Через тернии

      В детстве я часто смотрела в окно машины, когда отец брал меня с собой в очередную длинную поездку, представляя как солнце бежит за машиной, и как наша старенькая нива обгоняет его. Отец смеялся и говорил, что на самом деле Солнце стоит на месте, а мы просто никак не можем объехать его полностью, слишком большая звезда. За окном нашего клубного автобуса была уже полная Луна, освещающая панельные муравейники городов, по размеру меньше нашего Подольска. Рядом, в наушниках засыпал Назаров, иногда пробуждаясь от громкого и звонкого смеха Кисляка и Антипова, легче всех уснуть было Бакину, его невозмутимый сон не мог прервать никто, даже шум наушников, которые изредка надевал ему Кислый. Сон навалился плотным одеялом, бороться с ним было тяжело, но необходимо. Ехать предстояло всю ночь, а с самого утра предстояла игра с Торнадо. Растолкав Назарова, я выбралась со своего места, пробираясь поближе к центру событий, Антипов и Кисляк продолжали травить байки, задоря ими Щукина старшего и раздражая загруженного младшего. — Димон, я присяду? — юный математик сидел в одиночестве, окруженный гоготом парней, но не сломленный, упорно делающий вид учащегося. В руках у него был учебник по алгебре, по такому я училась в школе. Младший не радостно кивнул, пытаясь отвернуться от моего пристального взгляда. — Ты хоть перед игрой голову разгрузи. Скоро забудешь, как на воротах стоять, со своей математикой, — я толкнула Диму в плечо, и пока он загружался, забрала учебник из рук, захлопнув и положив на колени. — Не забуду, — пробубнил Щукин, не предпринимая попыток вернуть свой кладезь знаний обратно. — А ты не забудь, как ворота защищать, а не Кострова на льду. Удар засчитан, малой, но он был ниже пояса. Я с наигранной любезностью вернула Щукину его учебник. Пересев подальше от вратаря, я заняла место за спинами Макеева и ВасГена, компания оказалась приятной. ВасГен не хуже Кисляка травил байки тренеру, иногда повышая голос, чтобы рассказать поучительную историю для астронавтов. С моего места открывался вид на весь автобус: храпящий Бакин, издевающиеся над ним Антип и Кислый, довольный свободным местом Назаров и Костров. Мой напарник по звену выдавал свое недовольство настолько явно, что в мультфильме над ним бы пошел дождь и начали бы искриться молнии. Но в нашей скромной реальности Саша отпугивал всех одним видом, и молнии ему были совсем ни к чему. Ближе к ночи парни стали разбредаться по автобусу, занимая по два места для удобного сна. Кто-то утыкался в музыку, закрывал лицо шапками для создания темноты в слабо освещенном салоне, а Макеев и ВасГен спали на своих местах, Фролов прислонил голову к окну, а Макеев откинул сиденье назад. Морфей застал меня неожиданно и быстро, я уснула на том же месте, а проснулась ближе к утру, чувствуя как противно бегают сотни мелких иголок по моей руке, которую я решила использовать вместо подушки. Пытаясь встать, не открывая глаз, я разбудила Макеева, ткнув его сиденье своим корпусом вверх. К моему счастью до назначенного времени оставалось минут десять и водитель все равно бы разбудил нас всех. Внутренние часы меня никогда не подводили. — Подъем, астронавты. Приехали. Выйдя из автобуса, мы попали в спокойную, еще спящую зиму, ощутимо приятнее нашей. Небольшой ледовый дворец был грустным подобием нашего, а значит и болельщиков будет немного, город был крохотным и команда была не столько популярна, хоть и вышла в наш чемпионат. Обыграть их было важно, ощущений добавил Макеев, подбодрив одним своим присутствием на игре, на руку сыграло и молчание Романенко. В раздевалке каждый горел предвкушением игры, все личное осталось за пределами раздевалки. Макеев вывел меня в первое звено, как он сказал, авансом. И чтобы посмотреть, справлюсь ли я с такой нагрузкой и ответственностью. Играть с Щукиным оказалось задорно и очень быстро, капитан буквально летал по площадке и набирал все больший темп. Торнадо давили, нападая на защиту, ставя подножки и используя клюшку не по назначению, казалось, удаления их не пугали, главное было выжить нас с пятака. Первый период принес нам две шайбы, от Антипова и Щукина. Первая была с моей подачи, ощущение первой результативной передачи окрыляло, по пути до раздевалки я набросилась на Антона с удушающими объятиями. — Агата, молодец! — Макеев зашел в раздевалку, широко улыбаясь, то ли от наших забитый шайб, то ли от радости за наше неожиданное и крепкое сплочение. — И будь жестче. Но не удаляйся. Жесткость не была моим сильным качеством, я старательно избегала острых углов в общении с соперниками на площадке, но, выйдя в первом звене снова, я вдруг почувствовала, что могу показать характер, главное, делать это подальше от Антипова. Я видела, как пару раз он чуть не скинул краги, когда защитник прижимал меня к борту. В очередной атаке я толкнула защитника, не критичный и разрешенный прием, за что получила в ответ, тоже справедливо. Еще две шайбы были забиты Антиповым подряд, наша местная легенда №17 была в ударе. От радости я не могла спокойно усидеть на скамейке, то и дело вскакивая в опасные моменты. На игре бодрым был даже Костров, забыв все наши недопонимания, он крепко обнимал меня после моих удачных передач. Но мой триумф оказался впереди. — Бакин, в рамку! — в начале третьего периода Макеев решил сменить вратаря, а меня отправил во второе звено отдохнуть и дать покататься Кисляку, временно уступившему мне место. Желая скорее услышать «Смена», я не могла успокоиться и мысленно уже была на льду, в голове появилась красивая схема, по которой я должна была отдать шайбу Кострову и она точно должна была привести нас к победе. — Смена! Выскочив на лед, я начала оценивать ситуацию, Костров все время находился рядом, я ощущала поддержку и готова была переходить к действиям. Мой идеальный план сорвал защитник Торнадо, который в самый ответственный момент загородил Кострова. Выбора не было: либо отдать преимущество, либо пробовать забить самой. Я мало смотрела на вратаря во время игры, но все шайбы были забиты верхом, когда тот падал на щитки. Смогу ли я его обмануть? Эта мысль казалось мне слишком длинной, она вязко лилась в моей голове, пока ноги сами вели меня к воротам, из-за неожиданности нагнать меня не успел никто, я оставалась один на один с вратарем, готовым к атаке. А за спиной резко затихли все голоса, я непонятным мне чувством ощутила, как испуганно и трепетно дышат парни на скамейке, как вытянулся струной Макеев и клюшка Кисляка уже готовится ударить о борт от радости. Замах. Удар. Я закрыла глаза, секунды после были длиннее всей игры. — …шайбу забила Титова Агата… — очнуться мне помогли крепкие руки парней, которые обхватили меня с двух сторон и сжали так сильно, что я выпустила клюшку из рук. До свистка оставалось десять минут, которые я провела на скамейке. Первое звено доигрывало период, а я принимала поздравления со своей первой шайбой. Из дворца мы вышли с громкими криками радости, которые поощряли и Романенко, и Казанцев, уже сообщившие новость о победе Калинину. Кисляк шел лицом ко всем, снимая нас на камеру Назарова, лавры достались Антипову и его трем шайбам: — О, а вот и он, герой дня. Три шайбы, две передачи. Антох, красава! Как ощущения? — радости нападающего не было конца и края, его настроение было зашкаливающим, Андрей готов был засыпать этим задором всех, без исключения. — Жрать хочу, — от приятной усталости и жара Антипов был весь красный, ему было жарко на морозе, он снимал шапку, надеясь охладиться. — Жрать и спать. — Только не делай это одновременно, — заливался Кислый, направляя камеру на болтающего по телефону Бакина. Вратарь пытался убедить отца в честности своего рассказа, шутка ли, Семен стоял в рамке. — Агата, — увидев меня в объективе, Андрей расплылся в ласковой улыбке, какой он обычно одаривал своих многочисленных спутниц. — Первое звено, первая шайба. Что еще у тебя сегодня будет впервые? — удивленная таким вопросом, я не находила, что ответить, но наш друг сделал это сам. — Может поцелуй? — Не с тобой точно, Кисляк! — возмущенная такой наглостью я кинула в оператора шапкой, но тут же засмеялась, ничто не могло испортить этот радостный момент. Отдав сумку Мише, который и в начале поездки порывался помочь мне с тасканием баулов, я достала телефон, на котором было несколько пропущенных от Калинина. И ни одного от отца. Значит не вернулся и не заметил. — Агата, можно тебя? — услышав голос Кострова за своей спиной, я вздрогнула, не зная что сулит его просьба. Поздравить? Поговорить? Или наоборот? Откинув мысли и спрятав телефон в нагрудный карман куртки, я подошла к Саше, стоящему чуть поодаль от любопытных ушей ребят. — Мы можем поговорить вечером? В гостинице.