Эстетика

Щелчок - и всё вокруг озаряется светом дешёвых ламп, которые перегорят максимум через полгода, а может и того меньше. Белые полоски режут глаза, так что те слезятся и никакие махинации не помогут - разве что сплюнуть, растормошить гнездо на голове, чтобы то стало ещё ужаснее, чем вчерашнее, и подняться с постели, глядя на задорно ухмыляющегося парня с ядрёно-голубыми волосами, который стоит, облокотившись на дверной косяк её собственной спальни и, казалось, совсем не заморачивается по поводу возмущенной полуголой девушки, с которой ещё часиков так пять назад переспал. Тянет отоспаться, снова завалиться головой в подушку и прошипеть проклятия в адрес парнишки, тормошащего её за плечо, но парочка словечек о том, какой сегодня тусич в одном из соседних клубов, заставляет вскочить и, запустив в него подушкой - нечего было молчать до вечера, пойти собираться, ища ещё незакончившийся тюбик ярко-красной помады. У них вообще всё яркое - от волос, переливающихся в разные сезоны, зависит от времени года, всеми цветами радуги - выбери только день и час, знакомый колорист в виде растрёпанного подтянутого парня с полупустым рюкзаком через плечо и сверкающими опаловыми глазами появится в дверях квартиры. В последнее время даже открывать не надо - сам как-то, гад такой, ключи забрал и сделал копию, так что свободный вход в её квартиру, полную разных лаков, красок и косметики, теперь у него есть годика так на два. Красные косы, с которых уже слезает приевшийся цвет, качаются из стороны в сторону, кое-как прикрывая голую задницу, пока она зажигает сигарету, поданную заботливым, но всё ещё бесящим парнем, и закуривает, выкидывая пепел в окно. Сейчас, несмотря на разгуливающих по району бродяг и бездомных, которые вот-вот готовы позариться на завидное девичье тело с пышной грудью и красивыми бёдрами, она стоит, облокотившись на подоконник, совершенно голая, лишь в накинутой поверх рубашке всё того же Кроша, с лица которого так и хочется содрать нарощенными ноготками эту полуухмылку-полуулыбку. Чему он вообще так радуется? Разбудил после очередной клиентки, вечно трещавшей про своего папика и кучу шмоток, хотя знал, как подружка вечно любит отоспаться. И так каждые выходные - открытая дверь в квартире, смятое постельное белье на почти что чистой, но немного пыльной кровати и множество засосов, которые еле-еле замазываются дешёвым тональником из соседнего магазина. Ах да, ещё красные полосы на юношеской спине и отметины красной помады на его искусанных губах - месть за многочисленные засосы, которые ему только в радость оставлять. Она щурится и поворачивает голову, в очередной раз стряхивая пепел с сигареты, как только чувствует мужские руки на своей талии и тёплую рубашку поверх белоснежных плеч, которую так и хочется скинуть - жара на улице непомерная, так что даже в топике потом истечёшь. Он поворачивает её к себе, впиваясь в губы и перехватывая тонкие запястья. Сигарета выпадает из окна, а по всей округе слышен отборный трёхэтажный мат. - Да что б тебя! - злится, морща аккуратный носик, и всё равно продолжает целоваться, скользя языком по кривым зубам. Весь макияж, который она успела нанести за те несколько минут, что не стояла у балкона с сигаретой в зубах, вновь течёт, но девушка плюёт на это - лишь ближе прижимается к его торсу, водя пальчиками по спине, ещё болящей после проведённого вместе полудня, прижимается ближе и судорожно выдыхает, когда парень начинает прокладывать дорожку из мокрых поцелуев от шеи к груди, в какой-то момент останавливаясь и облизывая возбуждённо торчащий сосок. Вырвавшийся полувскрик-полустон и грубый поцелуй, сминающий её губы - и вот он уже несёт её обратно в спальню, но спать уже никто не собирается. Свет над головой выключается, погружая их во мрак, но, щёлкнув другим выключателем, Нюша усмехается и хрюкает от вырывающегося наружу смеха - его дикая улыбка, расползшаяся на всё лицо в неоновом свете и пугает, и завораживает, так что двигаться невозможно. Между ног сводит и всё тело гудит, но каждый понимает - это ещё не конец. Подхватывая девушку под бедра и кидая на кровать, он нависает над ней, вновь оставляя краснеющие отметины, отчего она невольно краснеет - они не могут по-другому. Дрожь проходит по всему телу, сковывая и заставляя выгибаться в спине, а в неоновых переливах всё выглядит ещё эстетичнее - ей так кажется со стороны. Повсюду всполохи едкого голубого и красного цветов, изредка перед глазами появляется зелёный, тут же сменяясь на розовый или рыжий. Они определённо любят быть яркими, дерзкими и дразнящими, особенно друг с другом. Перед глазами резко темнеет, а потом ресницы взмывают вверх, а из груди вырывается стон - он входит в неё на всю длину, поднимая на девушку затуманенный пеленой страсти взгляд. Она улыбается и едко смеётся, пока Крош не затыкает её губы - они не могут по-другому. Всегда бойкие, дерзкие, резкие. Как вспышки неона перед глазами, как недокуренная сигарета, улетевшая в окно и как смазанная ярко-красная помада, следами расползающаяся по его щекам и шее. И он бы рад остаться, а она принять его навсегда, но оба понимают, что не выдержат - уж слишком им друг с другом тесно. И не в смысле секса - тут обоих всё устраивает. Просто оба до того любят свободу и внимание сразу со всех сторон, что ограничивать свой круг общения до сих пор не готовы, да и не будут никогда. Им достаточно просто этих встреч, перекуров и разговоров ни о чём - что сегодня суббота, а ещё одна клиентка, пришедшая на ноготочки, сломала палец совсем недавно, но дама упёртая, поэтому терпела до конца, пока не заорала как резаная, и что голубые волосы - цвет неба, который ему не идёт совершенно. И пусть она постоянно осаждает его в любых спорах, привыкнув всегда и во всём быть первой, но ей всё равно нравится его цвет волос и искусанные ею же губы, которыми он целует её бедра и ухватывается за сосок. Ей нравится его сила и грубость, с которой он в неё вколачивается, и поднятутое тело, по которому она ведёт ноготками, подтягивая к себе всё ближе. Ей нравятся его мускулистые руки и широкие для такого возраста плечи. А ему нравятся её стоны, разговоры на кухне, упругий пухлый зад и красивая молочная грудь. Ему нравится то, как она прогибается под ним, произносит с придыханием его имя и продолжает извиваться, пока не достигает оргазма. Пульсация между бёдер заставляет сжиматься, продвигая ноги ближе друг к другу, а волны удовольствия вот-вот накроют и поглотят их обоих. Он ведёт языком по её шее, отчего она стонет и выгибается навстречу её сильнее. Он никогда не признается, что хочет большего, потому что желанная свобода однажды потребовала от него определённую цену за пользование - он не должен быть ни с кем другим, кроме себя, связывать себя узами обещаний с другим, пусть и настолько знакомым человеком. Пусть он знает каждый её миллиметр тела, пусть от её смеха и стонов внутри всё дрожит, пусть ему самому так и хочется сказать три заветных: «Я люблю тебя», он не признается. Такую уж цену они оба заплатили, чтобы стать свободными, наслаждаться жизнью. Но, когда свет в тёмной квартире гаснет, а очередной щелчок пробуждает неоновые огоньки, мелькающие вспышками перед глазами, они могут отдаться во власть моменту и быть друг с другом на равных, слиться в единое целое, чтобы потом освободиться. Рано или поздно они разойдутся как в море корабли, но ничто не затмит ему Нюшу, которая, желая отомстить, вечно царапает ему спину, а ей - Кроша, который никогда не перестанет оставлять красные метки на её шее и груди, чтобы заставить себя и её саму поверить - они на самом деле знают друг друга. Пусть это и не навсегда.