Король и Дева

      Солнце в тот день так и не решилось явить свой лик, будто предчувствуя беду. Мокрые и продрогшие, путники продолжили свой путь под хмурым небом. Обнаружив ближе к вечеру довольно большую и чистую пещеру, они решили остановиться: поесть, обсохнуть и передохнуть.       Тщательно обшарив каждый угол, заглянув под каждый камень и не обнаружив ничего, что могло бы таить угрозу, путники с радостью и облегчением сбросили с плеч поклажу, предвкушая горячий ужин и тепло костра из последних запасов хвороста. Однако Торин, хмуро прикрикнув, не позволил разводить костер. Но даже без огня здесь было достаточно тепло и сухо, и гномы, расстелив для просушки верхнюю одежду, принялись закусывать тем, что готовить было необязательно.       Жанна сняла только доспех, наручи и обувь, решив, что обсохнет и так, не раздеваясь. Тем более, что сделать это ей было негде, не снимать же все при гномах, пусть даже почти родных и любимых. Здесь хоть и было темновато, но каждый угол просматривался. Гномы переговаривались низкими голосами, и она уселась спиной к ним, прислонившись к небольшому камню. Участвовать в беседе ей не хотелось — слишком сильно устала. Через силу надела доспех перед сном. И лишь благодарно улыбнулась подошедшему Кили, который протянул ей пару кусков хлеба с сыром.       Едва стемнело, пещеру наполнил мерный храп. Устала не только девушка — тяжелый переход вымотал всех, и гномы спали без задних ног. Всех, кроме Бофура — бедняге выпало дежурить. Его-то гоблины и схватили первым…       Жанне показалось, что она едва задремала, когда кто-то, зажав ей рот вонючей лапой, другой захватил обе ее руки — и до оружия не дотянуться! — потащил ее во внезапно открывшийся проем, за которым мерцало багровое зарево и колебались тени. Но ведь только что там была глухая стена без единой трещины! Здоровый гоблин перед ней сграбастал вырывающегося Бофура. Жанну тащили почти волоком, но она изловчившись, пнула спящего Бильбо.       Хоббит заверещал, что есть мочи. Вспыхнул яркий слепящий свет — маг, проснувшись, взмахнул посохом, и три гоблина рядом с ним тут же превратились в головешки.       Гэндальф после этой вспышки пропал бесследно, а всех остальных похватали отвратительные существа. Жанне они показались очень похожими на бесов — уродливые, с беловато-серой кожей, покрытой белесой жидкой шерстью, они метались по пещере, как взбесившиеся кошки. Они то мерзко хихикали, то напевали что-то скрипучими гнусавыми голосами.        Путь показался долгим и привел их в большую, освещенную чадящими факелами пещеру. В центре ее пылал костер, а за ним на высоком троне, криво склепанном из покореженных железяк, восседал, похоже, главный из гоблинов. Перед троном кучей лежало снаряжение и оружие путников; вокруг собрались и гоблины-охранники, и придворные, и всякие мелкие сошки.       Верховный Гоблин не походил на своих подданных — рослый, поджарый и жилистый, он казался опасно спокойным. Голову его украшала корона из острых белых зубьев, торчавших в несколько рядов и подозрительно похожих на заточенные обломки костей. Светлая пятнистая шкура какого-то зверя свисала у него с плеч и, перехваченная широким поясом, спускалась на бедра. В руке гоблин сжимал скипетр или короткий посох, снизу окованный светлым металлом. Кверху дерево расширялось, словно головка огромной темной, отполированной до блеска кости.       Гоблин оглядел пленников… и, задержав взгляд на Торине, встал со своего трона. В его узких черных глазах горело отвращение. Он словно изучал пришельцев высокомерно и холодно, как вредных жуков, словно пребывая в раздумьях — стоит ли раздавить сразу или сначала повыдергивать лапки ради забавы?       Наконец он заговорил:       — Гно-омы. Что они делали в моих пещерах?       Торин уже шагнул было вперед, открыв рот, но Двалин успел удержать его, схватив за плечо. Гоблин бросил на них взгляд из-под полуопущенных век.       — Балин, к услугам вас и ваших родственников, — выступив вперед, важно представился пожилой гном.       Он изящно поклонился, почти коснувшись белоснежной бородой пола и далеко отставив руку в сторону. Запястье его охватывала цепь, что совершенно не смущало сына Фундина.       — К чему мне ваши услуги? — гоблин злобно ощерился, продолжая смотреть только на короля гномов. — Разве что для этого сгодятся!       Оскалившись, он указал на свою корону:       — Как раз пару зубьев можно добавить!       «Значит, она в самом деле сделана из костей. Костей поверженных врагов, возможно, обглоданных этими тварями, — Жанну передернуло. — Смерть в зубах у чудовищ будет хуже смерти в пламени!»       Рядом с костром ожидал своей участи еще один пленник. Судя по страшной худобе — запавшим щекам и торчащим ребрам — он уже очень давно находился здесь. Он висел, подвязанный за локти, плечи его были сильно вывернуты вперед, а ступни не дотягивались до пола. Жанна с ужасом взглянула на его ноги — все распухшие, в струпьях, они, похоже, были перебиты, лишая человека всякой возможности бежать. Волосы, когда-то бывшие золотистыми, закрывали его лицо. С другой стороны костра Жанна разглядела другое орудие пытки — колесо с кожаными ремнями для рук и ног. Оно приглашающе пустовало.       Верховный гоблин, наклонившись, повел головой, медленно втягивая носом воздух, словно смакуя наполнявший его запах боли и страданий; от него от самого исходил тяжелый дух смерти.       «Зол и жесток, да еще и умён, судя по глазам, — поняла девушка. — Стало быть, опасен втройне».       Верховный гоблин словно выжидал чего-то, не отрывая пристального взгляда от короля гномов. И лишь когда Торин быстро посмотрел на Жанну и тут же отвел взгляд, он радостно встрепенулся и уселся на свой трон, подперев подбородок костлявыми узловатыми пальцами.       — Вот с нее и начнем! — он ткнул концом скипетра в сторону девушки.       Ее подхватили и бросили перед троном, а гоблин злорадно уставился на гнома.       — Она предупредила старикашку, что троих наших порешил, — громко зашептал один из вояк, что притащили пленников.       — Виновна безусловно! — нараспев объявил Верховный гоблин, оскалив сточенные треугольником зубы. — Своею властью мы приговариваем ее к пыткам и смерти. А этот — пусть смо-отрит!       И он ткнул концом палки в рванувшегося к Жанне Торина:       — Не смей ее трогать! — прорычал Король-Под-Горой, отбиваясь от навалившихся гоблинов.       За спиной его завязалась драка, гномы пытались раскидать наседающих врагов, но без оружия и в цепях они мало что могли сделать. Гоблины тоже пока ограничились кулаками, подчиняясь молчаливой команде вожака.       — А то что?! Думаешь, я не узнал тебя? Думаешь, ты что-то можешь сделать, Король-Под-Горой? — Верховный Гоблин затрясся от хохота, сразу став похожим на своих подданных. — Ах, прости — под какой горой? Горы-то никакой у тебя и нет!       Торин только зубами скрипнул, продолжая вырываться. Жанна тоже дернулась — она не желала стоять на коленях перед гнусной тварью, пусть даже сидящей на троне. Но охранники с двух сторон крепко держали ее за плечи, не позволяя подняться.       — Зато у тебя есть нечто иное… — произнес Верховный гоблин, наклонившись к девушке.       Его голос звучал теперь вкрадчиво, почти нежно, и этим до смерти напугал Жанну. Верховный Гоблин по-прежнему не смотрел на Торина, но обращался только к нему.       — Странно-странно. Ты ищешь сокровища в неизведанной дали и не видишь того, что рядом, совсем близко, только протяни ру-уку. Но ты не можешь, — теперь чудище облизывалось и чуть ли не мурлыкало, как сытый кот. — Пылкая, страстная… Ты даже не представляешь, сколько всего можно сделать с такой красотой!       Судя по тому, как яростно дернулся Торин, едва не сбросив с себя гоблинов, он представлял.       — Вот только скоро, очень скоро она будет просить об одном… Они все об этом просят!       Лицо гоблина скривилось, как у злого мальчишки, недовольного, что все игрушки так быстро ломаются.       Он дернул плечом, и на Торина с двух сторон обрушились тяжелые цепи, пригнув того к земле. Девушка чувствовала его боль, и она была не от ударов…       Верховный Гоблин склонился к Жанне, ухватив за подбородок сухой жесткой ладонью, заглянул в глаза. Против воли она разглядывала его шишковатую лысину, обтянутую белой, не знающей солнца кожей, резко выдающуюся вперед зубастую челюсть…       Он раздул ноздри, ухмыльнувшись пакостно, лизнул черным языком палец и медленно провел по ее щеке, словно пачкая. Было в этом жесте что-то донельзя порочное…       Воспоминания дохнули застарелым ужасом.       ...Так же темно и холодно. Генри Бофорт, в очередной раз не добившись от нее признания ни в ереси, ни в сношении в дьяволом, встает, чтобы уйти из ее камеры. Застывшее лицо самую малость искажается - то ли ухмылкой, то ли намеком. Но Жанне хватает понять его недовольство и ее наказание - дверь камеры не закрывается. Шаркающие шаги гаснут. Может, сбежать? Двое стражников врываются в ее камеру и она сгибается от удара в живот. "Скажи кардиналу Винчестеру, что он хочет", - шепчет один. Другой закидывает Жанне голову и тем же жестом, как и король гоблинов, проводит по ее щеке. "А то придется сношаться с нами вместо дьявола". Жанна дергается, и кричит, кричит... Видимо, лишается сознания. А приказа насиловать у англичан не было.       Жанна в настоящем вздрогнула от ужаса и отвращения, дернулась, но никак не могла отвернуть лицо.       «Увы, Жанна, орки и гоблины — чистое зло!» — вспомнила она слова Элронда.       И теперь, глядя в узкие бездонные глаза их короля, она осознала смысл слов владыки Ривенделла…       «Они могут только уничтожать красоту и добро, разрушать хорошее, мучить и издеваться, особенно над теми, кто беззащитен и слаб. Они… не-люди! Они убивают мужчин исподтишка, насилуют женщин, вспарывают животы детям, разбивая младенцам головы о стены… Ничего не создают, лишь орудия пыток и мучений…»       В глазах короля гоблинов Жанна видела бесконечную череду никому не нужных рождений — поколения существ, влачащих жизнь во мраке гор, отягощенных тьмою, тех, кому ненавистен и невыносим дневной свет… Перед ее мысленным взором раскрылись лабиринты узких кривых ходов, прорытых во чреве горы, укромные темные норы, все их мерзкие делишки и гнусные маленькие секреты…       Король гоблинов прищурился и вовсе прикрыл глаза ладонью, словно луч солнца обжег роговицу. Но тут же снова склонился к Жанне:       — Ты ни о чем не хочешь попросить меня, пока мы не начали?       Жанна улыбнулась. Не так давно Владыка Элронд спрашивал ее об этом же.       — От тебя - мне ничего не нужно.       Гоблин поморщился, будто утратив к ней интерес.       — Я передумал. На костер ее! И убейте уже их короля.       «А я думала, что меня нельзя сжечь дважды!» - отвращение выжгло в Жанне страх, оставив бесшабашное отчаянное веселье. Жанна шагнула навстречу королю - вырвать меч.       Торин крикнул, и Жанна обернулась. Он сбросил повисших на нем врагов и рванулся к девушке. Но его тут же снова повалили на спину. Кривой ятаган уже взлетел над гномом, как вдруг все факелы и костер разом погасли. Гоблины растерялись, и Жанна почувствовала, что хватка их ослабла.       В углу залы возникло белое свечение. Маг появился! Но ни гномы, ни гоблины не обращали на него никакого внимания. А тот воздел посох и с резким выдохом опустил его. Пламя вновь вспыхнуло посреди пещеры, синим столбом ринулось к самому потолку и взорвалось ослепительным белым сиянием. Вскипевшие в огне брызги рассыпались жаркими искрами, они обжигали гоблинов, заставляя их корчиться, кататься по полу, в неистовстве бросаться друг на друга…       Гэндальф протянул руку и легким движением послал меч вперед. Повинуясь магической воле, тот устремился к Верховному Гоблину, все ускоряя движение, пока не вонзился в его грудь. Тот успел только в недоумении взглянуть на светящийся красным и синим клинок, пригвоздивший его к трону из искореженного металла. Гэндальф резко крутнул кистью — лезвие повернулось в черном сердце, разрывая плоть, отнимая остатки жизни. Темная кровь потоком хлынула из раны, пульсируя вслед за ударами сердца, все медленнее и медленнее. Король гоблинов, судорожно дергаясь и кашляя, свесил голову, руки, цепляющиеся за Гламдринг, бессильно повисли, злые черные глаза подернулись пеленой… Корона с глухим стуком упала на пол и покатилась к костру. Клинок же, насытившись вражеской кровью, посветлел и затих.        Ничто в Жанне не дрогнуло при виде смерти короля гоблинов. Она не испытала ни скорби, ни жалости, которые раньше преследовали ее на полях сражений при виде мертвых тел англичан. Не глядя больше на отвратительный труп, она кинулась к пленнику.       Гэндальф, уже вытащив меч, освобождал отряд — клинок резал оковы, как масло. Гномы быстро разобрали оружие.       — А с этим что делать? — Торин смотрел на девушку, хлопотавшую возле незнакомца.       Та тщетно пыталась размотать тяжелые цепи, намертво впившиеся в мышцы — но их невозможно было снять, не изранив еще сильнее исстрадавшееся тело. Хлопала узника по щекам в попытках привести его в чувство, откидывала грязные спутанные пряди с некогда красивого лица…       — Вроде похож на эльфа, — сощурился Двалин, — хотя кто его знает?       — Нет, это человек, — прошептала Жанна, бросив отчаянный взгляд на гномов.       Двалин лишь покачал головой в ответ на ее безмолвную просьбу:       — Не понимаю, как он еще жив. Да у него все кости сломаны! Он не сможет идти.       — Не… надо, — прохрипел пленник, открыв глаза, показавшиеся черными ямами. — Убей… те меня…       Жанна, прижав пальцы ко рту, отступила. Двалин, отодвинув девушку, достал кинжал и глянул на Торина. Тот коротко кивнул. Жанна взглянула на них и отвернулась, до боли прикусив губу. Сжав руки и зажмурившись, начала шептать внезапно всплывшие в памяти слова молитвы о спасении души. Но тихий вскрик за спиной все равно услышала*.       — Торопитесь! — крикнул Гэндальф. Среди обугленных трупов поскуливали выжившие.       Жанна была согласна. В глазах короля гоблинов она видела, какое множество  подземных существ пряталось в бесконечных коридорах и тайных укрытиях.       — А где Бильбо? — спросила она у мага. - Последний раз я видела его в пещере.       — Не волнуйся, Жанна, — уверенно улыбнулся Гэндальф. — Хоббит именно там, где он и должен быть. Бежим!       Они кинулись со всех ног.        Жанна с трудом выдерживала бешеный ритм, но ей приходилось поспевать за гномами. Маг указывал направление, они бегом пересекали то мрачные сырые коридоры, то хлипкие плетеные мостики над провалами. Внезапно из-за крутого поворота возле скалы над пропастью на них выскочила целая стая разъярённых гоблинов-воинов, все при оружии: с кривыми ятаганами, острыми ножами и крепкими дубинками.       Гэндальф с Торином первыми ринулись в атаку — их мечи, жаждущие крови заклятых врагов, пламенели в полумраке и, казалось, вели за собой. Волшебник лихо колол и рубил гоблинов, и темная кровь черными брызгами оседала на его плаще.       Гномы устремились за ними.       Жанна бросила взгляд на короля гномов. Весь в чужой крови, яростно скалясь, Торин без остановки кружился в жутком завораживающем танце, мощная фигура его двигалась стремительно и ловко.       Но бой грозил затянуться — теперь на них нападали со всех сторон. Гномы встали вкруговую, плечом к плечу, готовые биться до конца. Только Кили держался чуть в стороне. Он одну за другой пускал стрелы, которые впивались вражинам в глаза и толстые шеи, а кое-кому и пробивали каменные лбы. Но на месте подстреленных гоблинов тут же появлялись новые.       Со спины к Кили очень осторожно подбирался длинный гоблин с мечом в руке. Пригнувшись, она бросилась наперерез и снизу подбила меч, не дав вонзиться в беззащитную спину. От ответного удара она ускользнула — оружие гоблина лишь слегка коснулось ее, ободрав кожу на лбу. Успела ударить снизу вверх. Меч косо пропорол грудину и застрял в ней.       Гоблин тяжело осел к ее ногам. Жанна, опершись ногой о его грудь, с усилием выдернула оружие. Чёрная кровь тут же хлынула из раны, заливая тело врага и обрызгав девушку с головы до ног. Жанна мрачно усмехнулась: она наверняка сейчас была, как все гномы — злая и грязная от своей и чужой крови.       Кили, обернувшись, кивнул. Рядом просвистело, и оружие Балина снесло замахнувшегося на девушку гоблина. Коренастый пожилой гном оказался бойцом хоть куда. Широко расставив ноги, он крутился волчком, подскакивал, его секира врубалась в руки и ноги врагов… Теперь ни у кого не повернулся бы язык назвать его стариком.       Двалин легко, будто играючи, атаковал с обеих рук, но все новые и новые толпы врагов вылезали из своих убежищ и устремлялись на отряд. Гномы с трудом, но пробивались вперед.       Жанна без передышки орудовала мечом в правой руке и кинжалом в левой — колола, выдергивала клинок и тут же отражала удар нового противника, расправлялась с ним, а рядом уже был следующий… Она поискала Фили - светловолосый гном явно усвоил дядины уроки, меч у него в руке был как влитой, и гном лихо управлялся с ним.       Маг рявкнул, заглушая шум битвы:       — Нужно скорей выбираться на свет, их слишком много!       Гномы, поднатужившись, раскидали вражин, и отряд ринулся следом за Гэндальфом. Они торопились, забирая правее и ниже, сторожей у выхода смели с ходу, даже не притормозив.       Утро встретило их ясным светом…       Бойцы переводили дыхание после яростного боя и отчаянного бега, торопливо оглядывая и пересчитывая друг друга. Все были живы, никто не получил серьезных ран или увечий.       Мечи Гэндальфа и Торина, вдоволь напившись крови исконных врагов, не полыхали больше, но светились спокойным бледно-голубым светом. Ненависть затихла в них, и клинки позволили убрать себя в ножны.