***
Запасы масла эльфийки не доверили никому. После того, как повариха записалась в ополчение и отдубасила до синяков поварешкой глупого синда с тренировочным мечом в руке, назвавшего ее «леди» и усомнившегося в ее способностях, Ринглин не смог отказать девушкам, повалившим в ополчение. Теперь у него был целый отряд молодых энергичных эльфиек, вдохновленных примером Сорвель и находящихся под ее непосредственным руководством. Его друга, о чем он и не подозревал до того момента, как оказался под арестом, готовясь к отсроченной смерти… И которая, вместе с Леголасом и его бойцами, спасла ему жизнь, вытащив из заточения. Девушки были ответственными и дисциплинированными, а руководила ими в отсутствие начальницы кареглазая рыжая эльфийка. Крепкого телосложения, хорошо обученная, она с такой яростью дралась на мечах, что молодые эльфы вскоре стали отказываться выходить с ней один на один, и лишь Ринглин легко выдерживал ее безумный натиск, удивляясь, откуда в Тэри столько упорства и стойкости. Из лука она тоже стреляла, дай Валар каждому. Говорила, мама научила. И почти не улыбалась. Ринглин откомандировал их отряд повыше, прервав возмущенные возгласы строгой репликой: «Ваше масло — вам и честь!» Девчонки брезгливо отказывались брать гномьи зажигательные, но тут Ринглину даже ничего говорить не пришлось — Тэри сама так рявкнула на своих, отчеканив: «Кому не нравятся приказы нашего военачальника, могут считать уходить прямо сейчас!», что эльфийки мигом затихли и быстро разобрали тяжелые стрелы, обмотанные паклей и какой-то темной смесью, вроде густой смолы. — Помни, лететь будут ближе! — наставлял он девушку. Тэри только кивнула. Девушки буквально взлетели в горы как птицы, едва касаясь камней и земли. И схоронились до времени, прихватив с собой пару котелков с маслом каждая. Молодцы девчонки, радуют успехами! Ополченцы-ополченцами, но лучше пусть будут подальше от кровавой мясорубки ближнего боя. Только говорить им этого не надо, а то могут и ослушаться. Еще два отряда успели занять возвышенности, когда горизонт почернел от приближающихся орков. Военачальник поднял голову — горькие крупинки снега обжигали сухие губы, а стальной небосвод был похож на опрокинутый кем-то над ними огромный щит. Ринглин подтянул шлем, проверил, легко ли вынимается меч. Эльфы в зеленых плащах поверх серебристой брони рядами стояли за его спиной, люди заняли правые отроги, гномы ждали удара посередине. И там и тут на возвышенностях затаились эльфы-стрелки. Низкий, протяжный вой рога ощутимо ударил по ушам. О, Элберет Гилтониэль, помоги нам! Давняя битва опять встала перед глазами. И здесь после боя будут могилы. Сколько своих поляжет сегодня? Все как один, эльфы натянули шестифутовые луки и замерли в ожидании команды. Орки приближались темной массой, подняв оружие и ускорившись до бега, стремясь с ходу проломить сопротивление противника. Чуть выждав для верности, Ринглин дал отмашку. Небо еще больше нахмурилось и потемнело от железного града стрел… Эльфы били из луков, и орки тут же валились с воплями, пронзенные оперенными стрелами, тщетно пытаясь вытащить их… Странно, что нет варгов. Наверное, они подоспеют позднее. Орки ответили черными короткими стрелами, но нападающие всегда теряют больше сил и жизней — стрелять на бегу не слишком удобно, да и луки орков били гораздо ближе. Они падали, затаптывая друг друга, но число их не убывало; они все приближались, и вот уже две волны, светлая и темная, столкнулись друг с другом. Грозный боевой клич эльфов смешался с воем орков, сверкнули клинки, ровный строй защитников смялся и тут же разбился на отдельные кучки жестоко сражающихся врагов. Отовсюду слышались крики и стоны, раздавалось бряцанье оружия, глухие удары, лилась кровь. Два отдельных отряда атаковали людей и гномов, но главный удар опять пришелся на лесных эльфов…***
Синдар далеко обогнали гномов, почти бегом поднимаясь по крутой горе. Даин не думал, что они настолько быстроноги. Эльфы давно уже заняли позиции, рассредоточившись за многочисленными валунами, как-то умудрившись спрятаться посреди выжженной земли — укрывшись своими серыми плащами, они тут же пропадали из вида. Только пара-тройка лишних камней. Ничего более… Не успели кольчуги гномов Железных холмов скрыться среди скал по правую сторону дороги, как земля вздрогнула, словно отказываясь принимать нечисть, оскверняющую ее одним своим прикосновением. Послышался глухой топот множества ног, и отряд орков, следующий быстрым шагом, появился на горной тропинке. Эльфы вскочили, мгновенно натянув ростовые луки, и свист тяжелых стрел пронзил утренний воздух. Даже здесь, на горном склоне, они ухитрились встать в один ряд, как по линеечке. Глаза их сверкали холодным огнем, они стреляли без промаха! Секундой позже — второй залп, и тишину разорвали крики и стоны… По телам раненых и умирающих, не глядя, ринулись озверевшие орки. Они никогда не жалели собратьев. Эльфы били снова и снова, стараясь по максимуму воспользоваться эффектом неожиданности. Большая часть орков, появившихся на тропе первыми, погибла, но остальные не стали отступать и прятаться. Отряд оказался большим, несмотря на потери, орки все прибывали, устремляясь вперед по трупам, чтобы пробиться на другую сторону горы и ударить оттуда в спину войску гномов и людей. Часть из них бросилась вверх, за эльфами. Синдар понемногу отступали, отстреливаясь, уводя преследователей выше в горы. Орки гнались за ними, не глядя на своих раненых, моливших о помощи, а то и добивая тех, кто попался под руку, или сбрасывая с дороги коваными сапогами… «Вот в чем разница между нами, — подумал Даин мимоходом. — Мы не жалеем себя, а эти твари — своих». Сделал круговой знак рукой, беззвучно подав сигнал к атаке, и перехватил секиру поудобнее. Разом, горной лавиной гномы ударили в спину передовому отряду орков, что торопились расправиться с отступающими эльфами. В страшном молчании сверкали в умелых руках топоры и секиры, взлетали светлые мечи, гномьи же латы с легкостью отражали удары вражеских ятаганов и коротких клинков. Только мощные орочьи булавы с металлическими шипами пробивали прочный металл, но таких было совсем немного. Гномы прошли через орков легко, раскидав их, как тряпичных. И не успели опомниться, как показался второй отряд, гораздо больше первого — будто темная волна, отступившая было в бушующее море, но затем еще сильнее устремившаяся на берег… Эти твари были выше, гораздо лучше вооружены, и доспех их был очень неплох. По гнусному своему обычаю, орки всегда отправляли первыми — на убой — самых молодых, необученых бойцов. С серого неба посыпалась редкая крупка снега, первого в этом году. Даин в отливавшей красным, с черно-желтым узором броне, улыбнулся друзьям, поцеловал окровавленную секиру. «Хороший день, чтобы умереть! Но мы постараемся выжить…» Первому же орку, замахнувшемуся ятаганом, он снес голову — черная кровь фонтаном рванулась из шеи и пролилась на него. Гном отпихнул ногой вонючий труп, который никак не хотел падать — мешал, загораживал обзор! Развернувшись, с мерзким хрустом пробил грудь другому орку, замахнувшемуся на его товарища. С трудом выдернул секиру, застрявшую в доспехе. Гном кивнул, ни на секунду не прерывая бой… Гномы, стремясь уничтожить врага и помочь союзникам, медленно, но верно пробивали брешь в защите второго отряда. Эльфы сменили луки на мечи; у них, как и у гномов, появились первые раненые, не желавшие покидать бой. И убитые… Рядом с Даином, всхлипнув, с тяжелым болтом в груди осел гном, которого он только что уберег от удара: выстрел в упор пробил стальной доспех. Даин отпрянул, спасаясь от неминуемой смерти, и тут же метнул нож в горло орку, снова взводящему арбалет. Выронив свое оружие, тот упал, выпучив глаза, кромсая пальцы о лезвие. Даин подхватил товарища — бедняга дышал часто и хрипло — оттащил подальше, чтобы не затоптали свои и чужие. Больше он ничего не мог сделать, не было времени снять доспех, перевязать рану, а значит, и стрелу лучше не трогать. Так что, наказав раненому не двигаться, Даин метнулся обратно к орку, с трудом вытащил скользкий от крови нож, полоснул живучего врага по шее — он захрипел в последний раз, булькнул кровью и затих. Орки отступили и рассредоточились между камней, попытавшись затаиться и перейти в оборону, но гномы и эльфы, перейдя в атаку, не давали им продохнуть и взяли уже основательно поредевший отряд в клещи. Они упорно и безжалостно добивали противника и наконец, хоть и не без потерь, расправились с отрядом орков. Никто не просил пощады и не надеялся ее получить. Прислушались — вроде тихо… Подхватив раненых и оставив убитых, гномы поспешили к своим, вниз, в долину, над которой разрастался страшный гул смертной битвы — лязганье, крики, тяжелый стук от жестких ударов то ли стрел, то ли мечей. Эльфы же отдали своих раненых на попечение гномов, а сами остались проследить за дорогой на случай появления новых вражеских отрядов. Они затаились там, где неширокая тропа совсем сужалась, протискиваясь между высокими скалами, и пройти по ней можно было только по одному.***
Тишина давила предчувствием беды. На черную землю Эребора упали первые звезды холодного зимнего неба. И тут же бесследно растаяли. — Слишком тихо стало, — проговорил с тревогой Балин, — вряд ли это из-за Барда. И Роак куда-то запропал! — И Даин не объявлялся, а ведь он должен уже подойти, — Торин всматривался в светлые шатры, но они были слишком далеко, у самого горизонта. — Кили, взгляни! Черноволосый гном, улыбнувшись, легко вскочил на кладку, балансируя руками, точно эльф. — Они выдвигаются! — он, чуть качнувшись, тут же спрыгнул вниз. — Не только эльфы, и гномы тоже! — Эльфы уходят? — нахмурился Двалин. Но тут же в ответ, не оставляя места сомнениям, раздался тревожный сигнал рога. — Даин трубит к атаке! Орки нагрянули! Торин переглянулся с Двалином: — Оружие есть, доспехи в сокровищнице, но мы не спустимся по веревкам. Гномы в боевой броне — не Жанна и не Бард! Разобрать завалы! — Не Дракон так орки, — тяжело, будто умудренный жизнью старец, вздохнул Фили. — Золото Одинокой горы никому не дает покоя! — Боюсь, все гораздо серьезнее, — Балин сложил руки за спину, нахмурился и медленно выдохнул, словно прогоняя налетевшую дрожь. — Ты уверен? — нахмурился Торин. Жанна, прижав руки к груди, переводила взгляд с одного на другого. — Ты знаешь, кто никогда не упустил бы шанс изничтожить гномов и заполучить великие сокровища Одинокой горы, — глядя прямо на Торина, продолжал Балин. — Больг, — с ненавистью и болью прошептал король, и Балин прикрыл глаза. Проклиная свое мастерство, с гораздо большей яростью, чем строили, они разбирали высокую стену, ставшую вместо союзника их злейшим врагом. Оттаскивали или просто сваливали вниз валуны и камни поменьше. Кладка, уложенная гномами второпях, успела схватиться, став тверже камня, из которого была сделана. Драгоценное время уходило, как вода в песок, на бесполезную, пустую возню! Черная линия на горизонте уже разбилась на отдельные зловещие нити, опутавшие долину. До главного входа не доносились удары и крики, но и так было понятно, что за мрак и ужас творится сейчас в низине. Наконец, решив, что теперь они как-нибудь да переберутся, гномы, все в пыли и в мелких камнях, со стертыми в кровь руками, побросали где попало инструмент и поспешили назад, в Одинокую Гору. Напоследок они разметали запруду, чтобы вода стекла вниз. В одной из комнат за сокровищницей ровными рядами лежали доспехи всех размеров — снаряжение для армии, которое гномы Трора так и не успели ни примерить, ни использовать. А как бы оно пригодилось тогда! Блестящую отполированную сталь украшал четкий ровный узор из черненого серебра с синими вставками. Доспехи были прочными и не слишком тяжелыми, особенно по гномьим меркам, и бойцы торопливо подбирали латы, помогая друг другу. Жанна чуть выдвинула из ножен Каранлах, опасаясь вытаскивать его совсем: вдруг он не захочет возвращаться в ножны, пока не испробует крови исконных врагов? Его алое пламя превратилось в слепящее солнце, бьющее поздним вечером из-под свинцовых туч. Орков было и вправду много! Но она не боялась. Вернее… Страха за себя не было, как и боязни смерти. Страшно было подвести своего короля — не выдержать, когда понадобятся все силы; умереть до срока, не успев сделать все, что должно… Жанна надела гномьи поножи — просто так, чтобы на ней было хоть что-то, отмечающее ее принадлежность к гномам и гномьему королю. Примерила шлем, согнула и разогнула перчатки. С сожалением отложила кирасу, решив, с непривычки помешает. Глаза ее братьев горели красным огнем; все они, даже всегда скромный Ори, выглядели так, будто в одиночку справились бы с не только с армией противника, но и с самим драконом! Жанна кинула прощальный взгляд в небо — над Одинокой Горой сгущались тучи. А в темной мгле над ослепительно белым пиком разворачивались знакомые ей черные крылья… Эребор — жестокая гора, она, словно старые боги древности, готова была пожрать своих детей. Отряд ринулся вниз. Неисчислимые сокровища Эребора остались за спинами гномов. Никому не нужные, не имеющие сейчас никакой ценности. Ни защитить кого-либо, ни спасти чью-либо жизнь они не могли. Бой шел неподалеку, ниже по склону. Свежий ветер приветливо встретил бывших затворников; полоска неба под облаками налилась яркой синью, как глаза их короля. Гномьи доспехи засверкали под солнцем, ослепляя врага и не причиняя вреда другу. Они словно умерли и возродились из пепла. Они стали свободны — у них уже ничего не осталось. — Ду Бека-а-ар!.. Торин выхватил Оркрист, Жанна воздела Каранлах. Синее пламя и золотой огонь! Гномы грозным клином спешили за ними… Жанна вспомнила совсем не к месту, как еще в Ривенделле разговорилась с одной эльфийкой, совсем не заносчивой. Та вдохновенно танцевала при луне и каждое её удивительно грациозное движение говорило, как она счастлива в этот момент. — Тебе надо станцевать для него, — остановившись, прекрасная эльфийка плавным жестом указала на Торина, сидевшего с Гэндальфом и Элрондом в открытой ротонде. — Ты только взгляни, как он на тебя смотрит! — Как? — проворчала Жанна. — Смотрит сквозь меня и не видит? Или, как обычно, недовольно хмурится исподлобья? — Какие вы, люди, странные, — голос ее зазвенел колокольчиком, — никогда не замечаете самых простых вещей! — Что ты хочешь этим сказать? — у Жанны прервалось дыхание и похолодело внутри. — Он же любит тебя! Неужели ты так слепа, что этого не видишь? Правильно говорит наш Владыка: «Каждый смотрит, да не каждый видит!» Жанна тогда поспешила уйти: эльфийка показалась ей глупой, восторженной особой, которой везде чудятся романы — даже там, где их просто быть не может!.. Они с Королем-Под-Горой успели обменяться взглядами в стенах Эребора. Он не предлагал и не приказывал ей остаться. Не было в его взгляде и просьбы поберечься — он давно перестал просить о том, что она явно не выполнит. И ругать ее будет некому — гном точно знал, что не вернется. Было лишь быстрое объятие и короткий, яростный поцелуй. И сейчас, с клинком в руках прикрывая спину Торина, неистово призывая веру в победу, надеясь на малый дар судьбы — умереть вместе — она говорила себе «Ну вот и все — пришло время и для танцев!»