Право голоса

      Бэкхёну приходится тихонько уйти с последней пары, надеясь, что его отсутствие никто не заметит, а Минсок обещает прикрыть, если понадобится — это вынужденная мера, потому как бегать савраской он сегодня не в состоянии. Омега едет за Джено в школу, обдумывая, с собой ли у того снаряжение для тренировок или нужно будет заходить домой. Маленький альфа встречает его радостной улыбкой, что не идёт ни в какое сравнение с прошлым их разом. Он воодушевлённо делится событиями прошедшего учебного дня, вытаскивая из раздевалки небольшую спортивную сумку.       — Теперь у меня на окне стоит кактус, — заключает Джено, шнуруя ботиночки более удачно и не расстраивается, если приходится пытаться снова. — Я назвал его Сэмми. У растений же бывают имена?       — Если ты хочешь, у твоего растения будет имя, — улыбается Бэкхён искренне, потому что мальчик так мило переживает за правильность своего подхода к уходу за маленьким беззащитным организмом. — Сэмми — очень классное имя.       — Спасибо, — хихикает Джено, заканчивая с одеждой и натягивая на плечи рюкзак и сумку.       — Давай помогу, — предлагает он, но мальчик упёрто качает головой и берёт его за руку, утягивая на выход.       — Я сам.       — Ты давно занимаешься плаваньем? — смиряется с его самостоятельностью Бэкхён и крепко сжимает маленькие пальчики.       — Как в школу пошёл. До этого мы с отцом просто иногда ходили, — вспоминает он и смеётся. — Отец в маленьком бассейне учил меня плавать!       — О, наверное, ему воды было по колено? — картина, где мистер Пак стоит в лягушатнике с Джено, его тоже веселит.       — Почти, — соглашается ребёнок. — Но теперь я умею плавать там, где глубоко. А взрослые бассейны отдельно, но туда я тоже скоро смогу пойти.       — Обязательно! — Бэкхён не сомневается в его успехах, тем более, что Джено очень нравится, судя по рассказам.       Они доезжают до бассейна, что оказывается в пятнадцати минутах от дома семьи Пак — очень удобно, особенно, когда после тренировки сильно устаёшь — так думает омега, когда Джено машет ему ручкой и убегает к тренеру около администраторской стойки, что собирает вокруг себя других деток. Бэкхён усаживается на одну из скамеек в холле спортивного центра, придвигая школьный рюкзак поближе, и выдыхает: у него есть около часа, чтобы позаниматься своими делами. Он достаёт тетрадь с конспектами, чтобы пробежаться по темам, что не успел закрепить, и понимает, что ему нехорошо. Смотреть на корявый почерк неприятно, голову слегка ведёт, и он жмурится, берясь пальцами за переносицу. До этого момента он умудрялся игнорировать возникший симптом, но, видимо, читать не получится, и он отбрасывает эту затею. Бэкхён не сразу понимает, из-за чего вообще периодически подкатывает тошнота, хотя он толком сегодня не ел, а потом вспоминает о принятом утром лекарстве. Значит, действует — наличие побочных эффектов радует — помучается пару дней, зато снизит вероятность ещё большего разрушения своей жизни.       Ему остаётся только лениво рассматривать холл, увешанный по одной стене множеством грамот, разглядеть которые не получается из-за расстояния, и он решает не продолжать это дело. В помещении мало людей: парочка администраторов и несколько одиноких родителей, что так же, как и Бэкхён, ожидали своих чад с занятий. Он вспоминает, как во время беременности тоже ходил на плаванье раз в неделю; как разгружалась его спина в воде; как хорошо он себя чувствовал после этого. С рождением Джемина он не вспоминал о тренировках, не говоря уже о их посещении.       Время, на удивление, пролетает быстро, и уже вскоре из-за дверей, ведущих к раздевалкам, показываются несколько первых ребят. Джено появляется ещё минут через десять. Довольный и краснощёкий, он бежит к Бэкхёну, широко улыбаясь.       — Ну, как? Поплавали? — подбираясь из расслабленного положения, интересуется омега и заключает его личико в ладони. — Голову плохо просушил.       — Я же в шапке, — запыхавшись, маленький альфа скидывает с плеча сумку и бежит за курткой.       Бэкхён не спорит с непоседливым ребёнком и ждёт, когда тот вернётся. Джено прибегает уже одетый, шлёпая резиновыми тапочками по выложенному плиткой полу, и тащит в руках ботиночки. Омега не может сдержать тихий смешок — мальчик вызывает в нём волну нежности и любви.       — Не торопись, — просит он, подвигая сумки, чтобы тот сел.       — Есть хочу, — жалуется Джено, и Бэкхён успокаивает, что сейчас они придут домой, и он что-нибудь приготовит.       Джено прощается с парочкой других ребят, с кем занимается, и они идут домой под любопытными взглядами некоторых родителей, на которые Бэкхён решает не обращать внимания. Наверное, те привыкли, что за маленьким альфой приходит кто-то другой, дедушка или отец, а тут взялся из ниоткуда непонятный омега. Будь он на месте бдительного родителя одногруппников, тоже бы обязательно присмотрелся к себе.       — Пить-пить-пить, — смешно повторяет Джено, когда они переступают порог квартиры, и, неряшливо разбрасывая обувь, убегает на кухню.       Бэкхён смеётся, вспоминая, что после бассейна всегда хочется утолить жажду. Как только тот до дома дотерпел? Омега устало раздевается и идёт на кухню, стараясь удержать нестабильное равновесие — ему не помешала бы водичка с лимоном, благо они взяли парочку цитрусовых в субботу.       — Давай мыть руки и за уроки, пока я обед готовлю, хорошо? — он гладит его по волосам, что успели чуть подсохнуть.       — Угу, — облегчённо выдыхает Джено, когда большая чашка оказывается пустой.       Первым делом Бэкхён находит рис рядом с рисоваркой, что уже достижение — не быстрого приготовления, как раньше. Хотя он помнит, что парочку таких упаковок Чанёль всё же клал в телегу. Промыв крупу раз семь, он ставит её вариться и, параллельно включая кипятиться кастрюлю воды, добавляет туда одноразовый пакетик рыбного супа.       Пока появляется небольшая передышка, Бэкхён всё-таки позволяет себе воспользоваться радушием хозяев и собственным обещанием. Он достаёт лимон, делит его пополам, а одну из половинок — на четвертинки, и выжимает сок в стакан воды. Омега с удовольствием чувствует, как от кислинки во рту сводит, а в голове приятно проясняется.       Он открывает настенный шкаф и достаёт оттуда редкие до этого приобретения — рыбный пирог, часть которого нарезает. Следом на разделочной доске появляются маленькие сосиски — любимые у Джено, по словам Чанёля. Фантазия подсказывает взять несколько листов капусты и крупно нарезать их. Из того же настенного шкафа выуживается толстенькая упаковка рисовой бумаги, которую Бэкхён аккуратно обмакивает в тарелочке с водой, укладывает в несколько слоёв друг на друга и сворачивает в трубочки, которые делит на три части. В следующую партию листов он заворачивает стики плавленого сыра.       В отдельную мисочку он мешает несколько найденных в шкафах приправ. Вода в кастрюльке закипает, и Бэкхён выбрасывает пакетик супа, а вместо него разбавляет получившийся соус, выкладывает рыбный пирог, сосиски, капусту и получившиеся из рисовой бумаги и сыра роллы. Рисоварка издаёт писк, оповещая о готовности, и омега отделяет половину порции в тарелку, куда следом добавляет немного консервированного тунца, капельку кунжутного масла и сыплет кунжутные семена, о которых настоял в магазине. Сверху отправляется измельчённый ким и совсем немного майонеза.       — Ого, — слышит Бэкхён за спиной и невольно вздрагивает, увлечённый готовкой. — Как вкусно пахнет.       — Как раз всё готово, — улыбается он, перемешивая рис. — Садись за стол.       Мальчик слушается, с интересом выглядывает, что же делает омега, а потом восторженно выдыхает, когда перед ним оказываются небольшие тарелки супа и риса. Бэкхён ещё раз пробует на вкус стряпню, чтобы она не оказалась сильно острой, и даёт добро на обед.       — А вы не будете? Вы обещали отцу, — спохватывается Джено. Вот же цепкий слух.       — Пока что нет, — умиляется он ответственности юного альфы. — Ты ещё не разбирал сумку с тренировки?       — Нет, — мальчик виновато опускает взгляд, приступая к еде.       — Тогда приятного аппетита, а я пойду повешу сушиться твои вещи, — кивает он и оставляет его одного.       В прихожей на полу он находит спортивную сумку, и, морщась, садится на корточки. Мокрое полотенце, плавки, шапочка, очки, тапочки — от всего пахнет хлоркой, и Бэкхён несёт вещи в ванную комнату. Она по размерам, как две в квартире омеги, и он в который раз немного завидует — он бы хотел такой просторный санузел. Полотенце летит в корзину грязного белья, а плавки он споласкивает в раковине вместе с силиконовой шапочкой и сланцами. Вещи остаются сушиться на разложенном на стиральной машине полотенце для рук. Ему немного неловко хозяйничать в чужом доме, но и оставить кавардак он не может.       — Спасибо! Я не могу больше, — смотрит Джено жалобно на остатки супа.       — Не доедай, — усмехается Бэкхён, убирая посуду со стола.       — А… — начинает Джено и смущается. — А вы можете сделать лимонад?       — Конечно, — омега открывает холодильник, но не находит апельсиновую баночку. — А, закончился?       — Угу, — тянет мальчик.       — Тогда придётся подождать, — он смеётся, доставая из нижнего ящика пакет с абрикосами.       — Спасибо, — хлопает в ладоши маленький альфа и уходит к себе.       Бэкхён остаётся в кухне, а запах свежей еды немного раззадоривает его аппетит, что мешается с чувством тошноты. Он решает отвлечься на приготовление сиропа и выполняет уже привычные манипуляции с фруктами, соединяя сочную мякоть с сахаром.       Время неумолимо клонится к шести, и Бэкхён начинает нервничать, боясь встречи с отцом Джено. Днём она была желанной, а сейчас реальность щипала его за бока, заставляя вздрагивать от страха. Ну вот, ещё этого альфу он не боялся. Особенностью приготовленный обедоужин не отличается, вразумительные объяснения не готовы, а Бэкхён и вовсе ощущает себя отвратительно из-за начинающего болеть живота — то ли это нервы, то ли ещё один побочный эффект — сути не меняет.       — Отец, — слышит он из прихожей. Он пропустил момент, когда пришёл мужчина?       Бэкхён поднимается на ватных ногах и медленно выходит к Чанёлю, что раздевается и параллельно слушает сына.       — Здравствуйте, — успевает вклиниться в небольшую паузу монолога мальчика.       — Добрый вечер, — сдержанно поджимает губы альфа.       — Можно с вами поговорить? — голос чуть надламывается, но Бэкхён успешно держит лицо, хотя щёки краснеют.       — Что-то случилось? Потому что рабочий день окончен, — он не хочет, но сарказм сам рвётся из него. Так по-детски.       Бэкхён всё понимает, а потому неловко бегает взглядом по прихожей:       — Как раз насчёт этого.       — Бэкхён, я вас понял, — спешит убедить Чанёль, но его перебивают.       — Нет, позвольте поговорить с вами наедине.       Мужчина хмурится и просит Джено пойти в комнату, а сам обходит омегу и идёт в гостиную, давая немое согласие. Бэкхён хватается за возможность и осторожно идёт за ним, замирая на втором шаге от сковывающего всю тазовую область спазма.       — Вы в порядке? — оборачивается Чанёль, замечая смену эмоций на чужом лице.       — Угу, — вымученно улыбается Бэкхён и садится в кресло, куда указывает он.       — Я слушаю вас.       Бэкхён глубоко дышит, пытаясь сформулировать отдельно витающие в голове слова, что выходит не сразу. Он помнит об откровенности мужчины в вопросе его развода, помнит, что тот открылся ему, и это мотивирует на ответное желание поделиться происходящим. Конечно, в рамках разумного.       — Мой муж, — решается Бэкхён, сцепляя руки в замок, и борется с съедающим чувством стыда. — У нас сейчас не самое лучшее время.       Чанёль кажется уставшим, и грузить его совсем не хочется, но он внимательно слушает, что подкупает.       — Мистер Пак, простите за… за те сообщения. Их писал не я, — сдаётся омега и поднимает напряжённый взгляд, встречаясь с большими глазами мужчины. — Тэкён немного ревнивый, и без моего ведома взял мой телефон. Я хотел бы попросить прощения за этот сюр. Мне жаль, что он позволил себе подобную грубость.       Между ними повисает секундное промедление, которое позволяет альфе обдумать услышанное.       — Всё нормально, — Бэкхён не знал, кажется ему или нет, но выражение лица Чанёля чуть смягчилось, будто с его плеч свалился тяжёлый груз. — Спасибо. Я, правда, не думал, что сделал что-то необдуманное по отношению к вам, потому те слова немного задели.       — Извините, пожалуйста, — омега складывает руки ладонями друг к другу и чуть кланяется. — Вы не виноваты. Тэ не очень доволен моей работой, вот и выкидывает нечто подобное.       Оправдывать мужа ему приходится не впервой, и всегда это раздражает его самого. Почему он должен унижаться из-за желания своего альфы самоутвердиться? Он из последних сил держит язык за зубами, надеясь не ляпнуть лишнего, и замолкает вовсе, сжимаясь от очередной волны боли.       — Не переживайте, я понимаю, — успокаивает Чанёль и присматривается к нему. — Но вы точно хорошо себя чувствуете?       — Да, — он наконец слабо улыбается. — Я приготовил ужин, он ещё горячий, так что поешьте. Вещи Джено я разобрал, они в ванной комнате.       — Спасибо вам, — увереннее улыбается мужчина, отзеркаливая его эмоции. — Аромат, действительно, сногсшибательный.       Бэкхён тихо смеётся и поднимается из кресла, снова кланяется, потому что чувствует себя очень глупо из-за Тэкёна, поэтому Чанёль спешит развеять ненужные сомнения — он касается его плеча, мягко сжимая через ткань бежевого свитера, чтобы тот выпрямился, и омега поднимает голову, взволнованно глядя на него. Как бы смешно ни звучало, Бэкхён сам бы не поверил, что такое возможно, но у него возникает ощущение, что время замедляется. Он скользит взором по мимическим морщинкам в уголках глаз Чанёля, что чуть сощурены, по доброжелательному изгибу его губ, от чего дыхание перехватывает, и он смущённо краснеет от столь чуткого внимания — как к себе, так и со своей стороны к чужому альфе. В голове возникают обрывки из разговоров с Минсоком и Чондэ, что совершенно не способствуют прекращению его душевных метаний, и он отводит взгляд в сторону.       — Мне уже пора, — будто оправдываясь, шепчет он, и Чанёль отпускает его.       — Спасибо за ваш труд, — в тон ему благодарит он. — Завтра всё то же самое, только без тренировки. Со школы домой.       — Хорошо, — запоминает Бэкхён и ступает в сторону, чтобы пройти в прихожую, но колющая боль пронзает насквозь, и он не сдерживает тихого стона, сгибаясь и упираясь руками в колени.       Чанёль дёргается к нему и приобнимает за плечи спереди, чтобы тот не упал, покачнувшись вперёд:       — Нет, вы точно не в порядке. Что с вами?       — Живот болит, пустяки, — признаётся он и сгорает от стыда. — Выпью обезболивающее и пройдёт.       — Вы что-то ели? — Чанёль осторожно усаживает его обратно в кресло и опускается на корточки напротив. — Когда должен начаться цикл?       Бэкхён тушуется от подобных вопросов, но вспоминает, что Чанёль — врач. Да, не для живых, но медицинское образование имеет, и подобные вопросы более чем уместны для выявления анамнеза. И что ему ответить?       — Нет, не переживайте, я не ел ничего, — он боится, что мужчина подумает, что еда в их доме испорчена.       — Почему? — хмурится Чанёль и на автомате прикладывает ладонь к его лбу.       — Эм, — Бэкхён нервно отшатывается от прикосновения, параллельно думая, что сам себя закапывает, и видит, что его просто так не отпустят. — В смысле, не хотелось. Не волнуйтесь, пожалуйста. Если у вас есть болеутоляющее — вы очень поможете.       Чанёль с сомнением смотрит на него, убирает руки и всё же быстрым шагом уходит из комнаты в поисках лекарств. Бэкхён выдыхает и кладёт ладонь на низ живота, поглаживает, хмурясь и раздумывая — как он вообще собирается доехать до дома? А ведь время поджимает, надо успеть за Джемином. Проскальзывает идея попросить Тэкёна, но его душит гордость, через которую невозможно переступить.       — Бэкхён, я не могу отпустить вас, пока не буду уверен, что вам лучше, — проходя мимо на кухню, предупреждает Чанёль.       — Мистер Пак, спасибо за ваше беспокойство, но мне нужно забрать Джемина.       — Позвоните супругу, — он возвращается и отдаёт ему таблетку и стакан воды.       Омега выпивает лекарства, но к телефону не тянется, улавливая непонимание. Как объяснить, что это выше его сил? Нет объективно никаких причин.       — Хорошо, — вздыхает Чанёль. — Позвоните воспитателю и скажите, что его заберу я.       — Что?! — удивляется Бэкхён, округляя глаза. — Нет…       — Не спорьте, пожалуйста, — он снова садится напротив него, укладывая руки ему на колени и мягко сжимая. — Вы не в состоянии даже встать без помощи. А я на машине быстро вернусь.       Бэкхён сводит брови домиком, не веря своим ушам. Почему этот альфа так беспокоится? Почему готов после тяжёлой смены поехать за чужим ребёнком и привести его к нему, когда своего едва ли успевает видеть по вечерам?       — Ну же, — тепло улыбается Чанёль, когда Бэкхён смаргивает предательскую влагу с глаз и достаёт из кармана телефон.       Мужчине хочется верить, хочется доверить себя хотя бы на пару часов другому человеку, который сможет за ним присмотреть, взять ответственность за его состояние и, если нужно, помочь. Да, у него есть Минсок и Чондэ, которые делали для него так много, что сложно вспомнить всё, но это же совсем другое. Друзья останутся друзьями, а более трепетное отношение к себе он может получить лишь от альфы — жаль, уже не своего.       Ему ужасно стыдно перед Джемином, перед воспитателем До, перед Чанёлем и даже совсем чуть-чуть перед Тэкёном, потому что слаб; потому что не в состоянии позаботиться о себе и сыне; потому что позволяет решать свои проблемы постороннему альфе, который слишком добр, чтобы проигнорировать его состояние, а не звонит мужу, который может и скорее всего забрал бы Джемина, пусть и с руганью и причитаниями о том, что он устал на работе, а Бэкхён, нерадивый папочка, пропадает целый день непонятно где и занимается непонятно чем. Его снова сковывает страх перед возвращением домой поздним вечером — вдруг Тэкён опять озвереет, только уже при их сыне? Вдруг всё повторится или станет ещё хуже?       — Здравствуйте, мистер До, это Бэкхён — папа Джемина, — омеге неловко посмотреть на замершего у его ног мужчину, и он опускает голову вниз, цепляясь взглядом за чужие широкие ладони, которые лежат на его коленях. — Прошу прощения за поздний звонок. Хотел предупредить, что сегодня Джемина заберёт… — он мельком всё же бросает взгляд на Чанёля и смущается. — …мой друг. Как его зовут? Пак Чанёль — он… — Бэкхён закрывает глаза и давит на веки подушечками пальцев. — …альфа, высокий, Джемин его знает. Спасибо.       Он скидывает звонок и выдыхает. «Высокий»? Это единственное описание, которое пришло ему в голову? Становится так неловко, что его щёки снова румянятся, сердце так быстро стучит в груди, что вот-вот вырвется за её пределы, и он открывает глаза.       — Давайте я с вами поеду?       — Джемину нужен здоровый папа. Дайте себе передышку, отдохните немного, — мужчина поднимается на ноги и направляется в прихожую, глядя на наручные часы. — Если станет хуже — звоните мне.       — Спасибо, — Бэкхён обессилено опускается на спинку кресла и виновато смотрит в окно, видя в отражении, как альфа заглядывает в комнату к сыну.       — Джено, присмотри за Бэкхёном, пожалуйста.