Право голоса

      Ранний подъём, чтобы успеть собрать и отвезти Джено в школу, а следующим пунктом на маршруте значится работа. Для пущего нагнетания ужаса на не только потерявшую смысл жизнь, но и просто ради эффекта Чанёль бы сказал «морг», но морг давно стал его работой, а человек ко всему привыкает. Он не мог и подумать в подростковом возрасте, что решится на подобный эксперимент — раз родители не позволили исполниться самой главной его мечте, он нашёл другую, которой те не смогли его лишить. Жалел ли он когда-нибудь о своём выборе? Вряд ли. Он всё же стал звездой и героем своего жанра. Альфа мог бы выбрать профессию патологоанатома: работать в чистеньком подвале стационара и выяснять причины смерти на хирургическом столе или в одиночных палатах, но это было бы слишком скучно, а вот судмедэкспертиза — шажок навстречу неизведанному, столкновение с людским бесчинством и жестокостью, которые покрывает ночь или закрытые двери, куда заглянуть доводится не всем. Только здесь открываются глаза на реальность, в которой мало места наивности и вере в лучшее.       Почти с десяток лет в медицинском, и вот он проходит мимо столов, на которых покоятся свезённые за ночь тела с разных концов Сеула. Кого-то нашли на улице в тёмной подворотне, для кого-то родственники в панике вызывали «скорую», только вот врачи ничего не смогли поделать, приехав на уже труп. У каждого объекта своя история, окончившаяся поездкой в эту лабораторию, и теперь Чанёлю и его другим коллегам предстоит узнать её, выяснить причины, понять, был ли шанс спасти, а, быть может, и найти зацепки о причастных третьих лицах. Первое время было сложно — Чанёль пропускал через себя всё, что видел: ту боль, слёзы родственников, улики с мест преступлений, глаза убийц, что приходили опознавать своих же жертв. Всякое пришлось повидать за более чем восемь лет практики, и далеко не сразу мужчина научился разделять работу и свою жизнь, где его ждали муж и сын.       Он удивлялся, как его смог полюбить Хёнджин, зная о профессии, сталкиваясь с вымотанным до изнеможения альфой по вечерам? Позже стало ясно — он не принимал его изначально — так было удобно. Удобно жить в новом районе города в красивой квартире, удобно улыбаться в лицо, имея по левую руку любовника, удобно родить сына и не работать, полагаясь на зарплату супруга. Чанёль оказался таким удобным, не замечающим очевидного вранья, пока в какой-то момент просто не надоел. Хотя, честно, не только он надоел, но и вся эта скука, рутина, быт, редкий секс, на который едва хватало моральных сил, а самое больное — Джено.       Чанёль не понимает, как так вышло, что маленький альфа стал ненужным атрибутом развода для бывшего мужа? Когда они всё-таки решили разорвать их фиктивный, как теперь считает он, брак, Хёнджин даже не заикнулся, что заберёт сына себе, хотя Чанёль думал, что всё будет именно так, от того бракоразводный процесс грезился катастрофой. Но всё обернулось иначе, и Джено остался с отцом, становясь единственным лучиком света и мотивацией что-либо делать дальше. Как, чёрт возьми, удобно.       Не сказать, что родители Чанёля изначально одобряли его выбор омеги, но, к счастью, не лезли, понимая, что останутся крайними в итоговых разборках. После всех перипетий мистер Ким много помогал и продолжает помогать в воспитании внука и поддерживает сына, когда как мистер Пак предпочитает возлагать на Чанёля больше ответственности. Как-то он сказал ему: «Имел смелость забрать ребёнка себе — имей смелость отвечать за него головой». Чанёль понимает, почему отец так строг, только вот от этого не легче — он не справляется, пусть и не признаётся в этом вслух. Вместе с изнуряющей работой он всего себя отдаёт ребёнку, которому, на самом деле, нужен папа. Не дедушка, не приходящий раз в месяц «клоун», а настоящий папа.       Воспоминания неприятным осадком тяжелят душу, и Чанёль останавливается напротив своего рабочего места. Лаборанта ещё нет, оно и понятно — слишком рано, и он решает поверхностно осмотреть новое тело. Не успевает он дотянуться до простыни, как в кармане звенит телефон. Он шумно вздыхает, не морщится от неприятного и уже привычного амбре и мельком глядит на определитель номера.       — Вспомни лучик, — шепчет он и берёт трубку. — Хёнджин?       — Доброе утро, милый, — на удивление, они не остались в плохих отношениях с бывшим — ругаться в то время у Чанёля не было никаких сил, они разошлись полюбовно. — Не разбудил?       — Ты же знаешь, что нет, — поджимает альфа губы, желая скорее услышать причину звонка.       — Как хорошо, — улыбается омега, у которого явно настроение получше. — Я хотел бы встретиться с Джено.       — О, — усмехается Чанёль, качая головой. — С чего вдруг? Ты не объявлялся два месяца.       — Соскучился! Он мой сын, в конце концов, — возмущается тот, но больше в шутку. — У меня были дела, а сейчас я свободен.       Чанёль не хочет знать, какие у него были дела, ему откровенно плевать, потому что Хёнджин никогда не горел желанием работать, а значит дела маловероятно связаны с заработком. Альфе противно, но ещё хуже от того, что он испытывает к нему такие негативные чувства — неужели, до сих пор задевает?       — В графике Джено ничего не изменилось. Предупреди заранее, когда ты соизволишь появиться, — он старается отбросить предвзятость. Хёнджин имеет полное право видеть сына, он присылает на него какие-никакие алименты — придраться не к чему.       — Какой ты грубый, Пак, — цыкает омега и смеётся. — Заберу его со школы в четверг. А тебе стоит больше отдыхать, тогда ты точно станешь добрее, и люди к тебе потянутся. Живые.       — До четверга, — перебрасываться колкостями не входит в планы, и Чанёль отключает звонок.       В помещении открывается дверь, на которую он оборачивается и кивает пришедшему лаборанту.       — Свежак? — хихикает Чондэ, накидывая белый халат поверх свитера.       — Прекращай шутить со смертью, — Чанёль убирает простынь с тела на своём столе и совсем никак не реагирует, когда перед ним открывается вид на посиневшее в гримасе боли лицо пожилого мужчины. — Она умеет достойно отвечать.       — Как можно быть серьёзным, работая в такой обстановке? До дурки недалеко, — объясняется Чондэ, доставая из кармана небольшой блокнот с ручкой.       — Может, ты и прав, — он равнодушно наклоняет голову к плечу, скользя взглядом дальше по телу. — Бери ножницы, и поехали.       Каждый рабочий день они выполняют одно и то же и каждый раз узнают что-то новое, что подталкивает к разным выводам: некоторые тела остаются с заключением о смерти по естественным причинам, а некоторые так и «кричат», что тут необходимо подключать полицию. Для новичков это всегда страшно — никто не знает, чем всё может закончиться — но для Чанёля, который всеми возможными путями отгораживается от личного интереса к делам, всё давно стало серым. Ему нельзя. У него дома Джено, у которого больше никого нет. И проблема даже не в переживаниях и скорби, которая окружает их изо дня в день — бывают случаи, когда стоит бояться за свою жизнь и благополучие родных. О таком он точно не предполагал в юношестве.       В подобном размеренном темпе протекает вся смена, за которую через стол Чанёля проходит несколько объектов, не отличившихся ничем уникальным, и парочка опознаний. Смерть — естественный процесс, от которого никуда не сбежать, она обязательно настигнет каждого рано или поздно, ведь только в сказках вроде «Гарри Поттера» от кончины можно прятаться годами под мантией, которая, иронично, дар смерти. Чанёль любит эту серию книг и фильмов, начинал показывать её Джено, который тоже оценил первые две части, что успел посмотреть. В прошлые выходные они должны были начать третью, да планы изменились с появлением в их жизни Бэкхёна, а вместе с ним и Джемина. Сердце всё воскресенье было не на месте, отчего настроение на киновечер пропало.       Зато в перерыв альфа вновь обедает домашней стряпнёй, а не рамёном, что значительно улучшает настрой. Он замечает хитрый взгляд Чондэ на себе, хотя тот упорно делает вид, что это не так, но Чанёль трактует это по-своему, ведь лаборант — хороший друг Бэкхёна, а потому, наверное, гордится им.       Стоит вспомнить о Бэкхёне, как телефон снова подаёт признаки жизни в кармане халата, что уже успел оказаться на вешалке при выходе из лаборатории. Чанёль чуть его не забыл.       — Добрый вечер, — улыбается он уголком губ, но улыбка тут же съезжает с лица, оставляя после себя волнение. — Он в порядке? Конечно, не переживайте, Бэкхён. Не паникуйте. Я подъеду в течение получаса.       Он убирает телефон в карман пальто, прощается с коллегами, у кого смена заканчивается позже или кто только приехал в ночную, и спешит на выход.       И только он выдохнул с облегчением, когда нашёл няню для Джено, как стоило предвидеть, что у того тоже маленький ребёнок, который может слечь на больничный. В голове помимо рационального поиска решения начинают возникать переживания за Джемина. По телефону Бэкхён ничего толком не смог ответить, сам не располагая информацией, а потому стоило поскорее добраться до городской больницы.       Всё идёт наперекосяк, вся жизнь катится по наклонной — Чанёль устал пытаться быть хорошим отцом, каким быть не получается, пусть он и старается. Старается несмотря ни на что, даже когда руки опускаются. Ничего же страшного, бывает — накатывает тоска.       Ему повезло иметь множество знакомых в медицине, так что на стойке регистратуры его без проблем информируют о нахождении маленького пациента Ок Джемина. Чанёль не знает, почему срывается на бег, преодолевая лестничный пролёт между первым и вторым этажами, но сердце колотится в нетерпении узнать, что всё в порядке, что воспитатель в детском саду испугался и решил перестраховаться.       В коридорах мало посетителей и пациентов, больше медбратьев на посту, чутко реагирующих на новых гостей детского отделения. Один из них узнаёт альфу и удивлённо вскидывает брови, когда тот пролетает мимо них, едва кивая в знак приветствия. Коридоры светлые хотя бы из-за прозрачных окон в стенах, что помогает Чанёлю найти нужную палату, у которой он останавливается и быстро ориентируется: на небольшой койке спит бледный Джемин, рядом с ним спиной к альфе скрючился Бэкхён, медленно покачиваясь вперёд-назад. Напротив него расположился и уставился в телефон какой-то мужчина, а в уголке палаты на кресле развалился Джено, сразу заметивший появление своего отца. Ребёнок подскакивает с места, выбегая к выходу, из-за чего Бэкхён оживает, оборачиваясь и встречаясь взглядом с Чанёлем. Омега поворачивается к незнакомому мужчине и что-то говорит, параллельно вставая с места. Мужчина недовольно вскидывает взгляд, сканируя через стекло Чанёля, и тоже поднимается, направляясь следом за Бэкхёном. Джено обнимает отца, который кладёт руку ему на макушку, поглаживая тёмные волосы.       — Здравствуйте, мистер Пак, — виновато смотрит Бэкхён, прикрывая за собой дверь, но та не поддаётся, и он испуганно озирается, замечая в проёме того самого мужчину. — Тэ, останься, пожалуйста, с Джемином?       — Он никуда не сбежит, — сухо отвечает тот.       — Как и я, — цыкает он, но строгий взгляд Тэ говорит о бесполезности его просьб.       Омега прикрывает глаза на пару секунд и тяжело выдыхает. Спорить не имеет смысла, и он возвращает внимание к мистеру Паку.       — Прошу прощения…       — Не извиняйтесь, — Чанёль мягко улыбается, окидывая взглядом, как он успевает догадаться, его супруга. — Как Джемин? Врачи что-нибудь сказали?       — Да, — кивает он и опускает взгляд на Джено, что тоже развесил ушки от любопытства. — У него сотрясение. Слава богу, это всё.       — Как так получилось? — хмурится Чанёль, поглядывая на маленького омегу. — Они же должны быть под присмотром?       — Да, это случайность. Помните, Джеминни говорил о Хансоле, который его задирает? — Бэкхён отчего-то грустно улыбается. — По словам воспитателя, они всё-таки подружились, но во время игры побежали друг другу навстречу и столкнулись лбами, — он качает головой от абсурдности. — Дети…       Чанёль невольно усмехается, с трудом представляя настолько разыгравшегося Джемина, и снова смотрит на Бэкхёна, прижимающего к груди едва заметно подрагивающие ладони. Его глаза, уже сухие, но всё ещё красные от слёз тревоги за малыша, смотрят пустым взглядом в палату, когда как за его чуть сутулой спиной высится Тэкён. Чанёль не может более игнорировать его присутствие, потому смотрит прямо в глаза. В голове возникает много вопросов — слишком много, чтобы молча не обращать на него внимание. Альфа Бэкхёна смотрит в ответ отчасти агрессивно, будто провоцирует на хоть какие-то реакции, а его выражение лица, абсолютно нечитаемое, наводит на непонятные мысли и пугает Джено, который решает взять отца за руку и зайти за него. Чанёлю на ум приходит лишь одно сравнение — Цербер, от которого непонятно, что ожидать. И Бэкхён на его фоне выглядит необъяснимо маленьким, хрупким, точно одно движение Тэкёна рукой сломит его окончательно, но он этого не замечает. В нём не читается страх перед мужем, как и сил наладить диалог, который, вероятно, не вяжется не только сегодня.       Чанёль вспоминает вчерашний вечер, молчание Бэкхёна на слова любви из трубки и понимает — что-то не то. Атмосфера почти искрится, глушит, сжимает в тисках, подавляет волю, лишая возможности сопротивления. Кажется, омега сдался, не перечит, молча слушается, хотя Чанёль понимает, что это похоже на обман — простая и такая желанная для Тэкёна иллюзия, которую тот ему дарит во избежание конфликта.       — Может, ты нас уже познакомишь? — первым сдаётся Тэкён и нервно дёргает бровью.       Бэкхён вздрагивает от его голоса, наполненного вызовом, опускает взгляд, возвращаясь из своих мыслей, и снова смотрит на Чанёля, словно ища в его глазах согласие, а натыкаясь на мягкую полуулыбку, отражённую в чуть сузившихся веках, отступает в бок, оставляя мужчин друг напротив друга.       — Это мистер Пак, — он смотрит на мужа и указывает на работодателя. — Отец Джено. Мистер Пак, это мой муж — Тэкён.       — Ок Тэкён, — замечает альфа и протягивает ему руку, приподнимая уголок губ. — Можно мистер Ок.       Чанёль не понимает, что конкретно испытывает — целый спектр всего. Он должен сказать о приятном знакомстве, только отчего-то совсем не приятно, а рукопожатие, на которое он автоматически отвечает, отдаёт колючим холодом. Ему не нравится альфа Бэкхёна, ему не нравится, что Бэкхён стоит рядом с ним, ему не нравится, что Бэкхён взволнованно кусает губы, боясь дальнейшего развития их диалога; ему не нравится, как себя подаёт Тэкён. Ах, простите, мистер Ок. Не нравится и то, что Джено прячется от незнакомого человека, хотя, наверное, уже знакомого, раз они сидели в одной палате. Что успело произойти, если ребёнок ощущает себя небезопасно рядом с ним? А безопасно ли оставлять Бэкхёна и Джемина с главой их семьи?       — Завтра у Джено тренировка? — решает прервать повисшее между ними неловкое молчание омега.       — Вы собираетесь работать? — Чанёль отпускает чужую руку первый, потому что даже наощупь она отталкивает. Наверное, это надуманное, но гляделки с альфой не продолжает.       — А… — Бэкхён замирает, пытается обдумать, что не так? Он что-то упустил?       — Вы нужны Джемину, — Чанёль поступает опрометчиво, касаясь его плеча, и понимает это, лишь услышав, как шумно втянул воздух Тэкён. Он чувствует, что должен убрать руку, но не хочет. Его раздражает этот альфа, его хочется злить, и в голове вовремя проясняется — за его вольности расплачиваться будет Бэкхён.       — Да, я буду с ним в остальное время, — он улыбается, не замечая, как посерьёзнел муж. — И на пару часов буду оставлять под присмотром Минсока, я уже договорился. Не переживайте за Джено, ничего не изменится.       — Вы уверены? — хмурится Чанёль, потому что знает: маленькому ребёнку нужен родитель или кто-то, кто будет рядом постоянно, пока ему плохо. Почему в плане не упоминается его отец? С другой стороны, он понимает: Тэкён работает, Бэкхёну тоже нужны деньги, а Джено присмотр. — Я поговорю с медбратьями, — он указывает себе за спину, где находится их пост. — Они тоже присмотрят за Джеминни.       — О? — Бэкхён вытягивается в лице и улыбается шире. — Вы можете помочь с этим?       — Без проблем, — Чанёль зеркалит его искреннюю радость, а на душе становится тепло. — Джемин будет в надёжных руках.       — Спасибо вам огромное, — его глаза наполняются влагой, и Бэкхён часто промаргивается, усмехаясь своей чувствительности. Он глубоко вздыхает и смотрит на Джено. — Увидимся завтра?       — Да, — нерешительно соглашается мальчик и непроизвольно тянет отца за руку.       — Держите в курсе его состояния, — Чанёль напоследок смотрит на Джемина и снова на Бэкхёна. — Всё будет хорошо.       — Конечно, — поджимает губы он и кланяется на прощание, получая в ответ такой же уважительный поклон.       Тэкён наблюдает за формальностями и незаметно закатывает глаза, когда Чанёль отходит чуть подальше вместе с сыном. Они идут по коридору на выход, и альфа останавливается на посту медбратьев, договариваясь с тем самым знакомым и ещё парочкой медработников о присмотре за одним очень важным пациентом. Ведь он пообещал Бэкхёну, а расстраивать его и оставлять без поддержки даже не думает.       Оказавшись в машине и убедившись, что Джено надёжно пристёгнут в детском кресле, Чанёль, наконец, выезжает с парковки в сторону дома. День неожиданно превратился в балаган, который почему-то вовсе не раздражает его, а наоборот, заставляет погрузиться в размышления, из которых его выдёргивает сын.       — Отец?       — Да? — мужчина смотрит в зеркало заднего вида.       — Отец Джемина страшный, — понижает он голос, сведя брови домиком.       — Страшный? Ты то же говорил и о Бэкхёне, — улыбается Чанёль, стараясь свести неэтичную тему на нет.       — По-другому, — Джено пыхтит, опуская голову и пряча половину лица за высоким воротником куртки. — Злой.       — Злой? В чём это проявлялось? — щурится мужчина. — Он тебе что-то сделал?       — Нет, он кричал на Бэкхёна, — морщится мальчик, отводя взгляд в окно. — Он сказал, что Джемину больно из-за него. И Бэкхён заплакал.       — Бэкхён не виноват, — задумывается он, принимая новые детали картины, которую узрел в больнице. — Отец Джемина переволновался, потому накричал. Но так делать неправильно, понял?       — Угу, — кивает Джено. — А Джемин поправится?       — Обязательно! — Чанёль улыбается. — Уже скучаешь по нему?       — Нет! — вспыхивает от смущения маленький альфа, на что слышит хриплый смех отца. — Мы же хотели выращивать Сэмми вместе…       — Недели через две Джемин сможет поправиться, — успокаивает он. — Сэмми не успеет заметить его отсутствие.