Огненные дьяволы

      Справедливости ради Алехандро пока не умирал, но определенно планировал сделать это в течение ближайших пяти часов. Он, мертвенно бледный, покрытый крупными каплями испарины, сидел на раскладном стуле, вытянув перед собой стремительно опухающую ногу. Черная брючина была безжалостно разрезана на две половины. Насмерть перепуганный сотрудник приотельного медпункта суетился вокруг и панически тараторил нечто неразборчивое, но сводящееся к одной сути — сыворотки против змеиного яда в медпункте нет, а скорость некроза тканей стремительно близится к критической.       — До города три часа ехать, не довезем, — Теодоро мрачно покачал головой.       — Вертолет? — бросил Хуан в перерыве между беспрерывными звонками. — Хоть одна поляна здесь найдется!       — Мы в горах, здесь все лесом поросло, куда мы его посадим? Нет здесь площадок, в том-то и дело! Фаерщикам этим вон еле место отыскали, а для вертушки вдвое больше нужно, чтобы хотя бы снизиться смог!       Каз впервые видел, чтобы Теодоро сорвался до крика. Всклокоченный, сам бледный как смерть, он ожесточенно искал выход и пока что не находил, а драгоценное время утекало сквозь пальцы.       — Как это вообще произошло? — Каз незаметно приблизился к Хуану, терзающему телефон. — Здесь же публичное место, змей не должно быть!       Как он и предполагал, головы тот не поднял и про субординацию не вспомнил.       — Как видишь, одна нашлась, — мрачно сплюнул Хуан. — Чертовщина, а не корпоратив!       — Это точно, — Каз оглянулся, все ещё впечатленный разворачивающейся сегодня феерией безумия.       Очень странное чувство — вдруг осознать, что весь привычный мир вдруг оказался на грани того, чтобы обрушиться карточным домиком на головы его обитателям. Весь их уклад жизни был завязан на одного человека. Жестокого, равнодушного, смертельно опасного, но… необходимого. Каз не представлял, что будет с их городом, лишись они Алехандро.       По-хорошему его самого здесь и близко не должно было быть, но вокруг царила такая суматоха, такая тихая, но зловещая неразбериха, что Каз в последний момент сумел ускользнуть из-под бдительного ока Пьетро, воспользовавшись тем, что Инеж подхватила того под локоть и настойчиво утянула в сторону медпункта. Очевидно, обрабатывать ожог.       Каз же вроде бы отправился с ними, но в последний момент приотстал и быстро нырнул в темноту, переждал основной шухер, прислонившись спиной к дереву и судорожно пытаясь отдышаться, а затем незаметно смешался с людьми Теодоро, благо они его отлично знали, в том числе и как доверенное лицо Теодоро, а потому привыкли считать своим. Правда, что происходит на самом деле, они понятия не имели, поэтому толку с этого маневра вышло немного. Пришлось пробираться непосредственно к месту событий.       Там и выяснилось, что Алехандро, к слову, разгуливающий по чистым дорожкам в образцово длинных классических брюках и лакированных лоферах, то есть одетый по всем элементарным стандартам безопасности, стал единственной жертвой змеи, судя по последствиям весьма и весьма ядовитой, а судя по видимым симптомам — принадлежащей славному семейству гадюк. Этому предшествовало какое-то совершенно обыденное действие: босс то ли наклонился что-то поднять, то ли что-то в том же духе. В любом случае, змея оказалась быстрее.       Всё это было настолько нелепо, что хотелось истерически смеяться. После тонкого продуманного покушения, к слову неудавшегося, столкнуться с кусачей шуткой природы — это уже тянуло на неплохую комедию. Правда, юмор в ней был непроглядно черным.       Каз единственный мог его оценить после всех своих прогулок по дикой местности и прочих действий, категорически не рекомендующихся тем, кто хочет прожить подольше в здешних лесах. Падать в обморок в густую траву или прижимать девушку к не проверенному дереву (хотя последнее он, судя по всему, делал только в мечтах) было в числе не самых умных решений, сразу после попытки нахамить вооруженным парням в форме или беззаботно прогуляться по городским наркоманским трущобам в районе полуночи.       — Может, это покушение? — озвучил мысли Каза Теодоро. — Босс? Змея могла быть подброшена!       Алехандро покосился на него с непередаваемой иронией. Каз невольно восхитился его самообладанием: будучи счастливым обладателем стремительно разрастающегося отёка, ведущего к неизбежной смерти, их босс ничуть не утратил привычного саркастичного настроя.       — И несомненно она была выдрессирована лучшими коммандос, полагаю, — проговорил он чуть насмешливо. — Мы не в сериале, Тео. Оставь.       Алехандро обвел взглядом присутствующих, и взгляд был неприятный: цепкий, оценивающий, запоминающий. Каз ненавязчиво отвернул лицо и постарался прикрыться Хуаном. Собственное любопытство могло сейчас обойтись ему очень дорого, но вроде пронесло, на него не обратили внимания. По крайней мере, пока…       — Сколько у нас времени? — Теодоро тем временем мёртвой хваткой вцепился в медика.       — Я… я не знаю, — пролепетал тот и, с трудом собравшись, продолжил. — Часа два, не больше. Конечность иммобилизована, я дал пациенту гидрокортизон и антигистаминное, есть шанс, что это замедлит распространение яда, но пока отёк только усиливается, нужна срочная госпитализация! Иначе последствия могут стать необратимыми.       Он говорил, и с каждым произнесенным словом лица присуствующих мрачнели всё сильнее.       Два часа — чертовски мало. Каз на машине ехал сюда три часа, даже дольше. Они с Джаспером выехали в два часа дня и добрались до места только к половине шестого. Извилистый серпантин и разбитое вдрызг дорожное покрытие (неотъемлемая часть колорита местных дорог) вносили свои коррективы в скоростной режим.       Отель находился высоко в горах, ютясь в уютной ложбинке в отдалении от основной цивилизации. Любовно обустроенный и в меру комфортабельный, он идеально подходил для спокойных мафиозных переговоров, которые не смог бы неожиданно потревожить ни один полицейский рейд. Ну, и в то же время место было достаточно глухое на тот случай, если диалог не задастся, благо земля здесь должна была быть вполне себе мягкая, а лесные деревья всегда тепло приветствовали неожиданные удобрения под своими корнями и разрастались пуще прежнего.       А вот экстренную эвакуацию здешние условия определенно не предполагали. Казу было даже интересно, чей это косяк в организации. Вот уж действительно — иногда вопросу безопасности стоило бы уделять гораздо больше оплаченного времени.       — Вызывай вертушку к больнице! — скомандовал Теодоро. — Пусть летят сюда! Спустим их, и пусть работают по месту.       Хуан вновь схватился за телефон, дозвонился, выслушал ответ и затейливо выматерился сквозь зубы.       — Бесполезно! У них тоже ни черта нет. Из-за землетрясения поставки сбились, — мрачно поведал Хуан. — Попробую поднять связи в Шеле…       Каз оставил их и осторожно шагнул обратно в тень. В висках шумело, голова все ещё кружилась, но он хотя бы продышался, и какие-никакие мысли медленно, но неуклонно начинали проталкиваться в затуманенное угарным газом и наркотой сознание.       Таблеток Каз ухитрился принять ровно столько, чтобы травануть организм и не получить желанного эффекта. То есть облажался вдвойне. Про последствия задумываться не хотелось вовсе: ему и так сильно повезёт, если обойдется без ломки и рассвет он встретит в сознании.       Впрочем, Каз покосился на царящий вокруг него пестрый хаос празднеств и невольно содрогнулся. К черту рассвет! Возможно, этот рассвет ему встречать не захочется вовсе.       Он чувствовал себя растерянным, ничтожным и жалким, раздавленным и втоптанным в грязь. Он брел, спотыкаясь, в ту сторону, где по его воспоминаниям оставались реквизит и все личные вещи, включая телефон и документы.       Ему навстречу шли ничего не подозревающие люди — персонал, гости, охрана рангом пониже — и улыбались, хмурились, перебрасывались шутливыми репликами, не зная, на каком крае пропасти балансируют. Каз провожал их застывшим взглядом и понимал, что неизбывно завидует этой безмятежности. Сейчас он бы тоже предпочел ничего не знать.       Он физически ощущал, как качается это хрупкое равновесие привычного мира. В груди будто бы образовалась огромная сосущая дыра из пустоты, даже не страх, а осознание неотвратимости грядущего и безумное сожаление по тому, прошлому, отрезку жизни, который выскользнул у тебя из рук буквально только что.       Похожие чувства он уже испытывал, когда истекающий кровью Джорди тянул его за руку, увлекая за собой к джунглям, а за спиной гремели выстрелы и бандитская брань. Дыхание сбивалось и вырывалось какими-то хрипящими всхлипами, а в груди набухал дикий первозданный ужас, смешанный с неверием. Это не могло происходить с ними! Не с ними!       В тот теплый красивый вечер звучала тихая музыка, и юный Каз, устроившись в плетеном кресле уличной кафешки, болтал по телефону с Сесилией, своей партнершей, обсуждая грядущий чемпионат и ожидая, когда вернется брат, ушедший что-то проверить для своего самодеятельного расследования. Признаться, Каз считал, что Джорди слишком уж увлекся перспективой работать с мистером Роллинсом. От гринго из Штатов добра ждать не приходится, это уж он выучил как свои пять пальцев, но, с другой стороны, они ведь были интеллигентными белыми, а не одержимыми предрассудками индейцами, они должны были смотреть на вещи шире…       Джорди тогда вернулся, непривычно возбужденный и взлохмаченный, от него пахло приторно сладкими духами, а на шее красовалось темное пятно, но в глазах плескались лишь злой азарт и ужас, и ни капли радости.       — Ты закончил, узнал, что хотел? — спросил Каз, порядком уставший ждать. — Пойдем уже в гостиницу?       Но Джорди покачал головой, и во взгляде его вдруг промелькнула дикая боль.       — Мне надо ещё в одно место! Я всё узнал… ох, братишка! Ты даже не представляешь! Боже!.. Господи, только бы они не догадались!       Он казался совсем потерянным, потер ладонями лицо и беспомощно оглянулся.       — Нужно сообщить сеньору Роллинсу! И властям! Боже, во что я тебя втянул?..       — Пьетро просил сообщить, если что-то пойдет не по плану, у него здесь есть люди, — заметил Каз, не слишком встревоженный словами брата, или даже скорее невнятными междометиями. — Давай позвоним ему?       — Пьетро в это лучше не вмешивать, — Джорди шумно втянул воздух в легкие. — Если полиция им заинтересуется, будет плохо. Ты же помнишь, чем он занимается? Лучше сразу позвони в полицию, скажешь им вот этот текст, — он быстро настучал в телефоне сообщение и скинул его Казу. — А я пока дойду до офиса Роллинса, он обычно там допоздна. Он подскажет, что делать!       Каз до сих пор спрашивал себя, почему он пошел у брата на поводу. Если бы тогда он заупрямился и сделал всё по-своему, то Джорди бы выжил. Но Каз решил побыть ведомым и поверил старшему брату, ведь тот всегда был образцом для подражания. Это стоило Джорди жизни.       Самого Каза спасло лишь проявленное своеволие: он позвонил в полицию, а затем, посомневавшись, всё же набрал Пьетро.       — Держитесь подальше от любых расследований! — рявкнул тот в трубку, выслушав сбивчивый пересказ. — Куда вы влезли, дурни? Вас просто убьют! Ждите, я высылаю своих людей, вас заберут оттуда и вывезут! И не вздумай спорить!       Каз и не спорил, но было уже слишком поздно...       Каз, наконец, добрел до оставленной площадки, с трудом переставляя ноги. Одинокий фонарь тускло светился, не в силах разогнать царящую полутьму, только ночные насекомые вились жужжащим вихрем вокруг его высокой горящей головы. Разбросанный реквизит так и остался лежать на земле. Каз попытался собрать его, но уже на второй попытке наклониться понял, что его ведёт, как при сильном опьянении. К тому же его безостановочно мутило.       Он дошёл до оставленных сумок, подумал и сел на землю прямо в брюках: вряд ли им можно было сделать ещё хуже сегодня, а вот на корточках он мог и не удержать равновесие. Документы и телефоны в качестве милостивого подарка судьбы остались при нём, Каз вытряхнул их из рюкзака себе на колени и бездумно уставился в пространство.       Он не знал, что делать дальше. С собой самим, с этой зачем-то подаренной ему во второй или третий раз жизнью, с обгоревшими останками души. Он сидел здесь, в свете одинокого фонаря и пытался разглядеть в кружении мотыльков хоть какой-то намек на то, что ждёт его впереди.       Проклятье, даже в моменты, когда он даже помыться самостоятельно не мог, он не чувствовал себя таким беспомощным. Даже когда ползал по собственной квартире, тихо подвывая от очередного приступа и зажимая рот рукавом в попытках добраться до тумбочки с лекарствами, он не хотел просто исчезнуть.       — Джорди, — глухо пронеслось над площадкой, и Каз даже не сразу осознал, что это его собственный голос. — Забери меня, Джорди… Пожалуйста!.. Забери меня!       Темнота осталась безмолвной. Фигура брата осталась там, на травяном поле. Может, он по-прежнему ждал там, но у Каза не было сил дойти.       Он сгорбился, уткнувшись лбом в рюкзак на коленях, и замер, лишь изредка зло и приглушенно всхлипывая. Он больше не знал, где взять силы. Они кончились в этот вечер, как и все его перспективы и шансы.       У него больше ничего не было.       Мертвец с выжженной душой. Он стал им сегодня.       Телефон издал пронзительную трель вибросигнала, и это слегка вернуло Каза к реальности.       Джаспер…       Пока он собирался с духом, чтобы взять звонок, вибрация замерла. Каз уронил протянутую было руку, но телефон ожил, перебитый новым звонком.       Звонил Маттиас.       На этот раз Каз реагировал быстрее, не давая себе передумать.       — Ола, — голос был хриплым, но это звучало привычно. — Маттиас, ты?       — Что стряслось? Каз! Ты в порядке?       Энергичный, обеспокоенный голос Маттиаса слегка встряхнул его.       — Почти… — Каз откинулся спиной на заграждение и пристроил трясущийся локоть на рюкзак.       — Что с тобой? Ты ранен? — Маттиас очень старался не орать в трубку, но получалось у него плохо. Каз поморщился.       — Я не ранен, — тихо произнес он. — Всё нормально, я вернусь утром.       — Что там случилось?       — Долгая история, — Каз зажал трубку ухом и вытянул перед собой руку. Ну, ходуном не ходила, но дрожала заметно. — Слушай…       Мысли перескакивали с одного предмета на другой. Вот и сейчас Каз, натолкнувшись на очередную, пытался не забыть вопрос до того, как озвучит его.       — Да?..       — При укусе бокарачи мы сеньору Мартинес с тобой куда возили? К нам, в город?       — Да нет, в клинику вроде, — Маттиас озадаченно примолк. — В больницу сыворотку редко завозят, знаешь же… Ну да, мы её тогда к Вике отвезли! Они же рядом с деревней, там постоянно то скорпионы, то змеи кого-нибудь цапнут. А там ещё и крыши не было тогда, помнишь?       — Точно, — Каз задумчиво уставился в темноту. — А сейчас, как думаешь, есть?       — Да думаю, да, — Маттиас задумался тоже, а затем будто подскочил. — Тебя что, змея укусила? Каз?..       — Да не, я так. Не бери в голову, — звучало вроде убедительно, Каз честно старался. — Ладно, спасибо! Я перезвоню позже, окей? До связи!       Интеллектуальный получился разговор, ничего не скажешь. Каз хмыкнул и взглянул на мир чуть трезвее. Он отсиделся, и ему малость полегчало. Жизнь медленно приобретала если не краски, то хотя бы раздражающие элементы. Сидеть становилось холодно, а спина в такой позе настойчиво и неотступно ныла.       Каз выпрямился, смерил пространство перед собой пустым взглядом, машинально закинул документы в рюкзак, сунул телефон в карман, уцепился рукой за ограждение и встал. А затем двинулся в обратную сторону, откуда пятнадцатью минутами ранее пришел.       Реквизит остался лежать брошенным хламом, но на него у Каза сейчас сил не нашлось бы точно. Может, утром…       Он и сам ещё не до конца решил, что хочет делать, и просто шел, с облегчением убеждаясь, что хотя бы это он может без особых затруднений.       За то время, что он отсутствовал, ничего в целом не изменилось, разве что Алехандро приобрел восковую бледность и дышал тяжело и хрипло. Его переместили на раскладушку под тент, подальше от чужих глаз, и молоденький медик бестолково суетился рядом, отчетливее других понимая собственную бесполезность.       На этот раз на Каза внимание обратили и Теодоро, и Хуан. И одновременно заступили ему путь, не давая увидеть, в каком состоянии Алехандро. Запоздалая предосторожность, на самом деле.       — Каз? Ты что здесь делаешь? — Теодоро ненавязчиво оттеснил его в сторонку и нервно оглянулся через плечо. — Насчет оплаты? Давай завтра, а? Я переведу, как договаривались, плюс премия за отличное выступление. Устроит?       — А завтра-то будет кому платить? — без обиняков спросил Каз, которому все равно терять было нечего.       Теодоро осекся и мгновенно помрачнел.       — Двести процентов к оплате, и ты ничего не видел, — сухо и резко бросил он. — Сейчас не до тебя, Каз, честно! Поговорим утром! А сейчас иди!       Подобру-поздорову — явственно слышалось в подтексте. Каз хмыкнул.       — Из Шелы добираться чертовски долго, а в нашей больнице сыворотки не осталось, — сказал он коротко. — Я знаю место, где есть шанс, что ему окажут помощь: волонтерская клиника в полутора часах езды отсюда.       Теодоро смерил его испытующим взглядом и оглянулся на Хуана. Тот приблизился.       — Уверен? Сейчас ночь. Они точно смогут помочь?       — Как и вы, я могу лишь надеяться, — честно отозвался Каз. — Звонить?       Они переглянулись ещё раз, и Хуан чуть заметно кивнул.       — Попробуем. Не говори, кто пациент.       — Как скажешь, — произнес Каз и, не давая себе задуматься, нажал на зеленый значок вызова.       Ему оставалось лишь молиться, чтобы она не спала и чтобы вышка сотовой связи в окрестностях не подвела. Гудки шли один за другим, пока на другом конце трубки не послышался знакомый женский голос:       — Каз?..       Каз выдохнул, а затем в памяти сами собой всплыли нужные слова. Те самые, которым упорно учила их с Джаспером когда-то сеньора Фахи, слова на чужом языке, который лишь отдаленно был похож на знакомый ему польский, только ещё сложнее. Эти слова — отчаянная мольба, кодовый знак, последняя надежда — открывали в этом месте все дороги.       — Вика, — сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. — Мне нужна помощь! Помоги мне! Помоги!..       Русский язык был для него чем-то непостижимым, нелогичным и завораживающим своей сложностью. Чертово “щ” не давалось ему даже после миллиона повторений, но он знал, что даже с этими огрехами в речи его поймут и откликнутся на его мольбу тотчас же, не медля ни секунды.       Она затараторила что-то непонятное, но быстро перешла на испанский.       — Что случилось? Симптомы, срочность?       — Змея укусила, по всем признакам из местных гадюк. Человек умирает. Вкололи гидрокортизон, он замедлил действие яда, но время на исходе. Мы успеем только довезти!       Она отозвалась коротко и резко:       — Вези! Сыворотка у нас есть. Эндрю, встаем! Экстренная операция, готовность час!       Каз сбросил звонок и оглянулся на Теодоро.       — Они примут нас, противоядие есть. Едем!       Тот кивнул и оглянулся на внимательно прислушивающегося к ним Алехандро. Тот чуть склонил голову в согласии.       — Подгоните машину к заднему выходу, — распорядился Теодоро. — Чем меньше глаз увидит, тем лучше. Кто лучше всего ориентируется на серпантине? Придется ехать быстро и в темноте!       “Маттиас” — чуть не сказал Каз, но вовремя прикусил язык.       — Я сам поведу, — произнес Хуан и нетерпеливо махнул Казу рукой. — Сядешь рядом!       Каз кивнул. Показывать дорогу лучше человеку, ни один навигатор не разберется в здешних хитросплетениях дорог. Ну а если поплохеет и принятые таблетки всё же попросятся наружу…       Найдется же в машине предводителя наркокартеля обыкновенный пластиковый пакет?       Определенно предусмотрительней было бы обзавестись своим.

* * *

      Неразрешимая ситуация впервые осветилась проблеском надежды. Все засуетились уже целенаправленно, и ощущение первозданного непоправимого ужаса немного померкло.       У Каза было около десяти минут до выезда, в течение которых он пытался по кругу не потерять рюкзак с документами, договориться, чтобы присмотрели за брошенным реквизитом, дозвониться Джасперу, набрать сообщение Инеж, стереть его и снова набрать. И стереть снова. Да к чёрту! Он ещё будет отчитываться?       Совесть тихо просвистела, что стоило бы, но Каз успешно её заткнул, ограничившись строчкой:       “Я в порядке, проблемы серьёзные. Срочно уехал. Спасибо тебе!”       Поначалу фраза казалась гениально лаконичной, идеально обрисовывающей его нынешнее положение. Уже сидя в машине, Каз перечитал её снова и заподозрил, что всё же в пересказе событий что-то явно упустил, однако добавить к этому ничего не успел. Они выехали за пределы отеля, и связь предсказуемо кончилась.       От отеля несколько километров шел прямой ровный участок дороги, и Хуан гнал по нему на полном газу. Деревья пролетали единым темным шевелящимся маревом. Каз на всякий случай вцепился в поручень над головой и нежно дотронулся до шуршащего кармана, но организм вроде позориться пока не собирался.       Как только они выедут на серпантин, скорость придется сбросить втрое, иначе их четверых разыщут спустя несколько дней, творчески украшающих внутренностями окрестные ущелья. Впрочем, машинка была надежная, а Хуан провел за рулем не один десяток лет. Так что Каз прислонился виском к прохладному стеклу и устало прикрыл глаза.       Обычно члены какой-никакой мафии щеголяли внушительными габаритными автомобилями с бронированными стеклами и сверкающими дисками. Хуан, судя по всему, предпочитал потертый юркий внедорожник неопределенного цвета, в дневное время очень удачно сливающийся с окружающими джунглями.       Стёкла, впрочем, скорее всего всё равно были бронированные.       Казу, признаться, хотелось верить, что после всей этой истории он не окажется в роли очень хорошего человека, но очень неприятного свидетеля, за которого куда дешевле будет выстоять заупокойную службу, чтобы его душа организовано проследовала в рай, а не трепалась направо и налево, что она там при жизни видела.       В конце концов, им руководил вполне корыстный расчет — без Алехандро привычный порядок вещей пойдет вразнос, и о милых сердцу махинациях в казино можно будет забыть. Вопрос будет состоять в том, чтобы там вообще выжить.       Если отбросить в сторону сантименты, то весь с грехом пополам изученный Казом курс истории убедительно доказывал ему одно. После смерти сильного лидера, который держал власть жестко, надежно и непоколебимо, воцаряется неизбежный хаос. Разные фракции, высвободившись из-под давящего властного авторитета, схлестнутся между собой и зальют кровью всё, до чего дотянутся их жадные руки.       Если Алехандро выйдет из строя или умрёт, то для города настанет ад на земле. Гражданская война в миниатюре — меньшее из того, что их ждёт. А войны в своей жизни Каз больше не хотел.       Это рай для таких, как Роллинс. Для тех, кто торгует оружием и спекулирует товарами, для тех, кто порицает публично низменные наклонности людей, другой рукой воровато подкармливая их, как любимых питомцев. Таким людям плевать на всё кроме денег и тех, кто перешёл им дорогу.       То заведение перешло. Джорди должен был раскрыть умело подсунутое ему дело и обрести заслуженную славу честного журналиста. Роллинс позволил бы это, поддержал, одобрил.       Но Джорди на свою беду решил копнуть глубже… Самонадеянный и жадный до риска, он расплатился за всё сполна.       Машину тряхнуло, и Каз, не сориентировавшись, приложился виском о дверь. Хуан аккуратно сбавил скорость и бросил на него быстрый взгляд.       — Ты в норме? Через полчаса будем у нужного поворота, там уже поведешь.       Каз лишь кивнул. Хуан удовлетворился таким ответом и сосредоточился на дороге, отвлекаться ему стало некогда.       Они выехали на серпантин.       Голова после удара начала поднывать, а десять минут спустя разболелась так, словно была тем самым орехом, который методично раскалывает острым камушком симпатичный смышленый капуцин. Каз нашарил было в ногах рюкзак с обезболивающим, но тут же осознал, что проще дотерпеть. При его нынешней координации и ловкости лучший результат, которого он имел шанс добиться — это приложиться носом о приборную панель. Благо теперь машина подскакивала на многочисленных выбоинах с периодичностью раз в минуту.       Ночные дороги в их краях отличались особым колоритом, сочетая в себе внезапные крутые повороты, как всякий серпантин, и очень условное дорожное покрытие, выщербленное машинами и размытое сходящими раз в несколько месяцев селями.       Каз понадежнее уперся ногами в дно, схватился за поручень и успокаивающе погладил себя по карману. Пакетик был на месте. Это приободряло.       Оглядываться Каз не рискнул. Он не представлял, как умещаются там Алехандро с одним из доверенных людей Хуана, и, честно говоря, не хотел смотреть. Пока он не видел Алехандро, он мог не думать, что по собственной воле оказался в одной машине с тем, кто правил этой землей. Торжественности момента Каз так и не ощутил. Больше всего ему хотелось где-нибудь упасть, накачаться обезболом и проспать весь следующий день. А лучше вообще всю оставшуюся жизнь.       Лучи фар выхватывали из темноты отдельные фрагменты ночной жизни: то стайка летучих мышей, разлетающихся заполошными тенями, то кривое старое дерево, угрожающе нависшее над дорогой и качающее многочисленными лианами. Они со скрежетом проехались по крыше машины. Хуан сдавленно выругался сквозь зубы.       В лесных зарослях пронзительно перекрикивались обезьяны и свистели хищные ночные птицы, и резкие звуки эти смешивались с урчанием мотора, создавая в ушах странно гармонирующий шум, лишающий чувства реальности. Но страшнее всего казалась темнота — кромешная тьма без фонарей на много-много километров вокруг. Свет фар, казалось, был единственным источником света в этом бескрайнем почерневшем мире. Каз вглядывался во тьму широко открытыми глазами, крепко стискивая в ладони пластик поручня. Встрепенувшееся сердце билось где-то у самого горла, желая сбежать.       На мгновение показалось, что они просто растворятся в этом чернильном море, станут его частью, перестав существовать.       Обманчивое впечатление. Просто неприятный отрезок дороги, где не работали фонари, а горы и лесной массив загораживали вид на город. Хуан крутанул руль, выворачивая на новый виток дороги, и наваждение пропало. Вдали замелькали огоньки.       — Подъезжаем к повороту на Сан Бартоло, — вполголоса сообщил Хуан. — Оттуда поведешь. Сориентируешься без карты?       — Я помню дорогу, — Каз тряхнул головой, пытаясь собраться, и тут же болезненно скривился. Головная боль никуда не делась, наоборот неуклюжей каракатицей переползала по голове с одного места на другое. Теперь почему-то заныл лоб.       Перекрёсток на Сан Бартоло он знал неплохо. Когда-то с легкой руки отца Иоганна они с Маттиасом ездили в волонтерскую клинику почти каждую неделю.       — Сейчас притормози, здесь налево, — Каз махнул рукой на малозаметный поворот. — И дальше километров пять будет по грунтовой дороге, потом бетонные плиты, придется попрыгать, и вывернем обратно на асфальт.       Хуан бросил на него долгий нечитаемый взгляд, а затем обернулся на салон:       — Эй, вы как? Босс в норме?       Несколько секунд длилось жуткое безмолвие, от которого в груди защемило знакомым ужасом. Каз и Хуан переглянулись в немом неверии. Нет, после всей этой дороги… Они не могли потерять всё вот так…       Ведь не могли же правда?..       А затем раздался слабый, но твёрдый голос:       — Я в сознании, Хуан. Пока что. Всё в порядке.       Кажется, выдохнули они тоже одновременно. Каз не выдержал и тоже перегнулся через сидение, пытаясь хоть что-то разглядеть в темном салоне.       — Сейчас будет сильно трясти, но мы уже близко, — сказал он, пытаясь успокоить то ли присутствующих, то ли себя самого.       — А, наш проводник, — в голосе Алехандро проскользнул интерес. — Мы вверили вам наши жизни, сеньор. Сейчас мы в ваших руках.       — Скорее, моему умению ориентироваться на местности, — Каз нервно усмехнулся. — Оно меня никогда не подводило.       В отличие от умения держаться подальше от неприятностей.       — Поехали! — Хуан потер лицо руками, выдохнул и тронул машину с места. — Налево, говоришь?       Машина проехала последние несколько метров асфальта и тяжело заухала по мягкому грунту. Каз приподнялся на сидении, внимательно вглядываясь в переплетения веток и листьев, совершенно одинаковые и сливающиеся в свете фар в единое буро-зеленое месиво.       В груди запоздало проснулся холодок страха. Голова затрещала с новой силой, размашисто отдаваясь то в лоб, то в затылок. Что если он пропустит нужный поворот?.. Что если он ошибся направлением?       С другой стороны, философски успокоил сам себя Каз, если его пристрелят в этих джунглях, то проблем в его жизни больше не останется. С определенной точки зрения, это можно было считать плюсом ситуации.       — Сюда, направо, — Каз наконец увидел просвет среди ветвей.       В лучах фар вдруг что-то влажно блеснуло и тут же насторожило взгляд. Каз прищурился и охнул, останавливая Хуана.       — Нет, стой!.. Медленно подъезжай, очень медленно, а лучше вообще остановись!       Слава всем святым, тот послушался беспрекословно. Каз показал вперед:       — Смотри! Видишь? Дорогу подтопило! Если завязнем, нас уже никто отсюда до утра не вытащит.       Он хорошо помнил это место. Они однажды с Маттиасом засели в этой глинистой яме на целый день. Точнее, они сели ещё ранним утром, с огромным трудом выползли из самой глубины на место посуше, где благополучно и заглохли, к обеду добрели до деревни, а уже к заходу солнца совместные усилия дюжих индейцев и древнего пикапа дотащили на тросах несчастную машину до деревни. И весь следующий день Маттиас провел попеременно то под капотом, то под днищем машины. Каз тем временем подавал ему инструменты, проворачивал по просьбе ключи зажигания и попутно пытался навести дипломатические связи с местным населением, чтобы им одолжили нужный ключ и ещё пару-тройку запчастей, дабы проклятая европейская рухлядь в принципе получила шанс тронуться с места.       — Самое интересное сообщаешь, когда тебя уже не послать, да, Бреккер? — мрачно поинтересовался Хуан.       — Профессиональная деформация, — пожал плечами Каз. — Видимо, ручей неподалёку разлился. Обычно в это время здесь сухо.       — Ну-ну, — неопределенно протянул Хуан и медленно подполз к разбитой проплешине, в которой влажно блестела и дыбилась уже размешанная чьими-то шинами вязкая мокрая глина.       — Проедешь?       — Сейчас посмотрим, — Хуан поставил машину на ручник и толчком открыл дверь. — Пойдём!       Каз распахнул дверь со своей стороны и вывалился тонкими танцевальными кедами прямо в чавкающую рыжеватую грязь. Ноги моментально вымокли по щиколотку. Хуан покосился на него, но ничего не сказал, прошёл ещё дальше, подсвечивая себе карманным фонарем и пытаясь определить глубину западни найденной тут же палкой.       — Дело дрянь, — огласил он вердикт. — Пятьдесят на пятьдесят, что сядем. Другой путь есть?       — Есть, но это крюк ещё на час-полтора. Придется возвращаться и ехать через Момостенанго!       Хуан оглянулся на машину и отозвался глубокомысленной и глубоко нецензензурной тирадой.       Каз лихорадочно прикидывал варианты. Судя по виду Алехандро, времени у них не оставалось. Нога уже деформировалась, и чем дальше, тем больше напоминала оплывшее покореженное бревно. Он не молод, если у него сейчас прихватит сердце, то всё. Всё было напрасно.       Глина мерзко чавкала под ногами. Каз, прищурившись, разглядывал грязное месиво впереди. Если вдуматься, то колея всё же была, почти незаметная, вдрызг разбитая, но всё же оставался этот крохотный почти призрачный шанс. Предыдущая тачка же как-то выбралась, верно?       Был в их гастролях один похожий случай, и тогда у них всё получилось!       Если кинуть несколько веток в места посуше, то можно будет проелозить колёсами по ним и…       — Самоубийство, — резюмировал Хуан, когда Каз выложил ему свою идею. — Если колеса погрузятся больше чем на половину, ты там и останешься. А то, что ты предлагаешь… ты хоть представляешь, под каким углом она встанет? А если перевернемся?       — Здесь не такая глубина, чтобы перевернуться! Когда мы застряли вблизи Ливингстона на гастролях, то мы так и вырулили, цепляясь колёсами, а у нас фургон был. У тебя совсем другое дело, мотор мощнее нашего раза в два, думаю!       — Если бы это сейчас играло определяющую роль, — мрачно пробормотал Хуан. — Ладно, давай посоветуемся с боссом, оценим расклад, и тогда решим, стоит ли рисковать.       Такой вариант Каза вполне устраивал. Однако реальность внесла коррективы.       — Босс? Босс?.. Хосе, что там?       — Отключился, — их третий спутник из личной охраны Алехандро опустил стекло и выглянул наружу. — Пока не потерял сознания, говорил, что боль адская. Отек растет, колена уже нет.       — Место укуса потемнело? — спросил Каз.       — Давно уже.       — Погано.       Они переглянулись с Хуаном.       — Хосе, оставайся с ним и контролируй его! — распорядился Хуан. — Мы постараемся проехать здесь. Пристегнитесь так крепко, как только получится! Начинаем!       Каз молча подхватил с земли здоровенную ветвь и потащил к глиняной яме. Хуан последовал его примеру.       План был в меру незатейливый и самоубийственный. Зацепиться колесами за бровку, перекосив машину под диким углом, и, опираясь на доморощенный настил из веток, переползти это место на самой малой передаче.       Один раз у них Джаспером такой маневр получился. Каз очень хотел верить, что им повезёт и второй.       На подготовку ушло около пятнадцати минут, за время которых Каз успел несколько раз споткнуться,заляпать брюки до колена, окончательно убить верно служившую обувь и обложить самого себя самой черной бранью.       Хуан, впрочем, выглядел не лучше. Какая-то ветка стегнула его по лицу, и теперь у него через всю щеку тянулась красная полоса, которую неровный свет фонаря превращал в полноценный багровый рубец.       Наконец, всё было готово.       — Главное, ни в коем случае не останавливайся, — твердил Каз. — Ползи! Медленно-медленно, и следи за наклоном.       — Не так я представлял себе эту ночь, — Хуан проверил ремень и решительно сдвинул рычаг. — Ну, пресвятая дева Мария, спаси и сохрани! С Богом!       Они медленно вползали в хлюпающую западню, упорно цепляясь правыми колесами за относительно твердую почву. Наваленные ветки трещали, но пока держались. Каз не знал, каким богам молиться, лишь бы они выдержали и дальше, лишь бы их рисковая авантюра сработала. Сейчас он был готов и десяток свечей зажечь, только бы они смогли выбраться отсюда.       Машину всё больше кренило набок, а переднее колесо так и норовило соскочить вниз.       — Выворачивай руль, сильнее! Соскальзываем!       — Не соскользнем! — сквозь зубы процедил взмокший Хуан. — Я свой автомобиль знаю! Давай, родная, ещё чуть-чуть!       — На обычной легковушке мы бы ничего не сделали, — Каз смог выдохнуть, когда они миновали самое глубокое место. — Классная у тебя машина!       — Ага! Чёрт!..       Раздался треск, машина подпрыгнула и остановилась как вкопанная, вхолостую пробуксовывая колесами.       — Что это было?       — На корень вроде наехали, — растерянно отозвался Хуан. — Не понимаю, что там…       — Сейчас посмотрю!       Казу терять было уже нечего, и глина вновь приняла его в свои чавкающие объятия. Ситуация оказалась лучше, чем он предполагал. Они соскочили с веток, и заднее колесо глубоко зарылось в грязь, но если действовать потихонечку, можно было выбраться.       — Покачай машину, — Каз постучал в окно, и стекло тут же поехало вниз. — Сдай назад, потом тихо-тихо взберись на этот пригорочек, а потом так же тихо ещё пару метров, и когда я скажу, газуй! Понял, о чем я?       Хуан кивнул.       Машина качнулась взад-вперёд, Каз напряженно наблюдал. Хуану удалось сдать назад, и теперь он медленно и мучительно выбирался на прежнее место, но окончательно вырваться и грязевого плена пока не получалось.       Каз спрыгнул с обочины и, махнув Хуану, распахнул заднюю дверь. Хосе, уже понявший, к чему идет дело, живо выпрыгнул наружу и страдальчески скривился, прощаясь с обувью.       В конце концов, двое здоровых (ладно, с точки зрения здоровья, скорее полтора) мужчин теоретически имели шанс помочь вытолкать автомобиль из этой чертовой западни, на которую они уже убили полчаса точно.       — Сейчас, Хуан! — крикнул Каз и, проклиная всё на свете, уперся плечом в железный бок, ощущая, как разъезжаются ноги в скользкой жиже. — Вперёд!       В какой-то момент ему показалось, что это предел. Ещё чуть-чуть, и нога вновь сломается с жутким хрустом, как будто выломанная у куклы. Каз зажмурился, чувствуя щекой будоражащий холод металла, и упрямо толкнул вновь.       Мотор взревел особенно надрывно, и опора вдруг ускользнула из-под рук. Каз споткнулся, заваливаясь вперед, но его подхватил Хосе и помог удержаться на ногах. Вдвоем они смотрели, как Хуан, не теряя времени, выбирается на сухое место.       — Справились… — прошептал Каз. — Выбрались!       — Давайте в машину! — сияющий Хуан замахал им.       — Пошли!       Каз вежливо отстранил протянутую ему руку помощи и перепрыгнул на следующую кочку сам.       Им оставалось совсем немного!       Плиты начинались там, где им и было положено. Но после такого приключения прыжки по ним казались легким покачиванием. Измученные, вымокшие и выбившиеся из сил, они даже не заметили, как выбрались на относительно ровное и изумительно твердое покрытие.       — Здесь даже можешь разогнаться, — великодушно разрешил Каз. — Дальше сюрпризов не будет. Свернешь сейчас налево, потом два раза подряд направо в гору, и мы будем на месте!       Ещё пятнадцать минут, и они уже подъезжали к комплексу одноэтажных строений, местами сооруженных будто бы из всего, что попадалось под руку (так в сущности и было, Каз мог подтвердить), но тем не менее аккуратных и обладающих какой-то невыразимой элегантностью и достоинством.       Он любил возвращаться сюда. Белые и зеленые стены, красивые простенькие перегородки, выложенные из разноцветных дощечек — всего этого легко было не заметить в темноте, но Каз всё равно помнил каждую деталь. Что-то он делал сам, своими руками, что-то строилось без него, добавлялось каждый день по капле, медленно и неуклонно. Именно здесь, где говорили на всех языках, а на столах появлялась самая разная пища всех народов мира, в зависимости от того, чья очередь был сегодня дежурить на кухне, он чувствовал себя защищенным от всей скорби и боли. Так было в его детстве когда-то невыразимо давно, а в этом месте он будто бы обретал его вновь. Даже тоска по Джорди уходила, тот никогда здесь не был, и потому Каз не чувствовал его и не вспоминал, хоть ненадолго ощущая столь желанный покой.       Их уже ждали. Несколько людей в накинутых явно наспех белых халатах один за другим выходили из одной из построек.       Хуан остановил машину, и они втроём вылезли наружу. Прохладный горный ветер тут же растрепал волосы и бесстыже огладил незримой ледяной рукой мокрые ноги.       — Каз! Ола!       Он поймал себя, что улыбается как дурак.       — Здравствуй! Прости, что мы посередь ночи и в таком виде. Мы очень спешили! — произнес он скороговоркой. — Хосе, Хуан, познакомьтесь, это доктор Вика.       Она была невысокой и улыбалась обманчиво мягкой улыбкой, но Каз мог поклясться, что ни у одной девушки, ни у одной женщины он не видел такой силы и воли в глазах, ни одна не обладала такой статью, таким внутренним несгибаемым стержнем.       — Очень приятно, — откликнулась она и внимательно оглядела всех троих. — Остальной этикет вспомним позже! Где пациент?       — На заднем сидении, уже без сознания, — Каз подвел её к открытой двери. — Видела такое?       — Чего мне здесь только не приходилось видеть, — хмыкнула она. — Ситуация так себе, но рабочая. Нога не отсохла, считай, уже есть с чем работать. Сейчас ребята привезут каталку. Нам недавно пожертвовали хорошие. Что за змея? Какие-то приметы удалось установить?       — Судя по симптомам, бокарача или что-то около того, — вступил в разговор Хуан. — Я видел её лишь мельком.       — А надо было ловить, — доктор Вика обернулась на звук громыхающей каталку. — Эндрю, Костя, везем его сразу в операционную. Подключим к аппаратам, оценим состояние. Перекладываем, вот так! Сеньор, вы с нами! — бросила она Хуану. — Будем устанавливать вид змеи! Если и впрямь бокарача, то вам тем более повезло.       Каталка бодро загромыхала обратно в клинику, Алехандро смотрелся на ней удивительно мирно, будто бы совершенно обычный человек.       Каз услышал, как рядом выдохнул Хосе и без сил оперся локтями на капот, отчего тот коротко и недовольно громыхнул железом.       — Пойдем, — Каз первым двинулся к одной из жилых построек. — Хоть матэ выпьем, а может и еды дадут!       После всего пережитого теперь ему жутко хотелось трех вещей: поспать, помыться и съесть что угодно вплоть до речной крысы. С солью, кстати, в юности шло неплохо, но местные врачи вряд ли баловались такой экзотикой. У них своей хватало!

* * *

      — Ну вот, у нас тут есть чизкейки, чак-чак и… о, овсяные кексы. Вика утром приготовила!       Сумевший кое-как отмыться и сменить убитые брюки на чьи-то спортивные штаны, в этих условиях явно оторванные от сердца, Каз сидел за столом и блаженствовал, прихлебывая земляничный чай. Хосе рядом недоверчиво принюхивался к имбирному и пытался незаметно окунуть в него палец.       Врачи колдовали над Алехандро уже час с лишним, но на это Каз никак повлиять не мог, а потому с чувством выполненного долга пытался улучшить личное самочувствие и вновь пробудить в себе жажду жизни. Аппетит, по крайней мере, пробудился очень быстро.       — Я буду всё, что дашь, — честно сказал он. — Спасибо!       Девушка, для него почти девочка, на вид ровесница Уайлена, со светлыми, почти белыми волосами и стрижкой под своеобразное каре великодушно выставила перед ним несколько контейнеров и пафосно обвела их рукой:       — Всё, что есть в печи!..       — Что? — Хосе непонимающе оглянулся на холодильник. — Почему печи?..       — Тонкости перевода на испанский, — поспешил успокоить его Каз. — Ешь! Спасибо, Карина! Кстати, как Никарагуа? Как съездили?       — Хорошо, — она села напротив и внимательно посмотрела на него из-под очков. — Ну, насколько это вообще здесь возможно. Нормально, успели вернуться до военных действий. Как мы будем там строиться, пока там все эти волнения, пока вопрос, но мы его решаем.       — Они строят вторую клинику, — пояснил Каз Хосе. — В Никарагуа.       Тот уважительно закивал и в который раз с любопытством огляделся.       Каз потянулся, оглянулся и, увидев, как промелькнула в отдалении знакомая фигура, принялся быстро выбираться из-за стола.       — Прошу прощения, я ненадолго! Естественные потребности, и всё такое, так что скоро вернусь! — Последнее, что ему было нужно, чтобы Хосе заинтересовался, куда Каз пошёл.       Вика стояла за углом и говорила по телефону, что-то уточняя и то споря, то соглашаясь с невидимым собеседником. Каз вежливо ждал, когда она договорит, а затем громко прокашлялся.       — Не отвлеку?       Она покачала головой.       — Как он?       — Дали противоядие, оно подошло, так что основная опасность спала. Теперь надо наблюдать за развитием отека, — Вика убрала телефон и потерла виски пальцами, потом не удержалась и зевнула. — Все-таки разбаловались мы в последнее время, наладили прием, как нормальная клиника, с восьми утра. Вы первые экстренные пациенты за неделю.       — Прости, — искренне произнес Каз.       — Это наша работа, — она оглянулась на него, словно он ляпнул какую-то глупость.       — Я извиняюсь не за это.       Это было место, которое было ему дорого. И именно он привёз сюда человека, который мог стереть это место с лица земли…       Или окружить его защитой раз и навсегда, если выживет и почувствует себя должным.       — Он опасный человек, — Каз оглянулся на постройку, где предположительно остался Алехандро. — Они попросят вас забыть, что они были здесь. Но ты должна знать.       — Если попросят, то забудем, — Вика философски пожала плечами. — Здесь у нас, конечно, деревня, а она без слухов, считай, не живет, но мы и так не болтливы.       — Есть шанс, что он сможет и захочет вам помочь, станет спонсором.       — Ну, здесь мы тоже против не будем, — она усмехнулась. — Благодарные пациенты вдохновляют куда больше тех, кто тут же пытается тебя обворовать и пойти за героином.       — Могу себе представить… — Каз прислонился спиной к стене и взглянул на ночное бескрайнее небо. Где-то вдалеке, на самом краешке горизонта, уже занимался рассвет. — Как ты с этим справляешься?       — С чем?       — Спасать жизнь людям, про которых знаешь, что они не изменятся и скорее всего останутся всё такими же мразями, способными ограбить или оскорбить. Как врачи справляются с ненавистью, с болью, как ухитряются всё это прощать?..       Если бы Роллинс попал в его руки… Каз не знал, смог бы он заставить себя спасать эту жизнь? Это ведь так просто — один лишний укол, одна врачебная ошибка, особенно здесь в этих диких и опасных местах, где малярия по-прежнему выкашивала целые деревни, а умереть от дизентерии или заражения крови было делом обыденным. Слишком легко. Он всегда боялся этого в себе, потому никогда даже не пытался идти по стопам родителей.       Вика взглянула на него серьезно и горько:       — Пусть прощает Бог, Каз, а мы работаем. Мы просто делаем то, что должны, но не судим. Так легче. В этом мире слишком много того, что нуждается в изменениях. И в этой стране понимаешь это особенно остро. Да ты и сам знаешь.       Каз кивнул.       — Дашь мне с собой обезболивающих? — попросил он. — Я привезу деньги в следующий раз. И падре Иоганн просил передать, что через пару месяцев направит сюда часть пожертвований.       Она молча кивнула, не отрывая взгляда от тлеющего горизонта.       — Кто-то едет, — внезапно произнесла она. — Это не с вами?       Они быстрым шагом направились к широкой площадке, откуда дорога была видна как на ладони. Свет фар выдавал незваных гостей ещё издалека.       — За нами никто не должен был ехать... — покачал головой Каз, настороженно разглядывая незнакомую машину, уже въезжающую на двор.       Он не понимал, кто это мог быть. Теодоро ведь остался в отеле контролировать ситуацию, он бы не сорвался с места, бросив все без присмотра. А до утра больше никто не стал бы ехать сюда. Незачем!       Дверцы распахнулись, и глаза у Каза медленно полезли на лоб. Первым с переднего пассажирского сиденья, тяжело кряхтя, вылез Пьетро, одновременно с ним сзади выбрались Инеж и сеньор Гафа, и последней с водительского сиденья выпорхнула... Эллен Старк.       Эта немая сцена определенно могла претендовать на Оскара по драматичности.       Каз никогда не считал себя трусом, но когда взгляды всех четверых скрестились на нем, впервые в жизни испытал острое желание спрятаться за хрупкой женской спиной доктора Вики.       Признанных докторов, к тому же женщин, ведь не бьют за компанию? Верно?..