Право голоса

      Он не знает, зачем вызвал скорую, но уверен, она понадобится ему самому. Он чувствует пульсацию в висках, жмурит глаза, ослеплённые сигнальными огнями полиции, и тяжело дышит, с болью сглатывая сухость во рту. Этот вечер запомнится ему надолго.       «Здесь ещё тела!»       Бэкхён вздрагивает и через силу поднимает веки, оборачиваясь на голос. Несколько полицейских следуют на зов, и омега тоже хочет, но его тормозит холодный вопрос детектива:       — Мистер Бён, вы можете говорить?       Он не пробовал, слова ощущаются скопившейся вязкой слюной в горле, и он нервно кивает, бегая взглядом по мокрому асфальту.       — Меня зовут О Сехун, — как оказывается, повторяет детектив. — Вы можете рассказать, что произошло?       — Бэкхён?       Бэкхён подрывается с подножки скорой и смотрит в сторону очередной только подъехавшей машины. Голос мистера Пака он узнает из тысячи, в особенности его звучание в собственном имени.       Альфа в защитном костюме подобен белому призраку в кромешной тьме улиц, если бы только не красно-синие огни на крышах полицейских легковушек, заполонивших весь переулок.       — Что тут произошло? — Чанёль вразрез регламенту подходит в первую очередь к ним.       — Вот ты нам и скажешь, — тяжело вздыхает Сехун, не оборачиваясь. — Либо мистер Бён.       Бэкхён теряется окончательно, а его фокус сужается только до взволнованных глаз мистера Пака под защитной маской, отражающей все переливы света вокруг. И всё становится не таким уж и страшным, потому что он не один. Будто вселенную, как в мультиках, расстегнули из ниоткуда взявшейся молнией, через которую стало видно настоящее, а не тот кошмар, в который он попал. И в этом настоящем Чанёль, который по волшебному стечению обстоятельств, запущенных пару дней назад, работает в ночную смену; Чанёль, который первым делом оказывается рядом; который не стесняется показать, что знаком с омегой и беспокоится. Бэкхён задыхается и смаргивает подступающие слёзы — он держится из последних сил.       — Там ещё пять тел, — подходит к детективу один из патрульных, прибывших на место в числе первых. — Ранения те же.       Сехун цыкает и сочувственно смотрит на Бэкхёна, который бледнеет только больше:       — Мистер Бён, нам придётся проехать в отделение для дачи показаний.       — Стоп, — вмешивается Чанёль и жестом просит патрульного отойти. — Мы оба знаем…       — Мы ничего не знаем, — обрывает Сехун и наконец смотрит на друга. — И сейчас нам обоим нужно выполнять свою работу!       И Чанёлю нечего ему сопоставить, он жмурится, пытается решить, что делать, и включить холодный разум.       — Бэкхён, езжайте в отделение с детективом О, расскажите, что произошло, но не более. На остальные вопросы не отвечайте, слышите? — он говорит настолько серьёзно, что Бэкхёна пробирает мелкой дрожью.       — Чанёль! — возмущается Сехун.       — Я закончу и сразу приеду за вами, — продолжает тот и на удивление уверенно улыбается, что совсем не вяжется с ситуацией.       — Х-хорошо, — омега многократно нервно кивает, и Сехун под руку уводит его к машине.       — Сехун! — окликает его судмедэксперт и, когда тот оборачивается, продолжает. — Дай мне время.       Тот поджимает губы, борется с собой и ничего не отвечает, обходя автомобиль и садясь за руль, но Чанёль знает, что его просьба не останется неуслышанной. Потому что это точно не Бэкхён. Кто угодно, но не этот омега.       Бэкхёна потряхивает, он не пристёгивается в автомобиле, в голове у него мешанина, из которой не получается выудить даже тончайшей нити, что приведёт его к действительности. Перед глазами экран, где артхаусный фильм сменяет кадры в преддверии развязки. Или с целью закрутить сюжет так, чтобы зритель недоумённо огляделся вокруг.       Омега жмурится. Выпадает из событий. Как во сне не понимает, что, откуда и куда.       — Вы не задержаны.       Комната мрачная, серые стены, в одной из них зеркало занимает процентов семьдесят пространства. Свет нейтральный, белый, это не раздражает. Бэкхён ёжится, чувствует, как голову сдавливает от напряжения, а брови прокладывают глубокую морщину меж собой.       — Кофе или воды не хотите? — Сехун старается оставаться деликатным по многим причинам.       — Кофе, если можно, — шепчет омега и поднимает уставший взгляд.       В допросной он впервые, чего не скажешь об отделении полиции. О разных отделениях полиции. Однако последнее его посещение подобного заведения датировалось минимум тремя годами ранее.       Перед ним опускается одноразовый стаканчик из автомата в коридоре, а он даже не замечает, когда детектив успевает сходить за ним. Или это вовсе не детектив, а какой-нибудь помощник? Он всё равно не замечает, как быстро это происходит.       Дрожащие руки тянутся к напитку и не сразу поднимают стакан — горячо и тяжело. Дышать трудно. Бэкхён приоткрывает рот и хрипло глубоко вдыхает, а по щекам срываются первые слёзы. Испуг, всепоглощающий страх того, что могло произойти, настигает его только сейчас. Ему хочется закрыться, прореветься, но получается только очень часто дышать. Влага обжигает горящую кожу лица, грудная клетка отказывается принимать в себя воздух.       — Мистер Бён, посмотрите на меня, — Сехун взволнованно садится напротив и берёт его за руку. — Тише, вам необходимо успокоиться.       — Не могу, — едва слышно шепчет Бэкхён, не глядя на него. И действительно не получается. — Не могу, — следом с его губ срывается рыдание, которое он глушит, смыкая горло. Он поджимает ноги к груди, умещаясь на твёрдом стуле, и обнимает их.       Сехун молчит, кусает губы и смотрит в стекло, за которым остаётся его коллега. Он понимает, что нужно время, чтобы отойти от пережитого, и шок постепенно отпускает омегу.       Сколько проходит времени, Бэкхён вновь не понимает, но он слаживает с собой, успокаивается, смотрит пустым взглядом перед собой в стаканчик кофе, над которым уже не вздымается пар.       — Мистер Бён, мы можем продолжить? — решается Сехун, и любой другой на его месте не стал бы столько возиться с ним, но Бэкхён — не рядовой потерпевший (а потерпевший ли?) — он знакомый Чанёля (а просто ли знакомый?).       — Да, — на выдохе смаргивает последнюю влагу с глаз и отмирает, опуская ноги. — Простите.       — Вам не стоит извиняться. Мы всё понимаем, — кивает Сехун и пододвигает к себе успевшую за это время насобираться тонкую папку с делом. — Расскажите, что произошло?       — Я… — Бэкхён облизывает губы и всё же пробует остывший кофе. — я…       — Как вы оказались в том переулке? — понимая, что вряд ли омега выдаст что-то внятное, Сехун начинает с наводящих вопросов.       — Гулял.       — Гуляли? В такой час? — альфе хочется вложить скепсиса, но замученный вид Бэкхёна отбивает всякое желание язвить.       — Да. Я вышел подышать воздухом, — он шмыгает носом. — И заметил, что за мной кто-то идёт.       — И что вы сделали?       — Хотел выйти на людную улицу, — Бэкхён смотрит в глаза детективу, начинает понимать, что от него ожидают услышать, но... — Но с той стороны мне навстречу шёл ещё кто-то.       — Кто?       — Не знаю. Я остановился, а потом… Не помню, — он снова закрывает глаза и трёт лицо ладонями.       — Вы шли по улице, помните двух людей, а потом? Как вы вызвали полицию, помните? — Сехун недоверчиво изгибает бровь.       — Нет, — качает головой Бэкхён. — Я испугался.       — Так испугались, что убили шестерых? — на автомате выдаёт детектив.       Омега молчит, медленно поднимает на Сехуна взгляд и сглатывает. Шестерых? Нет. Не-е-ет. Не мог он убить от испуга даже одного, что за бред? Он вспоминает слова Чанёля:       «Бэкхён, езжайте в отделение с детективом О, расскажите, что произошло, но не более. На остальные вопросы не отвечайте, слышите?»       — Я больше не скажу ничего без адвоката, — первое, что приходит ему в голову.       — Прекрасно, — Сехун резко встаёт и идёт к выходу. — Ожидайте.       Дверь за ним негромко хлопает, и Бэкхён остаётся один в звенящей тишине. Может зря он про адвоката ляпнул? Ему светит максимум госзащитник. Нет, не зря, не хватало ещё за убийство сесть, а его вообще-то дома Джеминни ждёт.       Сехун заходит в комнату, где за ними наблюдал напарник, и смотрит на растерянного недоподозреваемого:       — Что мы имеем на него, Чонин?       — Скоро должны прислать записи с камер видеонаблюдения. Благо они там рабочие, быстро связались с управляющей компанией, — Чонин хмыкает. — Мне кажется, это не он.       — Почему?       — У него парочка приводов в подростковом возрасте: пьянство, хулиганство, курение, но чего из этого не делали мы все? Только вот беспризорники попадаются чаще. Сейчас он студент, замужем, сыну два года. Хотя частенько к ним домой патрульные приезжают.       — Что там?       — Семейные драмы, соседи жалуются на шум.       — Может, муженек ревнивый? Омега пошёл ночью погулять, а муж решил проверить? Этот спутался с кем-то, муж и психанул.       — А ещё пятеро в том грузовичке? Не сходится.       Сехун щурится и цыкает:       — Не сходится.       — Сехун? — голос друга заставляет обернуться. — Как он?       — Чанёль, тебе сюда нельзя, — закатывает глаза детектив, но не выгоняет его.       — Он что-то сказал? Кто это был? — судмедэксперт осматривает Бэкхёна издалека через прозрачное с их стороны окно.       Ему хочется подойти ближе, успокоить, показать, что он рядом, но нарушать процедуру допроса нельзя. Бэкхён бледен, потерян, напуган и вызывает щемящее чувство у Чанёля в груди. Альфа чувствует, что должен взять всё на себя, сам решить все вопросы, оградив его от бед. Если бы он только мог.       — Он ничего не помнит, — Чонин делает глоток своего кофе и выпрямляется. — О, видео с камер прислали. И ещё запись звонка в экстренные службы.       Файл с документом быстро загружается, и Чанёль впивается в экран взглядом.         Бэкхён начинает снова паниковать и ёрзает на жёстком стуле. За дверью допросной тихо, редкие шаги доносятся откуда-то издалека, даже телефон не звонит. Это сводит с ума. Ему приведут адвоката?       Тело ломает, спина ноет от усталости, и омега куксится. Позволяет вести себя по-детски, мозг едва ли соображает. Бэкхёну холодно. Он натягивает рукава старенького свитера на пальцы. Его тошнит, во рту прогорклый привкус рвоты, алкоголя и пота, нос разъедает фантомным запахом железа. Горячей крови, хлещущей из перерезанного горла. Ноги немеют, дыхание сбивается от волнения, и нервная система не выдерживает. Слишком много всего за один вечер. Слишком много для него одного. В момент, когда он готов сорваться, дверь в комнату открывается и заходит Сехун.       — Мы получили записи с камер на улице, где всё произошло. Там видно, что вы только свидетель ужасных событий, — детектив мельком бросает взгляд в зеркало. — Мне нужно задать вам ещё пару вопросов, и мы отпустим вас.       — Ладно, — подёргивает ногой под столом Бэкхён.       — Вам знакомы эти люди? — Сехун достаёт из папки несколько фотографий.       Бэкхён смотрит на снимки и резко отворачивается. На них кадры с места преступления — люди с перерезанными глотками — как такое вообще можно показывать неподготовленному человеку? Со ссылкой, что он уже и так всё видел? Это точно профдеформация.       — Нет, — выдыхает омега, неуверенный в собственных словах. Он не успел рассмотреть. — Не знаю.       — Хорошо, давайте продолжим позже. Мы пригласим вас для дачи показаний завтра, — сжаливается Сехун и собирает фотографии.       —Угу, — всхлипывает Бэкхён и поднимается из-за стола. — Простите, что не могу помочь.       — Всё нормально, вам нужно отдохнуть, — успокаивает детектив и провожает его до двери, за которой омегу встречают объятья, и он не сразу понимает, чьи.       — Тщ…       Бэкхён слышит тихий хриплый голос над ухом и не выдерживает, льнёт ближе, обнимает в ответ, потому что чувствует, что может. Наконец может себе позволить отпустить ситуацию. Может позволить отдать ответственность за себя альфе, который, бросив всё, оказался рядом.       — Я отвезу его домой, — отчитывается Чанёль перед Сехуном, и тот отпускает их. Альфа крепко прижимает Бэкхёна к себе, отворачивая от непрошеных зрителей в лице других полицейских и задержанных участка. — Пойдём, — он гладит его по волосам и утыкается в них носом, оставляет невесомый поцелуй на макушке и прижимается щекой. — Всё хорошо. Ты в безопасности.       И Бэкхён верит ему, потому что чувствует, ощущает каждой клеточкой тела, что он под защитой здесь и сейчас. Чанёль никому не даст к нему прикоснуться, что бы ни произошло.       Они неспешно выходят из участка и идут через пустующую парковку к автомобилю Чанёля. Бэкхён крепко держит мужчину за руку, имея единственный ориентир двигаться дальше. Он давно не держался ни за кого так крепко; ни за кого, кто мог бы ему помочь; кто проведёт сквозь бурю, заслонив собой. И Чанёль помогает ему сесть в машину.       — Бэкхён, — он вытирает с его щёк слёзы. — В подстаканнике вода. Попей.       Омега слушается и, открыв бутылку, жадно выпивает половину. Его отпускает, медленно, неуверенно, но отпускает. Он уже не дрожит, лишь слабость сковывает его.       — Как ты? — Чанёль озабоченно осматривает его, оглаживает кисти рук, возвращается к лицу и трогает лоб.       — Мистер Пак, — шепчет Бэкхён, с усилием фокусируя на нём взгляд. — Спасибо вам большое.       Как бы Чанёлю хотелось обнять его снова, сжать в своих руках и отругать за чёртово соблюдение формальностей с его стороны даже в такой момент. Он чуть с ума не сошёл, когда увидел из окна служебной машины Бэкхёна на подножке скорой, а тот всё ещё пытается сохранить рабочие отношения? Этот парень.       Чанёль выдыхает и закрывает дверь с пассажирской стороны, чтобы самому сесть за руль.       — Не расскажешь, что случилось? — заводя двигатель, уточняет он и трогает с места.       — Вы же сами видели…       — Нет, я про то, как ты там вообще оказался.       Бэкхён нервно сглатывает и горько усмехается. Сейчас их с Тэкёном ссора кажется такой незначительной. Такой идиотской. И ведь не будь её, ничего бы этого не было. Не было бы с ним.       — Повздорили с Тэ, — тихо всё-таки признаётся он.       — И ты ушёл из дома?       — Угу.       — И часто ты уходишь из дома? — напрягается Чанёль.       Бэкхён стыдливо тупит взор и вовсе отворачивается к окну. Молчит. Статистику не вёл, да даже если бы и вёл — позорище.       — Боже, Бэкхён… — Чанёль сжимает переносицу, верить не хочет. Его накрывает тревога, непонимание и беспомощность. — Как же так?       Риторический вопрос, на который Бэкхён прикрывает глаза. Как же так? Как же так? Как же так?       Как же так?       От бесконечного повторения этого вопроса в голове наворачиваются слёзы. Какой же он жалкий! Какой же маленький в глазах общества, ненужный мужу, бесполезный для себя. Ему противно от себя.       — Пообещай, — вырывает его Чанёль из размышлений. — Если у тебя появляется нужда уйти из дома, приходи ко мне.       Бэкхён непонимающе поворачивается к нему:       — В смысле?       — У тебя есть, куда прийти, если дома плохо. У тебя есть люди, которым ты нужен, понимаешь?       — Мистер Пак, — у омеги срывается голос. — Остановитесь. Не говорите того, о чём пожалеете.       — Бэкхён! — Чанёль резко тормозит на светофоре и смотрит омеге в глаза. — Я взрослый человек, за моей спиной высшее образование, брак, кредиты и ответственность за ребёнка. Я в состоянии определить, о чём я буду жалеть, а о чём нет. И сейчас я хочу, чтобы дорогой мне человек узнал, что дорог мне.       Между ними повисает тишина. И лишь заканчивающийся зелёный сигнал для пешеходов позволяет понять, что это не время остановилось, а они сами в этой гонке под названием «кто кому больше укажет на неправильность происходящего».       — Обязательно поговорим об этом ещё раз, когда оба будем не на взводе, — заключает мужчина, трогаясь с перекрёстка.       — Хорошо, — смиренно выдавливает Бэкхён, кутаясь в пальто.       Каждый удар сердца отдаётся болью. Да, они оба взвинчены, и им обоим нужна пауза. В таком состоянии и не такое можно наговорить, а уж тем более услышать.       Они медленно подъезжают к дому Бэкхёна, и омега тут же щёлкает ремнём безопасности.       — Спасибо вам, — он искренне пытается улыбнуться, но усталость делает улыбку вымученной.       — Выспись, пожалуйста. Завтра я заеду за тобой и отвезу в участок. Нужно скорее дать все показания, чтобы помочь следствию, тогда от тебя отстанут, — слишком спокойно заключает Чанёль и кивает на прощание.       Бэкхён выходит из автомобиля и вдыхает ледяной утренний воздух. Сколько сейчас времени? Четыре утра? До почти зимнего рассвета ещё далеко, но уже ощущается свежесть нового дня. Так и не скажешь, что в соседнем квартале этой ночью убили шестерых.       Омега делает шаг, как дверь подъезда открывается, и появляется Тэкён. Бэкхён замирает и сглатывает сухость во рту, когда супруг идёт к нему навстречу, а потом с размаху отвешивает ему пощёчину. Вскрикнув от неожиданности и боли, Бэкхён опускается на корточки, хватается за щёку и поднимает испуганный взгляд на него.       За спиной громко хлопает дверь автомобиля, и Бэкхён в ужасе понимает, что мистер Пак не успел уехать.       — Вот куда ты съёбываешь, грязная шлюха! К своему работодателю? — последнее слово он наигранно выделяет интонацией и нависает над мужем. — Неблагодарная свинья!       Следующую секунду окрашивает неожиданный звук удара в челюсть, из которой вылетает зажатая ранее губами сигарета. Бэкхён подавляет крик и округляет глаза, когда Тэкён падает перед ним на подъездную дорожку. Чанёль налетает на альфу сверху, седлает его и продолжает наносить удары с такой скоростью, что Бэкхён быстро приходит в себя и вскакивает на ноги.       — Мистер Пак! Мистер Пак! Нет! Пожалуйста!       Он хватает мужчину за плечи, пытаясь оттянуть назад, но Чанёль абсолютно точно крепче и сильнее омеги, у которого не осталось никаких сил, а желание спасти супруга даже не проснулось.       — Мистер Пак, прошу вас! — он срывается на крик, давится слезами, замечая кровь на взметнувшемся кулаке мужчины. — Чанёль!       Чанёль тормозит, тяжело дышит и с ненавистью смотрит на изуродованное лицо мистера Ока, который кряхтит под ним и пытается сплюнуть кровь.       Бэкхёна трясёт, он отходит на шаг от них, боится дышать, будто любое дуновение ветра вновь разгонит до невиданных масштабов вакханалию, происходящую в его жизни. Он оглядывается вокруг — никого. Он не понимает, что делать? Он не способен уже ничего решать, он не понимает, реально ли это вообще или ему снится настолько дурной сон, что он готов больше никогда не спать.       Успокаивая застилающую глаза агрессию, Чанёль медленно поднимается с чуть живого Тэкёна и скалится, глядя на разбитые костяшки пальцев. Он тяжело выдыхает пар изо рта, поворачивается к Бэкхёну и, едва сдерживаясь, произносит:       — Собирай Джемина, вы будете жить с нами.