла, закрыла глаза…       И открывает их в море. Огромные сине-зеленые валы, без конца и края, вздымали ее и бросали вниз. Она одна в целом мире бушующих волн! Страха не было, ей владел яростный азарт единства с бурей. Жанне хотелось закричать или заплакать от восторга. Ветер срывал с валов пенные гребни, вода хлестала по голове и плечам, заставляя подныривать под волны. В сердце урагана, освещаемом непрерывными вспышками косых молний, она вновь увидела знакомую мрачную тень. Тень падала на нее со свинцового неба, расправив иссиня-черные крылья, окаймленные багровым огнем.       — Не смей! — прогрохотало с неба. — Даже не пытайся!       Поняв, что не успеет уклониться, Жанна нырнула глубоко в синюю толщу волны, и когти, щелкнув совсем рядом, схватили пустоту.       Тварь заклекотала в ярости и, взмахнув широкими крыльями, взмыла вверх, в серое небо. Развернувшись в вышине, она опять ринулась на Жанну. Жесткие перья, словно стрелы, со свистом рассекали воздух. Вдохнув поглубже, девушка перевернулась и изо всех сил устремилась вглубь. Она уходила все дальше и дальше в темнеющую синь, погружаясь все глубже… Внезапно она утратила ощущение верха и низа. Жанна в страхе забилась, не зная, куда плыть, воздух заканчивался, легкие горели огнем, тяжесть сковала руки и ноги. Она сдерживалась из последних сил: казалось, легче вдохнуть воду и умереть, чем вообще не дышать…       Она все-таки резко вздохнула… и проснулась, лежа в воде. Ветвистые молнии ударяли прямо в скалы, сухой треск стоял в ушах. Стало светло, как днем, в воздухе резко и остро пахло свежестью. Ветер завывал, дождь хлестал вовсю, косыми нитями поливая и огонь, и гномов, а те носились в мокрых плащах по стоянке, разбирали мешки и оружие и оттаскивали их в единственное сухое место, на уступ под нависающей скалой.       Грязная вода с мелкими осколками камней неслась со склона, до краев заполняла неглубокую ложбину, водопадом обрушивалась на лагерь и скатывалась дальше к обрыву, срываясь с него в пропасть, увлекая за собой новые камни и раскиданные вещи. Поток становился все мощнее, несмотря на уклон, он сплошь заливал площадку, даже встать в нем было сложно, и Жанну сорвало с места и потащило. Она хваталась за камни вокруг, глотая воду вместе с воздухом, но не могла как следует зацепиться. Тяжелые капли секли лицо… Изогнувшись, она вытащила подаренный Кили нож и с размаху вонзила его в щебень. Чуть проехавшись, нож застрял. Жанна болталась, держась за его рукоятку, вода огибала ее с двух сторон, била по плечам. Оглянувшись, девушка увидела рядом торчащий из воды камень и изо всех сил потянулась к нему. Зацепившись одной рукой, задыхаясь и кашляя, она выдернула нож. Теперь она обнимала камень двумя руками, прижималась к нему, отплевывалась от грязной воды. Руки немели от холода, в глазах темнело, она уже была не в силах бороться с течением, как рядом с ней выросла мощная фигура.       — Ты о помощи просить умеешь? Хотя бы тогда, когда она тебе нужна! — прорычал Торин, мокрый до нитки, и, наклонившись, легко вытащил ее из потока вместе с мешком. Вода обтекала его ноги, но не лишала равновесия и не причиняла ни малейшего вреда.       На сухом уступчике под скалой стучал зубами хоббит, прижавшийся к магу, который, покусывая трубку, равнодушно поглядывал на беспрестанно вспыхивающие молнии, рвущие небо на части, и на бешеный водопад, закрывавший их от мира прозрачной стеной.       — Что с Жанной? — взволнованно крикнул Фили.       Торин чуть ли не сбросил девушку с плеча.       — Все нормально с нашей Жанной. Поплавать ей захотелось, — буркнул он. И хмуро уселся в углу. Двалин тут же подсел к нему рядом.       Девушка молча поднялась, отряхнулась и устроилась рядом с племянниками. Фили сдвинулся, уступая ей место посуше. Вода ручьем стекала с ее одежды. Жанна проверила, на месте ли меч, вложила нож обратно за голенище, успокоившись, обняла себя за колени, пытаясь согреться. Кили вытащил из своей котомки более-менее сухое одеяло и укутал им Жанну. Она с благодарностью посмотрела на Кили.       — Кили, твой подарок спас мне жизнь сегодня, — тихо сказала она.       — Всегда пожалуйста, — сверкнул зубами черноглазый гном. — Но мне казалось, тебя вытащил дядя.       — Да, это так.       Мокрые и встрепанные гномы сбились в кучу. Не сказать, чтобы  в их убежище было совсем сухо, до них долетали брызги от водной преграды, но все-таки тут было куда лучше, чем на открытом месте. Стихия все бушевала, вода по-прежнему неслась по каменистой площадке к обрыву. Что и хоть никто не спал, но о продолжении пути и речи быть не могло.       Странный стук, похожий на треск разбитого стекла, заставил всех насторожиться. Между струй водопада, в свете молний они увидели, как миллионы драгоценных камней полетели с неба на землю, с плеском и стуками падая в воду и отлетая от торчащих из нее, как сломанные зубы, камней. Град! Но какой — размером с голубиное яйцо. Часть ледяного крошева залетала в убежище, не прибавляя тепла и уюта. Но если бы они остались на открытом месте, им бы не поздоровилось. Такие градины могли серьезно навредить путникам — уж синяков наставили бы, это точно. Жанна оттолкнула подальше от себя скопившуюся ледяную кучку.       Гэндальф прищурился.       — Смотрите!       Бильбо перестал трястись от холода и тут же высунул любопытный нос из укрывавшего его с ног до головы одеяла. Жанна присмотрелась. В светло-синем, призрачном свете ветвистых молний, по левую и правую стороны ущелья хорошо виднелись гигантские утесы. Внезапно ей показалось, что пол ушел из-под ног.        Она не верила своим глазам — каменные гиганты двигались. Они отрывали от скал огромные камни и бросали их друг в друга. Валуны разбивались, падая с большой высоты, а то и стремглав неслись с гор. Девушка в недоумении потрясла головой, протерла глаза, но видение грозной каменной битвы не проходило. Гиганты успокоились, лишь когда закончилась гроза.       В сером утреннем свете потихоньку прекратился град, ослаб дождь. Вода спала.       Фили подозрительно долго смотрел на Жанну. Потом все же спросил:       — Что, Жанна? Ты улыбаешься!       — Ничего, — также тихо ответила девушка.       «Он сказал — наша Жанна!» — вспомнила она и опять улыбнулась.