School ruined my life

Imagine Dragons – Follow you Sasha Alex Sloane – I blame the world Jungkook – Lost stars Jimin & HA SUNG WOON – With you Tate Mcrae – r u ok TXT – Opening Sequence Еpik High – Spoiler ***       После урока мистер Кан просит Чона остаться ненадолго. Тэхен и Чимин, с которыми парень не успел нормально поздороваться, показали ему кулачки, как бы говоря «держись, братан».       – Чонгук, – прочищает горло учитель Кан. – В последнее время у тебя много прогулов. Мне нужно сообщить твоим родителям, но сперва я хочу поговорить об этом с тобой. Чонгук наклоняет голову и опускает взгляд вниз, рассматривая свои некогда белые, но сейчас испачканные кроссовки, только бы не смотреть на учителя. Стыдно. Жар так и приливает к щекам. Его никогда не отчитывали, и это, оказывается, малоприятно. Но, видимо, он это заслужил, однако, если узнают родители, ему точно несдобровать. Он размышляет над тем, что нужно включать мозги и просить учителя не звонить родителям, а потом уже умирать от мук совести.       – Что-то случилось? Я беспокоюсь, что твоя успеваемость упадёт, Чонгук.       – Учитель Кан. Я... – «думай же, думай, что бы сказал Чимин?! Он всегда умеет выкрутится. Давай же Чонгук…» – А… Я... я... просто уставал слишком сильно и нервничал, что сказалось на моем состоянии. Я просто тяжело привыкаю к новому и поэтому… Не нужно беспокоить родителей. Пожалуйста. Они и так слишком переживают за меня. Сейчас все хорошо, – он поднимает взгляд, который переполнен раскаянием и невинно, но уверенно улыбается, чтобы достучаться до учителя, и это срабатывает, потому тот кивает и так же мягко улыбается в ответ.       – Хорошо. Я поверю, поскольку все учителя хорошо о тебе отзываются и много хвалят. Перед каникулами будут тесты по английскому и другим предметам. Так что я жду высших баллов, Чонгук! Не подведи меня!       – Да, учитель, – Чонгук уважительно кланяется на прощание и, выдохнув с облегчением, выходит из кабинета.        Родители не узнают о его прогулах, значит, можно и дальше узнавать прелести жизни под названием «Юнги». Конечно, учителю он не соврал, и будет теперь зубрить книжки по ночам, чтобы написать тесты хорошо, а высыпаться будет как-то потом... когда время появится. Может быть на пенсии. Главное сейчас – витаминами закупиться, чтобы организм выдерживал и энергия была. Пока еще длится перемена, он забегает в уборную привести себя в более-менее ухоженный вид, и обещает себе, что больше такого не допустит. Смачивает руки водой из-под крана, приглаживает рубашку, как и пиджак, штаны, зачесывает пряди волос пальцами и чистит свои любимые кроссовки, а затем снова мчится на уроки.        Ещё два занятия проходят спокойно. Тэхён с Чимином чуть ли не сходят с ума от мучающих их вопросов, но молчат, потому что перерывы небольшие, а они не хотят, чтобы их услышали другие одноклассники, поэтому держатся до большой перемены и перебрасываются глупостями, косятся на уроках, будто отслеживают поведение Чонгука, но тот как всегда: голову то в книжку, то на учителя. Изменений никаких. Чонгук как Чонгук. Спокойный, тихий и сосредоточенный. Но как только звучит звонок на большую перемену, Тэхён и Чимин подрываются из-за парт, чтобы налететь на своего друга-кролика и утащить в их святое тихое место, что у входа на крышу. А там уже начнется допрос.        И как только нога Чонгука оказывается на последней ступеньке, Тэхён не выдерживает, хоть и договорился с Чимином, что сначала они перекусят обедами, приготовленными оммой, а потом уже начнут.       – Она тебя вынудила? – Чимин только стучит себя по лбу, а Чонгук ошарашенно дергается и выпучивает глаза, оборачиваясь на энергичного и взбудораженного Тэхёна, будто тот кофе перепил, и глазами чуть ли искры не пускает. – Это ведь было не свидание, да? Лиса с Дженни нам соврали? Да? Они ведь еще те лгуньи, слухи любят распускать! Тебя просто хотели…       – Да успокойся ты! – стучит Чимин Тэхёна по лбу. – Даже слова ему не даешь сказать! – а затем переводит пристальный взгляд на Чона, скрещивает руки на груди и поднимает брови, одним своим видом показывая, что Чонгуку не избежать допроса. – Ну так что? Мы ведь твои друзья, Чон!       Думал ли Чонгук, что избежит этого? Нет. Шпион он все-таки хреновый. Ох… и друзьям врать он не хочет. И кто как не они его поймут! Они ведь тоже из этой оперы… ну, точнее, он как бы присоседился, вроде, жизнь вынудила? Любовь? Инстинкты? Его «Я»? Какая уже разница, раз он ступил на эту тропу! В последнее время он и так слишком много думает. Так что все, придется сказать так как есть и надеяться, что они не проболтаются, потому что вряд ли он сможет сейчас что-то придумать за минуту.       – Я… – решается Чонгук, а на лбу уже выступили капельки пота. Лицо покраснело, дышать становится трудно. Господи… С каких пор говорить правду оказывается так сложно?       – Видишь! – ликующе выкрикивает Чимин. – Я же говорил, что они соврали! Ты посмотри только на перепуганное лицо Чонгука! Это Лиса специально, потому что мы случайно проболтались всему классу, что она влюбилась в Донхёна! –щиплет красную щечку Чонгука и шагает к окну, чтобы разложить еду, а то в желудке уже киты поют.       – Действительно! – хмыкает Тэхён. – Ты же боишься девочек всяких! А уж на свидание пойти и не сказать нам?! Сомневаюсь, что ты так поступил бы!       Тэхён обнимает застывшего Чонгука, который, кажется, потерял связь с миром. Что только что случилось? Он избежал разговора, потому что они реально трещотки?! И что делать ему, радоваться? Только вот совесть не позволяет. Ведь они реально самые близкие его друзья, практически с пеленок, и когда Тэхён наконец от него отлипает с милой улыбкой, Чонгук решает, была не была, но сказать нужно, надеясь, что они не проболтаются.       – Я должен вам рассказ…       – Ебать! – выкрикивает Чимин. – Почему они все побитые? – к нему сразу с энтузиазмом подбегает Тэхён, а Чонгук закатывает глаза и опускает плечи, потому что не удалось признаться! Не дай бог, они потом на него налетят! И выдохнув, шагает к окну в надежде, что может увидеть Юнги. – Ким Намджун! – цыкает Чимин. – Точно он всех подговорил на какую-то драку! Он же сумасшедший!       – Хм… Тебе ничего Хосок не говорил, Чонгук? С кем они дрались? – но Чон качает головой в отрицании и смотрит только на одного человека. На своего парня, что вызывает неприкрытую улыбку на губах. Прислонившись лбом к стеклу он наблюдал, как парни на улице что-то эмоционально обсуждают, держа в руках сигареты.       Юнги-хён такой красивый, действительно похож на котика, когда похмыкивает, такой милый. А все ведь думают, наверное, что он угрюмый хулиган, и радует то, что Чонгук знает, какой он на деле настоящий – добрый и заботливый.       –Эй... Чонгук, ты слышишь? – выдергивает его из мыслей Чимин и толкает в плечо. – Говорю, что Намджун мне признался, что я ему нравлюсь!       – Ох…       – А я тебе говорил, что он яйца к тебе катит! Видишь! – восторженно говорит Тэ и вздергивает носом, удовлетворённый собой. Поправляет отросшие волосы за ухо и довольным тоном, с улыбкой, сообщает: – Я ведь разбираюсь в людях!       – Да-да! Ну все равно, он мне не нравится! – дует щеки Чимин и достает из рюкзака контейнер с кимбапом, открывает и кладет на подоконник, чтобы угостить друзей. – Слишком он какой-то… – запихивает в рот кусочек, как и другие, прожевывает, как раз переводя взгляд на того самого, Ким Намджуна, который затягивается сигаретой и выдыхает сизый дым. Пак так и замолчал, думая над тем, что бы сказать, но, как на зло, слова ускользают, и он не знает, как продолжить. Сегодня ему приснился этот долговязый, и во сне он был еще тем милашкой, улыбался, и обнимал крепко-крепко, а потом пошло все по пизденке, потому что сам Чимин просил, чтобы старший его поцеловал, что и случилось, и ему это явно понравилось, его пухлые губы и ловкий язык. А потом Пак проснулся в холодном поту в шоке ото сна, не зная куда себя деть. Куда не глянь, этот проклятый Намсан, а с утра еще и сообщения написал, «Доброе утро, Чимин! Я жду нашей встречи». Вот и что ему делать? Намджун вроде не такой плохой если подумать? – Он… приставучий он, как муха! Вот!       – Ну и дебил ты, Чимка! К тебе пристаёт крутой парень, а ты носом крутишь, умирая от неизвестного виртуального парня! Совсем уж отбился от рук! – крутит головой Тэхён, заталкивая в себя еще один кусок кимбапа. – Смотри, – с полным ртом продолжает, не стесняясь, – а то останешься один, прости, Чонгук! – тот лишь хмурится на Тэ, – и будешь как он, – тычет пальцем в щеку жующего Чона, – не целованным и девственником!        Чонгук в это время давится, и начинает кашлять, как на помощь ему спешит Чимин, постукивая по плечам, а Тэхён достаёт воду из рюкзака, и подает другу, который отпивает добрый глоток, после чего выдыхает с резью в горле, чуть не увидев свою смерть. Его щеки покраснели, как и глаза, на которых выступили прозрачные соленые слезы, и он дышит ртом, чтобы отойти от прослушанного Тэхёном.       – Ага! Об этом волноваться точно не надо! – хмыкает Чимин, поглаживая Чонгука по плечу, – это у меня точно быстрее будет, чем у Чонгука!        На что тот снова косится, думая про себя: «Вообще-то у меня уже был первый поцелуй. И после еще… и даже...» – стесняясь думать о том, что произошло утром, как Юнги положил его ладонь на свой… «Господи!», а потом шире раскрывает свои и без того большие глаза, будто осознав, что земля кружится вокруг своей оси. Ему ведь придётся…сблизиться с Юнги?! Вот что значило его: «Я хочу видеть тебя… всего». То есть… Юнги говорил про секс? Чонгук раскрывает рот и выгибает одну бровь, а на лице тотальное замешательство, пока Чимин с Тэхёном обсуждают парней. Чонгук знает, что такое секс, и, спасибо друзьям, про секс между парнями тоже. Слушать это было невыносимо, между прочим, потому что звучало больно. Но вопрос в том, готов ли он к этому шагу? Хочет? Они ведь только начали встречаться… и он об этом даже не думал. До этого момента.       – Сокджин говорил, что никто Юнги не волнует! Он ни с кем не встречается, просто тупо спит с ними одну ночь, а потом бросает! Думаю, он любит пиздец опытных! Так что тебе тоже пора, Чимка, не на виртуальных пацанах заострять внимание, а на реальных! Булочки нужно уже разминать! – кивает Тэхён, а Чонгук хватается за подоконник и становится одного цвета с белыми стенами, пока Чимин шумно выдыхает и угукает, а потом говорит, что если бы такое было возможно, у Чонгука волосы встали бы дыбом как у кошки.       – Хоть он и не очень высокий, но думаю, у него в штанах нормальный такой агрегат! Ким Намджуна боженька точно не обделил, чтобы вы знали! – и ребята начинают смеяться, пока Чонгук отчаянно хватает воздух ртом.       «Ты ведь уже знаешь какой у Юнги, да… ты ведь сегодня сам трогал! Размерчик, кажется, то, что надо!» Чонгук просто встряхивает головой в ужасе от своих мыслей, и к щекам, наконец, приливает румянец, спасая его от вида мумии. Это куда ж его несет…       «О боже! Я обречен! Что мне делать?!»       Кажется, он даже не слышит, о чем они продолжают говорить со смехом, чуть ли по полу не катятся, но ему хватило и того. Поэтому, чтобы его не трогали, он вытягивает учебник и просто открывает любую страницу, пялясь в нее, думая о важном. О сексе! С Юнги! Кажется, мальчик взрослеет, потому что он отчаянно тихо скулит в мыслях, нервно кусает губы, молча себя подбадривая: «Ты сможешь! Ты сможешь!» Затем, не выдержав, в голос хмыкает, думая: «Ты не черта не сможешь!».       Эта перемена для него была самой сложной, сокрушительной и озабоченной!       ***       Как и на первых уроках, сосредоточиться Чонгук дальше не мог. Это тэхёновое: «Думаю, он любит пиздец опытных!» каждую минуту отбивает свой ритм в голове, не давая спокойно выдохнуть. А еще Юнги не пишет, а самому как-то стыдно что-ли. Ему, кажется, «всю дорогу» с Юнги стыдно, и нужно тогда что-то с этим делать, а не краснеть каждый раз, когда до него дотрагиваются, потому что, а если от него отвернётся Юнги, он же этого не переживёт, а Юнги постоянно говорит, какой Чон невинный. Значит, ему нужно решать эту проблему, но как? Интернет? Тэхён или Чимин? Или… может, спросить тогда у Юнги-хёна? «Господи… ты ж умрешь, когда рот откроешь, Чонгук! Все же было нормально утром! Почему я сейчас об этом думаю?!». А еще так хочется услышать голос хёна, самому прикоснуться к его лицу, или взять за руку, осмелиться и поцеловать самому, ему ведь можно, они ведь встречаются уже. Увидеть его усмешку, услышать хриплый голос… Встречаться всегда так тяжело? Странное чувство не покидает целый день, будто кого-то не хватает все время, и ты хочешь быть просто рядом. Кажется, Тэхён говорил, как это чувство называется, но Чонгук тогда просто хмыкнул и подумал, что в жизни не будет такого ощущать на себе. Но сейчас он ловит себя на мысли «Я просто дико скучаю по нему!».       – Чонгук, осторожно! – поздно, потому что он слишком задумывается и не замечает, как в его лицо прилетает мяч. Оказывается, опасно думать, когда ты на физкультуре играешь в вышибалы.        Хоть мячик не прилетел слишком сильно, но шишка на лбу все же показывается, поэтому он в раздевалке прикладывает холодное полотенце, потому что идти к медсестре не хотелось, тем более до конца урока оставалось не так много времени. Так как его отпустили, он переодевается раньше всех в свою школьную форму и напяливает окуляры. И почти сразу дергается, когда вибрирует телефон в заднем кармане, торопится достать его в ожидании получить весточку от того единственного, кого хочется увидеть больше всех, и мило улыбается, когда читает:       Юнги-хён:       «На крыше школы. Жду».       На крыше школы – сумасшествие! Он никогда туда не ходил, потому что это запрещено правилами, но он быстро забирает свой рюкзак с лавки и срывается на бег. Нарушать правила уже входит в норму. Он перепрыгивает ступеньки по три за раз, задыхаясь по дороге так, что кровь приливает к щекам, делая их румяными. Перед металлическими дверьми входа на крышу, он останавливается, поправляет волосы и задравшуюся рубашку. Вдох-выдох и тянется к ручке, дергая на себя с улыбкой, предчувствуя что-то увлекательное.        Приятный вечерний ветерок обдувает лицо и слегка играет темными волосами, тёплые по ощущениям малиново-золотистые лучи заходящего солнца приятно греют, расползаясь по небу, как писаная картина, будто тянутся к тебе, освещая путь. «Как красиво» – первое, что приходит в голову Чонгука. Спокойно и тихо, умиротворённо. Как же он любит такие чарующие своей атмосферой места… и его… так, что сердце бьется с новой силой, отдаваясь в ушах гулом, стоит только увидеть обколотившегося боком на парапет Юнги. В губах зажата сигарета, на то, как солнце играет с тенями на его лице, можно смотреть вечно. Юнги поворачивает голову и встречается взглядом с нежными оленьими глазками, следящими за ним, слегка улыбается и жестом подзывает к себе. Чонгук ни минуты не раздумывает ступает вперед с милой улыбкой, подходя все ближе и ближе.       Всего несколько часов, семь или восемь, прошло с их последней встречи, но черт… он так скучал. Он так хочет прикоснуться…       – Хён... – Юнги выдыхает дым в сторону и отбрасывает сигарету на плитку, не беспокоясь о чистоте. Заглядывает младшему в глаза, видя в них желание соседствующее с неуверенностью. Тянет руку, поправляя выбившуюся прядь за ухо, не сводит глаз, слегка щурится, дарит нежную улыбку и тихо шепчет в губы:       – Ну давай же…       И все. Кажется, больше ничего не нужно. Чонгук нагибается, чтобы слегка дотронуться до губ Юнги. Легко сминая верхнюю, соскальзывая на нижнюю, он ощущает вкус мятных сигарет, а потом неожиданно чувствует руку старшего под рубашкой на своем боку, вздрагивает, но быстро расслабляется, понимая, что это своеобразный призыв быть смелее, поэтому он полностью закрывает глаза и углубляет поцелуй, чувствуя мгновенную отдачу. Они целуются долго, солнце, кажется, успело сесть, окончательно разрешая прохладным сумеркам ступить на землю.        Юнги вплетается своими ладонями в волосы младшего, создавая полный беспорядок, пока младший держится за его талию, крепко-крепко, будто никогда не отпустит, подставляя лицо и губы так, как будет удобно старшему, умирая и тихо постанывая и от легких касаний губ, и от глубоких поцелуев, от сплетения языков. Чонгук откидывает голову назад от того что его тянут за волосы, совсем не больно, даже сексуально, ловко, пуская тем самым острый импульс внутри, в самое сердце, потому что шею обдают горячим дыханием, слегка прикусывая, а потом чужие губы поднимаются выше, к мочке уха, и засасывают ее. Ощущения такие, как если бы ты был, что называется, на седьмом небе. Будь Чонгук чуть посмелее, он бы сказал вслух: «Да, о да…», потому что он не контролирует себя, с закрытыми глазами все так идеально, не стыдно… божественно, глубоко… и до одури стояще… О, кстати об этом, он раскрывает глаза, потому что внизу тянет, до боли тянет, и он понимает в чем здесь ситуация, снова, как с ноги – к себе домой. И не заметить это невозможно, потому что это «восстание» происходит не с ним одним, он ощущает возбуждение Юнги на себе, они практически трутся друг об друга, и от этого так... хочется провалиться сквозь крышу, землю, не важно, хоть куда, но если он сейчас снова оттолкнет Юнги, потому что испугался такой близости, будет слишком уж глупо, и хён может обидеться и бросить его, поэтому он говорит себе расслабиться, и не так сильно жмурить глаза из-за ощущения напряженного члена Юнги. Но тело само напрягается, ну не привык он к тому, что поцелуи могут возбудить, а голос Тэхёна все не утихает в голове: «Думаю, он любит пиздец опытных!», что не дает снова расслабиться, а лишь подстегивает все больше проклинать себя.       Чон ведь ничего не знает об отношениях, тем более однополых, и практики у него ноль, даже в элементарной дрочке, поэтому он неосознанно скулит от безвыходности, что даёт повод Юнги оттолкнуться от него самому.       – Что случилось? – Юнги не отходит, все же прижимает к себе, разглядывая испуганные глаза и вспухшие от долгих поцелуев красные губы, какие были и у него. Чонгук, растерянно и пристыженно опускает голову, громко выдыхая, совсем перепугавшись, что сейчас его покинут, крепко держится за локти старшего, умоляя себя не разреветься, и прекратить краснеть, но, когда слышит нежный голос хёна: – Ты можешь спрашивать у меня все, что тебя интересует… – обмякает в его руках и поднимает лицо с красными глазами.       Он удивлен, изумлен, он тает от слов старшего, снова «падая» в него, от любви.       – Ну же, Чонгук-а… Ты доверяешь мне? – и Чонгук просто кивает как болванчик. Доверяет ли он?! Да полностью. – Я хочу, чтобы нам было хорошо, так что… расскажи все, что тебя беспокоит.       – Я… хён…       – Шш…спокойно… выдохни, прелесть. – он подносит руку к чужой щеке, и легко поглаживает, видя, как младший удивился последнему слову, чуть ли не сияя, уставившись как на потерянную звезду, забывая обо всем. – Прелесть… – дразнится Юнги, отчего Чонгук по-детски хмыкает и улыбается, легко ударяет старшего кулачком в плечо. – А теперь говори.       – Ты ведь знаешь, что по школе ходят слухи про тебя… и Тэхён с Чимином мне рассказывают о том, что… – Юнги приближается и легко чмокает в губы, как бы благодарит за смелость, и снова просит продолжать. – Ну… ты ведь… я говорил, что у меня все это впервые… и я боюсь, что… не слишком…       – Не слишком опытный для меня?! – подсказывает Юнги, а Чонгук снова кивает, но в этот раз не прячет глаза, как бы не было стыдно, стараясь заметить все, но не ожидает, что Юнги просто бесшумно засмеётся, и поцелует его в щеку, а потом громко втянет его запах с шеи, и оставит там лёгкий поцелуй, от которого мурашки пойдут по коже, а внутри – целые волны.       Затем Юнги тихо шепчет на ухо:       – Я с тобой, не из-за секса, Чонгук-а, а потому что ты, это ты, – он поднимается на носочки, чтобы поцеловать ошеломлённого младшего в лоб, и спускается поцелуем снова на румяную щеку, – такой, какой есть, – и снова мягкий поцелуй, в уже зацелованные губы.       – Хён… – после поцелуя и слов приходит в себя Чонгук, но впечатления такие, будто он заколдован, одним единственным парнем, смеющимся как хриплый старый кот, – но я… я не готов кажется к близости… сейчас… не готов… мне страшно, но я, черт, хён, я так не хочу потерять тебя! – его заносит, словесный поток сложно остановить, и все от страха потерять любимого человека, потому что страх – без тормозов. Он сжимает крепче руки старшего, от чего Юнги понимает, что Чон волнуется. – Пожалуйста… не отталкивай меня после этого, хён, я…       – Тише, Чонгук-а… – Юнги сжимает своими ладонями его лицо и просит смотреть на себя, снова вдохнуть-выдохнуть и слушать его голос. – Я не собираюсь принуждать тебя, подумаем об этом, когда ты почувствуешь, что готов. Тебе незачем переживать, ты меня не… – он задумывается на мгновение, но видит перепуганные глаза младшего, говорит: – потеряешь! Я с тобой… Господи, Чон... – давит усмешку Юнги, – да ты точно сам будешь еще просить меня об этом!       Чонгук сначала не понимает, а потом промаргивается, и до него доходит, что его опять дразнят, вот в такой важный момент, когда он готов был разреветься, завыть, показать плаксивую строну, но не потерять. Чон не сердиться, глубоко в душе говорит «спасибо», что Юнги так легко приводит его в чувства, одними лишь короткими фразами, и снова дурачась легко ударяет старшего по плечу ладонью, по-детски надувая губы.       – Тебе нужно расслабиться, Чонгук, а то твоя голова скоро взорвется от твоих мыслей! И как хорошо, что твой хён знает способ! – Юнги вытаскивает из заднего кармана штанов маленькую жестяную флягу, подмигивает, открывает и делает глоток под взглядом наблюдающего младшего, вкусно причмокивая, а затем протягивает Чонгуку, с хитрой улыбкой проведя языком по нижней губе. – Виски! То, что нужно!       «Ну нарушать правила, так нарушать!» – думает Чонгук. В школе он еще не пил, но всему свое время, да?! Поэтому берет смело баночку, делает небольшой глоток и морщится, как от ожога, будто внутри все горит, а затем слегка прокашливается, и прикрывает рот ладонью.       Это тебе явно не вкусное фруктовое пиво, к которому уже привык.       – Хён… – расплывается в маленькой улыбке Чонгук и опирается головой о плечо хёна, содрогаясь от смеха. Пару минут назад он готов был выть от безысходности, а сейчас ему весело нарушать правила. Юнги делает с ним невероятные вещи. Открывает все новые и новые ощущения, как и его самого. – Оно слишком крепкое и невкусное…       – В следующий раз куплю тебе банановое молочко, Чонгук-а, – и шлепает по заднице, как расшалившегося малыша, от чего Чон выпрямляется со своим жалобным: «Хён!»        Они присаживаются на постеленные на плитку пиджаки, и опираются об парапет спинами, близко друг к другу, соприкасаясь плечами, допивая жгучий под вечерним небом напиток, от которого Чонгуку кажется, что в голове все крутится, от чего становится жарко, а ведь ему еще учиться, потому что нужно хорошо сдать тесты перед каникулами. Но сейчас он ощущает такую вялость в теле, оно будто становится ватным, но готово совершить что-то великое, только подняться трудно, и, наконец, в голове такое нужное и тихое спокойствие. Чон удобнее размещает голову на плече Юнги, совсем не стыдясь, дотрагивается до руки старшего и переплетает их пальцы, как делают парочки. Хорошо, что уже стемнело и не видно его расплывчатого, затуманенного, влюбленного взгляда, и красных от выпитого щек. Смелость обретает новые краски, пока Юнги наблюдает за ним и не удержавшись, дотрагивается свободной рукой, тыльной стороной ладони поглаживая его симпатичное лицо.       – Ты такой красивый, Чонгук-а… – получает взамен довольную, нежную, кроличью усмешку младшего.       Юнги касается указательным пальцем милой родинки под губой, которую можно хорошо разглядеть, когда Чонгук улыбается. Интересно, под всей этой одеждой тело Чонгука так же покрыто маленькими родинками, которые наверняка захочется изучить, поцеловать?..       – Хён… а это больно? – любопытство и алкоголь в крови развязывает язык, потому что необходимо узнать, очень даже, но не из интернета или уст Тэхёна… а от Юнги, потому что ему он доверяет целиком. Хочется довериться и в этих вопросах тоже. Ведь это правильно – доверять очень личные мысли своему парню.       – Зависит от того, о чем ты спрашиваешь…       – Секс… – кажется, Чонгук впервые произносит подобное слово и, совсем расслабляясь от алкоголя, он ложится на ноги старшего, смотря на темное хмурое небо и медленно переводит взгляд на Юнги, его любимую довольную тонкую ухмылку.       – Я думал, ты уже не спросишь! – щелкает Чона пальцем по носу и опускает ладонь ниже, поглаживая щеку, уверенно смотрит в глаза младшему. – Ну… неприятно точно. В первый раз, Чонгук-а, мало что приятно, и секс не исключение. Но… я постараюсь, чтобы тебе было не так больно… – он видит, как глаза Чонгука сужаются и на лбу показываются морщинки, наверное, от страха или неуверенности, поэтому он решает немного пошутить, чтобы Чонгук не напрягался и не думал о боли, – я использую смазку… банановую, как твое любимое молоко. Растяну тебя как следует для своего члена.       – Ну все, хён, – Чонгук подрывается от встрепенувшегося внутри Пикачу, и от стыда, что воображение без промедлений подкинуло ему кучу картин их горячей сексуальной близости, – пожалуйста, замолчи! – прижимает ладони к ушам, вертит головой, хватит, сегодня он больше не выдержит. Юнги перехватывает заведенного кролика и целует легко в губы, наслаждаясь видом стесняющегося младшего.       Они дурачатся пару минут, но большую часть времени Юнги просто издевается над младшим своими словечками, говорит, что потом обязательно намажет его попку детским кремом, чтобы не болела, от чего Чонгук уже окончательно не выдерживает и сам целует, лишь бы Юнги замолчал.       – Пойдем, Чонгук-а, – Юнги видит, как после поцелуя эта фраза огорчает Чонгука: взгляд потухает, стоит ему это произнести. Не он один не хочет расходиться. – Уже поздно. Вряд ли ты каждый день можешь говорить родителям, что ночуешь у Тэхёна.       – Нужно просто сказать им, что я к нему переезжаю! – а потом сам застывает, потому что он ляпнул такое не подумав, и смотрит на Юнги, который посмеивается от его шутки, и тянет обратно в свои объятия, чтобы слегка прикоснувшись к покрасневшему ушку прошептать: «До скорой встречи!»       – Иди первый. Я еще покурю, а потом спущусь, – Чонгук кивает, поднимает пиджак, встряхивает и надевает, ощущая теперь прохладный ветерок, будто без Юнги сразу становится холоднее и алкоголь выветривается из крови, закидывает на плечо рюкзак и машет на прощание. Благодарная улыбка получает в ответ воздушный поцелуй.       Чон неохотно уходит с крыши.       Почему возникает ощущение, что он готов просто жить на той крыше вместе с Юнги?! Лишь бы быть вместе.       Как жаль, что звезды так и не показались на небе.       Может, он бы загадал еще одно желание – всегда быть с Юнги!       Вдруг… оно бы исполнилось?!       ***        Чимин покинул Тэхёна полчаса назад, в классе. Точнее, подскочил, не доделав задания по корейскому, как в жопу ужаленный, ничего нормально не объяснил, только сказал, что у него есть план и, вспомнив, что забыл телефон в раздевалке после физкультуры, убежал. Если честно, Тэхён вообще не любит быть один. Одиночество ему явно не друг. Ему скучно, учеба даётся очень тяжело. Слова не ложатся как нужно на бумагу, информация не задерживается в голове, а еще он скучает. Сокджин ему не отписывается уже два часа, наверное, занят, он все-таки прилежный студент, ещё и сын богатых родителей, которые имеют бизнес. В общем, дел невпроворот. Так что Тэ ещё немножко подождёт, может, часик, а потом сам позвонит, хотя бы услышать его голос, а пока помечтает об их светлом и богатом будущем.       «Хм… интересно, а куда Чонгук подевался? После физкультуры его не видел!»       «Господи… дай мне мозгов. Это ж мой родной язык! Почему я так плохо его знаю?!»       «Сокджин уже освободился?»       Мысли одна за одной бушевали в голове, слова на бумаге так и не появлялись, он думал, кажется, обо всем в мире, но только не о том, что нужно. И после полутора часов этой муки он все-таки собирает свои вещи, берет рюкзак и топает домой, может, там будет лучше и он сможет сосредоточиться. В автобусе он садится на последний ряд, запихивает наушники в уши и открывает новости дня на телефоне. Как всегда, ничего позитивного, еще один ученик, не выдерживая сильного натиска, заканчивает жизнь самоубийством. Тэхён выдыхает после этой новости, закрывает вкладку, думая, ну нахрен, у него и так настроение никудышное. От остановки он идет медленно, проходя дома Чимина и Чонгука, набирает Сокджина, но в ответ слышит только гудки.       – Что за срань! Что же ты там такое делаешь! – сердится Тэхён, сбрасывая вызов и хмуря лоб.       Еще двадцать минут – и вот он уже у своего дома. Переминающийся с ноги на ногу Пак Богом заставляет его остановится рядом.       – Хён! Ты что, меня ждешь? – Тэхён подбегает ближе и улыбается, но тут же становится серьезнее, потому что Богом выглядит немного напряжённым, даже обеспокоенным. – Что-то случилось?       – А… да! Привет! Я… слушай. Не знаю, я не хотел тебе говорить это по телефону, потому что не знал, как ты отреагируешь… но сейчас…       – Ты меня пугаешь, хён! – хмурится Тэ и сильнее сжимает руками лямки рюкзака.       Богома он знает практически с садика. Тот хоть и старше, но дружил с ним. Был спокойным и очень добрым. Но когда Тэхён пошел в восьмой класс, семья Пака переехала. Сначала они немного общались, но потом связь как-то оборвалась, и вот сейчас дружба возобновилась. Богом был тем, кто мог выслушать и не осуждать, а еще умел держать язык за зубами, в отличие от Тэхёна, поэтому Тэ после нескольких встреч сказал ему, что предпочитает мужчин, как бы для Богома это не было новостью, он сказал, что с первой встречи это понял, потому что в Америке у него было много таких друзей и относится он к этому нормально, от чего Тэхён обрадовался.       – Думаю, тебе не понравится, что я тебе скажу, но ты должен меня выслушать, – он подходит ближе и кладет свою ладонь на плечо младшему, на что тот хмурит брови, но остается в предвкушении, что же сейчас ему такое скажут и… отчетливо чувствует запах алкоголя от друга. – Я вчера гулял по Итэвону с друзьями, и видел твоего парня… с другим парнем!       Проходит целая долгая минута, пока Тэ моргает глазами и просто стоит на месте и не шевелится, задумчиво рассматривая то Богома, то дерево рядом, будто разбирает в уме сложную теорему. Богому это кажется странным и он зовет младшего, спрашивая, все ли нормально.       Тэхён кивает головой, выдыхает наконец расслабленно, а ведь он думал, что сейчас будет что-то ужасное.       – Тэхён?       – Да… я слышу. Но... у Сокджина много друзей. И он часто ходит с ними в кафе, Богом-хён. Может, ты что-то не так понял?! Тебе незачем переживать! – и он с улыбкой убирает ладонь друга со своего плеча. – А сейчас мне нужно идти заниматься.       Только он делает шаг, как Богом ловит его за локоть и недоуменно возвращает обратно, повышая немного голос и встряхивая за плечи.       – Тэхён! Это было явно не дружеское поведение! Ты что, не понимаешь, тупой ты ублюдок? Он тебе изменяет! – уверенно и как-то особенно зло говорит Богом, зная, как его младший друг может витать в облаках.       – Иди ты к черту! Сокджин не такой! – повышает голос в ответ, и со злостью отталкивает от себя руки Богома, всхлипывая. – Не знаю, что ты там пил на этом Итэвоне вчера и... – он делает остановку, оглядывая мимолетно друга, но решает продолжить: – и, видимо, сегодня… но тебе явно что-то привиделось! Вчера Сокджин был вообще в Кёнгидо, ездил к своей хальмони! Сокджин хороший. И… может, ты его с кем-то спутал! Там всегда много молодежи! И я больше не хочу слушать что-то о Сокджине! Он не такой! Поверь мне! Так что я ухожу. Мне нужно заниматься.        Тэхён быстро срывается, даже не оглядываясь на растерянного и удивленного Богома, открывает ворота, заходя внутрь, и громко закрывает за собой, жестко встряхивая головой, злой как черт. Да как Богом мог такое ему ляпнуть! Хотя после алкоголя может и не такое показаться, кто знает сколько он вчера выпил с друзьями! После Америки он вообще странный, и рассказывает сто процентов выдуманные истории. Да и проговорился, что его брат травку курил там, может и он тоже пристрастился и ему теперь кажется всякое. Тэхён верит Сокджину, тот честный! Он бы так не поступил!       «Не поступил бы?»       Сердце как-то срывается на бешеный ритм, но Тэхён себя успокаивает, что это просто все от злости, вытаскивает телефон и набирает еще раз Сокджина, слушая длинные гудки, которые потом сами и заканчиваются. Тэхён всхлипывает, пристально смотрит на телефон и молча себя подбадривает, что хён просто занят, он перезвонит. Обязательно перезвонит.       Но… тревожность на душе никуда не исчезает, мысли так и стучатся в светлую голову, и чем он так может быть занят, что трубку не берет три часа! Тэхён, между прочим, его парень! Первая мысль стучит: а вдруг Богом все-таки прав?! И Сокджин окажется из этих самых, хамелеонов, что умеют мозги пудрить!       – Да нет… – тянет сам себе. – Он ведь любит меня. Любит?       Тэхён опускает голову, а глаза начинают краснеть от слёз. Он прикасается к парному браслету на запястье, проводя пальчиком, и закусывает губу. Он ведь не наивный. Да, ему семнадцать, и он любит мечтать, но он ведь не дурак. И почему-то сразу вспоминаются ужасные слова Хосока: «Я это про то, что глаза открой. И зад свой всяким долбоебам не подставляй!» Больно. Потому что Тэхён ничего не понимает. Ему нужно поскорее поговорить с Сокджином!       Он заходит в дом подавленный, день сегодня точно не его, Сокджин не берет трубку, да еще и поссорился с Богомом, а еще омма прямо в прихожей налетает с криками, как только он разувается и говорит свое вялое: «Я дома».       – Тэхён! Ты что! Я оплачиваю твои дополнительные занятия не для того, чтобы ты их пропускал!       «Вот тебе и радостно встречают дома».       И так полчаса ругани, пока он сидит на кухне за столом, ест еду, что омма подсунула под самый нос, потому что по ее словам: «Посмотрите на него – кожа да кости! Нужно сил набираться! Экзамены скоро!» Абоджи сидит справа как всегда с пивом на столе и планшетом в руках, читает новости. Тэхён тоже не против отхлебнуть, успокоиться. Все время аппа поддакивает жене: «да-да, милая!», что смешит немного, но есть уже не так хочется, когда на тебя орут сзади. Между прочим, у него и другие проблемы есть! И он еще не в выпускном классе, так что у него есть время, чтобы все доучить! Никуда эта учеба не денется! Чонгук живет недалеко, если что поднатаскает!       – Что мне с тобой делать?! И чтобы девиц я никаких не видела рядом с тобой до первого курса! Учиться и только учиться! Потом, в колледже погуляешь! Ты меня понял? – омма ставит перед Тэ шоколадный чизкейк с зеленым чаем, а потом садится напротив, опираясь подбородком на ладонь, смотрит пристально на сына.       – Да, омма. Никаких девиц! Об этом не переживай! Обещаю! – показывает правую ладонь и кладет ее на сердце с милой улыбкой. Уж это он выполнить точно сможет без проблем.       – Ох… Тэхён, – качает головой. – Я позвонила омме Чонгука и попросила, чтобы ты мог остаться сегодня у него ночью, чтобы подучиться, наконец! Потому что сам ты не хочешь. А Чонгук – умный парень, он тебе поможет. Всегда помогал! – женщина поднимается и ерошит волосы сына, который закусывает губу, и думает, что вариант не такой уж и плохой. Чонгук так Чонгук, там он точно расслабится и, возможно, что-то да выучит. – Как хорошо, что у тебя есть такой друг! – целует макушку Тэ и уходит наверх, на второй этаж.       Тэхён откусывает добрый кусок чизкейка, запивая большим глотком чая, когда абоджи встает, разминает плечи и разводит руки вверх. Он слегка дотрагивается до плеча сына и пару раз молча похлопывает, но Тэхён и так все понимает. Его абоджи святой человек. В обиду не даст, но уши надрать может.       – Тэхён, – окликает его мужчина, когда стоит у дверей, и Тэ оборачивается, смотря в добрые глаза аппы, делает еще один глоток чаю. – И мальчиков тоже!       Абоджи выходит сразу же после слов, а Тэхён громко глотает чай с широко раскрытыми глазами и не понимает, что это сейчас было. В голове отчетливо звучит: «Пиздец!» На сегодня хватит с него недопонимания. Этот день явно не его. Он быстро несётся в свою комнату, собирает все нужное в рюкзак, а потом бросает родителям на выходе: «Я ушел к Чонгуку».       – Кажется, мой абоджи знает, что я гей?! – говорит Тэхён, как только переступает порог чонгуковой комнаты.       Тот округляет и свои и без того большие глаза. Что ему на это ответить он не знает, поэтому молчит и кусает нижнюю губу, да и Тэхён не ждет ответа, проходит смело, кладет свой рюкзак возле кровати друга и располагается на полу в позе лотоса и все-таки вытаскивает тетрадь с карандашом, пока Чонгук стоит около двери, размышляя, а как бы его родители отреагировали на то, что он влюблен в… парня.       – Приступим? – спрашивает Тэхен, готовый к этой борьбе, и такой энтузиазм друга удивляет, но и радует Чона. Ким делает вывод, что Чонгук действительно любит звезды.       – Сокджин не берёт трубку! – подавленно издает Тэ.       – Может, он просто занят? Не переживай, я думаю, он точно позвонит тебе, – Чонгук дальше дописывает что-то в тетради.       Тэхён аж поднимается на локти и разглядывает Чонгука так, будто никогда раньше его не видел. Чудеса на виражах, Чона реально как будто подменили.       – Раньше ты бы сказал, что учёба сейчас важнее отношений!       Чонгук тянет улыбку, думая, что да, так бы и сказал, но сейчас-то он уже знает, что такое скучать, как сумасшедший, будто тебе не хватает паззла, чтобы закончить картину и выдохнуть спокойно. С Юнги просто хочется быть рядом. Многие говорят, что любовь в таком раннем возрасте – ничто иное как иллюзия и мгновение чувства. Сплошная влюблённость на пару месяцев, после чего магия рассеивается. Чонгук бы не спорил, потому что он явно новичок в таком, ему ещё предстоит узнать все, но он уверен, что это не банальная влюблённость. Себя-то он знает точно. Он ведь даже не подозревал, а тело и сердце сами тянулись к Юнги. И он сам не желал окунаться в это, только он уже, внезапно и необратимо! Каждой своей клеточкой пробует, узнает, тянется всей душой в этот волшебный мир под названием не «любовь» даже, а «Юнги». Почему-то он чувствует, что Мин именно его человек в этом мире, что предназначен судьбой, как бы глупо это ни звучало.       – Это было раньше, – усмехается Чонгук и показывает милую улыбку, а Тэхён не выдерживает и бросается с объятиями, прижимая к себе.       – Я знал, что ты меня поддержишь! – довольно произносит, и головой опирается о его плечо улавливая странный запах, вдыхая носом. – Ты как-то пахнешь странно… кажется мята и… – он пододвигается ближе, втягивает носом воздух возле лица Чонгука, который быстро дергается назад и зажмуривает глаза. – Если бы тебя не знал, подумал, что ты алкоголь пил!       – Не говори глупости! – поднимается на ноги. – Я в душ и будем ложится спать.       Тэхён снова валится на пол и прикрывает глаза, но тут же подскакивает от того, что телефон рядом начинает вибрировать и высвечивать любимое имя. Он сразу же, не задумываясь, поднимает трубку с вопросом: «Почему ты так долго не отвечал?», на что получает беззаботный смешок и: «Прости. Был очень занят. Столько учебы свалилось на голову. Но я могу за тобой заехать сейчас, и мы проведем время вместе».       И Тэхён, понятное дело, долго не раздумывал. Сказал адрес Чонгука и где ждать. Когда Чонгук возвращается из уборной, он застаёт Тэхёна при параде чуть ли не светящимся, с собранным рюкзаком за спиной, держащим в руке его гигиеническую клубничную помаду.       – Я одолжу? Потом куплю тебе новую.       – Ты куда?       – Буду у Джина, – шепчет Тэхён. – Если что, прикрой, пожалуйста, – он похлопывает Чона по плечу и на цыпочках выходит за порог, оборачиваясь и говоря совсем тихо: – Все, чмоки! Я ушел! Не скучай.       Тэхён тихонечко спускается по лестнице вниз, чтобы не разбудить родителей Чонгука, подсвечивая себе телефоном. Он сворачивает влево, чтобы выйти через вторые двери около кухни, которые ведут в небольшой задний двор. Аккуратно закрывает за собой дверь, радуясь, что ушел как настоящий профессионал, улыбается себе, оборачивается и делает два шага вперед, как слышит за спиной:       – Ну что, все так же мягко стелешься? – выдыхая сигаретный дым произносит Хосок, прислонившись к стене и наблюдая за застывшим, на миг испуганным Тэхёном, который услышал голос, подумав, что его спалили, но нет, оказывается это только Хосок. И его речь слова далеко не дружелюбны.       – Хён…       – Только не забывай предохраняться, а то заразу еще подхватишь, – Хосок сплевывает, тушит бычок о стену и четким броском попадает в пепельницу. Бросив последний выразительный взгляд на младшего, он возвращается в дом, оставляя удивленного и потрясённого Тэхёна стоять в луче уличного фонаря раздумывать над сказанным.       Хосок его только что обидел? Тот, кто никогда в его сторону не бросал таких колких фраз! Чем он это заслужил? Его будто шлюхой обозвали. Ведь так? Тэхён встряхивает головой, уже явно не в том настроении, что был, и идет дальше: перелезает через низкий забор с напряжённым от негодования лицом, добирается по узкой уличке пару минут до дороги, где в уже припаркованном автомобиле его ждет Джин. Противное ощущение должна бы развеять встреча с Сокджином, но это почему-то не срабатывает. Хочется просто спрятаться в уголок и просидеть там долгое время, подальше от чужих глаз. Он останавливается в паре шагов позади машины, покусывает нижнюю губу в раздумьях что делать: вернуться ли к Чонгуку, просто завалиться на его подушку с соплями или дать Джину возможность поднять ему настроение. Он так ждал их встречи… Поэтому сейчас Тэ просто выдыхает и идет вперед, хоть настроение и упало ниже плинтуса, хочется просто разреветься на месте, но он мысленно просит себя не быть размазней и сесть к своему парню.       – Хён… – Тэхён открывает дверцу и садится в салон на переднее пассажирское сидение, натягивает улыбку, будто все в порядке, и тянется для приветственного поцелуя, который сразу же получает.       – Привет, мой милый. Пристёгивайся, – что и делает Тэ, немного пряча глаза, наполняющиеся влагой от обиды, потому что в голове будто набатом звучит: «Ну что, все так же мягко стелешься?» и внутри грызёт аж до дыр, пока Джин заводит с улыбкой мотор и они срываются в дорогу.       Тэхён незаметно вытирает глаза пальцами, опуская голову вниз, прочищает горло, чтобы восстановить нормальный голос, а то сейчас будет хнычущей размазней. Младший тянется к магнитоле, выбирая станцию, и останавливаясь на понравившееся песне, поджимает губы в полоску, медленно и незаметно переводя взгляд на довольного и уверенного Джина. Тот рассекает сияющие огни ночного города, и все было бы хорошо, все должно быть хорошо, ведь Тэхён так ждал этого момента, когда они увидятся и проведут время романтично, без посторонних мыслей, а сейчас в голову засел этот дурацкий Хосок со своими противными словами, что не дают сконцентрироваться на прекрасном Сокджине и быть довольным от жизни с таким парнем. И на ум больше ничего не приходит, кроме как спросить и узнать, может это Хосок здесь злой герой.       – Сокджин-хён, – на что тот угукает, прося продолжать свою речь, – ты поссорился с Хосоком-хёном?       – Я? – выгибает бровь Сокджин, на секунду поворачиваясь с дороги на Тэхёна, оценивая взглядом, мог ли Хосок что-то рассказать, а потом для себя подмечая, что нет, хоть они и подрались, но Хосок не будет менять долгую дружбу ради этого мелкого Тэхёна, ведь как говорится: «друзья важнее жопы», тем более Хо не тот человек, что треплется языком и раскрывает чужие секреты. Ну подумаешь, подрались, потом помирятся. Чон не впервые видит Сокджина за таким занятием. Сейчас старший спокойно переводит взгляд обратно на дорогу. – Что за чушь, Тэхён. Хосок иногда бывает вспыльчивым и может что-то ляпнуть от злости. Но нет. Мы не ссорились.       Тэхён смотрит недоумевающе, будто ему отвесили пощёчину. Сокджин и глазом не пошевелил, вроде правду говорит. Ответ явно не тот, что он, наверное, желал услышать, чтобы понять причину оскорбительных слов Хосока.       – Понятно. А почему ты не брал трубку?       – Тэхён… – с ноткой раздражения произносит Джин, что, конечно, замечает Тэхён. Он опускает глаза вниз переплетая свои пальцы на руках и слышит тихое, возмущенное хмыканье Джина, будто его заставляют отвечать на самые глупые вопросы в мире и ощущать себя виноватым. – Я же учусь, еще и практика в компании абоджи, – видит, как Тэхён унывает с каждым словом, расслабляет голос и добавляет уже мягче: – Я бы мог просто пойти спать, но позвонил тебе, потому что хотел увидеть тебя. Разве я плохой после этого?       – Нет-нет, хён. Прости, – освобождает руки с крепкого переплетения и слегка размахивает в воздухе, подтверждая свои слова. Хоть самому-то и неприятно до скрежета зубов. Все как-то не то… и в последнее время вот это «все» заставляет задуматься над мудрыми словами, которые часто говорит его абоджи: «Один раз – случайность, два – совпадение, три – закономерность». Ведь сначала Хосок, потом Богом, и снова… Необдуманная ложь или правда вырывается слишком быстро. – Я просто соскучился и волновался. Не бери в голову. Я ведь понимаю.       «Ну что, все так же мягко стелешься?»       Больно. Противно. Обидно.       – Ну... доедем ко мне домой, и я посмотрю, как ты соскучился по мне, – оборачивается с фирменной улыбкой и быстро облизнувшись и подмигнув, возвращается к дороге. Тэхён таращит глаза и не знает куда ему деться, теряясь от нахлынувших эмоций и мыслей, сглатывает слюну. Вот так просто, всего за пару предложений, твой совершенный романтичный мир может пошатнутся и разрушиться в хлам.       Тэхён не против секса, он ему нравится, Сокджин хорош, хоть и сравнить не с кем, но и нет такого желания, а сейчас... разве не видно, что он немного грустный? И, если на то пошло, он думал, что они прогуляются по ночному Сеулу, пойдут на ночной сеанс фильма, ну или просто в дома у Сокджина проведут время играя в игры, а потом будут просто обниматься и разговаривать целую ночь на всевозможные темы. Секс сегодня в его планы не входил. Тем более после слов Хосока. Не очень-то и хочется.       В первую встречу он готов был пасть к ногам Сокджина и отдаться в любой позе, даже если страшно, потому что, блять, этот мужчина – предел всех мечтаний: высокий, красивый, умный, с широкими плечами и деньгами в кармане. Неписаное правило Кореи – видишь, бери любыми путями. Но сейчас… они ведь перешагнули ту ступень, которая касается только физических утех. А где же романтика?       Тэхён не такой уж «охотник». Сокджин ведь любит, как и он?       Как только нога Тэхёна переступает порог дома Джина и за ним закрываются двери, Сокджин прижимает его к двери и врезается губами в напористом и требовательном поцелуе, от души сминая губы оголодавшим зверем, пока младший жмурит глаза, мыча в поцелуй, в этот раз далеко не от удовольствия. Он сжимает пальцы в кулак на груди старшего, пока руки Джина ловко перемещаются с талии на мягкие ягодицы Тэхёна, сжимая до боли и еще больше возбуждаясь. Для Тэхена эта минута слишком долгая и болезненная: он старается оттолкнуться и сказать хоть слово, но ему не дают пухлые и настойчивые губы Сокджина, который, наконец, получил свое, и теперь отталкивается сам, стучит игриво Тэхёна по носу и улыбается блаженно. В этом затишье Тэ сглатывает, наклоняет голову и смотрит задумчивыми и немного потерянными глазами.       Сегодня все не то… и эта страсть больше не приносит удовольствие.       – Я приму душ и ты покажешь мне, как соскучился, – Джин снова приближается и легко целует окаменевшего Тэхёна в губы, резко отстраняется, снимая с себя пиджак, шагает вперёд, и уже громче произносит: – Налей нам пока вина.       Тэхён отмирает только тогда, когда слышит хлопок двери ванной комнаты, смотрит вперед в полнейшей прострации, а потом пожимает плечами: «Может, я это себя накручиваю? Вино не такая уж и плохая идея!» Джин ведь всегда был очень нежным… и…       «Это все дурной Хосок виноват! Голову только пудрить может!»       Тэхён сжимает зубы и снимает обувь, проходя внутрь, сразу же направляясь в кухню до винной стойки на темной стене. Умело, вот тебе и достижение в семнадцать лет, открывает бутылку штопором и разливает по бокалам дорогое фруктовое вино. Сделав большой глоток он прикрывает глаза в наслаждении, с надеждой забыть обидные слова Хосока.       «Слишком много Хосока! Забудь, Тэхён! Забудь! Он просто грубиян!»       Он открывает тумбочку, чтобы выбросить обертку от бутылки и замирает, когда видит в ящике для мусора очень знакомую голубую коробочку. Почему знакомую? Потому что он целый час торчал в магазине, не только чтобы купить красивый браслет, на который были потрачены все сбережения, но чтобы и коробочка была подобрана идеально! Сейчас она валяется в мусорном ящике, а у Тэхёна, кажется, глаз дёргается, а еще ведётся внутренняя борьба, как бы не было смешно из-за себя самого. Он хмурит брови, и не знает точно, что им движет, может «Капитан Очевидность Хосок» или «здравый смысл», но он не брезгует, опускает правую руку, чтобы вытянуть коробочку, чуть ли не трясущимися руками открыть, задерживая дыхания в ожидании подтверждения, что ошибся, но… Узкие глаза округляются, когда ошибка становится истиной.       Небольшой серебряный браслетик с шармиком в виде луны от всего сердца любимому человеку. Подарок. В мусоре! Выброшенный, как будто ничего не стоит.       А нужны ли еще слова, чтобы понять, что эти отношения, не такие как он себе рисовал? Все эти волшебные и хвастливые «А мой Джин…», потраченное время! Вот тебе и Джин!       «Падла, а не Джин!»       Понимание как-то быстро приходит само собой, будто два плюс два – четыре. Джин никогда не признавался ему в любви, умело выкручивался. Свидания были до того сказочные, что чуть ли не в других городах, наверное, специально подальше от посторонних глаз. То есть от знакомых.        А если подумать, что он знает о Джинне? Так, подождите минутку, за четыре месяца – нихуя: в его спальне светлый потолок, он суперзанятый студент, его родители богатые, наверно, такие же испорченные каннамовцы. А, и еще он брат Намджуна. На этом список Тэхёна заканчивается.       Джин умело играл с ним.       И ничего не подарил на сто дней их отношений! А Тэхён в календарике дату округлил сердечком. И подарок купил, как последний болван! Потому что верил в эти отношения. Он был влюблен.       «Я это про то, что глаза открой. И зад свой всяким долбоебам не подставляй!»       «Я занят. Был у родителей!»       «…и видел твоего парня… с другим парнем!»       «Только не забывай предохраняться, а то заразу еще подхватишь».       Мир у Тэхёна не трескается. Ну, может, немного сердце надламывается от боли, но трещит по швам откуда-то появившаяся сдержанная злость. Это что, он попал на такого же бабника, как в дорамах, что умело за нос водят вот таких доверчивых и влюблённых парней?! Он, конечно, семнадцатилетний, влюблённый, но не дурак же! Хорошо, был. Но сейчас уже точно нет!       Он переводит взгляд на двери, что ведут в спальню, вспомнить там можно только секс, как и на кухне, и у ванны, сплошной мир секса в разных позах. Видимо придётся признать, что Тэхён свою жопу только и подставлял, получая от Джина тучи комплементов, какой он хороший, и что, блять, обидно, подарков он не получал, как в дорамах, за сладкую ночь, может, не так было бы обидно, хоть бы потом весело провел вместе с друзьями сжигая подаренные вещи Джина, а так у него только… одно унижение. Как шлюха, ей богу… повёлся на всю эту «красивую обертку».       «А может ты себя накручиваешь, Тэхён?» – вопит другой голос в голове, на который Тэхён смело отвечает в голос:       – Ну, он выбросил мой подарок! – разводит руки, растерянно смотря вперед, как раз на появившегося перед ним Джина. Старший Ким подходит медленно, с одним полотенцем на бедрах и другим, накинутым на еще подсыхающие шелковистые волосы, нежно улыбается, обнимает застывшего Тэхёна и дотягивается до бокала, чтобы сделать нужный глоток. Тэхён, конечно, понимает все, но он же стоит здесь с коробкой в руках, простите, выброшенной коробкой в руках, и никто будто не видит всего этого? Да лишь один его взгляд кричит о том, как он зол! Морщинки на лице, нахмуренные ровные брови, сдвинувшие к носу, приоткрытый рот, уголки которых опущенные вниз, раздутые ноздри, в животе крутит, а в глазах жуткая боль и непонимание, как он мог в такое вляпаться.       – Ну что… – оставляя бокал на столешнице и приближаясь ближе, чтобы поцеловать молчаливого Тэхёна в висок. – Продолжим в спальне… – Тэхён делает шаг назад, упирается задом в столешницу и прищуривает глаза, вытягивая руку с коробочкой вперед.       – Ты выбросил… – так звучит разочарование с примесью недопонимания и злости. Тэ смотрит в лицо Джина, потерявшемуся на миг и прикрывшему глаза, слышит, как тот выдохнул не веря в происходящее. Что удивляет парня, так это изменившийся за секунду взгляд Джина, его улыбка, белозубая, нежная, уверенная, как и всегда. То, как он подпирает своим бедром столешницу и скрещивает руки на груди, весело хмыкая, будто Тэхён здесь один единственный дурак.       – Ты что серьёзно думаешь, что я бы выбросил твой подарок, Тэхён? – младший молчит, но уже не от того, что злость рвалась наружу, а от того, что его чуть ли не парализует от внутренней уверенной силы старшего. Слов у него не находится, он будто рыба, выброшенная на берег. Решительность и убеждённость сшибает автобусом. – Когда я хожу в душ я его снимаю и кладу обратно в коробочку, признаюсь, что иногда забываю его обратно надеть. Каюсь! – прикладывает руку к сердцу. – Наверное, новая уборщица выкинула, не посмотрев. Не переживай. Я ее уволю, чтобы больше не было вот таких казусов.       Тэхён быстро моргает, а в голове табуном: «Что, блять, происходит!» Его здесь в дураки записывают?! Или это он реально себя накрутил так, что мама дорогая?       «А теперь что мне сказать?!» – думает он. Просто взять и все пропустить мимо ушей, а потом, что… жопу подставить?! Ну нет…       – Но…ты никогда не водишь меня гулять в людные места! Мы редко в последние время видимся, а если видимся, то только и трахаемся! Ты не знакомишь меня со своими друзьями! Ничего о себе не рассказываешь, а обо мне ты, наверное, знаешь все! И… и ты никогда не говорил, что любишь меня! – тараторит без остановки Тэхён, чуть ли не задыхаясь от скорости потока слов, выпучивает свои глазки, поднимает голос для контрольного вопроса: – Ты любишь меня?       – Тэхён… – качает головой Джин, закатывая глаза. – Что за глупый вопрос. Я ведь с тобой…       – Ответь! – выкрикивает Тэхён, перебивая.       Джин не козел. Так он думает про себя. Он реально сегодня настолько заебался, вникая в бумаги, которые дал ему абоджи из компании для стажировки, что не было сил идти на Итэвон с друзьями, чтобы пропустить по бокалу, потому что он должен унаследовать бизнес, если Намджун ебал все это дело со своим: «Это не семья, Джин, а ублюдский цирк, в котором я не собираюсь выступать!» О, весь такой мудрый, от денег-то не отказывается, а носом крутит, что есть силы. Тоже мне, посол доброй воли. Притворщик. Ему бы повзрослеть и понять взрослую жизнь, что слабаков в ней не любят, и таких выскочек, кстати, тоже. Все такие правильные на людях, что тошнит, а за спиной показывают свои зубы.       Пропущенные звонки и сообщения от Тэхёна? Конечно он видел, но предпочёл не отвечать.       За свои двадцать два Джин понял многое. Миром правят деньги и здравый смысл, а не любовь. И почему его считают злодеем?! Из-за того, что он может насладиться жизнью? Зависть как бы тоже не лучшее чувство, он бы сказал другим! Считать его мудаком только за то, что он развлекается с другими парнями? Разве это грех? Он, между прочим, не женат и колечко не носит на безымённом пальце на левой руке, и никому в верности не клялся! А свои выдуманные иллюзии про волшебный романтичный мир он бы посоветовал придержать при себе. Он разве делал что-то плохое? Без согласия? Насиловал? Нет. А ложь в этом мире на каждом шагу, и, если ты ее не видишь, ты либо глупец, либо слепой глупец.       Тэхёна не хочется отпускать, но менять свое мировоззрение тем более. Джин не любит одну вещь, которая пробирает до костей от злости, это говорить эти самые эгоистичные, лицемерные и пустые слова «Я люблю тебя». В этом мире они не значат ничего. Люди любят себе задурманивать голову, от чего и становятся слабаками, не видя перед собой, что это всего лишь глупая привычка, от которой можно избавиться и не нести это бремя.       На самом деле жалко смотреть на бедного, реально бедного по меркам Сокджина семнадцатилетнего парня, у которого в голове ещё ветер гуляет. Нет, Сокджин явно не призирает, низший класс же тоже нужен, чтобы делать грязную работу. А если бы Тэхён был более смекалистым, и не делал сейчас такие обиженные и оскорблённые глаза, то жил бы потом в шоколаде. Ох, Сокджин всегда рассчитывается за «любовь».       Но нет, стоит тут такой, правды требует, только ирония в том, что услышать он ее не хочет. Надеется глупый. Так кто ещё здесь обманщик?       Сокджин повидал много таких… «обиженных иллюзией любви», но из равновесия они его не выводили. Вот и этот, Тэхён, не выведет. Они обижаются, а потом сами еще на шею вешаются. С такими он уже научился правильно говорить. Да и вернётся. Все они возвращаются… и Тэхён такой. Поумнеет и вернётся. Главное, чтобы поздно для него не было.       – Тэхён, разве я плохо к тебе относился? – ровно произносит, поднимая одну бровь вверх.       – Ты даже не можешь ответить на мой вопрос, – разочаровано тянет Тэхён, потому что частичка его души верила, что Джин не такой. – Кто я для тебя?       – Тэ, мы же хорошо проводили время! Зачем ты начи… – Но Тэхён даже не дослушивает предложения, срывается как ветер, затрагивая плечо старшего, чем заставляет его пошатнуться и закатить глаза от глупой выходки, но на этот раз он его неуважение простит, ведь это его первые отношения, видимо, не такие как он себе приставлял в своей странной головке, поэтому все-таки идет за ним в прихожую, где тот обувается с надутыми щеками, тяжело дыша, что ноздри аж раздуваются.       – Я вызову тебе такси, – берет с полки телефон, ища номер, пока Тэхён пыхтит от злости и кое-как зашнуровывает свои кеды, злясь еще и на них, почему он вообще их зашнуровывает? Дает шанс? Тянет время? Для чего? Обещает себе молча, что и слезинки не прольёт! Точно не перед Сокджином, а потом – потом можно и утопиться в них. – А когда ты придёшь в себя, я позвоню.       Тэхён поднимаясь с колен, и просто не верит своим глазам и ушам. Сокджин спокойный как удав, в то время как он готов просто дышать огнём от обиды и боли. Не так он себе все представлял. Эта какая-то испорченная сцена! В дорамах все не так. Там главный герой бежит, вымаливает прощения, просит остаться, обещает все на свете, а здесь… здесь… Джин просто стоит около стены с надменным, чуть ли не испытывающим лицом, будто во всем виновен Тэхён.       У Тэхёна только один вопрос – как ему себя вести сейчас? Плюнуть Джину в глаз? Обозвать? Налететь как последняя психичка с большими возмущениями, нет, он оставит это Чимину, их «королеве драмы», но как ему-то быть?! Разреветься? Ну нет… такого удовольствия он не доставит Джину, не покажет, что его обидели до глубины души! Его прямо сейчас просто обижают, чуть ли в лицо не говорят, что он никто. Его первая любовь просто над ним насмехается, даже тупо своим идеальным телом. Терпеть такое отношение к себе Тэ не собирается. У него тоже есть гордость. По крайней мере сейчас, поэтому он тянется к ручке входной двери, но останавливается, быстро оборачивается к стоящему со скрещенными на груди руками Джину, который только и делает, что притворно громко выдыхает.       Ну не может он уйти, ничего не сказав!       – Ты козел, Сокджин. Ясно? Вообще не человек! Гниль ты последняя! И не нужно мне твое такси! Я сам себе поймаю, ясно! – выкрикивает он, а у Джина глаза на лоб лезут. Нет, он слышал ругательства, но точно не ожидал их услышать от чуть ли не «все сделаю для тебя, Сокджин!», поэтому глаза сами по себе расширяются, и на лбу показываются мелкие морщинки ошеломления и удивления, от того и руки опускаются вниз и до боли в позвоночнике хочется выпрямиться. – И если ты думаешь, что я прибегу к тебе, то ты ошибаешься! Не настолько ты красивый! – открывает дверь, но ещё раз оборачивается, чтобы кинуть напоследок: – И чтобы ты знал: если выкидываешь вещи, то их нужно сортировать! Браслет – это тебе не бумага, идиот!       А затем громко хлопает дверью за собой, да так, что старший содрогается, странно что еще штукатурка не посыпалась, и быстро убегает вниз по лестнице, матерясь себе под нос, что он такой тупой, и что его ноги больше не будет в этом Каннаме, где живут здесь такие… вот такие… бездушные демоны, блин!       ***       Чимин, конечно, учиться не очень-то любит, но не когда ему говорят: «Если сдашь экзамены перед каникулами хорошо, то мы купим тебе что захочешь». У души Чимина список желаний большой. Пару новых частей любимой манги, а еще вышли две новые игры для PlayStation 4, потому что играть с Тэхёном или Чонгуком Overwatch хорошо, но еще лучше иметь новые игры в запасе, чтобы вечно не тратить деньги на компьютерные клубы. И конечно же можно прикупить новые брендовые кроссовки, чтобы немного повысить свою самооценку.       И поможет ему в этом никто иной, как Башня Намсан! Он же умный, так пусть и постарается. Поднатаскает его. А что ему будет-то?! Сам же хочет время с Чимином проводить. Тем более Чимину это только на руку, чтобы доказать RM, что по нему парни тоже сохнут.       Так что пора претворять свой очень хитрый и коварный план в жизнь. Поэтому он, как только посмотрел на часы, когда занимался с Тэхёном в классе, но занимался это было сильно сказано, просто болтали о глупостях, дернулся, от того, что он опаздывает, а ему нужно за полчаса добраться на Самдон в лучшую библиотеку Кореи, перед этим задаваясь вопросами, а нахрен им там вообще учиться, там же всегда много посетителей и вокруг достаточно шумно, да и хрен сосредоточишься. Еще и переться туда нужно! А извинятся за опоздание он не сильно желает. Можно же просто было в школе посидеть! Но нет, потому что смотрите тот себя возомнил слишком умным гуру:       «Чимин. Там очень хорошие книги. Туда нужно обязательно заглянуть, чтобы поучиться». Ну и зашибись, только не Чимину. Он еще телефон забыл в раздевалке после физкультуры, поэтому кое-как кинув вещи в рюкзак, совсем не беспокоясь о них, вылетает из класса и мчится, как в жопу ужаленный по коридору. Еще бы вспомнить, где он его оставил, этот дорогущий телефон. Хальмони подарила, а хулиганов в их школе хоть отбавляй, и единогласное для иностранцев «в Корее ничего не украдут»… тут не действует.       Он толкает дверь в раздевалку, залетает, бежит за поворот, как на горизонте кто-то показывается, и он бы успел затормозить своими ногами, пятками, если бы не лужа на полу, в которую удачно попадает, проезжаясь, как на льду. Чим зажмуривается от страха, успевая выставить ладошки и дотронуться до чьей-то голой, черт возьми, груди, еще и головой удариться об нее, с чувством, что в камень, а не в мягкую грудь смертного человека. И все это происходит буквально за считаную секунду, пока он чувствует чье-то крепкие руки на своих плечах, что его придерживают от падения.       Глаза парень не торопится открывать, делает это только тогда, когда понимает, что его крепко держат и он не куда не упадет, например, на свою жирную попу, как он говорит, которая может и пострадать. А когда перед глазами мелькает, да нет, куда мелькает, прямо перед ним накачанная и мужественная грудь, по которой стекают мелкие прозрачные капельки воды, твою мать. «Почему они так сексуально стекают и почему их хочется слизать своим собственным языком? Да что ж такое? Неужели пубертатный период?!» – все, о чем может думать Чимин, а чувства… Чёрт… Это отдельная история. В голову ударяет осознание, что хоть грудь и прохладная на ощупь, но пальцы жжет от прикосновения, и убирать их, ясное дело, он не спешит, просто наблюдает, не шевелясь, забывая, что происходит, но чувствуя себя чуть ли не на седьмом небе. Мощная грудь как скала, идеальные накаченные мышцы с красивыми сосками. Загляденье. И не контролируя себя, Чимин просто облизывается и его глазки всматриваются в небольшое пятнышко сверху на правой груди.       И вот честно, он готов поклясться, что это пятнышко он где-то видел!       – Ты в порядке, Чимин?       Знакомый противный голос быстро возвращает Чимина с небес на землю. Он медленно поднимает голову и встречается с беспокойными, темными как ночь, глазами Намджуна.       – Эм… да, – Чимин выпрямляется, делает невозмутимое лицо, и аккуратно убирает свои ладони с чужой груди, чисто аристократичным движением, пальчиками, аккуратно перехватывает руки Джуна и отстраняет их от себя, словно перед ним не самый чистый человек. Пак прочищает горло, делая шаг назад, и, вытягивая шею, крутит головой в разные стороны, лишь бы не смотреть на почти голого старшего напротив, что будто греческий бог стоит и совсем не стесняется.       «Хвастун!»       Тот, конечно, не обращает внимания на такой жест, без него это был бы уже не Чимин. Придется потерпеть немного закидоны младшего, а все из-за влюбленности до звёзд в глазах. Старший готов простить и терпеть многое, главное, получить взаимность в ответ.       – Извини, – показывает ямочки на щеках Намджун и говорит самым мягким голосом, на какой способен. – Тренер немного задержал. Я писал тебе.       – Да, – хмыкает Чим, и, еще немного отстранившись, смотрит на шкафчик, начинает ковырять наклейку, лишь бы не видеть Джуна и не краснеть, потому что старший с него глаз не сводит, это вообще кожей ощущается. Кажется, нет, абсолютно точно у Пака щеки сейчас красные, потому что внутри все горит. «Блядский накаченный Намджун» – вопит внутренний голос, но парень собирается, чтобы ответить вежливо, однако как-то не так выходит, и он тихо мямлит: – Больше так не делай, хен. Я ведь ждал тебя, – опуская глаза то ли от стыда, то ли от опасения получить по лбу за такую смелость.       – Ну ты ведь здесь, – произносится настолько уверенно, что пальчик Чимина, ковыряющий несчастную наклейку, просто замирает – да, он даже и не думал предупреждать, потому что забыл. Но ведь Намджун этого не знает?! А ответить все-таки что-то нужно. А еще лучше сделать вид, что тебе ничего не предъявляли.       – Э… Мы можем позаниматься в школе, чтобы никуда не ехать, и, возможно, вы… ты… занят, так что...       – Нет, все хорошо. Не волнуйся. Подожди меня, пожалуйста, я оденусь, и мы сможем поехать.       Чимин просто кивает, как болванчик, переводит еще раз взгляд на чужую грудь, а потом ниже, на пресс Намджуна, всего на секунду, опускает глаза, бормоча себе под нос, что ему нужно кое-что забрать, и он будет ждать у входа в школу.       «Гребаное идеальное тело!»       Телефон нашёлся быстро, но сердце Чимина было далеко от спокойствия, оно посылало странный импульс по телу, поэтому из раздевалки он выпрыгнул очень быстро. Ждать долго Намджуна не приходиться – он подходит к дверям школы с улыбкой, весь такой высокий, идеальный, мистер «посмотрите на меня с моими стальными мышцами и IQ 148». Чимина чуть ли не передергивает, но он быстро берет себя в руки и просто кивает головой, в уме говоря себе: «План, соблюдай план!». Чимин только делает шаг со смелым «идем на остановку», как Намджун его просто выбивает колеи.       – Я недалеко припарковал свою машину. Так будет быстрее. Поедем на ней.       Чимин вообще забывает, как дышать, как говорить. Он просто еле идет рядом с Намджуном, который выше его, кажется, на две головы, ноги сами трясутся, смелость сменяется трусостью и наоборот. Как будто его ведут на смертную казнь…       Когда перед его глазами Намджун обходительно открывает ему дверцу темно-серого Mercedes-Benz A-Class, а потом пристегивает, потому что Чимин даже не понял, как сел, и ему два раза сказали – ремень безопасности, его будто вышибли в космос. Он в машине в Намджуна. И они едут в библиотеку. За окном весенний вечер. Девки из школы умерли бы от ревности!       Они едут молча, и разбавляет этот дискомфорт для младшего тихая музыка в салоне. Пак он должен признать: машина красивая, ему явно по вкусу. Он смотрит в окно вечернего Сеула, думая, что раньше десяти точно не попадет домой, а котелок уже совсем не варит. И кушать хочется. Вот тебе и жизнь в семнадцать лет.       Появляется дикое желание выпрыгнуть из машины на дорогу, но Чимин не бессмертный, поэтому сидит тихо, как и дышит, исподтишка краем глаз разглядывая сильную руку с переплетением вен на ней, что уверенно держит руль, а потом переводит взгляд вверх, рассматривая и самого водителя. Намджун закусывает нижнюю губу и еле заметно головой покачивает в такт музыки смотря на дорогу, а затем резко переводит взгляд в сторону Чимина, и тот быстро отворачивается на окно, опуская глаза, будто его застукали за плохим делом. И на вопрос Намджуна: «Все ли хорошо?», просто угукает и кивает.       В торговый центр на округе Каннам-гу Starfield COEX Mall, где находится библиотека, они приезжают достаточно быстро. Огромное здание в футуристическом стиле со стеклянными окнами, будто «открытый небоскреб», заманивает внутрь, и как только ребята заходят, Чимин ахает от восторга. Они с Тэхёном множество раз проходили мимо, но заходить как-то не спешили, магазины были интереснее, книги – это не по их части, но сейчас на его лице отражается явное очарование и восхищение, которые он даже и не старается скрыть, все разглядывая своими заворожёнными глазками.       Огромные высокие книжные полки обволакивает все пространство, от чего Чимин ощущает себя еще меньше, чем есть, но в целом обстановка создает уютную и особенную атмосферу книжного царства. На первом этаже библиотека укомплектована различными столами, которые, как видит Чимин, почти все заняты, хоть и в поздний вечер, в библиотеке все равно присутствуют очень много людей.       – Книжные полки достигают в высоту тринадцати метров. И здесь около пяти тысяч книг, – нагибаясь говорит на ухо Чимину Намджун, наблюдая за его восторгом, что тот аж отскакивает и смотрит огромно раскрытыми глазами, открывая рот, чтобы сказать, как думает Нам, слова благодарности.       – Зачем мы сюда приперлись, если здесь все занято?! – немного грубее выходит, чем он сам хотел, но для большей игры, вытягивает руку в пространство и показывает, словно тычет: – Не, ну ты же сам посмотри… я не вру!       Намджун просто хмыкает с улыбкой, наверное, знает, что благодарности от Чимина не дождешься, и берет не ожидавшего младшего за ту руку, которой он размахивал, хватается за ладонь, срываясь с места и достаточно быстро ведет за собой. Пак явно растерян и удивлен, в глазах не то паника, не то обозленность, но зрачки так и не могут оторваться от их переплетенных пальцев. Ким ведет его вверх по лестнице на второй этаж, хоть и есть эскалатор, который Джун просто проигнорировал, на что Чимин хмыкнул, но ладошку свою выдёргивать даже не подумал, как бы она там не покалывала, и можно признаться себе, что она там очень даже хорошо поместилась, но он быстро мотает головой, отбрасывая тупые мысли. Они останавливаться в конце коридора возле темной двери с надписью «Посторонним вход запрещен». Намджун достаёт карточку, наконец-то отпускает руку Чимина, что взялся за шлейки рюкзака, заинтересованно наблюдая за происходящим. Дверь наконец открывается, показывая, чтобы Чимин зашёл внутрь первый.       Он и заходит, с мыслью: «Ему бы только повыделываться!», когда Намджун за ним закрывает дверцу и включает свет. Чимин осматривает небольшое светлое помещение со стеклянным столом посреди комнаты, книжными полками вдоль стен, большими вазонами около панорамного окна и зеленым диванчиком в углу. Он проходит вперед, смело бросает рюкзак на пол, а сам садится на диван, выдыхая от утомительной ходьбы по лестнице.       – Это кабинет моего друга. Сегодня он отдыхает, поэтому дал мне ключ, –рассказывает сам, а на деле так хотелось, чтобы Чимину было хоть немного интересно самому. – Я часто здесь занимался, – но Чимин просто угукает, будто ему неинтересны объяснения. – Сегодня, обещаю, не буду тебя слишком сильно мучить с английским, – улыбается Намджун и присаживается рядом, поворачивая голову в сторону младшего, сидит пару минут молча, а затем в одно время говорит с Чимином: – Ты красивый.       – Приступим? – Чимин хотел подняться, но услышав, что сказал Намджун, просто замер, не зная, как на такое реагировать, на его второе признание.       Он красивый? Он? Низкий, с бедрами как… широкими, совсем не худыми. Да и щеки! Сколько раз говорить о щеках, две надувшие кульки! Можно признаться и себе, что характером не вышел! Сидит вот здесь, весь такой недовольный, и комплименты получает, а мог бы сказать хотя бы спасибо или «ты тоже такой», но Чимин молчит. Ему нужно сосредоточиться на RM, чтобы показать, какой он «красивый!», и на лучших оценках, чтобы получить свое. И, возможно, это выглядит не очень хорошо со стороны Чимина, но вряд ли этот отбитый хулиган будет сильно страдать. Наверное, у него сердце как и тело – скала. Да и, возможно, этот самый Намджун, тоже бросил многих девушек или парней, развел ка последних... Поэтому Чимин плохое дело не делает, он, как бы сказать, «защитник брошенных сердец», вот и восторжествует справедливость!       Намджун видя замешательство младшего, приподнимается с дивана, коротко соглашаясь: «Приступим». Они располагаются за стеклянным столом, раскладывают книги и тетрадь, и старший слишком близко присаживается к Чимину, который хотел бы отодвинуться, но вот сидит и терпит.       «План. Соблюдай план!» – так и крутится в голове.       Они учатся больше часа, точнее Намджун углубленно старается все пояснить чуть ли не на пальцах разъясняя, иногда дотрагиваясь то до плеча, то до руки, словно без этих касаний не проживёт, а Чимин будто в пространстве, на глубине океана.       У Намджуна, оказывается, если прислушаться, очень приятный, низкий и спокойный голос, который хочется слушать, а еще на некоторых предложениях он его поднимает выше, и от этого кажется Чимину, что он становится более сексуальным, мелодичным. Его пухлые губы двигаются в такт словам, и Чим может думать только о том, что они более пухлые, чем его. Наверное, тоже очень мягкие на ощупь, и родинка под ними, если смотреть совсем близко, очень притягивает к себе. Да и если рассмотреть лицо Намджуна вблизи, его лицо достаточно щедро усыпано мелкими родинками, будто художник наоставлял там, где хотел, созвездия, то на лбу, гуляющие по разные стороны, то под бровями мелкие-мелкие, что разглядеть можно лишь в близи, то на правой щеке, неподалёку от ямочки, которая показывается при милой улыбке.       От Намджуна веет заботой и теплотой, а еще еле уловимой ноткой какого-то сладко-нежного парфюма. Приятно. Свет от лампы падает на темные глаза с мелкими, но пушистыми черными ресницами, к которым так и тянет, хочется провести пальчиком и посчитать. Он не выглядит избалованным парнем из Каннама. И возможно Чимин бы ему поверил, вот только он точно знает, что Намджун – хулиган, каких еще поискать нужно, так что точно не поведётся на его милую заумную мордашку.       А еще вот та самая рука с длинными и ровными пальцами, что держит карандаш, будто вдвое больше руки ладошки Чимина. Точно умеет делать приятное ниже пояса! Наверное, боги ему приписали красоту от пальцев ног до шелковистых волос. Да и хозяйство Чимин успел его потрогать, случайно, но все-таки… от этой мысли щеки розовеют, ну что поделать, если факт есть факт. И если RM увидит на фотографии Намджуна рядом с Чимином, то, может, будет просить прощения? И они возобновят отношения, а потом встретятся и будут встречаться?!       «Намджун» же хороший план?! И оттягивать его некуда дальше. Часы, как говорится, тикают! Совесть помучает, да и перестанет! А действовать нужно сейчас.       – Чимин? Ты слышишь? Я два раза повторил, что…       – Ты же говорил, что я тебе нравлюсь! – перебив старшего, Чимин быстро приходит в себя от непрошенных мыслей в голове. Смотрите-ка, красоту и спокойствие он ищет в Намджуне! Да не бывать этому! – Почему не предлагаешь встречаться тогда?!       И хоть бы глаз дёрнулся, но нет. Он поднимает голову и вопросительно смотрит своими прищуренными глазами. Его словно кидает из крайности в крайность, чтобы выполнить свой план.       – Эм… – Намджун на миг меняется в лице: вместо радости и спокойствия – большая грусть во взгляде. Но он быстро берёт себя в руки, вынужденно улыбаясь и слегка почесывая висок. И все потому, что оказывается Чимин ещё тот мелкий проказник, который умеет дать пощёчину без физического контакта. О да… Намджун умеет складывать дважды два. На это ему хватит ума. И если сначала он думал и рассчитывал, что добьётся симпатии Чимина через несколько недель, вот такими встречами, и он быстро забудет об RM, до чего смешно, что без слез не подумаешь, то он сильно ошибался. Чимин перечеркнул все своим нетерпеливым характером. И что самое печальное, Намджун будет тем, кто будет помогать Чимину мстить самому себе! Браво! В до чего же глупую ситуацию попал умный, как говорят, Ким Намджун! И в руки брать себя нужно уже, потому что Пак уже будто набухает в щеках, чтобы обидеться или разреветься, либо еще хуже – для истерики. – Чимин…– аккуратно произносит Ким, кладя свою руку поверх его – Ты будешь со мной встречаться?       Чимин, выдохнув с облегчением, смело приближается, закрывает глаза и целует Намджуна в губы, от чего сердце внутри подпрыгивает, что у одного, что у другого, и кто из них больше в шоке от поступка, это нужно еще подумать, хоть поцелуй и оказывается слишком детским. Это и не удивительно, Чимин ни с кем еще не целовался, и на помидорах не учился, он их просто съедал, а в дорамах преимущественно так и целуются, мягкое легкое прикосновение к губам, от которого дух перехватывает. Но дух у Чимина перехватывает тогда, когда Намджун притягивает его ближе к себе, обхватывая лицо ладонями и делает поцелуй глубже, сминая пухлые губы в ласковых касаниях, от чего младший приоткрывает глаза в изумлении, потому что это оказывается куда приятнее, целоваться с Намджуном, чем он себе представлял. Пак немного наблюдает за закрытыми глазами старшего, его трепещущими ресницами, и, окончательно расслабляясь, отдаётся в руки, в губы Намджуна, прикрывая свои глаза и наклоняя голову в сторону, чтобы поцелуй был более комфортным.       От рук Намджуна горячо, от его умелых и восхитительных губ кидает в жар, до кончиков пальцев ног. Сердце заходится в бешеном ритме, кажется, такое с ним впервые. Чимин теряет голову, или это Ким заставляет его потерять? Непонятно, но то, что происходит сейчас, уносит с планеты, заставляя сознание блуждать по далеким галактикам. Так и должно быть? Или это просто все Намджун? Потому что в его руках он ощущает безопасность и тепло. Может, ему не нужен никакой RM? Ему ведь так хорошо. Здесь и сейчас.       «Что за сбивающее с ног чувство? Ты влюбляешься?»       От этих мыслей он дергается от Намджуна, как от громкого грома, что прозвучал среди поля. Испугавшись своих мыслей, глубоко и встревоженно дыша, Чим смотрит затуманенными глазами в доброе лицо напротив. Даже без слов парень понимает, как нужен Киму. Такое возможно?       Но…       Намджун как вода. Он должен пройти через него, без чувств и боли.       А сейчас… он, кажется…       – Прости… я немного увлекся… – Намджун проводит бережно пальчиком по прядке волос Чимина, заправляя за ухо, а тот будто еще находясь в прострации, наблюдает за каждым его бережным и нежным движением, будто ощущает приятный ветерок на коже, глаз оторвать не может.       Заколдовали в один момент.       – Ничего… – Пак подрывается со стульчика, и тот свалился бы на пол, если бы мощная рука Намджуна не поймала его. Сердце дико стучит. В горле пересохло. Голова гудит от мыслей. И самое ужасное, что ему страшно, но куда важнее, даже не получить от Намджуна по башке… нет. – Уже поздно, – Чимин быстро собирает свои вещи со стола, – мне нужно домой.       – Да. Точно. С тобой время летит очень быстро, – он смотрит, как Чимин чуть ли не в панике, все сметает со стола к себе в рюкзак, забирая даже книгу Намджуна, на что он молчит и улыбается. Кажется, перепугал ребенка, который был пару минут назад смелый и самоуверенный, а сейчас как перепуганный маленький цыплёнок. – Я тебя отвезу.       В машине Чимину легче не становится, он даже попросил окно немного приоткрыть, все время наблюдая за ночным Сеулом, размышляя, что же произошло, как его удачно перебивает магнитола: «Твой план не идеальный!», Чимин начинает презрительно коситься, чуть ли не открывая рот, чтобы крикнуть: «Закройся!», но сразу переводит взгляд на Намджуна, который ему мило улыбается, и строит из себя, блять, героя-романтика, спокойный как удав. В голове сразу проносится, что повезло Тэхёну со старшим Кимом, а вот Паку… что досталось, то досталось.       «Он теперь твой парень, Чимин!»       – А… – вдыхает в себя Чимин, до которого, кажется, дошло, что вообще происходит. Он сильно сжимает ремень безопасности, пугая этим Намджуна, который как раз припарковался недалеко от его дома, около киосков с едой.       – Чимин… все в порядке? – Намджун быстро прикладывает свою ладонь к его лбу и оглядывает беспокойным взглядом, ожидая получить ответ.       – Да, – Чимин мягко отстраняет руку Намджуна и прокашливается. – Муха просто… в рот попала, – мысленно отвешивает себе леща, потому что Намджун мило улыбается, показывая ямочки и отстегивает его ремень безопасности, говоря «будь осторожен», как малому ребенку. И это почему-то не бесит, только нервы щекочет.       Они медленно идут рядом друг c другом по узкой ночной дороге, освещённой фонарями по бокам, поедая мороженое, которое купил Намджун в киоске. Вокруг приятно пахнет распустившейся розовой сакурой. На улице тихо и безлюдно, поэтому Намджун слегка цепляет ладошку Чимина, переплетая пальцы, улыбается при этом, наблюдая как Чимин прячет удивленные глаза под челку, но руку не спешит выдергивать, так и идет с опущенными плечами, стараясь держать язык за зубами, немного дрожа, что улавливает Ким, в уме себя ругая, что купил мороженое, а не горячий шоколад. Старший останавливается, просит подержать его рожок, на что тот угукает и держит, наблюдая словно очарованный, как старший снимает с себя черную спортивную легкую курточку FILA, набрасывает на плечи младшего, закусывая свою нижнюю губу, поправляя на нем аккуратно с нежностью, чтобы не упала, от чего в груди у Чимина, кажется, снова начинает жечь.       Даже их немногословная тишина… придает свой уют.       – Сегодня очень красивая луна, – Намджун останавливается возле дома Чимина, поднимая голову вверх, Чимин повторяет за ним, закутываясь поверх пиджака в куртку старшего, наблюдая за полной и красивой ярко-желтой луной. – С сегодняшнего дня ты – моя луна, Чимин, и я купаюсь в твоих лучах.       Чимин опускает свой взгляд на мужское и изумительное лицо старшего с приоткрытым ртом. Говорили ли ему когда-нибудь такие романтичные слова? Нет. А еще, кажется, Намджун красивый при освещении полной луны. Что ему говорить в ответ он вообще не знает, так и молчит, только глаза выпучил.       Намджун переводит на него взгляд и тихо посмеивается, дотрагиваясь до его лица, где остались крошки от рожка, легко стряхивая их с пухлых щек, пока Чимин стоит заторможено и молча моргает. Говорить он, кажется, разучился в тот момент, когда сам заставил предложить встречаться.       – Иди в дом. Прохладно все-таки. Не хочу, чтобы ты простудился.       – Я… – «Не хочу, чтобы ты меня волновал, но ты меня волнуешь! Что мне делать?!» Так и хочется выкрикнуть, но он только зажмуривается и выдыхает. Все должно быть не так!       – Можно, я буду провожать тебя в школу и домой? – Чимин снова выпучивает глаза, но ничего не успевает обдумать, просто кивает, как дурак, уже сожалея, что начал все это. – Чимин… – ласково произносит старший, немного нагибается, нежно целует в щеку, и быстро отстраняется назад, любуясь застывшим лицом Чимина с прикрытым ртом. Намджуну нравится. Лучше его молчание, чем яд в каждом выплевываемом слове. – Иди. Спокойной ночи. Я напишу.       – До сви… да… ния… – еле произносит Чимин в уважительном тоне и слегка кланяется, когда Намджун делает пару шагов от него, махая ручкой на прощание. И кажется только тогда Пак начинает дышать и приходить в себя, тихо шепча себе:       – Ебать ты лох, Чимин!       Пак смотрит прямо и отмирает, когда силуэт Намджуна исчезает в темноте, выдыхая громко и протяжно, а затем плетётся домой. Заходит все еще одурманенный, сердце бешено колотится, опирается о закрытую дверцу, уже в своей комнате, и стучится слегка головой, кидая рюкзак под ноги.       – И что это было, Чимин?! Ты говорить разучился?! – стучит он себя по башке ладошкой и негодует от своей растерянности. – Был как идиот! Еще так вежливо попрощался! Смотри-ка на него! Воспитанный какой! Замёрз, а ещё на мороженое согласился! Чимин, хочешь мороженое, хочешь?! – передразнивает голос старшего, снимая его куртку, которую Намджун оставил на нем, бросая на пол со злости. – Хочу, блин! Ясно, что хочу, а кто бы мороженое не хотел в такую холодрыгу-то, блять! Вообще, я свои мозги отморозил, видимо, если согласился!       После душа, когда нервно пыхтит на одеяло, потому что запутал там ногу, он ложится на кровать все равно потерянным. Выключает свет лампочки на прикроватной тумбочке, погружая комнату в темноту. На телефон приходит сообщение, из-за которого сердце все быстрее сходит с привычного ритма, в животе уже даже не пресловутые бабочки порхают, а, кажется, волки бегут стаей, ничего не замечая на своем пути.       Намджун-хён:       «Спокойной ночи, моя луна!».       Чимин не отвечает, лишь отключает звук на телефоне и ложится на подушку с округлёнными глазами.       А сейчас… он, кажется…       наткнулся на подводные камни.