Через тернии

Мысли о матери стояли комом в горле, я не могла протолкнуть его вниз, задыхаясь и пытаясь откашляться, избавиться от накатившей горькой боли, пробивающей на слезы. Глаза мокли, я чувствовала вкус слез во рту, нос перестал дышать, сразу сдавшись в плен плаксивому захватчику. Ненавижу плакать на людях. Набрала в руки огромную горсть снега и с силой размазала ее по лицу, щеки загорелись и мгновенно покраснели, случайно прилипшие снежинки на ресницах мешали моргать, но это помогло остановить процесс, который вывел бы меня из строя. Нужно идти. В голове только одна мысль, которую заставляешь играть монотонной пластинкой, перебивая остальные, как строевая для солдата, нельзя уменьшать шаг и сбиваться с ритма. Хотелось высказаться, закричать, рассказать все и освободиться от этого роя слов и обид внутри, которые мелкими муравьишками бегали по телу, подергивали как марионетку за плечи, свербели в затылке. Не помню, как я дошла до бара, но, увидев время на экране телефона, поняла, что я остановок на моем пути не было. На экране не было ни одного уведомления, я сомневалась, прочитал ли Костров сообщение, почему не ответил отказом или согласием. И неужели Калинин так просто меня отпустит? Как глупо было надеяться, что за мной побегут, попытаются остановить, ты не в фильмах, успокойся. Может стоило согласиться с предложением Олега Ивановича и поехать к нему, крестный жил в большой квартире в центре города, я редко бывала там, но он упорно сохранял все мои вещи, плакаты с разных периодов, не снимал рисунки со стен и, кажется, чувствовал себя не совсем одиноко в присутствии моих пожитков. Меня снова ждет пустая квартира, не убранная, пропахшая сигаретами и запахом отцовского алкоголя, в гостиной его разбросанные вещи, а на моей кровати сбитое в комок одеяло и подушка с наволочкой, которую я так давно не меняла. Проходит около часа, я разрываюсь в томительном ожидании Кострова, то жутко расстраиваясь, то радуясь, что разговора не будет и я не наговорю глупостей, боюсь, что испортила все этой смс и нервничаю, проверяя, отправила ли я сообщение или на эмоциях не смогла указать адресата. Сообщение отправлено, время на часах все то же и рядом со мной никого. Я нерешительно нахожу его номер в телефонной книге, смотрю в знакомые цифры и зачем-то произношу номер полушёпотом, а после проговариваю, как скажу ему привет и спрошу придет ли он. Или сразу спросить почему не пришел? Вообще ничего не спрашивать и, как дурочка, просто спросить где он и что делает. Не звонить вообще и закопать свои мечты и надежды поглубже, сама ведь на него накричала и не оправдывай себя стрессом, могла бы просто сказать. Ртом. Как все нормальные люди. — Саш, привет, — устав от перебивающих друг друга слов в голове, я нажала на кнопку вызова и прождала два гудка, до того как Костров ответит быстрое и скомканное «да». — Ты видел мое сообщение? — в динамике слышны шорохи, будто телефон задевают курткой, а на фоне звук двигателя. — Видел, — на выдохе отвечает Костров, мешкаясь и на несколько секунд его дыхание отдаляется, проходит десяток секунд, прежде чем он продолжает. — Я сейчас занят. Ты мне завтра утром напомни, я возьму эту книгу, — он торопится, его слова звучат одиноко, бегут друг за другом, не успевая понять, что будет после. Я нахмуриваюсь, не понимая о какой книге он говорит, но все недоумение резко рассеивается, когда вместе с голосом Саши я слышу женский, признаваясь себе самой, что рядом с ним Яна. Чувствую себя обиженным ребенком, ему не подарили на праздник щенка, он знал, что родители не могут его купить и уже видел свой подарок, в тайне добравшись до верхних полок в шкафу. Открывает коробку, а там небольшой набор лего, любимая пожарная машина и разные конфеты. Сглатывает слезы, его губы выпячиваются вперед, а голос становится высоким и протяжным, он нервно вытряхивает коробку, надеясь что там под грудой конфет его долгожданный щенок. Чудес не бывает. В моей коробке, кроме ожидаемого разочарования и самого глупого исхода событий, ничего. Вместо конфет блестящая мишура, оказавшаяся блеклой и не такой радужной, даже подарка не положили. Долго растираю ладони, пощипываю себя по запястьям и подскрёбываю ногтями кожу, проверяю карманы и сумку, испуганно ищу шапку и вдруг останавливаю себя. Хватит. Пора выходить из этой игры, где не будет победителей, переставать уже бегать друг за другом как в младшей группе детского сада, наивно веря, что на таких бессмысленных поступках и строятся отношения. Ты пришла играть в хоккей, пробиваться в профессиональный спорт, так начинай же. Добралась до дома на автобусе, выключив телефон прямо в баре, нужно отдохнуть от всего, побыть в тишине и наконец убраться дома. Открыла все окна, впуская ветер на правах хозяина. На полу и на диване в зале вещи отца, сгребаю их в кучу и, вытряхнув карманы, закидываю в стирку. На его столе куча бумаг, которые я решила убрать в один ящик, заставляя себя не всматриваться в них и не читать, вытряхнула пепельницу, заметив еще несколько окурков в разных углах кабинета. В моей комнате наконец перестало пахнуть замазкой и чернилами, а кровать оказалась намного просторнее, когда с нее сняли постельное белье и накиданные пледы и одеяла, которые я в неясные ночные пробуждения собирала со всей квартиры. Привычка сгребать все на свою кровать у меня с детства, Калинин говорил, что я хомяк, который несет все в свое жилище, делая его уютным и безопасным. Нахожу потерянные тетради, отодвинув стоящее у окна кресло, а вместе с ним шайбу и кучу резинок, ручки и пачки от анальгина. После вечерних тренировок болит голова, грешу и, минуя кабинет врача, просто запиваю ее таблетками. На кухонной полке нахожу несколько баночек с витаминами и пусть завтра среда, а у меня будет понедельник, в который я начну более здоровую жизнь. Я легла спать на прохладную и оттого успокаивающую кровать, в квартире наконец стало комфортно находиться, не ощущая в доме посторонних запахов. В сон я провалилась неожиданно быстро, размышляя с утра, в какой момент я уснула и последнее, что смогла вспомнить, как укрылась одеялом и закрыла глаза. — Всем доброе утро, — несмотря на ранний подъем, я припозднилась на тренировку по собственной инициативе. Вышла на две остановки раньше и просто шла по улице, после вчерашней уборки меня волной накрыла приятная легкость, в моменте доставлявшая удовольствие, но не сулившая того же в дальнейшем. Как затишьем перед бурей, я наслаждалась этим спокойствием, которое могло пошатнуться так же легко, как и пришло. С вечера я так и не включала телефон, любой звонок стал бы красной тряпкой для моей тревоги, упорно скрываю себя в собственных бункерах, смотря на солнце и радуясь появившейся в центре елке. Парни уже были в белье, шортах и гамашах, а сидевший рядом с Кисляком Сеня уже нарядился в нагрудник и свитер, от чего шеи вратаря видно не было, зато отлично выделялись его испуганные глаза. Андрей с видом заправского продавца телефонов рассказывал Бакину характеристики его нового телефона, то и дело крутя аппарат в руках, что-то высматривая на пластиковой крышке корпуса. Закончив с характеристикой, он протянул телефон Семену, заключив: — Хороший аппарат, жаль китайский, — и, пожав плечами, поднялся, чтобы достать из сумки защиту. — Чего-то он китайский? — то ли возмущаясь, то ли вопрошая к Кисляку, насупился Сеня, получая в ответ успокоение от капитана. — Да не парься ты, Сень, — улыбнулся Щукин, доставая ленту с верхней полки. — Сейчас все китайское. Тренировка началась вовремя, сегодня Макеев казался каким-то загруженным, больше погруженным в свои мысли, чем в нас. Он так же активно поддерживал дисциплину, но его взгляд казался совсем отрешенным, направленным далеко за пределы площадки. — Сегодня начнем с баллонов, — Макеев собрал нас вокруг через несколько минут раскатки, я сняла шлем, поправляя выпадавшие из колоска волосы, которые лезли в глаза. За спиной тренера стояла девушка в расстегнутой куртке, я видела ее впервые, а в ее руках оказался фотоаппарат, кажется профессиональным. Если мои взгляды были чистым любопытством, то большая часть команды начала откровенно разглядывать гостью, переводя внимание с рассказа Макеева. — Че встали? Че как в зоопарке, девушку никогда не видели? — окрикнул Сергей Петрович, резко свистнув для начала тренировки. Всё оставшееся время парни то и дело пытались привлечь внимание к себе, Кисляк додумался запустить шайбой по защитному стеклу у борта, где стояла девушка, а Антипов с подачки того же персонажа едва не уронил гостью, перекинувшись на нее через ограждение. Атмосфера была легкой, я не думала о Кострове и вчерашней ситуации, перекидываясь версиями о происхождении девушки на нашей тренировке. Все отведенное время она делала снимки, я видела ее улыбку и слышала смех, когда Кислый и Щука выделывались на льду, устраивая не то фигурное катание, не то цирк на коньках. Недовольным оставался только Романенко, он суетил между скамейками запасных, смотрел на время и невпопад свистел для окончания упражнения. Ближе к середине тренировки он ушел, и я надеялась, что хотя бы сегодня его чавканье не наполнит площадку, но через пятнадцать минут Юрий Михайлович зашел за калитку, пытаясь вписаться в процесс тренировки. — Как вам девчонка? — уже в коридоре по пути в раздевалку Кисляк опередил мысли всех, заводя разговор о девушке с трибун. — С фотиком, какая, — поспешно добавил он на нелепый вопрос Бакина. Не дожидаясь ответа он продолжал: — Я бы четыре балла смело поставил, — авторитетно заявил Кисляк, поравнявшись со мной и Бакиным, за которым я шла следом. — А почему четыре? — недоумевал вратарь, пытаясь снять шлем, когда на его руках еще были краги, от чего все это выглядело очень смешно. — Балл бы снял, голой не видел — дополнил свою оценку Андрей под общий смех парней, посыпавших на него неодобрительные и колкие фразочки. Я пошла в душ первая, практически не отдыхая после тренировки, мне хватало пятнадцати минут на все, пока ребята пили воду и что-то обсуждали, я выходила из душевой уже в половине уличной одежды, но с мокрой головой и активно вытирала ее полотенцем. Бакин не спешил в душ, что-то активно обыскивая в сумке и карманах. Он не мог найти телефон. Как унюхав, на его вопросительный взгляд прибежал Романенко, начавший помогать ему в поисках. Я села на свое место, пытаясь вспомнить, куда его положил Сеня, я ведь точно видела, как он убирал его. Половина парней уже сходила в душ и успела одеться, когда в раздевалку пришел Макеев. Телефона Сени не было, но никакой паники среди парней не было, никто даже не думал о том, что телефон мог пропасть по чьей-то вине. Через несколько минут тренеры отошли в сторону, о чем-то совещаясь, а после Макеев повернулся к нам с предложением. — Если никто не против, давайте осмотрим сумки. Этим занимался Ромененко, как ищейка, он заглядывал во все кармашки, тормошил нашу еще влажную форму и открывал все молнии в спортивных сумках. В моей была форма, в боковом кармане лежала лента, шайба и куча пластырей, ключи от квартиры и резинки для волос. Удовлетворенный результатами Макеев вздыхал, подгоняя Романенко. Когда очередь дошла до Антона, Юрий Михайлович сразу полез в боковые карманы, поверхностно осмотрев большое отделение. Засунув руку в карман, он по очереди достал оттуда часы Вадика, телефон Бакина и ключи от нашей раздевалки. — А это что такое?