Их цветущая юность

Эта глава была переписана 03.10.2015 Как ни странно, но на следующей неделе у Артурии ни разу не было повода поругаться с Гильгамешем. Мелкие стычки, вроде едко брошенной насмешки или краткого словесного поединка, конечно, были, но это не шло ни в какое сравнение с последним скандалом, который едва не перелился в драку. Люди как будто бы приняли Гильгамеша с его высокомерными замашками, и сцен, подобно той, когда незнакомая лицеистка неизвестно за что отвесила парню пощёчину, больше не повторялось. Гильгамеш, в свою очередь, вроде бы удовольствовавшись тем, что ему больше никто не перечил, тоже успокоился и лишь следил, чтобы к нему относились с должным почтением. Огромную роль в этом сыграл и Энкиду. Только он умел сдерживать вспыльчивый норов своего друга: вовремя сменить тему разговора, обратить неуместные слова в шутку, а иногда и просто перетянуть внимание друга на себя, влезая внезапно в разговор с какими-нибудь восклицаниями. Последнее поражало Артурию: не терпящий никаких возражений, Гильгамеш ни разу не повысил на Энкиду голос. Но так или иначе, до тех пор, пока люди добровольно слушались высокомерного парня, Артурия не имела никаких возражений, хоть, мягко говоря, поведение Гильгамеша у неё восторга и не вызывало. За долгое время Лицей наконец-то спокойно вздохнул. Однако никто не знал, что в нём учились люди, настроенные гораздо более радикально, нежели Король-рыцарь. Двадцать первое июня было самым обыкновенным, ничем не примечательным днём. Как обычно, пекло ослепительное летнее солнце, светло-голубое небо тоже было ослепительным, изредка испещряемое рваной дымкой полупрозрачных облаков. Случалось, прилетал лёгкий, едва ощутимый прохладный ветерок, даривший на мгновение неземное блаженство утомлённым жарой горожанам. Липы потонули в бело-жёлтом мареве соцветий, источающих нежный сладкий аромат, огненно-рыжие и золотистые шарики бархатцев полыхали на городских клумбах. Лето расцветало новыми красками. Размеренно дыша, Артурия бежала кросс длиной в три километра. Её, как и всегда на физкультуре, поставили вместе с парнями: так как Артурия была гораздо сильнее обычных лицеисток, Утер ещё в начальных классах попросил, чтобы его дочь занималась с мужской половиной класса, чтобы получать соответствующую нагрузку. Но и здесь девушка не переставала выделяться: в то время, как одноклассники преодолевали только первый круг, она уже начинала второй. По обыкновению, неподалёку должны были бежать ещё и Гильгамеш с Энкиду: новички были единственными, кто мог сравниться с ней в скорости и выносливости, но в этот раз двое друзей попали в первую группу бегущих, и поэтому Артурия была совсем одна. Девушка любила кроссы. Во время них все мысли и тревоги уходили на второй план. Оставалось лишь её тело – сильное, разгорячённое, упивающееся собственной мощью и энергией. И она наслаждалась этим ощущением свободы вместе с ним. Глухо поскрипывал песок под кроссовками, взвиваясь из-под них сухой пылью. Тёплый воздух приятно продувал тонкую футболку. Сердце птицей билось в груди, не зная усталости, и бежать было легко-легко, словно ноги и не знали другого состояния, кроме бега. Погружённая в это созерцательное состояние, Артурия пробежала мимо одного из одноклассников. Но тот, увидев Короля-рыцаря, поспешно, окликнул его: - Эй, Артурия! Погодь! - Чего? – сбавляя скорость, обернулась девушка. - Поговорить надо, - поднажав, поравнялся с ней парень. – Тебя ведь раздражает Гильгамеш? - И что, если так? – отрывисто бросила Артурия, не прекращая движения. Тема Гильгамеша была щекотливой, и, пока всей подоплёки вопроса не узнаешь, лучше не делать громких заявлений. - А то, что ты не одна такая. Всех уже достал этот его гонор. Поэтому мы тут скооперировались с ребятами – хотим зазвать Гильгамеша с его приятелем после этого урока в спортзал и серьёзно с ними поговорить. Будем я, трое из параллельного класса и ещё двое из младших. Давай с нами? – парень уже начал задыхаться от длительной речи, и Артурия окончательно остановилась. - Как? То есть, вы хотите впятером на двоих? – пристально посмотрела она на лицеиста. – Это же бесчестно! - Надо же как-то заставить его замолчать, - усмехнулся парень. – Будет знать, как свои порядки устраивать. - Нет, я в этом не участвую. - Струсила что ли? А я-то был о тебе иного мнения, - разочарованно протянул одноклассник, очевидно, надеясь поймать девушку на этот крючок. - Ни за что и никогда, - твёрдо отрезала Артурия. – Но это подло. Если я соглашусь на ваш план, то и сама буду не лучше Гильгамеша. - Ну ладно. Как знаешь, - раздосадовано бросил парень и возобновил бег. - И сами не делайте этого. Не позорьтесь. Надо найти иной способ, через Энкиду, например. Слышишь? – нагнала его Артурия. - Слышу-слышу. Не будем, - проворчал тот. - Честное слово? - Честное. Всё, проехали. - Смотри, ты пообещал, - несколько успокоенная, Артурия убежала вперёд. Переодевшись после физкультуры, девушка хотела было всё-таки зайти в спортзал и проверить, нет ли там кого: уж больно легко отказался одноклассник от идеи устроить засаду Гильгамешу и Энкиду. Но тут преподаватель, совместно ведущий и ОБЖ, нагрузил её кипой распечаток, которые срочно надо было отнести в учительскую. Так что девушке, скрепя сердце, осталось лишь надеяться на добросовестность парней. Учительская находилась на втором этаже, поэтому Артурии, чтобы подняться наверх, пришлось потратить минуты две. Ещё три девушка провела в самом кабинете, отдавая документы и разговаривая с учителями. Не так уж и много времени, на самом деле, но, когда она вновь вышла в коридор, Лицей преобразился. Гул голосов и топот поспешно спускавшихся людей наполнили здание. Ученики целыми группами стекали куда-то вниз по лестницам, и в их лихорадочном говоре сквозило что-то тревожное. Однако, хоть ничего не понимающую Артурию и миновало множество людей, никто толком не мог объяснить, в чем дело – настолько все спешили. Что же могло произойти? Люстра упала? Пожар? В любом случае не желая бездействовать, Артурия двинулась в общем направлении, когда среди шума расслышала имена новеньких. Всё разом стало на свои места. А ведь он обещал ей! Не медля более ни секунды, Артурия бросилась в направлении спортзала, в ее голове билась одна-единственная мысль: “Шестеро на одного – непростительно! Бесчестность! Подлость!”. Объект праведного гнева сменился с Гильгамеша на лицеистов. Да, высокомерный мажор девушке, мягко говоря, не нравился, но даже с врагами она была намерена выяснять отношения честно, безо всяких уловок. А тут? Черт знает, что такое! И все-таки, она опоздала. К тому времени, как путь к эпицентру событий в толпе зевак был проложен, зрелище подходило к концу. Естественно, первым порывом Артурии было стремление прекратить неравную драку, но при виде открывшейся ей картины застыла в изумлении: местная шестёрка проигрывала противнику, втрое меньшему по количеству. Удары Гильгамеша были тяжелы и точны, в то время как сам он проворно избегал кулаков нападающих. Или уже обороняющихся? Как парни не пытались одолеть противника, он с легкостью сбрасывал их с себя, и тут же, не давая им опомниться, кидался на них сам. И даже такой: вспотевший, со всклокоченными волосами, в расстегнутой нараспашку рубахе, он не растерял величественности, продолжая выглядеть по-прежнему царственно. “Он прекрасен” – вздрогнула Артурия. На самом деле, она отчасти понимала, почему этот человек был постоянно окружён людьми. Что-то было во всём нём такое, из-за чего невозможно было не замечать его, наверное, это и называют харизмой. Однако лучезарный облик юноши терял все краски в глазах Артурии благодаря его до дрожи возмутительному характеру. Словно сбрасывая наваждение, Артурия с трудом перевела взгляд на его товарища. Энкиду, закономерно, тоже дрался с тремя. Сейчас, будучи полностью поглощенным происходящим, он совершенно преобразился. На его лице и следа не осталось от прежней добродушной улыбки: в травянисто-зеленых глазах плескалась пугающая, хищная сосредоточенность, юноша был подобран, словно пантера перед прыжком, каждое движение стало стремительным и резким. Несколько дней назад трудно и предположить было бы, что этот хрупкий на вид юноша настолько силён. Вообще, Артурия никак не могла понять, как зелёноволосый юноша мог общаться с Гильгамешем. Он был таким вежливым, таким галантным – ну полной противоположностью блондина. Как Энкиду терпел его высокомерие? Желая узнать длинноволосого юношу поближе, девушка неоднократно заговаривала с ним, однако сблизиться так и не удалось: всегда обходительный, Энкиду отвечал ей, но не более того. Ни малейшего намека на дружеские отношения. Присмотревшись повнимательнее, она заметила, что и с остальными он ведет себя точно так же: лучезарная улыбка была его постоянным щитом, за который никому не дозволялось заглядывать. И только иногда искусная маска давала трещину, и тогда наружу просачивался другой Энкиду, вот как сейчас. С тех пор Артурия всегда задавалась вопросом: “А правда ли Гильгамеш и Энкиду дружат?”. Порой ей начинало казаться, что двух парней связывают лишь отношения власти: вдвоём легче противостоять таким вот нападкам недоброжелателей, чем поодиночке. Внезапный рев толпы оглушил Артурию: всё было кончено. Гильгамеш теперь величественно и грозно возвышался над побеждёнными, и Энкиду стоял рядом с ним. Девушка вздохнула и всё же отправилась отчитать пресловутую шестёрку за поведение, недостойное лицеистов, хоть и считала про себя, что урок они и так получили сполна. Просто не утихло у неё на душе негодование от подобной подлости – заманить жертву в отдалённое место и по-тихому расправиться с ней. Это даже её долг прочитать им мораль: раз она твёрдо решила, чего хочет от жизни, пора начинать осуществление заветной мечты уже сейчас. Через какие-то два часа весь Лицей знал, что с Гильгамешем и Энкиду шутки плохи: они не только речи толкать умеют, но и с тремя крепкими парнями в одиночку легко справятся. А может, и с четырьмя. Кто знает? Охотников проверять более не нашлось. Однако, как оказалось, на этом история не закончилась. Спустя несколько дней Артурия отметила, что с проигравшими творится что-то неладное: на парнях то и дело появлялись новые синяки, которые те старательно скрывали под одеждой, да и в целом побитая шестёрка выглядела хмурой и измотанной, как будто каждую ночь выполняла какой-то непосильный ей труд. Разумеется, такой громкий скандал не мог не докатиться до директора, и зачинщиков драки приобщили к общественно полезной работе, но не могла же подобная мера наказания вымотать нескольких крепких парней до изнеможения. Раз, заметив на щеке одноклассника новый, взбухший, кривой порез, Артурия не выдержала и попыталась выяснить, что происходит. Однако тот не дал вразумительного ответа, пробормотав какую-то чепуху. То же самое творилось и с остальными: стоило завести речь об их внешнем виде, как и без того угрюмые, они буквально мрачнели на глазах, напрочь отказываясь говорить. А однажды Артурия пришла и остолбенела: лидер шестёрки без возражений купил и принёс Гильгамешу чай – с хрустальной вазой обращаются и то менее бережно. Аналогично вели себя и остальные – они полностью подчинились парню, которого ещё недавно хотели припугнуть. Окончательно сбитая с толку, девушка выждала момент, когда один из приятелей остался один, и затем, схватив его в охапку, потащила в коридор, прижала к стенке: - Что у вас происходит? А? Отвечай мне! Равнодушно смотря поверх золотистых волос, тот тихо ответил: - А что тут отвечать. И так все понятно. - Ты мне не ходи вокруг да около. Лучше прямо скажи: что у вас произошло? Не могу же я делать вид, что все в порядке, в конце концов! – окрик подействовал отрезвляюще: парень поморщился, как от зубной боли, нехотя заговорил. - Тебе просто не говорили… Эта драка, ну, та, что произошла в спортзале, не была последней. Мы потом ещё несколько раз дрались с Гильгамешем и Энкиду, вне Лицея. Но всё было бесполезно. Нам их не одолеть. В последний раз Гильгамеш мне чуть руку не сломал. Спасибо, Энкиду вовремя его остановил, а то лежал бы я сейчас где-нибудь в больнице. Что-то больно резануло у Артурии в груди, гнев и негодование захлестнули её, но сейчас было не время предаваться эмоциям. - И вы сдались?! – парень отвел глаза в сторону. Все больше выходя из себя, Артурия схватила его за воротник рубашки и затрясла. –Где ваша стойкость? Мужество? Мужчины вы или нет? Почему мне не дали знать? - Хватит, уймись, – теперь вскипел допрашиваемый, – ты ничего не знаешь! Ты видела, что они с нами делали? Нет? Тебя избивали так, что подняться была не в силах? Нет? Да там, в спортзале, было всего лишь представление. Они тогда просто играли с нами, понимаешь? Ты ничего не сделала бы: лишь нам бы потом еще хуже стало. И дело не только в силе, – взгляд одноклассника опять потускнел. – Мне вчера родители сказали, чтобы я поладил с Гильгамешем. Магазин моей семьи ведь как раз специализируется на компьютерной технике, поэтому нам очень важно иметь хорошие отношения с фирмой “PineaPPle”. Не только же о себе приходится думать. Словом, не вмешивайся: тут бороться бесполезно.

* * *

Энкиду отыскался в обеденном зале – большая перемена, как-никак. Он вольготно расположился за небольшим трёхногим столиком у высокого окна, потягивая из изящной белой чашки какой-то напиток. Глаза чуть прижмурены из-за яркого солнца, по носу рассыпались забавные веснушки, вся поза сидящего выражает абсолютное спокойствие - при виде его, совершенно беспечном, на Артурию накатила новая волна злости. Что же они с Гильгамешем себе позволяют? Одно дело – когда люди сами охотно их слушаются, но совсем другое – добиваться покорности силой. Кулаки Артурии сжались от негодования. Теперь она уже сама была готова драться с новичками, и не важно, узнает об этом директор, или нет. Да и так ли добровольно слушаются новичков остальные лицеисты? Эта мысль, случайно промелькнувшая в голове Артурии, заставила девушку похолодеть от ужаса. Ну конечно, разве будут люди в здравом уме по своей воле выполнять приказы этого высокомерного блондина? Скорее всего, Гильгамеш просто запугал лицеистов за её спиной. Артурия мысленно дала себе затрещину, не в силах простить собственную беспечность. Её грызла совесть, что она не догадалась обо всём вовремя, а в итоге пострадали люди. Как ей искупить свою вину перед ними? Время вспять повернуть невозможно. Но хватит! В любом случае, казнить себя она будет позже, а сейчас пора покончить с этим. Девушка решительно пересекла зал. - Артурия? В чём дело? – как и всегда, лучезарно улыбнулся Энкиду, однако приветствие действия не возымело: заскрежетав зубами, девушка грохнула руками по столику, чудом не перевернув его. - Слушай, это невозможно! У вас есть хоть какие-то рамки? - Не кричи на меня, – Энкиду элегантным движением вернул чашку, судя по цвету плескавшейся там жидкости, с чаем, на блюдце. – Ты о чём? - О парнях, с которыми у вас ещё была драка в спортзале. - Они сами виноваты: чем они думали, нападая на нас? – спокойно пояснил Энкиду, как будто это было само собой очевидно. – Гил становится совершенно непримиримым, когда ему бросают вызов. - То, как вы поступили – уже чересчур. Этому нет никакого оправдания, - отрезала девушка. Пусть те шестеро парней и были виноваты, они не заслужили такой ответной жестокости. В конце концов, они уже были наказы, и не Гильгамешу было вершить над ними дальнейший суд. - Артурия, ты слышала о теории естественного отбора? – вздохнул юноша. – Сильный поглощает слабого. Здесь то же самое. То, чему ты так возмущаешься, происходит в нашем мире каждую секунду. -И вы полагаете, что люди никогда не узнают о том, что вы сделали? – грозно спросила Артурия. В глубине души она всё ещё надеялась, что лицеисты были всего лишь ослеплены великолепием новичков, и не подозревали, что творилось за кулисами. В таком случае, открыв людям глаза, Артурия бы быстро положила конец своеволию Гильгамеша. - Они знают, - пожал плечами Энкиду. – Спроси у любого. Даже услышав правду, поверить в неё было нелегко. Резко повернувшись кругом Артурия, пытливо вгляделась в лица близ сидящих людей, которые наверняка уж давно прислушивались к напряжённому разговору. - Вы серьёзно?.. Вопрос прозвучал скорее как мольба, чем требование. Ученики с каменными лицами смотрели куда-то мимо неё, храня молчание, некоторые и вовсе встали из-за столов, и голос, дрогнув, оборвался; девушка, невольно сжав кулаки, отпрянула, натолкнувшись на злополучный столик. Раздалось неприятное звяканье посуды. Мгновение, и она вновь заговорила, хрипло, но твердо. - Так почему же молчали?! Ведь это бесчестно. Где ваша совесть? Девушка говорила что-то еще, подкрепляя слова жаркой жестикуляцией, однако никто не проронил ни слова. Люди, сидящие неподалеку, старательно делали вид, словно ничего не происходит, уткнувшись в тарелки с едой или продолжая вести беседу с приятелями, натянуто смеясь. Напрасно она закричала, обращаясь ко всем в зале, надеясь на поддержку хотя бы одного человека: ее в упор не замечали. Вконец выдохнувшись, она отстранённо уставилась в одну точку, слегка дрожа. - Вот видишь? – вывел её из оцепенения Энкиду. - Так, значит, всё-таки это правда, что вы их всех запугали! – вновь овладев собой, развернулась к нему Артурия. Некоторое время Энкиду удивлённо молчал, рассматривая задыхающуюся от ярости девушку. - Да, ты действительно слепа, - наконец произнёс он. – Хотя… косвенно ты, может, и права. Хорошо, скажем, что мы с Гильгамешем действительно подчинили себе весь Лицей. Что ты собираешься делать? - Уж ни в коем случае не подчиняться вам, – отчеканила Артурия. – Вот увидите, я добьюсь справедливости. - Значит, объявляешь нам войну? – покачал головой Энкиду. – Жаль. А Гил уж было собрался простить тебя за то, что ты отказалась присоединятся к тем шестерым парням. - Я отказалась, только потому что посчитала такую тактику подлой. А Гильгамеша я ненавижу, - выдохнула девушка так долго вертевшиеся на языке слова. Ей было больно, нестерпимо больно, так, что даже в глазах предательски защипало. - Артурия, смирись, ты проиграла, - юноша подался вперёд, впиваясь в девушку своим проницательным взглядом. - Думаешь, что ты первая, кто вот так сопротивляется? Отнюдь. Бунтарствуя, ты ничего не достигнешь, кроме ещё больших неприятностей. А исход будет всё один и тот же. - Я не боюсь угроз, - гордо вскинула голову девушка, но плечи её дрожали он переполняющих её эмоций. – А истина рано или поздно восторжествует. - А ты уверена, что знаешь, какая она, эта истина? – почему-то вдруг грустно посмотрел на неё Энкиду. Однако сейчас Артурии было уже всё равно: девушка больше не было сил находиться в обеденном зале. - Естественно. Так и передай Гильгамешу, что я никогда не сдамся, - бросила она, быстро направляясь прочь от зелёноволосого юноши. Толпа расступилась, пропуская пулей вылетевшую из зала девушку. Артурия бежала по коридорам, ища укромное место, чтобы остаться наедине с самой собой, чувствуя, как по щекам текут слёзы. И предательство Энкиду, и всеобщее отчуждение – всё навалилось так внезапно и, самое главное, одновременно, что у неё совсем не осталось сил держать себя в руках. Очутившись в каком-то пустом классе, она рухнула на стул и, закрыв лицо руками, затряслась от рыданий. Словно заведённая, она беспрерывно повторяла одну и ту же фразу: “Простите, простите меня”. Ведь больнее всего Артурии было от того, что она не смогла защитить дорогой ей Лицей.