Их цветущая юность

      Перелистывая страницы прошлого, надо признаться, что продолжительный и весьма важный отрезок времени в жизни Артурии до сих пор не был освещён, а именно её детство. И прежде чем приступать к дальнейшему повествованию мы просто обязаны уделить немного времени этой важной детали, а чтобы обрисовать целостную картину и избежать многочисленных вопросов со стороны любопытного читателя, вначале расскажем поподробнее об отце девушки.       В роду Пендрагон с давних времён существовала традиция передавать дело главы семьи исключительно по мужской линии, и поэтому Утер всегда мечтал о сыне. О наследнике, который станет ему в будущем надёжным помощником и опорой, который продолжит дело семьи и преумножит её славу. Когда жена забеременела, врачи хором заверили, что родится мальчик, и радости отца не было границ: одежда, игрушки, мебель, книжки – всё было куплено заранее, даже имя подобрано - Артур. Будущий отец грезил о скором счастье, считая каждый день до долгожданного появления младенца и строя радужные планы на дальнейшую жизнь. Надо ли говорить об изумлении и замешательстве мужчины, когда на руки ему торжественно положили девочку? Хоть его супруга и умерла при родах, а перспектива самому растить малыша была не из самых привлекательных, о второй женитьбе не могло быть и речи: учитывая печальный семейный опыт, Утер не хотел ещё раз впускать в свою жизнь женщину. Казалось, все мечты рухнули, словно карточный домик, и иди, папаша, покупай розовые платьица да кукол, да не тут-то было! Жизнь новорождённой пошла под совершенно иным углом.       Двадцать первый век – не восемнадцатый, женщины давно стоят на одной ступеньке с мужчинами: никто не тычет пальцем в девушек в обтягивающих джинсах, что в прошлых веках клеймили вечным позором, никто не запрещает им заниматься политикой, что раньше считалось недопустимым, никто не поднимет на смех девушку с коротко постриженными волосами “под мальчишку”, а всё же ежедневную жизнь Артурии никак нельзя было назвать обычной. Оправившись от потрясения, Утер решил воспитать в качестве наследника дочь, однако с твёрдым намерением вырастить её не похожей на современных обеспеченных леди, первоочередными заботами которых являются еженедельные походы по магазинам за модными шмотками и странички в соцсетях, которые непременно надо обновлять через каждые десять минут. К тому же, хоть он и примирился с фактом отсутствия сына, мечты его остались прежними, и потоки родительской любви приобретали причудливые формы. Вместо кукол – солдатики, вместо первой детской косметики – сборные модели кораблей, вместо очаровательных платьиц – мальчишеские шорты и футболки. Артурия превратилась для Утера в так горячо желаемого “сына”. Поднятие штанги стало рутинным утренним упражнением, длительный поход в горы – прекрасным препровождением летних каникул, а одежда подбиралась исключительно на подобие мужской. Принимая подобный образ жизни за должное – ведь ей с детства внушали, каким должен быть наследник семьи Пендрагон - Артурия, бывало, даже жалела, что не родилась мужчиной, тем более что с возрастом физиологические особенности женского тела становились всё явственнее, что не могло не обескураживать девушку.       Теперь, когда необходимое было рассказано, вам будет не удивительно узнать, что она занималась долго и упорно спортом. И не лёгкой атлетикой или бегом, как многие наверняка успели подумать, нет. Фехтованием на саблях*.       Изначально, в шесть лет, девочку записали на борьбу, но то ли ей не по душе пришлось занятие, то ли с тренером не поладили – а только через некоторое время Артурия отказалась ходить на тренировки. Гораздо больше тянуло её к мечам – скорее всего потому, что в сказках, рассказываемых ей на ночь Бедивером, её любимыми героями всегда были храбрые и благородные рыцари. Поколебавшись, отец всё же пошёл ей навстречу, так как ребёнком Артурия была довольно покладистым и из прихоти взрослым не перечила. Результаты не заставили себя ждать: через год она выиграла первое соревнование, а дальше всё пошло по нарастающей. Состязания, турниры – девушка одерживала победы, и участвовать бы ей в Ежегодном Чемпионате “Золотая Сабля”, на который съезжались спортсмены со всей страны, если бы не внезапная травма, перечеркнувшая все планы и ожидания. А в этом году девушка уже вряд ли примет участие, ведь на носу выпускные экзамены. Тем не менее, тренироваться она продолжала, ведь за долгие годы фехтование превратилось для неё в гораздо большее, чем просто спорт.       Вот и тридцатого июня Артурия подходила к полупрозрачным, родным дверям, которые радушно открывались перед ней в течение двенадцати лет. Ей нравилось здесь всё: слушать воинственный звон металла, ощущать всем телом прикосновение шершавой, грубоватой ткани защитной одежды, сжимать в руках потемневшую от времени рукоять сабли, вдыхать свойственный только этому месту, волнующий ее сердце запах. За то время, что она проводила здесь в упорных тренировках, часами отрабатывая один и тот же приём или вновь и вновь вызывая на бой трудного противника, это место стало её вторым домом. Более того, когда в Лицее ей постоянно приходилось терпеть присутствие Гильгамеша, тренировочный зал был для неё и отдушиной, только здесь Артурия позволяла себе выплеснуть накопившийся за день негатив. А сегодня, после оскорбительных замечаний блондина, высмеявшего её идеалы, ей было особенно необходимо сбросить эмоциональное напряжение, а потому девушка с наслаждением отдалась жёсткой тренировке, на несколько часов отрешившись от реальности. Время подходило к концу, фехтовальщики отрабатывали сложные удары – кто в паре, кто на манекенах, когда тренер попросил всех прерваться.       - Сегодня знаменательный день. К нам присоединятся очень опытные фехтовальщики, победители Чемпионата этого года, думаю, всем известно, кто это. Как вы понимаете, это большая честь нашему клубу, а для вас – уникальная возможность поучиться у мастеров своего дела. Итак, поприветствуем наших золотых саблистов, - и он торжественно повернулся к входной двери.       Артурия не верила собственным ушам: неужели она сможет скрестить клинки с теми, с кем ей предстояло сойтись в поединке ещё в феврале? Она и не мечтала о столь щедром подарке судьбы! Правда, тогда, несколько месяцев назад, она была настолько расстроена из-за несостоявшейся поездки на Чемпионат, что досмотрела соревнования по телевизору только до середины, и внешность и имена фехтовальщиков, конечно, не запомнила. Но сейчас это было даже замечательно: неизвестность делала сюрприз ещё приятней; как всё-таки хорошо, что у неё есть фехтование: без него проблемы в Лицее переносить было бы гораздо тяжелее. Радость тёплой волной разлилась по телу, до самых кончиков пальцев, а в груди что-то волнительно затрепетало; даже синяки после избиения стали меньше ныть; девушка подумала, что сейчас она почти счастлива.       - Да уж если на то пошло, то вы и рядом с нами не стояли, шавки, - громогласным эхом разнёсся по залу надменный голос. - Давайте, кто тут среди вас самый лучший?       Облик вошедших заставил Артурию инстинктивно сжать меч. Нет, только не они, только не здесь! Она почувствовала себя загнанной в угол: ведь не случайно они здесь появились, она уверена, нет. Неизвестно, каким образом, но блондин узнал о её увлечении, и, по воле насмешницы-судьбы, тоже оказался фехтовальщиком. Сомнений не оставалось: ей собираются нанести ещё один сокрушительный удар.       - Всем здравствуйте! - приветственно взмахнул рукой тем временем зеленоволосый юноша, давая аудитории время сориентироваться после оригинального выступления Гильгамеша.       - Более способной, чем Артурия Пендрагон, у нас не найти, - в конце концов, тренер решил, что надо ответить на заданный вопрос. Все отступили немного в сторону, давая юношам увидеть, о ком идёт речь. Девушка вновь оставалась один на один со своими врагами.       - О да, мы наслышаны о ней, - живо отозвался Энкиду, - но почему же она тренируется не с женщинами?       - Ваше удивление мне вполне понятно, – закивал тренер, - но я не побоюсь сказать, что эта девушка особенная. За двенадцать лет тренировок не было ещё ни одного мужчины, которого она не победила бы.       - Какие же это мужчины, если они не могут справиться с девчонкой? – презрительно бросил Гильгамеш.       - Мой пол не имеет значения. Прежде чем разбрасываться речами, нанеси мне хотя бы пару уколов, - рявкнула вспыхнувшая Артурия. Мало того, что она не любила, когда люди акцентировали внимание на её поле, так надменный блондин ещё и отзывается о ней в таком пренебрежительном тоне – хуже оскорбления и не придумаешь.       - Не сравнивай меня с этой серостью, шавка. Ну, давай посмотрим, как долго ты продержишься до первого удара, - Гильгамеш наконец-то повернулся к ней, будто только что заметив.       Артурия медленно, вымеряя каждый шаг, выступила вперёд. Ей не было страшно: это не заброшенный класс, где примитивным превосходством в силе подавляют сопротивление жертвы, а поединок один на один, где победителя определяет его собственное мастерство. Что ж, пусть попробует её унизить на этот раз – за её спиной годы тренировок и победы над многочисленными противниками. Титул победителей в Чемпионате нисколько не пугал: её имя тоже изначально числилось среди участников, а значит, они примерно на одном уровне.       После того, как все формальности, как того требовал этикет фехтовальщиков, были соблюдены, и оба противника встали в стойку, первый раунд начался. Артурия решила атаковать первой, стремясь поставить Гильгамеша в невыгодное положение, ведь защищаться в фехтовании сложнее, чем нападать. Она нанесла несколько быстрых выпадов, но тот умело их парировал. Девушке сразу же вспомнилась драка в Лицее – движения блондина были так стремительны, что за ними сложно было уследить. Впрочем, это не особо её обеспокоило: её техника была совершенна; за долгие годы Артурия научилась воспринимать саблю не как инородный предмет, а как часть своего тела, а потому не было фехтовальщика, которому удалось бы одолеть её. И тем не менее, когда Гильгамеш перешёл в наступление, Артурия поняла, насколько могут быть страшны его молниеносные атаки. Словно не один, а целый град клинков обрушился на девушку, грозя изрешетить её тело. Практически одновременно ей приходилось защищать и руки, и грудь, и голову, и не было ни единой секунды, когда бы она могла перехватить инициативу. Противник буквально забивал Артурию ударами, не давая ей продыху. К своей злости девушка понимала, что начинает отступать. Да, она с лёгкостью и изяществом могла исполнить самый сложный приём, но что в этом толку, если блондин двигается в два раза быстрее её? Вскоре Артурия получила свой первый удар. Подстёгиваемая яростью, словно раненый в неравной битве зверь, девушка призвала на помощь все свои силы. Ловкий уход в сторону. Ещё уклонение. Прыжок назад. Успешно отразив хитроумный приём, Артурия ещё раз отступила, в то же время вытягивая руку с саблей – и нанесла по левой руке Гильгамеша удар! Но радость была кратковременной: парень тоже успел задеть её, а так как он нападал, очко присудили ему. Как до глупости опрометчиво: ей не следовало забываться жаждой победы и ослаблять защиту. Впрочем, нет: Артурия никогда не забывала следить за своими слабыми местами. Просто обычный человек не успел бы провести столь стремительный выпад! Третий промах через несколько секунд заставил девушку бессильно опустить оружие: она проиграла. Правда, у неё оставался ещё второй раунд, чтобы сровнять счёт до ничьей, но мысленно Артурия скрежетала зубами: все возможные манёвры были использованы, а противник оставался по-прежнему недосягаем. Минутная передышка, и она вновь сошлась в поединке с золотым саблистом. Теперь Артурия была предельно осторожна, выверяла каждое свое движение. Желая отстоять у Гильгамеша хотя бы эту часть своей жизни, она выжала из своего тела всё, на что то было способно. Но всё было бесполезно. Для того, чтобы победить, Артурии нужно было двигаться на одном уровне с Гильгамешем, а это было вне её возможностей. Это была какая-то нечеловеческая скорость.       Тяжело дыша под похоронный грохот рукоплесканий, она по инерции всё ещё сжимала саблю, в то время как блондин, который, похоже, даже не вспотел, поменялся местами со своим другом.       - И это всё, на что ты способна? Впрочем, чего ещё ожидать от нахальной дворняги.       А затем она бросилась на Энкиду. И вновь та же кошачья пружинистая походка и тяжёлый взгляд раскосых глаз. И вновь те же молниеносные атаки, напоминающие дождь из стальных стрел**. Как показала проверка, Энкиду оказался не менее искусен в фехтовании, чем и его друг. Он с легкостью брал защиту и внезапно наносил колющие удары***, так что Артурия была вынуждена большей частью концентрироваться на обороне, чем на поиске слабых сторон противника. И хоть, учитывая предыдущий опыт, против него девушке уже удалось продержаться немного дольше, исход оказался тем же.       - Убил, - конец сабли коснулся ключицы девушки, знаменуя собой завершающий, пятый укол. Серьёзный, без тени привычной улыбки Энкиду казался ей чужим и незнакомым. Аккуратный охотник, быстро и ловко поймавший свою добычу.       Чувствуя полную опустошенность, Артурия прислонилась к прохладной стене. По лицу тонкими струйками стекал пот, во рту горчило, а дыхание никак не хотело выравниваться: всё-таки предшествующее избиение даром не прошло, и тело уставало слишком быстро. Люди возвращались к своим изначальным делам, параллельно обсуждая поединок, было видно, что мастерство золотых саблистов впечатлило их. Но уязвляло Артурию даже не это. Девушка догадывалась, что главным мотивом Гильгамеша прийти в клуб фехтования было не стремление утвердить своё главенство, а желание доказать ей, Артурии, своё превосходство. Что ж, ему это вполне удалось. Она была ошеломлена техникой юношей, настолько превосходящую её собственную, и это при том, что никто бы не смог упрекнуть её в недостатке усердия. Посидев несколько минут на скамье, наблюдая за вернувшимися к отрабатыванию приёмов учениками, девушка наконец-то поднялась, всё ещё не зная, что делать дальше.       - А, Артурия, ты, наверное, хочешь ещё потренироваться с Гильгамешем и Энкиду? – заметил проходящий мимо тренер. - Не стесняйся, это ведь так похоже на тебя.       Что? Она хотела было возразить, что ничего ни о чём подобном просить не собиралась, но с глухой звон остановил её на полуслове: к ногам упала, хищно оскалив лезвие, сабля.       - Ну, что, продолжим дрессировку, шавка?

* * *

      Медленно, убийственно медленно тянулось время. Начался ежегодный сезон дождей****. Кажущееся неестественно низким в эти дни небо недовольно хмурилось, уныло серело, сея в сердцах людей тоску и беспокойство. Солнечные лучи едва-едва успевали приласкать землю, как злой, резкий ветер вновь нагонял грязное месиво облаков, заставляя солнце исчезнуть.       Вопреки прогнозам Гильгамеша гордая блондинка не покорилась его власти ни через семь дней, ни через десять, ни через две недели. Впрочем, спешить было всё равно некуда, и он был не против сломать её медленно. Вообще, ему нечасто оказывали столь длительное сопротивление, так что упорная непримиримость Артурии импонировала ему гораздо больше, чем давно приевшаяся слащавая услужливость окружающих. Раздражало только ощущение двоевластия: хоть официально “королём” признавали его, он видел, что часть людей негласно жалеет девушку, с каждым днём всё больше восхищаясь её стойкостью. Всё, что оставалось сделать, чтобы доказать своё неоспоримое превосходство – подчинить бунтарку.       Жизнь Артурии превратилась в подобие ночного кошмара. Вы уже вообразили себе, как её рюкзак вышвыривают в коридор, на рабочую тетрадь выплёскивают воду, а в туфли насыпают мел и делают множество других гадостей? Отнюдь, её вообще не трогали. Ни кивка, ни приветствия - полное забвение, вот чему её решили подвергнуть. Что хуже – издевательства, когда хотя бы признают факт твоего существования, или полное игнорирование, когда тебе даже отказываются передать тест, проверенный преподавателем? После уроков – избиения, в спортивном зале – бесконечные поединки; по вечерам Артурия валилась на кровать от усталости, а ведь надо было ещё и учиться.       Но что можно было поделать? Разговор с директором ничего не дал: он лишь пожевал белесыми губами, предложил успокоительных капель – мол, привиделось на нервной почве. Выпускной класс, стресс. Бывает. Ничего подобного он лично не замечал. Может, ей следует сходить к психологу? Какие бы доказательства Артурия не приводила, он оставался глух ко всему. И только когда девушка была на пороге директорского кабинета, старик едва слышно произнес: “Со многим в этой жизни мы ничего поделать не можем. Смирись”. Звонки в соответствующие учреждения результатов не дали: женщина ограничилась коротким “да-да, мы предпримем необходимые меры”, и на этом все закончилось. Никто не приехал в Лицей для проверки, словно Артурия и не обрывала телефон в течение двух часов.       Тем не менее, одноклассников Артурия не ненавидела, она слишком любила Лицей, чтобы затаить на них злобу. К борьбе её подстёгивало теперь не только стремление ликвидировать диктаторство Гильгамеша, но и личные причины. После того разговора об идеалах она поняла, что в принципе не признает над собой главенство такого человека, как он. О, как она его ненавидела! Один его самодовольный тон вызывал в ней необузданное желание что-нибудь крушить, рвать, бить, ломать. Нередко девушка ловила себя на мысли, что ей нравится мечтать о моменте, когда ей наконец-то удастся хоть в чём-нибудь одержать верх над блондином. Наиболее реальной представлялась победа в фехтовании, и Артурия каждый раз внимательно следила за атаками противников, пытаясь к ним приспособиться. Дело было не в отточенности приёмов – все трое превосходно владели саблями - а в скорости; фехтование – скоростной вид спорта, многое в нём решает быстрота движений, и вот в этом-то юноши имели явное превосходство. А значит, необходимо было изучить их тактику ведения боя, и придумать свою, ответную, которая поможет скомпенсировать недостатки, что, собственно, и пыталась сделать Артурия в каждую их встречу. Тем не менее, пока что все поединки заканчивались “блестящими” поражениями.       В такой напряженной ситуации единственным человеком, кто продолжал поддерживать девушку, являлась Айрисфиль фон Айнцберн, учащаяся в параллельном классе, которая и была той, кто в первый день бойкота написал ей записку. Но так как Артурия боялась за безопасность подруги, спокойно поговорить они могли только друг у дружки в гостях. Тем не менее, уже это было большим облегчением для девушки.       - Ах, то, как они с тобой обращаются, просто ужасно. Тебя опять сегодня избили, да? - Айрисфиль подала опальной подруге чашку с чаем, с грустью поглядывая на синяк на её запястье.       - Пустяки, я уже привыкла, - Артурии не хотелось доставлять ей дополнительное беспокойство. - Больше всего я боюсь, что о нашей дружбе станет известно Гильгамешу и Энкиду.       - Но я бы хотела поддерживать тебя и в Лицее, ведь так тебе было бы гораздо легче. И я вовсе не боюсь бойкота. Почему ты так против?       - Мы не знаем, что они предпримут в таком случае. И тебе страдать вместе со мной совершенно незачем. Прошу, не делай ничего опрометчивого, - настойчиво добавила Артурия, заметив, как в очередной раз за многие подобные разговоры нахмурилась Айрисфиль. - В конце концов, эта неизвестность может сыграть нам на руку в нужный момент.       - Хорошо, так уж и быть, - нехотя согласилась девушка. – Тогда почему бы тебе не поговорить с остальными?       - Я пробовала, - вздохнула Артурия, - никто не собирается выступать против Гильгамеша и Энкиду, и я их не виню: не у каждого найдётся мужество бросить им вызов.       - Нет, я не совсем это имела в виду. Вот я и раньше смотрела на тебя со стороны: ты очень неразговорчивая. Ты поступаешь правильно, но никогда не объясняешь людям своих действий. Выглядишь всегда такой строгой и неприступной. Может, они просто не понимают, чего ты хочешь добиться? Почему? Зачем?       - Ты думаешь?       - Конечно. В любом случае, не переставай пробовать. Я верю, рано или поздно у тебя всё получится.       - Спасибо, Айрисфиль.       Нежный, чуть терпковатый вкус травяного чая, подслащённого мёдом цвета янтаря, расслаблял Артурию. Забравшись поглубже в широкое кресло, обитое малиновым бархатом, и склонив голову на мягкую спинку, она слушала оживлённое щебетание подруги об очаровательной поездке в Вену, пытавшейся, наверное, таким образом развеселить её. Большие белые часы, висевшие позади неё где-то там, у тяжёлых бордовых занавесок, тихо, но неумолимо отсчитывали время. Ещё пара часов, чтобы попробовать только что открытого черничного варенья, посидеть на подоконнике распахнутого в старый, но обширный сад окна и поспорить насчёт переменчивого прогноза погоды, а дальше – снова в бой, снова на сцену.