Право голоса

      Полноценный сон действует на Чанёля исцеляюще, и уже на следующее утро он чувствует себя многим лучше, но начальство настоятельно рекомендует поменяться сменами с коллегами, чтобы окончательно прийти в себя. Альфу это немного расстраивает, хотя в последнее время он старается искать положительные стороны в каждом изменении в своей жизни.       На календаре воскресенье, у Джено тоже выходной день, который просто необходимо провести вместе, и Чанёль отписывается Бэкхёну, чтобы тот сегодня оставался с сыном. Сообщение долго не читают, и мужчина ловит себя на том, что никогда ещё не сидел, так бесцельно пялясь в экран смартфона в ожидании заветных галочек в уголке диалога. Он усмехается своим новым странностям и предпочитает всё же взять себя в руки, ведь омега может быть занят или вообще ещё спать.       Время раннее — всего лишь девять утра — и, как примерный отец, Чанёль решает приготовить завтрак. К готовке он всегда относился нейтрально — готовить умел, но не особо любил, а вот вкусно поесть никогда не отказывался, но для яичницы много сил и времени не надо. Он тянется за тарелками в настенный ящик и нехотя вспоминает вчерашний вечер, когда он так же потянулся за посудой, но его остановил Бэкхён. Это было на самом деле или ему приснилось? Он бы не удивился, если бы начал бредить этим парнем, и дело не в том, что его постепенно распускающаяся влюблённость берёт верх, скорее альфа истосковался по вниманию со стороны омег. После развода он так и не встречался больше ни с кем — желания не появлялось налаживать с кем-то отношений — хотя Сехун несколько раз настаивал на свиданках вслепую, предлагал свести с парочкой знакомых вариантов, с которыми у самого не получилось. Только вот Чанёля тяготил как излишний интерес к себе, так и сваха Сехун, который спустя пару месяцев всё же бросил глупую затею, смиряясь с равнодушием друга.       Сейчас же, когда он познакомился с Бэкхёном, его резко отпустило, подобно обрубленному тросу, держащему судно у причала. Может, дело во времени, а может — в конкретном человеке? Чанёль никогда не задумывался, но паззл наконец складывается в голове: ему хочется спасти омегу. Он всегда избегал этого желания, даже пойдя в медицину, свернул в другую степь, и жизнь его подловила. От чего спасать Бэкхёна, альфа пока не очень понимает, хотя, чего только стоит его супруг, и всё равно чётких очертаний опасности Чанёль пока не видит, а самое тревожное и неприятное во всём — отказ Бэкхёна принять помощь. Хотя можно ли запрет на слишком близкое прикосновение назвать непринятием помощи? Это соблюдение личных границ — нормальная реакция, вполне оправданная. А чего хотел Чанёль? Чтобы тот по щелчку пальцев бросил свой брак и кинулся к нему в объятья, наплевав на свою семью? И с чего вообще он решил, что симпатичен Бэкхёну?       Чанёль жмурится и качает головой, стряхивая наваждение из пугающих мыслей. Беспрерывной цепочкой своих дум он выстроил облачный замок, который по факту можно разрушить порывом ветра. Он придумал и наивно верил в свои же желания, которые с действительностью не имели ничего общего. Кретин, ей-богу.       — Отец, отец, — в кухню забегает Джено и забирается на стул. Он бодро болтает ногами под столом и покачивается взад-вперёд, несильно ударяясь спиной о спинку стула. — Можно сегодня придёт Джисон?       — Доброе утро, Джено, — хмурится Чанёль и ставит перед сыном завтрак. — А…       — Ты обещал! — не дослушав, сразу же переходит в нападение мальчик и дует губы. — Обещал на выходных!       — Помню, — Чанёль вздыхает и немного жалеет, что предложил подобное, но в тот момент перевести разговор в это русло было самым лучшим решением. — Х-хорошо, пригласи Джисона.       — Ура! — расплывается в улыбке Джено и сбегает из-за стола, не притронувшись к еде.       Чанёль устало опускает плечи и заваривает кофе, думая о том, что не хочет тратить единственный выходной ещё и на чужого ребёнка. И как только у Бэкхёна получается вмещать в себе столько терпения к Джемину и Джено?       Опять Бэкхён.       Хотя не сказать, что к Джемину Чанёль относится как к тому же Джисону.       Альфа цыкает языком и делает первый глоток чёрного растворимого кофе. Без сахара, без молока. Горечь ложится на язык приятной вуалью, и Чанёль садится за стол, проверяет телефон, на который так и не пришёл ответ от омеги.       Часа через два в дверь квартиры раздаётся звонок, и мужчина под топанье пяток Джено из своей комнаты идёт открывать гостям. На пороге оказывается Джисон вместе с папой — мужчиной лет двадцати пяти-тридцати в аккуратном коротком тёмно-коричневом пальто. Чанёль видел его на родительском собрании, но не был знаком лично.       — Здравствуйте, — улыбается он, когда Джисон заходит в гости первый, поздоровавшись с Чанёлем. — Меня зовут Ли Тэмин.       — Добрый день, а меня Пак Чанёль, — альфа улыбается уголком губ и чуть кланяется, приглашая зайти. — Угоститесь кофе? Или чаю?       — О, не откажусь от чая, — кивает Тэмин и заходит в квартиру. — Вы очень любезны!       Чанёль поджимает губы, принимает чужое пальто и вешает в шкаф, после чего предлагает пройти за ним в кухню. Дети убегают в детскую к Джено, и альфа думает, что на ближайший час или даже два их оттуда не вытащить.       — У вас очень уютно, — решается Тэмин, осматриваясь в гостиной, а после и в кухне. — Ваш омега такой молодец!       — У меня нет омеги, — спешит объясниться Чанёль и, оборачиваясь, замечает на его лице довольную улыбку. Тэмин знает. Провокация? Этого ещё не хватало.       — Да вы что! — он делает неправдоподобную попытку удивиться. — Я тоже папа-одиночка.       Чанёль понимающе кивает и ставит перед ним чашку чая.       — Вы один справитесь с двумя? — мило улыбается гость, пробуя напиток. — Джисон бывает шумным, когда разыграется. Давайте я помогу вам с ними?       — Да не стоит, — отнекивается Чанёль, но Тэмин перебивает, предлагая варианты, как провести день.       — Давайте сходим погулять в парк? Погода чудесная сегодня, — он искренне улыбается, и Чанёль замолкает, не решаясь оспорить. Погулять он и так планировал, а если подумать, то помощь омеги с детьми не помешает. Может, это отвлечёт его от мыслей о Бэкхёне? Ему однозначно стоит воспользоваться шансом.       — Хорошо, — мужчина хмыкает, вновь заставляя себя искать во всём плюсы. — Я давно ни с кем не знакомился поближе.       И он не сразу понимает, как двусмысленно звучат его слова, но Тэмину они нравятся, и он улыбается увереннее. Гулять они всё же собираются, когда неловкая тишина достигает своего апогея между двумя родителями. Тэмин отчаянно пытается найти тему для разговора, только вот Чанёль отчего-то не знает, как поддержать любую из них. Он ещё не чувствует к омеге такого доверия, осторожничает, потому что не хочет ляпнуть лишнего или обидеть. Портить отношения с вполне приятным человеком — не то, что ему бы хотелось, учитывая, что им нужно вместе провести ещё целый день ради своих детей.       — Вы наверняка знаете, как тяжело одному справляться с ребёнком, — сетует Тэмин, следя взглядом за детьми, укутанными в тёплые цветные пуховички. — Как вам удаётся справляться без поддержки?       — Дедушки помогают, и у Джено есть няня, поэтому, я бы сказал, что не сильно устаю, — задумывается Чанёль. Он вообще мало думает о том, как бы поддерживать внутренний ресурс, а темы правильного воспитания, здоровья и качества похода в туалет маленьких детей никогда особо не затрагивались им, поэтому разговор с Тэмином не пестрит подробностями, хотя тот активно делится наблюдениями за Джисоном.       — У вас есть няня? Без омеги всё же тяжело, — он кивает сам себе и спохватывается. — Но и без альфы в семье нельзя! Особенно, когда ребёнок альфа, ему просто необходим отец.       — Наверное… — Чанёль невольно хмурится, потому что все эти странные разговоры утомляют, да и к чему они вообще? Сочувствия не вызывают.       — Отец! — Джено подбегает к нему, догоняемый Джисоном. — А можно в следующий раз взять с собой Нана? Я хочу, чтобы он тоже дружил с Джисоном.       — Ты уверен? Джеминни слишком маленький ещё, — сомневается Чанёль, уверенный в сиюминутном желании мальчика, которое исчезнет уже к вечеру. Забудется.       — Кто такой Джеминни? — невзначай интересуется Тэмин.       — Сын нашей няни, — улыбается альфа, параллельно слушая спор двух маленьких альф о дружбе с малышнёй.       — А сколько лет няне? — хмурится Тэмин. — Обычно хорошие няни имеют большой опыт работы.       — Ему двадцать два, и, думаю, дело не в богатом опыте, когда за жизнь дети уже в печёнках сидят, а в желании работать, — Чанёль поджимает губы, ловя себя на адвокатской деятельности, хотя на его работника вроде никто и не нападает. — И Джено интереснее с молодым омегой, чем с дедушкой — у него свои есть.       — Ну, — скептично гнёт брови Тэмин. — Не знаю. Молодые омеги не вызывают во мне доверия, они за своими детьми едва ли успевают следить.       — Люди разные. Бэкхён справляется отлично, — тон альфы меняется на более строгий, и Тэмин не решается продолжать отстаивать свою точку зрения.       — Да, будь у ребёнка оба родителя, няня бы не понадобилась и вовсе, — заканчивает он и слышит тяжёлый вздох. — Уже через месяц Рождество! Можете ли вы поверить?       Чанёль ничего не отвечает, поднимает взгляд вверх, цепляясь за первые редкие снежинки, и отпускает до этого момента нарастающее раздражение. Рождество и правда уже скоро, а ещё его день рождения, о котором он предпочитает не вспоминать — желательно вообще пропустить этот день в календаре, но родители не позволят. Чему радоваться в этот день? Тридцать пять лет — это уже внушительная цифра, когда наутро тебя не будет ждать комната, полная шариков, не будет красочного торта и друзей вокруг в цветных колпачках. Да, сомнительный праздник, напоминающий больше о нависающих обязанностях, чем о беззаботности.       На телефон приходит сообщение, и Чанёль достаёт его из кармана.       От кого: Бэкхён       «Добрый день, спасибо. Нас как раз сегодня выписывают!»       Улыбка трогает губы альфы, и он вовлекается в переписку, интересуясь, нужна ли им с Джемином помощь. Он получает отрицательный ответ с забавным смайликом, благодарностями и обещанием завтра приготовить что-нибудь вкусное для них с Джено. Чанёль пропускает тихий смешок, потому что дома осталось совсем мало готовой еды, а Бэкхён, будучи на выходном, помнит о необходимости пополнить чужой холодильник. Это мило — так думает Чанёль, когда сбоку Тэмин прочищает горло.       — Прошу прощения, — кланяется альфа, убирая телефон. — Рабочие вопросы.       — Работаете даже в выходные, — цокает Тэмин в шутку. — Трудоголик?       Он пожимает плечами. Пустая болтовня — не его конёк, потому, наверное, он и не ходил на свидания, организованные Сехуном.

***

      Тэкён не отвечает на звонки, когда Бэкхён надеется на его помощь с выпиской. Вещей за две недели накопилось немало, и тащить их и ребёнка на себе не хочется от слова совсем. Вызвать такси — душит жаба, и омега, спускаясь в холл первого этажа, звонит Минсоку. Тут он надеется, что друг не возьмёт трубку, потому что напрягать его и Чондэ в очередной раз тоже нет желания, но ради очистки совести, пытается. Тот не отвечает, и Бэкхён выдыхает с облегчением — сам справится. На что он вообще годен, если не в силах довезти их с сыном до дома?       — Па, — тихо зовёт Джемин, сидя на скамеечке напротив регистратуры. — Подём гуять?       — Гулять? Солнышко, нам бы домой с тобой попасть, — усмехается он, садится рядом с ним и чмокает в лобик. — Сейчас нам выдадут документы, и мы с тобой потопаем.       — Ну, — дует губки малыш и сводит бровки. — Не хотю.       — Иногда в жизни надо делать то, чего совсем не хочешь, — соглашается Бэкхён философски. — Я вот хочу пудинг, но не ем его, потому что у меня его нет.       — Па, — Джемин кривится и ручки на груди складывает. — Еси хотес, надо есть.       — Думаешь? — омега улыбается. — Если я съем, то у меня не будет денег купить тебе вкусненького.       — Потему мне фкусно, а те нет? — мальчик качает головкой. — Я одам те фкусно.       — Ты отдашь вкусненькое мне? Давай лучше разделим пополам, чтоб нам обоим досталось вкусненькое? — Бэкхён поддерживает разговор на автомате, но замирает и вдруг серьёзно смотрит на сына, который сначала мычит пару секунд, а потом выдаёт непривычно по-взрослому.       — Деить незя. Не фкусно. Съес сё сам, тада павильно. Не одавай фкусное никому.       — Не отдавать вкусное никому? — Бэкхён отводит взгляд к сотруднику регистратуры в момент, когда он машет ему рукой, подзывая подойти. — Может, ты и прав.       Он встаёт с места и идёт забрать документы, в голове вновь прокручивая слова сына. Аналогия вкусняшек с его желаниями выстраивается автоматически, а на месте самого вкусного десерта появляется образ мистера Пака. Глупо, зато наглядно. Но не эгоистично ли «съесть всё самому» по отношению к альфе, даже если это не коснётся Джемина и Тэкёна? Или он слишком много думает о том, за что ответственен не один? И всё же — детский взгляд на жизнь не отвечает нормам морали, стоит ли прислушиваться к нему? Хотя кто придумал эти стандарты? Они только усложняют жизнь.       Бэкхён сам путается в своих мыслях, вспоминая разговор с Минсоком и Чондэ на их кухне, когда друзья убеждали его присмотреться к одинокому мужчине, а он оставался уверен, что не нужен никому с ребёнком на руках. Сейчас он видит интерес к себе, но насколько этого интереса хватит? На раз поразвлечься? Или за вниманием стоит нечто более ценное, что Бэкхён опрометчиво упускает? Не попробует, не поймёт, и пусть это будет мимолётное влечение, омега не обиделся бы — его беспокоит то, что об измене станет известно Тэкёну. Страх перед ним — вот истинная проблема его колебаний, как и наличие супруга в целом. Бэкхён забирает документы и, отворачиваясь от сотрудника больницы, даёт себе волю похихикать. Муж — якорь, тянущий его ко дну, избавиться бы от него... Омега перестаёт улыбаться и гонит дурные мысли прочь, потому что развод он не получит, а иные пути даже не рассматривает. Что только в голову не придёт…       — Пойдём домой, — Бэкхён помогает Джемину встать на ноги и подхватывает рюкзак и тяжёлую сумку с вещами.       К этому времени снегопад усиливается, и Бэкхён даже радуется, что им никто не помогает — не отвлекает от созерцания такой красоты. Дорога до дома занимает много времени, потому что Джемин идёт на своих двоих, держась за руку папы, и заглядывается на темнеющее небо, в котором мелькают белые хлопья. От восторга его глазки блестят, а у Бэкхёна сердце трепещет. Ему в кои-то веки так спокойно, а все вопросы обретают ответы. Мысли укладываются по полочкам, и он ощущает лишь нехватку кого-то очень важного рядом, с кем разделил бы этот момент. Он невольно представляет рядом Тэкёна, но не который ждёт их дома, а того далёкого, из своей юности, когда они только встретились, когда только узнавали друг друга и катались на угнанной тачке в пригород любоваться звёздами. Прошлое весьма сомнительное, наполненное безбашенным романтизмом, след которого давно простыл в их отношениях. И если пораскинуть мозгами, Бэкхён рад этому, потому что в те времена ему чудом удалось избежать последствий такого образа жизни и взгляда на неё. С теми воспоминаниями его связывает лишь Тэкён, и испарись он из его жизни, омега выдохнет с облегчением.       — Вас выписали? — удивляется Тэкён, выходя из комнаты, когда Бэкхён открывает дверь в квартиру.       В нос ударяет аромат незнакомого парфюма, цветочного, какой носят только омеги. Запах едва уловимый, но прочный, он чувствуется в каждой комнате, на кухне и ванной. Бэкхён недоверчиво смотрит на мужа, который обнимает Джемина, вызывая у малыша сдавленный смех. В животе неприятно скручивает, а к горлу подкатывает тошнота — неужели альфе хватило наглости водить домой кого-то, пока его не было?       — Я так рад, что вы вернулись, — Тэкён поднимает взгляд на него и улыбается. — Я ужасно соскучился.       Бэкхён поджимает губы и давит фальшивую улыбку:       — Мы тоже.