Monster obsession

С опаской приняв входящий вызов, к своему удивлению на том конце я обнаружила Ирму, точнее, сначала это был знакомый голос, говорящий на английском языке, и уже только спустя несколько секунд у меня получилось распознать свою новую знакомую. Я смогла достаточно быстро переключиться на чужой язык, как это было на выставке, где основная масса гостей разговаривала не на родном мне диалекте. В начале разговора девушка не удивилась моему замешательству, от растерянности и приветствий мы довольно быстро переключились к тому, для чего та позвонила: убедиться, что я знаю о дресс-коде и что вся нужная одежда есть в моем шкафу. Получилось не разочаровать ни новую знакомую, ни саму себя — такая одежда действительно была, включая все необходимые акссесуары. Быстро поговорив о предстоящем вечере и о нарядах, мы распрощались на ближайшие пять часов до начала мероприятия. Подготовка проходила довольно муторно и недовольно: пришлось вскрыть множество коробок, чтобы в каждой выудить по одной или две необходимые вещи, а времени на составление коробок обратно не оставалось, что только добавляло нервозности плюсом к довольно неоднозначному из-за болезни самочувствию. После вечеринки мне предстоит уборка в номере. Перспектива не из самых лучших. Благо, во всем плохом были и свои плюсы — мне не пришлось добывать наряд накануне праздника, обходя этажи с разнообразными магазинами. Сложись все так, возможно, час своего времени мне бы пришлось потратить на принятие неизбежного, впопыхах собираясь за покупками, ну а что было бы во время самого вынужденного шоппинга — остается только догадаться. И после этого присутствовать рядом с до сих пор малознакомой компанией, с самим Итачи, который почему-то забыл упомянуть о необходимости выбирать наряд в определенном цвете — довольно неприятное испытание для и без того натянутых в последнее время нервов, в тот самый период, когда раздражает или расстраивает любая мелочь. И все же встретившись с Итачи на улице около отеля, я почувствовала некое волнение, стеснение, а самое главное — раздражение из-за своей несобранности и очередной невозможности расслабиться в его присутствии. Каждая наша встреча проходит по одному и тому же сценарию: я трачу время, чтобы унять негатив и привыкнуть к компании Учиха. Всего несколько часов назад, силой разорвав ремешок от сумочки, перекрутившийся в не особо понятное для меня «нечто», я была настроена воинственно, и даже представляла на себе сведенные к переносице брови и не самый дружелюбный взгляд при нашей с Учиха встрече, однако по итогу все будто смылось несильной морской волной, как если бы это было рисунком на песке или небольшим песочным замком со сказочными животными и птицами, и теперь я вновь отыгрывала привычный сценарий «взять себя в руки». Я не могу с точностью разложить по отдельным ячейкам все, что испытываю в присутствии Итачи, и на данный момент выделяю только самое основное, очевидное: стеснение, которое испытывает ребенок или подросток в присутствии более взрослого человека, брата своего хорошего друга, или же взрослого друга знакомого, потому что между нами есть заметная разница не только в возрасте, но и опыте как жизненном, так и рабочем, опыте взаимодействия с людьми не только своей культуры, опыте строить отношения, заводить рабочие знакомства; моментами я чувствую растерянность или же путаюсь, пытаясь понять его настроение, отношение ко мне, к окружению вокруг нас, его мысли, но не из праздного интереса, а для того, чтобы понимать как мне строить наш диалог или корректировать свое поведение; благодарность стала бить ключом, отношение Итачи ко мне как к своей близкой подруге или даже сестре заставляет меня испытывать искреннюю признательность за его безвозмездную доброту; испытываю печаль, не имея возможности дать ему хотя бы что-то, что тот заслуживает в ответ на свое ко мне дружелюбие; моментами я чувствую страх, опасаясь выставить себя глупой перед не самым последним в нашем обществе человеком, имеющим достаточно большое влияние в определенных сферах, и также испытываю страх, что тот может раскрыть мои намерения, построенные лишь на моем эгоизме и пережитой боли; и еще, что я испытываю все сильнее — раскаяние за свои действия, за отнимаемое у Итачи время, за свои маски, свою поддельность. И еще, я уважаю Итачи. Теперь я уверена, что во мне есть уважение. На самом деле, оно было всегда, еще с самого детства, но я нашла его в себе только сейчас, раскладывая все по отдельным ячейкам, нашла его, когда появился повод найти внутри себя это самое уважение. И, пожалуй, самое яркое на данный момент чувство, зачаток которого был посажен в прошлую нашу встречу — невыражаемая обычными словами усталость. Я чувствую усталость, переживая рядом с Итачи все то, что разложила по ячейкам. Я действительно очень измотана: присутствие рядом с человеком, с которым моментами ощущаю довольно сильный дискомфорт — выматывает морально. Постоянно держать лицо с одним из представителей ненавистной семьи Учиха — пытка, даже не смотря на его ко мне доброту, на его учтивость, на его отзывчивость. Куда более комфортно сосуществовать с Саске — теперь между нами нет прежней напряженности, либо я старательно закрываю на нее глаза, прогоняю, пытаясь не омрачить все ныне происходящее черной кляксой. Долгие годы нахождения в общей компании, в одних и тех же учебных заведениях — этого достаточно, чтобы в определенный момент времени просто взять и «отключить» все ненужное, тем более учитывая наши новые «отношения», в которых мы, неожиданно, довольно быстро и без лишней лирики стали любовниками. Хотя это громкое слово — любовники. До сих пор его трудно употреблять по отношению к нам, странно, неестественно. В этот раз я все же обратила внимание на состояние мужчины, будучи в курсе его болезни, и почти не заметила следов недуга: Итачи был довольно бодр. Его глаза и стабильно-спокойное, ни о чем не говорящее выражение лица не сообщили мне абсолютно ничего плохого. Мне кажется, будь тот при смерти, но стоя на ногах — даже тогда я не увижу и капли страдания в темных глазах. Что-что, а скрывать паршивое состояние и настроение у Итачи получается безупречно. Вот и оправдание моей, как я в тот день думала, невнимательности. Он просто не дал мне увидеть реальное положение дел. Но если прислушаться, уделить особое внимание голосу — только он может сказать, что Учиха Итачи был болен. Собственно, когда он позвонил мне спустя несколько прошедших с выставки дней, именно по хрипоте и редкому, с трудом сдерживаемому кашлю я поняла, что тот совсем разболелся. Но на данный момент времени, как тот и планировал, он идет на поправку. Было бы интересно получить у того ответ, для чего он так напрягается и не дает организму более долгую передышку, почему тот все-таки согласился поехать на вечеринку? Но потом я сама же и ответила на все свои вопросы, однако, не делая их приоритетными и не считая абсолютно правильными: у него есть уважительная причина — его друзья, а так же, как я успела понять по мужчине, неиссякаемая тяга к трудоголизму, к бесконечному бегу в колесе жизни. Он был другом и хорошим знакомым многих, кто будет на новогодней вечеринке. А я получила приглашение. У всех нас есть причины, и не всегда эти причины оправдывают насилие над своим организмом. — Ты выглядишь довольно уставшей, уверена, что хочешь присутствовать на вечеринке? Не беспокойся, Ирма спокойно примет твой отказ. «Странно слышать это, когда мы находимся в машине и уже едем в назначенное место. Вы явно опоздали с этим вопросом, господин Учиха, даже у вас бывают промахи. Интересно, ответь я сейчас, что хочу вернуться обратно в отель, как бы он поступил, как отреагировал?» — Все в порядке, правда, не беспокойтесь об этом. Если бы я не могла или не хотела — не сидела бы сейчас рядом с вами. — обратив внимание на свое обращение к мужчине, смущенно прокашлявшись, я вдруг сказала: — Извини, я постараюсь перейти на дружеское обращение. Справа от меня вновь раздался голос, в котором слышались нотки облегчения: — Я рад это слышать. Мы замолчали и теперь в салоне вновь стало совсем тихо. Пейзаж за окном был довольно простым и ничем непримечательным: сплошные потоки машин, высотные здания вдоль дороги, яркие вывески, разноцветные фонарики. Ничего нового, ничего интересного, простая обыденность. Ничто из этого не могло заинтересовать мой взгляд и переключить мысли к чему-то другому, мне приходилось думать о мероприятии, пусть я и не хотела этого; вспоминать спешную и нервную к нему подготовку. Шум машины перекрывал тихое дыхание всех находящихся в салоне, и если не смотреть по сторонам, то кажется, что рядом нет ни водителя, ни Итачи. Итачи вдруг сказал на тяжелом выдохе: — Жаль, что мероприятие Ирмы проходит в Токио. Я бы с удовольствием уехал туда, где лежит снег. Неожиданно выдернутая из своих раздумий, теперь мне пришлось быстро обрабатывать слова мужчины, продолжить внезапно начатый им разговор: — Вам.. тебе нравится снег? Или есть желание заняться зимним спортом? Мне хотелось добавить фразу про друзей, пару слов про наши поездки в горы и катания на лыжах, но это могло спровоцировать вопросы, желание получить подробности о прошедших вылазках, а вдаваться в подробности не входило в мои планы. Да, он мог и не выразить ни капли интереса, проигнорировать мои слова о поездках, но я не знала этого наверняка. Лучше промолчать, чтобы не наваливать на себя ненужные обсуждения — это золотое правило. — Мне бы хотелось уделить немного времени лыжам, думаю, даже получилось бы выделить для этого несколько дней. Да, верно, я люблю снег, и иногда мне нехватает его в Токио. Прекасно помня про золотое правило, тем не менее следующие слова вдруг нашли выход, подталкиваемые трепетными воспоминаниями, которые внезапно захотели быть услышанными: — Сегодня днем, вспоминая тетин дом, я стала погружаться в чувства, испытываемые там, когда мы бывали у нее в гостях всей семьей, и особенно запоминающиеся эпизоды связаны с зимним временем года, скорее всего потому, что это был разительный контраст с год за годом бесснежной обстановкой в Токио. Думаю, название деревни ничего не скажет, вряд ли ты бывал так далеко, но могу описать ее до мельчайших деталей... Тот старый, с годами окончательно обветшалый дом, позади окруженный горами, земледельческими полями, бескрайним лесом — что-то невероятное, особенно если представить все это с преобладанием белого оттенка и касающегося щек мороза. С близлежащего нагорья — немного возвышенной местности, — открывается незабываемый вид на старые дома и поле со стогами сена для скота. Все жители деревни живут в совершенно другом темпе, не как мы, там все иначе, спокойнее, даже проще… И... Это единственное место, где бы мне хотелось оказаться в эту минуту, поехать туда одной, никого не поставив в известность. То место — сосредоточение спокойствия, укрытое снегом. Поэтому… Я.. я хочу сказать, что разделяю твою потребность быть в месте, где сейчас можно увидеть снег, — ближе к концу рассказа, странным образом произошедшем в присутствии Итачи, предназначенный для его ушей, я вдруг сдулась подобно шарику, понимая насколько далеко ушла от реальности и впала в несвойственные для меня откровения. Рядом с Итачи. На каком моменте он заскучал? Было ли ему интересно? Через несколько секунд поступил ответ мужчины на мой достаточно долгий рассказ: — Мне понравилось твое описание, оно стало довольно живой картинкой в воображении, хотя мне не часто приходилось бывать в провинциальных городах, маленьких деревнях. Оттого мне хорошо запоминается каждая поездка в подобное место. Я понимаю, о чем ты говоришь, чего хочешь, но вместе с описанием того места ты вложила в свой рассказ непонятное мне настроение, я никак не могу понять, что ты чувствуешь. Но, мне кажется, ты.. расстроена? И твое желание быть где-то далеко от Токио — больше желание побыть в одиночестве, а снег — хорошее к этому приложение. «Желание сбежать. Уверена, он понял это, но не стал говорить вслух.» Окруженная снегом, свежим, морозным воздухом, и оторванная от быстрого потока жизни, в котором рядом всегда слишком много людей, я бы смогла отдохнуть, забыть тот мир, в котором нахожусь, и побыть наедине с собой в месте, в котором никто меня не знает. Желание уехать туда хотя бы на несколько дней только крепло, желание хотя бы на несколько дней почувствовать себя путешественником, вторгнувшимся в тихий, упорядоченный режим жизни всех немногочисленных жителей деревни, с каждым днем казалось все более нестерпимым. Взглянув на брата Саске, я натянула легкую, еле заметную улыбку: — Вы очень проницательный человек, Итачи-сан. Извините, если что-то показалось вам лишним, я не хотела акцентировать внимание на своих чувствах. — Наверное, тебя смущает моя прямолинейность. Прости мне эту черту, я не привык изучать чужие души, а если делаю это по какой-то причине — не часто говорю что-то вслух, почти никогда. — Все в порядке, — тихо пробормотала я, укладывая голову на бок, отводя взгляд к окну, — я тоже люблю снег. К моему удивлению и к моей после увиденного здание печали, мы приехали в клуб «Paradise», в котором не так давно прошел день рождения Неджи. Там я была с Хиданом, и там же наблюдала драку Саске и Гаары. Странно возвращаться в это место и вспоминать те чувства, вновь с головой окунаться в пережитое. Странно оказаться здесь с Итачи, входить вместе с ним в здание. Войдя в тот самый зал, хорошо отпечатавшийся в моей памяти, я вслух усмехнулась над очередной издевкой судьбы. Как долго она будет преподносить мне гадкие сюрпризы? Почему мы пришли именно в это место? Будто в Токио так мало приличных заведений для отдыха. Единственное, что было хорошо — это место не совсем тесно связано с Хиданом, в тот вечер он пробыл здесь вместе со мной совсем недолго. Скорее всего, у меня получится не думать о нем в скором времени, я смогу сменить фокус внимания на что-то другое, перекрою старые воспоминания новыми. Как и ожидалось, гости были разделены по цвету одежды: мужчины в черном, а девушки выделялись серебряными или золотыми нарядами самых разнообразных фасонов. Все они цепляли взгляд, у каждой были любопытные аксессуары. Многие из девушек смогли блестяще выделить себя не только нарядом, но и прической, макияжем: у неподалеку стоящей японки был довольно броский макияж, пестривший крупными и мелкими блестками золотого цвета, а у находившейся рядом с большой компанией блондинки была довольно странная, словно магнитом притягивающая внимание прическа, будто покрытая золотом с огромным количеством блесток, покоившихся так же и на всех частях ее не прикрытого платьем тела. Я не чувствовала себя среди гостей недостаточно хорошо или ярко одетой, недостаточно выделяющейся — я чувствовала себя «своей», если говорить об одежде. В разнообразии моего гардероба нашлось длинное золотое платье, сумочка почти такого же цвета, туфли на невысоком каблуке и необходимые украшения. Макияж был не таким ярким, как у других представительниц женского пола в этом зале, но меня нисколько не смущал этот факт, скорее даже, меня это никак не заботило. Итачи оценил мой наряд достаточно высоко, как он сам сказал, ему нравится и платье и его цвет, а также довольно обыденная прическа — локоны идут небрежными волнами, нет и намека на дорогую укладку, но тем не менее от этого она не выглядела плохо. В ответ на его похвалу, услышанную около отеля, мне пришлось ответить ему такой же любезностью, хотя его костюм практически ничем не отличался от тех, которые я видела на нем раньше. — Хочешь немного осмотреться, что-нибудь выпить или... — Итачи не успел закончить мысль, прерванный неожиданно подошедшей к нам Ирмой, вслед за которой шел господин Сон, Джун в наряде серебряного цвета, и прочие гости вечеринки, находившиеся в их компании. Осматривая всех гостей минуту назад, мои разбегающиеся в стороны глаза не уловили ни одного знакомого лица, и вот, пожалуйста, знакомые появились будто из спрятанного за нашей спиной портала или, как обычно любят делать на вечеринках-сюрпризах, они все затаились вон за тем искусственным кустом и, увидев своих жертв, вдруг вышли из-за него и "поразили" нас своим появлением. Это нормально для подобных мероприятий, на них можно встретить и порталы, и черные дыры, и прочую не поддающуюся логике странность или неожиданность. — Итачи, Юмико, наконец-то вы приехали! — воскликнула девушка, после чего обняла меня, не дав хотя бы секунды, чтобы подготовиться к такому жесту с ее стороны. — Когда вы приехали? Итачи, ты мог позвонить Дживону, чтобы мы встретились сразу же, как вы пришли. Посмотри, сколько гостей! — Ирма вздернула голову чуть вверх, наслаждаясь картиной, — Это будет потрясающий вечер. Во время всех приветствий Джун лишь кивнула мне головой, думаю, на всякий случай, если вдруг кто-то из нашей компании взглянет на двух девушек, смотрящих друг на друга подобно хищницам, готовым вот-вот наброситься друг на друга. Конечно, я была недовольна ее присутствием, до приезда в Рай надеясь все-таки не увидеть паршивку среди гостей. Увидев ее, теперь на меня обрушилось сокрушительное море скверных чувств, что делать и как скрывать которые я абсолютно не знала. Как скрывать свою неприязнь всю ночь, особенно после того, как она умышленно пролила на меня бокал вина в прошлую встречу? Нужно было обдумать это чуть раньше, учитывая сколько времени было в запасе, хотя все то время я была в неведении, думала, что все-таки решусь отказаться от глупой затеи, не стану насиловать себя нахождением в незнакомом для меня кругу людей. Во всей суете приветствий я успела заметить жест Джун: она подошла к Ирме, шепнула той что-то на ухо и, получив бодрый кивок головы со стороны своей новой «подруги», сопровождаемый сияющей улыбкой, отдалилась от нас на несколько шагов, взяв в руки телефон. Продолжать смотреть в сторону брюнетки, оставаясь при этом незамеченной было бы трудно, поэтому я приняла решение вернуть внимание к Итачи и всем тем, с кем тот проводил процессию приветствий. Учиха также представил и меня совершенно незнакомым мне людям, которые улыбались и выдавали приветствия на японском языке. Кажется, сегодня в этом месте по своему количеству будут преобладать японцы, нежели иностранцы, как на выставке Ирмы. А может быть здесь так много японцев только потому, что иностранцы разбрелись в разные стороны и разделились на отдельные компании? Джун оказалась рядом с нами буквально через две минуты после своего ухода. Интересно, о чем она разговаривала с Ирмой? На что та отреагировала улыбкой? У них есть какие-то общие дела? «Я волнуюсь так, что у меня кишки в клубок свернулись, а мы только пришли… Я уже давно пожалела, что согласилась приехать в это место… Ох, сколько людей, сколько голосов, сколько глаз. Чувствую себя странным экспонатом. Почему те девушки так на меня смотрят? Кто они?.. Проклятье, ненавижу места, в которых много незнакомцев, и из всей толпы я знаю только трех человек. Та вечеринка Какузу, на которой я была вместе с Хиданом, Ино, Сасори и Дейдарой, далась мне куда проще. Конечно, тогда у меня была сильная защита — лучшая подруга и Хидан, рядом с которыми я почти забывала о волнении. Сейчас, чтобы хоть немного расслабиться, мне нужно либо выпить, либо… брось, какие наркотики и какой алкоголь в такой компании, особенно рядом с Учиха? Может, мне улизнуть от него? Пф, но зачем тогда я вообще сюда приехала? Чтобы смыться от единственного хорошо знакомого мне человека и так же чтобы дать Джун возможность быть рядом с ним? Глупая мысль. Тебе некуда бежать, Юмико. Терпи, как всегда терпела светские вечера, на которые приходила вместе с родителями.» Я держалась особняком, пока компания охотно вела разговоры с Ирмой и ее женихом. Что я могла сказать? Умные мысли совсем не хотят идти в голову, а опозориться я всегда успею, в этом нет никаких сомнений. Ирма рассказывала гостям о их новом увлечении, что-то типа парной терапии для двоих, способ попробовать что-то новое и провести время в нетипичной обстановке. Я впервые услышала слово Ханг, думаю, как и многие из гостей, слушавшие ее рассказ. Чтобы не раскрыть свою глухую неосведомленность о странном перкуссионном инструменте, и не дать повод понять, что даже довольно детальные описания инструмента не были достаточны для моего понимания, я решила не брать в руки телефон для поиска картинки двух соединенных вместе тарелок, и прочтения подробной информации. Главное запомнить название и не забыть поискать ханг в интернете чуть позже. А нужно ли мне это? Следующим в разговор вступил какой-то мужчина, имя которого вертелось где-то далеко в памяти, на вид ему было чуть больше тридцати. Он и его спутница увлеченно делились впечатлениями о недавней поездке во Францию. После них о заграничном отпуске, медовом месяце, деловой поездке и прочем заговорили остальные. Итачи изредка что-то говорил, но его предложения не состояли из более десяти-пятнадцати слов, хотя господин Сон и тот мужчина, имя которого я услышала минуту назад и снова забыла к этому моменту, были довольно настойчивы и хотели получить чуть больше интересной информации, которая вряд ли бы нашлась в оставшемся арсенале Учиха. Думаю, он действительно рассказал все самое интересное, то, что могло бы удовлетворить разношерстную компанию, однако по итогу этого оказалось недостаточно. Во время долгого обсуждения других стран моим новым знакомым все-таки удалось включить меня в разговор и узнать о заграничном опыте, однако я не стала вдаваться в особые подробности, ровно как и Итачи. Мы видимся первый и последний раз, к завтрашнему дню все сказанное на этом вечере забудется, вылетит из головы почти так же быстро, как телом завладевает яд алкоголя, так для чего я буду напрягать память ради дополнительных двух-трех эпизодов того, как маленькая Юмико проводила свое детство в других странах? Все-таки мы говорим не о детстве, а о настоящем, о ярких, осознанных воспоминаниях и впечатлениях взрослых людей. По прошествии неопределенного отрезка времени, я обратила внимание на отсутствие среди нашей компании Джун. Странно, что я не заметила ее отсутствие намного раньше. Интересно, где она? Наверное, отошла в уборную или по еще какому-то неизвестному мне делу. Что-ж, она рискует пропустить начало нашей скорой трапезы. — Стейк, корейская говядина, тушеные морепродукты, морское ушко, крабы, лобстеры, — перечисляла Ирма, подойдя со всей компанией к столу в форме бесконечности, несколько минут назад окончательно заставленного закусками, — стаут, барливайн, лагер, вайцен, саке, кальвадос, японский виски! Здесь столько интересного! — Ирма, как всегда, решила угодить всем: и немцам, и корейцам, и японцам, и англичанам, — с ломаным акцентом сказал парень, имя которого затерялось в моей голове среди всех тех, которые я слышала при знакомстве с огромной толпой народа. — Я люблю эль, здесь есть эль? — Конечно! — Ирма улыбнулась и указала пальцем на нужную любителю эля бутылку. В итоге вся суета перекинулась на стол с едой и алкоголем: гости брали в руки палочки и пробовали представленные закуски, приправляя все пивом или другим алкоголем. Я, как и Итачи, стоявший ближе меня к столу всего на пару шагов, воздержались от трапезы. Почему это сделала я, я знаю, а вот почему и Учиха остался равнодушен к еде — вопрос. У него-то явно кишки не сворачиваются от волнения, большинство рядом стоящих к нам людей — его знакомые, да и по нему никогда не скажешь, что тот может чувствовать себя «не в своей тарелке». Решив более не оставаться за бортом всеобщего взаимодействия людей друг с другом, и не отмалчиваться рядом с почему-то до сих пор привязанным ко мне Итачи, я приблизилась к нему, чтобы задать интересующий вопрос: — Почему вы не едите вместе с остальными? Они так аппетитно едят лобстеров и корейскую говядину… — я осмотрела общающихся друг с другом людей, как те кладут еду в рот или пьют алкоголь, стараясь в этот момент скрыть свое отвращение, сжимающее желудок. — Я не голоден, может быть, попробую морепродукты чуть позже. Может, ты хочешь попробовать морское ушко? — Итачи галантно сделал шаг назад, предоставляя мне возможность подойти к столу чуть ближе. — Итачи, эта девушка — японка? — с сомнением, смотря прямо на меня без всякого стеснения поинтересовался иностранец, вдруг появившийся около Итачи. «Откуда он только взялся… Вообще-то Учиха разговаривал со мной. И этот вопрос можно было задать мне прямо, я знаю английский.» — возмутилась я внутри, снаружи показывая лишь улыбку. Стоило ли мне самой ответить на вопрос этого бестактного мужчины с желтоватым цветом волос? — Японка, — ответил Итачи, не вдаваясь во все детали. Он совсем не выглядел настроенным на ведение диалога с внезапно влезшим в нашу скромную компанию иностранцем, это выдавалось в внезапно появившейся хмурой тени на его до этого момента статично-спокойном лице. Вдруг разрушитель спокойствия бесцеремонно протянул мне бокал с непонятной жидкостью, а Итачи всучил кружку с, как я могла предположить, темным пивом. Мы оба приняли алкоголь, однако временили с пробой напитков. — Она прекрасна, ее лицо такое нетипичное для японцев! Ты же видишь эти глаза, Итачи?! Я развлекался с подобной ей девушкой вчера ночью, может, это была она? — мужчина расхохотался, видимо, посчитав сказанное смешным и уместным, однако Итачи остался холоден к его словам, а я и подавно — стояла, вытаращив бегающие туда-сюда глаза, не зная, куда мне провалиться от стыда. Произойди такое рядом с любым другим мужчиной и, главное, чтобы тот был мне почти незнаком, все было бы куда проще, но это произошло в присутствии Итачи… Я чувствовала себя оскорбленной в присутствии отца или старшего брата, если бы тот у меня был. «Стоило мне «ожить» и более не оставаться молчаливой ветошью, как тут же в нашу тихую размеренность привлекся странный мужчина, городящий нелепицу... Как стыдно, как же стыдно! Это не лучший способ завязать беседу, мистер Желток!» — Грант, ты смущаешь мою спутницу, я не в восторге от твоих слов, — сказав это, Итачи еще сильнее нахмурил брови, дав понять Гранту, насколько тот был не прав, посмев даже в шутку назвать знакомую Итачи проституткой. Грант оказался довольно понятливым мужчиной — быстро взял себя в руки, убрав хищную, приторную улыбочку со своего лица. — Она понимает меня? Вы вместе? — охнул тот после недолгого мыслительного процесса, переводя помутневшие от алкоголя глаза от Итачи ко мне и обратно, — Прости, милая девушка, — он начал протягивать свою руку к моей, наверное, чтобы пожать ее или, того хуже, поцеловать, как это любят делать иностранцы, однако был быстро прерван ладонью Итачи: Учиха ловким движением преградил ладонью ход движения руки мужчины. — Ты забыл обо всех приличиях, — холодно констатировал Итачи, однако, кажется, не смотря на его интонацию, он был зол, — я против, чтобы ты касался Юмико. Обделенный тактом и качественным чувством юмора иностранец впал в замешательство, но вдруг улыбнулся и дружески хлопнул Итачи по плечу, натужно захохотав. Кажется, смеяться тому совсем не хотелось. — Итачи, я бы не покусился на твою собственность, ты же меня знаешь! «Собственность?!» — возмутилась я, в оцепенении следя за их диалогом. Брови Итачи нахмурились сильнее. — Этот разговор затянулся, я начинаю терять терпение, — холодно заключил Учиха, дав мужчине красноречивый намек, от которого тот сник окончательно. Грант обратился ко мне с извинениями на английском, добавив еще одно на ломаном японском, после чего спешно ретировался в сторону, оставив нас с Итачи стоять друг напротив друга, так и держащих в руках по напитку. Я силилась совладать с бурлящими внутри эмоциями, пыталась не скривить лицо из-за желания расплакаться от кипевшей в венах обиды, и Итачи помог мне переключиться: поставив кружку на стол, он подошел ближе и приобнял меня. Неожиданный близкий контакт наших тел длился всего две секунды, однако этого хватило, чтобы я успокоилась из-за казуса с Грантом и теперь занервничала из-за жеста Итачи и того, что нам все же предстоит поговорить о случившемся — Учиха прекрасно прочитал мое настроение по хмурому лицу, это было совсем не сложно, учитывая обстоятельства и то, что я и не планировала скрывать свои истинные эмоции. — Прости, Юмико, я не хотел, чтобы это произошло, — говоря это, лицо Итачи выражало что-то непонятное, что-то схожее с выражением боли, когда ты наблюдаешь за тем, как кто-то расстраивается и это расстраивает тебя в ответ. — Но вы не виноваты. — Мне стоило прервать его намного раньше. Прости мне мою растерянность, я не ожидал от него тех слов, не знал, как защитить тебя так, чтобы не испугать. «Он имеет ввиду более жесткие методы по затыканию грязных ртов? Но даже его слов и взгляда было достаточно, чтобы перепугать того мужчину и заставить его уйти.» — Почему.. почему он назвал меня собственностью? — совсем разнервничавшись, я стала царапать стекло бокала ногтем, стараясь смотреть куда и на кого угодно — только не на Учиха. — Он считает девушек собственностью и думает, что такого мнения придерживаются все. — Я.. со мной что-то не так? Я выгляжу вызывающе? — я стала нервно осматривать свой наряд, — Почему он сказал.. — Юмико, — Итачи мягко забрал из моей руки ненужный бокал и поставил тот на стол, — ты выглядишь обворожительно, — обе ладони мужчины легли на мои плечи, заставляя обратить на Итачи мой растерянный взгляд, — не воспринимай чужие мерзкие шутки всерьез. Обещаю, больше никто не побеспокоит тебя чем-то подобным. — Я снова доставляю вам проблемы… Мне лучше отойти к Ирме, она пригласила меня на эту вечеринку, а до сих пор я только и делала, что стояла в стороне. Учиха убрал ладони с моих плеч, чем заметно успокоил мое бившееся в панике сердце. Контактировать с Итачи еще и физически было выше моих сил, пусть это и было обычное выражение заботы с его стороны. Пусть впредь она будет выражаться лишь словами. — Не думаю, что сейчас тебе хотелось бы оказаться затянутой в беседы рядом с Ирмой. «Он продолжает читать меня с прежней легкостью. Итачи знает, чего бы мне хотелось избежать. А я совсем не понимаю его, не знаю, что ему нравится на этом вечере, а что, быть может, выводит из себя.» — Стоит попробовать. — Вряд ли сейчас ты настроена на общение, Юмико, — повторив это, Учиха улыбнулся уголками губ, и повернулся к столу, продолжив: — Лучше попробуй рыбу или говядину. Что ты предпочитаешь? Мужчина взял палочки для себя, а вторые протянул мне. Он старался как можно быстрее сгладить все углы, прогнать неловкость и переключиться на непринужденный лад, скорее отпустить неприятную ситуацию, и я прекрасно видела его старания, знала, почему он обращает мое внимание на еду. Как же мне выразить этому человеку свою безмерную благодарность за его активное участие? И как показать, насколько я огорчена быть рядом с ним мешающим, ненужным балластом, из-за которого тому приходится — в чем я не сомневалась, — чувствовать себя неловко, не по своей воле ввязываться в странные истории, портить отношения с знакомыми? — Вот, — Учиха придвинул сашими чуть ближе ко мне, — попробуй. — Спасибо, Итачи-сан. — улыбаясь в ответ на его любезность, на миг я сместила взгляд куда-то за спину Учиха, за высокую колонну, украшенную разноцветными огоньками. Я стою у стола, держа палочки в нескольких сантиметрах от еды, и пытаюсь не издать хриплый вздох — из помещения словно за секунду выкачали весь кислород. Хидан смотрит в мою сторону, но на таком расстоянии мне сложно различить его эмоции, однако я предполагала с уверенностью: он в замешательстве и совсем не рад нашей встрече. Но в таком случае, почему он продолжает неотрывно смотреть в мою сторону? Почему не отвернется, не переведет взгляд, столкнувшись с моими глазами? Неужели, я начинаю сходить с ума и то лишь мираж? А если он не является моей фантазией, сколько времени он стоит на том месте и смотри на меня? Его появление воскресило в памяти недавний сон, являвшийся последствием жара и моей тоски по прошлому, после которого я приходила в себя несколько часов, пытаясь прогнать чувства, испытанные во время нахождения в прекрасном сновидении. На секунду, всего на секунду мне вдруг показалось: это очередной слишком реалистичный сон, помутнение рассудка, наверное, потому что я до сих пор не пошла на поправку. Когда я заметила подошедшую к Хидану Джун, тут же проследившей за взглядом мужчины и посмотревшей в его направлении, меня прошиб холодный пот. На грозившихся подкоситься ногах, я сделала шаг к столу, хотела повернуться к ним боком как можно быстрее, и все-таки не совладала с координацией: покачнувшись в сторону, я схватилась за руку Итачи, среагировавшего блестяще — Учиха положил ладонь на мою спину и помог встать ровно. — Простите.. — задыхаясь от паники, я натянула кривую улыбку и потянулась к закускам, — попробуем это? — Юмико, все в порядке? — с недоверием спросил Учиха, удивленно наблюдая за тем, как я набиваю рот сашими, явно не выглядящей в этот момент заинтересованной едой, стремительно летевшей ко мне в рот. От этого мужчины не ускользнет ничто, он сразу понял, что что-то не так, в этом не было никаких сомнений. — Угу, — я кивнула, смотря на не до конца осмыслившего ситуацию Итачи, стараясь не отводить взгляд в сторону. Думаю, постепенно он начал смиряться с моей ненормальностью: переменами настроения, странными действиями. Мужчина убрал с лица малозаметные остатки замешательства и также потянулся за едой, спросив будничным тоном: — Ты вдруг проголодалась? Не знаю, почему ответила ему в веселой манере, наверное, это было нервное, более я не могла контролировать свое поведение и слова, думая о том, кто стоял в двадцати шагах от нас. — Говорят, тот кто умирает с набитым желудком — выглядит лучше. — Я не понимаю... Ты собираешься... Или это.. Прости, я не понимаю. — Не нужно, просто не обращайте внимание на мои слова, — держа палочки на уровне тарелки, я вдруг отбросила те на стол и резко подняла голову в сторону мужчины, — Может быть, вы хотите избавиться от моей сомнительной компании? «Что я несу? Юмико, прекрати!» — Лучше мне пойти к.. караоке, я обожаю караоке! — я натужно рассмеялась, чтобы не выдать свою ложь с потрохами, однако Итачи никак не отреагировал на мои слова ни глазами, ни мимикой лица. Немного подумав и также оставив свои палочки на столе, он вдруг сказал, учтиво улыбнувшись: — Я начинаю думать, что это ты хочешь избавиться от моей компании. Если я наскучил тебе или теперь ты чувствуешь себя неловко в моем присутствии... — Нет-нет, все не так! — я замотала ладонями в знак несогласия, в этот момент решив окончательно записать себя в разряд «полных идиоток», для которых являлось нормой исполнять странные фортели в стрессовых ситуациях, и более не задумываться над тем, какие мысли воспроизвожу в массы — все равно не получится контролировать себя. — Значит, ты хочешь прогуляться по залу вне моей компании? — Вы привязаны ко мне, потому что я никого не знаю, оттого я чувствую себя неловко, но вы не должны так поступать, идя на поводу у хорошего ко мне отношения, я совсем этого не заслуживаю. Я не хочу, чтобы из-за меня вы весь вечер стояли на одном месте, так ни с кем и не поговорив. «С ума сошла, вывалила все разом, хотя даже не собиралась говорить ему такое!» — Юмико, я никогда не делаю то, что мне не нравится. Поверь, у меня нет каких-либо планов на этот вечер, нет желания общаться с кем-то больше, чем мне нужно. Если хочешь, мы можем пойти к Ирме: ты будешь в ее компании, а я останусь в компании друга. «И зачем вообще я начала весь этот разговор… Он же предлагает все это только для потакания мне, чтобы стало лучше именно мне. Хотя до появления Хидана мы спокойно сосуществовали друг с другом, не было никакой потребности вдруг присоединяться к какой-либо компании, мы могли бы для начала поесть, а уже потом думать о другом.. Кажется.. проклятье, все так сложно. Я хочу уйти, да, мне нужно просто уехать домой, чтобы не привязывать к себе Итачи, чтобы не видеть Хидана и Джун вместе, чтобы не выдать, насколько мне больно.» — Извини, наверное... — Я понимаю, — теплая ладонь мужчины участливо опустилась на мое плечо, — ты до сих пор расстроена из-за произошедшего. «Он смотрит на меня так.. не знаю, как это описать, мысли совсем не об этом.. а мужские пальцы заботливо сжимают мое плечо, заставляя чувствовать себя еще более неловко, все это неуместно… Слишком часто он дает себе право прикасаться ко мне, как будто это в порядке вещей, как будто еще совсем недавно мы не были друг другу незнакомыми людьми.» — Итачи, мы снова опоздали, но еще не пропустили все веселье, я прав? — сказал Какузу, внимательно смотря на руку Итачи, появившись справа от нас вместе с женой. Чуть поодаль за ними стояли те, к кому бы мне хотелось находиться так близко меньше всего. Их появление заставило Учиха убрать ладонь с моего плеча и повернуться к прибывшим друзьям. Мелинда приобняла меня при приветствии, совсем не заметив, что в ее руках я была подобна тряпичной кукле, мыслями ушедшей к личной трагедии, готовой в любую ближайшую секунду испустить дух. — Вы не пропустили ничего, что могло бы быть интересно, Ирма пока не предпринимала попыток устроить какой-нибудь конкурс в своей манере, — ответил Итачи, после чего поздоровался с Мелиндой и Хиданом, выразив удивление, что видит последнего на вечеринке. Джун подсказала, прикрывая ладонью улыбку и держась за Хидана, что это она пригласила мужчину с разрешения художницы, думая, что вечеринка Ирмы точно придется тому по душе. После ее слов лицо Какузу прояснилось, он сказал, что теперь понимает, как Хидан оказался в нетипичной для его обыденного окружения компании. «Пожалуйста, скажите, что все происходящее лишь дурной сон, пожалуйста. Я не хочу… Я не могу. Пожалуйста, хватит терзать меня, хватит заставлять меня быть… пожалуйста.. я так устала.. Хидан, неужели ты не видишь, как мне больно, когда ты позволяешь ей держать себя за руку? Ты совсем не замечаешь ничего в моих глазах.. а даже если и видишь хоть что-то — тебе все равно.» Жена Какузу принялась рассказывать о пробке, в которой те застряли на добрые полтора часа, пока Какузу шарил по столу и наливал алкоголь в пустые бокалы. Джун внимательно слушала рассказ и принимала в нем активное участие, Итачи следил и за разговором и за Какузу, а нахмуривший брови Хидан стоял на месте, словно приросший к полу, смотря в мою сторону. Я не знала, есть ли возможность не раскрыть наши с ним истинные отношения перед Итачи и Мелиндой, тогда как тот смотрит прямо на меня, почти не отрывая взгляд, а я не могу игнорировать его присутствие, поэтому то и дело возвращаюсь глазами в его сторону. Пора было заканчивать переглядки, чтобы держать всех в неведении, но я не могла заставить себя игнорировать его нахождение в зале, игнорировать это некогда любимое лицо, эти глаза. Последний раз я видела его так близко во сне, и не могла бы подумать, что еще одна встреча состоится так скоро, уже наяву. Они говорили и говорили, пили алкоголь, а я следила за всем будто со стороны, словно моя тень отделилась от тела и наблюдала за общением гостей и тем, как я стараюсь не упасть в обморок от попыток совладать с внутренней паникой. На автопилоте я поэтапно исполняла все от меня положенное: делала — достаточно большие, что не было обязательным, — глотки из бокала, смотрела на говоривших, меняла выражение лица, стараясь не возвращать на него тень отчаяния, одновременно с этим всеми мыслями находясь совершенно в другом месте и в других обстоятельствах. Не вспомнить два мирно спавших в то утро друг на друге голых тела было невозможно, особенно наблюдая за тесным контактом Джун и Хидана в данный момент, посему было трудно защитить сердце от распространения по нему вязкой черноты. Я не знала и не могла понять, о чем думает Хидан, то и дело бросавший многозначительные взгляды в мою сторону. Когда он начал принимать участие в разговоре — я слышала только его голос и воспринимала лишь его слова, остальные были будто под толщей воды. Его голос, родной моему сердцу голос был в нескольких шагах от меня, рядом с той, кого я ненавидела больше, чем кого бы то ни было до нее в своей жизни. И я ненавидела Хидана, да, я помнила о своей ненависти, но сейчас она была накрыта прозрачной пеленой — пеленой того сна, в котором мы с Хиданом по-прежнему любили друг друга. Когда на мое тело подействовала внешняя сила, толкая чуть в сторону, я опомнилась, правда, поздно: столкновения с Итачи было не предотвратить. Коснувшись его, я посмотрела в сторону и обнаружила Ирму, бравшей что-то со стола. Видимо, она мягко подвинула меня в сторону, пока я находилась в своих мыслях, однако та не могла знать, что я не устою на ногах. Снова. Будто в присутствии Хидана мои ноги резко охватывал паралич. Итачи безмолвно вернул меня в прежнее положение. Кажется, несколько человек обратили внимание в нашу сторону, но только лишь взглядами — разговоры шли в привычном ритме. Потянувшись к уху Итачи, я прошептала кроткое извинение за свою шаткость, на что тот лишь улыбнулся и вернул взгляд в сторону друзей. Проследив за ним, я обнаружила, что тот, кажется, был направлен в сторону Джун и Хидана, равно как и взгляд Хидана был прикован к нам. Когда Хидан вдруг приобнял Джун, зная, что это не останется без моего внимания, я резко опустила взгляд в пол. «Делаешь это мне назло? Но что я тебе сделала?! Это ты переспал с бывшей, ты подвел меня к тому, что я нахожусь в этом месте рядом с Итачи! Если бы не наши отношения, если бы... Если бы я не вляпалась в то дерьмо, проигнорировала все твои действия, проигнорировала свои неадекватные желания и дала себе время, чтобы успокоиться — ничего бы этого не было. Здесь не было бы ни тебя, ни меня, не было ни отеля, ни встречи с Итачи, ни отношений с Саске — ни-че-го! Подумать только: столько действий, столько решений, и вот итог, к чему все это привело… Наверное, я даже знаю, как могла бы сложиться моя жизнь, не будь в ней тебя: да, я бы долго переживала из-за секса с Саске, может быть сделала пару глупостей, но потом была бы нормальная учеба без пропусков, организм без наркотиков, спокойное окончание университета… Плевать на сон, плевать на прежние чувства! Я воскрешу свою ненависть и заставлю себя забыть все хорошие моменты. Больше ты не сделаешь мне больно, Хидан, больше нет.» Лучше бы меня заботила прическа, новые знакомства, впечатление незнакомцев о моей персоне, мой макияж, осанка, трезвость взгляда, обсуждаемые темы, проблемы рыб, переполненность Токио людьми, свет прожекторов и прочее, но не та пара, при взгляде на которую меня по-прежнему охватывала ледяная безысходность и жалость к себе. Почему я жалела себя? Наверное, потому что до сих пор была подвластна их на меня влиянию, потому что так и не смогла справиться с прошлым, потому что не могла не выставлять свою заинтересованность Хиданом на всеобщее обозрение не смотря на то, что теперь была очень зла. Пусть окружавшие нас люди и были вовлечены в разговоры — они не смотрели исключительно в одну точку, чужие глаза то и дело затрагивали меня и эту пару. Насколько жалкой я выглядела? Страшно представить. Я пила слишком быстро, совершенно не считая глотки, не измеряя их величину. Теперь алкоголь расправлялся с моим сознанием очень быстро, учитывая, что желудок был практически пуст. На общем разговоре о выставках и проблематике их организации я зачем-то привлекла внимание Итачи, видимо, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей о той паре, стоящей перед нами. Тогда я совсем не понимала, что мной движет, и даже не собиралась это анализировать. Точнее сказать, я понимала причину, но не понимала как это могло сподвигнуть меня к разговору с Учиха — с момента неловкой ситуации прошло недостаточное количество времени, хотя тогда казалось, что прошло несколько часов, однако как бы я осмелилась заговорить с ним, не опасаясь выставить себя дурой, казалось, уже в сотый раз за вечер? — Вам нравятся обсуждения о выставках? — я шепнула это на ухо Учиха, на тот момент считая, что этот способ по привлечению его внимания будет самым действенным, хотя он обратил бы на меня внимание в любом случае, даже не приблизься я к нему на критически близкое расстояние. Контакт оказался чрезмерно близким, я даже задела губами его ухо. — Тебе кажется, что мне это неинтересно? — мягко улыбнувшись, спросил тот. «А они с Саске похожи куда больше, чем мне казалось. Вопросом на вопрос — их отличительная черта, и очень заразная черта.» — Не берите в голову… Наверное, я сказала что-то глупое. Конечно, тебе это интересно, наверное, в глазах я видела блеск увлеченности, но даже это не остановило меня от глупого вопроса... Может быть, мне просто скучно. Я не могла остановиться, говорила все, что думала, хотя вряд ли бы делала это с таким спокойствием в трезвом уме. Но было плевать: я пьяна, могу дать себе разрешение быть чокнутой. Конечно, это только сильнее испортит мнение Итачи о смышленой Юмико, прилежной студентке Токийского университета, но если поразмыслить — какая теперь разница? Алкоголь берет свое и я не буду с ним бороться. Вряд ли мы когда-либо еще столкнемся на подобных мероприятиях, все уже решено: после вечеринки Ирмы я прекращаю общение с Итачи, по крайней мере, то дружеское общение, появившееся в процессе нашего взаимодействия. Вряд ли меня пригласят его друзья, а если поступит приглашение — я откажусь. Пара отказов Ирме и я перестану мелькать в их памяти как потенциальный гость, общение прекратится так же резко, как и началось. — Ты путаешься в обращениях, — мягко заметил Учиха, говоря это с такой интонацией, словно подмечал оплошность ребенка, — но я до сих пор верю, что рано или поздно ты сможешь обращаться ко мне так, как нужно. — А как нужно? — собрав глаза в кучу, спросила я, бросив взгляд к черным волосам, обрамляющим бледное лицо. Усмешка Итачи, пожалуй, помогла мне протрезветь на долю секунды, она заинтересовала меня куда сильнее, чем могла бы, будь в этот момент перед ним трезвая Юмико. — Я сказала что-то смешное? А.. я.. прости, я поняла, — вернув взгляд от потолка обратно к мужчине, моего лица коснулась ответная улыбка, — да, это и правда было глупо. — Это было.. мило, — серьезно сказал тот, сохраняя на лице тень улыбки. Кажется, на него тоже действовал алкоголь, ведь так? Иначе вряд ли бы тот произнес нетипичное для уст Учиха слово. — Ты, — вновь позабыв обо всех приличиях, я все-таки позволила пальцу коснуться мужской груди, позволила себе жест, так много раз мелькавший в зарубежных фильмах, — веришь в меня, а значит этого достаточно, значит, у меня и правда получится обращаться к старшему брату Саске так, будто мы равны. — Я понял, что ты очень зациклена на возрасте, и хочу заметить уже не в первый раз: наша разница не так велика, чтобы ты постоянно проводила между нами непреодолимую черту официозности, я чувствую себя твоим начальником, но никак не другом. — Не могу ее перешагнуть, — я пожала плечами, отводя взгляд в сторону стола, — ты очень уважаемый, трудолюбимый..вый, самодостаточный, взрослый мужчина. Я хочу придерживаться приличий. Знаешь, — вернув взгляд к заинтересованным разговором глазам Итачи, я улыбнулась, вспомнив о поведении матери на прошлых мероприятиях, в которых Учиха принимал непосредственное участие, — вряд ли бы моя мама одобрила такое обращение к самому Учиха Итачи, мы же не ровесники, да и тем более знаем друг друга совсем немного, этого времени было бы недостаточно. Я еще студентка, а Учиха Итачи находится на высокой ступеньке, он руководит сотней работников. Я должна соблюдать приличия в обществе, даже если это общество где-то в стороне и не слышит меня и моих обращений. — Ты сама ставишь меня на какую-то слишком высокую ступень, но я не хочу этого. Думаешь, твоя мать продолжила бы настаивать, даже если бы я сказал ей, что можно не беспокоиться об обращении? — Наверное... — я вновь пожала плечами, непроизвольно позволив выражению радости смениться на что-то схожее с печалью. Мне было грустно? Какая нелепость. Даже если это и была грусть, то она была порождением всех тех обязательств, возложенных на меня из-за принадлежности к определенному обществу, но никак не из-за того, что во мне было желание перешагивать какую-либо черту, все это было абсолютно неважно и нисколько меня не тревожило, и в особенности какие-то желания Итачи — пусть он ожидает от меня то, чего хочет, мне нет нужды удовлетворять чьи-то потребности. — В иностранных фильмах у людей все намного проще, они не так скованы, как мы. — вдруг вырвалось вслух то, о чем я подумала секунду назад. — Да, действительно, они отличаются от японцев, и отличия крайне разительны. Первое время мне было трудно подстраиваться на иностранный лад, но и делать из себя того, кем я не являюсь, я бы не позволил. — Но ты перенял некоторые действия иностранцев, может быть они немного повлияли на твое мышление в некоторых вопросах. — Ты права, это действительно так. — Интересно, сколько должно потребоваться времени человеку, чтобы тот проникся чужой культурой настолько, что мог бы спокойно — назовем это автопилот, — внедрять в свою повседневность их особые жесты, использовать перенятые привычки, вставлять в разговор нетипичные для него слова. — Может быть, полгода или год. — А как это было у тебя? Итачи задумался, отводя взгляд в сторону, а я тем временем с улыбкой смотрела прямо на него, совершенно не скрываясь, в ожидании ответа. — Думаю, сейчас я не смогу вспомнить это с точностью. — Можно без точностей. — Нет, — Учиха мотнул головой, — не могу вспомнить, не хочу давать тебе ложную информацию… Хорошо, если взять примерный срок, то, может быть, приблизительно мне понадобилось чуть больше полугода. — И потом работал автопилот? Учиха улыбнулся уголками губ, кивая: — Да, потом работал автопилот. — Интересно, — пальцы непроизвольно коснулись подбородка, как это часто происходит при сложных мыслительных процессах, — сколько бы потребовалось этого времени мне… — Ты все же собираешься покинуть Японию? Вдруг вспомнив о своих обязательствах и обстановке в родительском доме, мой голос стал чуть ниже, а вылетаемые слова перешли в невнятное бормотание: — Я.. не то что бы.. скорее нет, чем да… Я хотела раньше, у меня была такая мысль.. но из-за болезни отца вряд ли что-то получится, до окончания Токийского осталось не так много времени и... — Постой, Юмико, — Учиха вновь коснулся моего плеча, привлекая внимание к себе, только в этот раз прикосновение было совсем мимолетным, оно не резануло по нервным окончаниям, можно сказать, я почти не обратила на него внимание. — Твой отец болен? Глаза распахнулись в понимании — я сказала лишнее. — Все в порядке, — ладони поднялись вверх и затрепетали в отрицательной жестикуляции, кажется, моя оплошность хорошо протрезвила замутненный алкоголем мозг, — ничего такого, все в порядке. — Я могу чем-то помочь Атсуши-сану? — продолжил Итачи, не веря в мою ложь. Попытка действительно была нелепой, сказанные слова не вернуть обратно в рот. — Итачи-сан, — четко проговорила я, стараясь натянуть улыбку, смотря в черные глаза, в которых просматривалось неподдельное беспокойство, — пожалуйста, не нужно. Давайте сделаем вид, что остановились на вопросе о моем намерении покинуть Японию, а теперь я отвечу, что хотела бы продолжить обучение заграницей, но пока не знаю, получится ли это… Итачи помялся на месте, взял со стола стакан, быстро опрокинул в рот остатки содержимого и вернул внимание ко мне, видимо, все еще размышляя над моими словами. — Юмико, когда ты становишься серьезной и хочешь резко изменить настроение разговора, всегда обращаешься ко мне с ненужными приставками. Я заметил это давно, сейчас снова обратил внимание, увидел твою перемену. Я опустила взгляд в пол. — Не знаю, что должна сказать и зачем ты говоришь мне это… Итачи ответил с разительно изменившейся интонацией, он был очень дружелюбен: — Так я ухожу от предыдущей темы, начинаю говорить о чем-то другом, что не совсем бессмысленно, или если это стоит того, чтобы обратить на это внимание. Я хочу сказать, что больше не вернусь к теме, которая тебе неприятна и которая может изменить настроение беседы. Казалось, после его слов сам зал изменил освещение, стал более ярким, все посветлело. Итачи очень внимателен к собеседнику, наверное, это подкупает сильнее всех других положительных качеств Учиха. — Спасибо, — я искренне улыбнулась, без какого-либо внутреннего дискомфорта смотря чуть вверх, прямиком в темные глаза, выражающие понимание и поддержку, — я… — внезапный смех Хидана, доносящийся откуда-то сбоку, заставил глаза сместиться в сторону, ближе к источнику звука, после чего нахмурились и брови, когда я стала вслушиваться в голоса и очередной смех бывшего возлюбленного, в этот момент прекрасно помня про Итачи, наличие которого, пожалуй, и заставило меня вернуть взгляд в прежнее положение, — я благодарна. Слово «благодарна», обычно произносящееся с более приветливой интонацией, говорящей о неподдельной признательности, вышло слишком сухим, таким, как если человек уже совсем не думает о разговоре и том, кто стоит перед ним, и позволяет мыслям переключиться на что-то совсем другое, более важное для него в этот момент. Мое лицо непроизвольно сморщилось в — как я была уверена, — непонятную гримасу, однако по которой было понятно: Юмико перестала присутствовать, она думает о чем-то неприятном, ее внимание привлекли другие вещи. Рука тянется к так и не опустошенному бокалу, губ и языка касается гремучая жидкость, в нос влетает аромат пряности, после чего желудок съеживается, а алкоголь вдруг застревает в горле, охваченный спазмом, и через несколько секунд все же устремляется вниз, минуя рвотный рефлекс — его время вышло, рефлекс поборен. Я не хотела пить, алкоголь с трудом лез в горло еще полчаса назад, но я не сдавалась в попытках удержать опьяненное состояние, чтобы было чуть-чуть легче. Однако легче не становилось. Мое отсутствие и пара глотков алкоголя длились совсем недолго, я вернула взгляд к Итачи, вспомнив, что мы стоим друг напротив друга, и что он наверняка, возможно, хочет что-то сказать, во всяком случае подвести наш разговор к какому-то итогу, если больше у нас нет никаких тем, или продолжить его. Итачи смотрел в ту сторону, где стоял фактор, отвлекший меня от Учиха, выветривший из головы все мысли, а после вновь вернул его ко мне. Кажется, Итачи был немного более хмур, чем полминуты назад, или задумчив, я так и не смогла понять. Когда я чуть приподняла брови, изображая на лице что-то непонятное, скорее это была попытка состроить вопросительное лицо или показать, что мое внимание теперь снова «на связи», Итачи немного расслабился. — Кажется, скоро мы пойдем к караоке. Ты говорила, что оно тебе нравится. «Не совсем… Но теперь придется показывать обратное, чтобы в очередной раз не подтвердить Итачи факт того, что тогда я искала любой предлог для того, чтобы сбежать. Конечно, тот подумает на себя, совсем не догадываясь кто действительно является виновником такого моего поведения.» — Почему мы пойдем туда? — я попыталась сложить бредовые, хоть какие-то два и два, но ничего не получалось. Итачи одним движением кивнул в сторону, где стояли ребята, от которых мы отключились на какое-то количество времени, и я прислушалась к разговорам. Они обсуждали караоке. На удивление, Мелинда была самой зажигательной певицей, правда, только во время исполнения песен популярных поп-групп. Никогда бы не подумала, что она может так увлеченно подпевать песням подобного формата. Большинство девушек японок были на подхвате, ровно как и я, спиной ощущая на себе взгляд Итачи, из-за чего приходилось распаляться на более интенсивные движения, показывать, как мне "нравится" то, что я делаю. А может, в действительности он и не смотрел мне в спину и все это было лишь моей фантазией, моим беспокойством, что в какой-то момент я могу выдать свое истинное отношение к песенным баталиям. Да, мы соревновались с командой Ирмы, певшей песни на английском языке, большинство которых были на слуху у всего мира. Мужская часть компании, преимущественно японцы, тоже принимали участие в подпевании любимым исполнителям, но не принимали участие в самом конкурсе. Самыми незаинтересованными оказались — что совсем не удивительно, — мужчины иностранцы. И Итачи. Он сразу обозначил, что не намерен петь и танцевать, больше всего ему нравится смотреть на караоке со стороны. У меня было такое чувство, что я отдуваюсь за двоих. Многие посчитали нас парой, негласно мы действительно были заклеймены этим словом, абсолютно не вяжущимся с действительностью. Я узнала это случайно, когда несколько девушек и даже сама Мелинда сказали мне что-то про Итачи или, кажется, задали вопрос, уличив момент между переключением песен, и они совершенно конкретно представили его как... Как моего партнера на этом вечере. Конечно, я не упустила момент, сразу обозначила им, кем мы являемся на самом деле, но мало кто поверил моим словам. Да, это странный поступок с моей стороны, особенно с учетом той причины, благодаря которой я нахожусь на мероприятии, но логика была такой же, как и в прошлый раз: все выяснится, нельзя ничего подтверждать — лучше отрицать. Последнее слово за Итачи, когда его о чем-то спросят, и его слово против моего — абсолютная весомость. К тому же, мне не хотелось подставлять Учиха, к которому теперь, кажется, я чувствовала что-то непонятное, наверное, моментами стала воспринимать его как старшего брата и отношение изменилось именно в эту сторону. Наверное, он стал сильнее нравиться мне как человек, его положительные качества не остались незамеченными и неоцененными. Джун не могла слышать мою правду о наших с Итачи взаимоотношениях, ровно как и Хидан, стоявший на затворках, к которому паршивка подбегала почти после каждой композиции. Рядом с ними был Какузу, у них явно образовалась своя собственная компания, в которой, что странно, не присутствовал Учиха — тот стоял через четырех человек от них с господином Соном, полностью увлеченным пением своей женщины. А в доме Учиха мне показалось, что Какузу и Хидан довольно близки с Итачи, раз были там. Возможно, они соединят обе компании чуть позже, когда закончится весь этот песенный ужас и мы снова окажемся у одного стола. Быть в команде победителей не приносило никакой радости, это было для меня не весомее пролетевшего где-то высоко в небе самолета, а что было более весомо — активные действия пары, на которую невозможно и нельзя смотреть, это приносит боль, но даже все минусы не могут помочь мне не возвращать мимолетные взгляды в сторону Джун, почти висящей на Хидане. Эта картина давно погрузила меня в состояние немого шока, боль растекалась по венам и будто выжигала их изнутри. Сменить фокус на что-то другое или кого-то было невозможно — перед глазами и в голове была одна и та же нелицеприятная картина. Вокруг было весело, шумно, с переливами прожекторов и разноцветными огоньками во всех углах помещения, но я не видела этого, не могла отвлечься на праздничную атмосферу. Меня окружало много людей, много разговоров, но проклятая боль не отпускала ни на секунду. Пока что во мне сохранялась растерянность и незнание своего дальнейшего плана действий, но в глубине души я точно знала одно: рано или поздно настанет момент, раздастся глухой щелчок, после которого я убегу из этого места в попытке прекртить собственные истязания. Если нельзя управлять глазами и мыслями как обычно — придется сбежать, вовлечь себя в действие, оказаться в другом месте. Самое гнусное из всего происходящего — Хидан знал, он давно знал, что я бросаю на них взгляды, знал, как меня уязвить. Целуя Джун, большую часть времени стоющую ко мне спиной или боком, он смотрел на меня. Смотрел на меня в упор, интенсивно двигая губами, обжимая ее спину, он смотрел на меня и питался тем, что видел в моем ответном взгляде. На третий раз, когда тот вновь поймал мой взгляд, все было предельно ясно, поэтому больше я не скрывалась, не волновалась, что мы вновь зацепимся глазами и что тот подумает обо всем этом. Моя боль была его стимулом продолжать, усиливать напор. А я была беспомощна. Хорошо, что в этот момент Итачи и все остальные стояли чуть позади меня сбоку, ведя разговор друг с другом, и те не обращали никакого внимания на неподвижную статую, в глазах которой стояла застывшая боль. Кульминация наступила в момент, когда Джун, держа Хидана за руку, пошла в направлении другого конца зала. Опомнившись, — это даже можно характеризовать как пробуждение, выход из сна, — я развернулась к столу, сделала несколько шагов в сторону алкоголя с четкой мыслью «хватит». Я решила напиться, прежде чем уйти с вечеринки. Те несколько минут обрывистых наблюдений за бесстыдно смотрящим в мою сторону Хиданом, целующим Джун, казались вечностью, казались не секундами или минутами, а полноценными часами пыток, прерванные рукой Итачи, появившейся на моем плече. Пусть я и развернулась обратно к нему и его компании, была вовлечена в разговоры — этого было недостаточно. То, что я видела, уже не уйдет из головы. Организм пытался бороться со мной — не принимал алкоголь, останавливал его рвотным рефлексом, но я была слишком полна решимости, чтобы запинаться о подобное. И тогда он решил сделать иначе: мне стало плохо, вдруг скрутило живот. Не знаю, было ли это последствием от испытываемого стресса, съеденной еды, алкоголя, или всего вместе, но теперь я не могла игнорировать свое состояние. Даже не взглянув в сторону где-то там стоящего Итачи, от которого меня отделяло всего несколько шагов, я пошла в сторону выхода, не посчитав нужным отчитаться о своем уходе из зала. Нет, я не собиралась покидать Рай, мне просто нужно попасть в туалет, и по возможности проветрить голову на свежем воздухе. Я знала о наличии туалета на первом этаже — туда и отправилась. Первое испытание — лестница, а второе — слишком большая очередь. Когда я встала в самый конец и прождала около трех минут, а очередь практически не сдвинулась, только прибавлялась позади, я решила направиться ближе к входу, чтобы узнать в чем проблема. Если я не смочу шею холодной водой хотя бы через пять минут — это выведет меня из себя, а настроение и без того было на самой низкой отметке. Так и не поняв суть проблемы, я махнула рукой на смущающихся девушек и толкнула дверь в большое помещение с множеством кабинок, многие из которых были открыты. Одна девушка стояла около раковины и той было явно не по себе, ее ноги не слушались хозяйку из-за чего той пришлось придерживаться за раковину правой рукой, а левая тем временем копошилась в сумке. Слуху понадобилась доля секунды, чтобы различить несколько довольно громких стонов, преодолевающих громкость музыки. Так и стоя на месте, я с непониманием взглянула на небольшую компанию девушек, стоящих чуть ближе ко мне. Одна из них улыбалась, сжимая в руках средство связи, держа его так, будто снимает видео. Проследив за их взглядами, в итоге мои глаза остановились на крайней левой кабинке, из которой доносились копошения, и в этот момент девушка сказала телефону: «Представляете, никто так и не вызвал охрану. Вот это они отрываются!» Благодаря двери кабинки, не достающей до пола пятнадцати сантиметров, мне удалось разглядеть знакомую сумочку, лежащую на полу, а после и услышать знакомое имя из женских уст. Осознание происходящего пришло так же быстро, как правая ладонь накрыла рот, а глаза расширились от ужаса, после чего стремительно заполнились слезами. Выбежав из полупустого помещения обратно в темный закуток, заполненный ничего не понимающими девушками, остановившись я склонила спину чуть вниз, положа ладони немного выше колен на ноги. Нужно было дышать, делать глубокие вдох-выдох, но что-то мешало в носу, что-то теплое, стекающее на пол. — Та-а-ак, а вот этого не надо! — раздался женский голос справа, а потом я почувствовала прикосновение к предплечью. Одно движение в сторону — и я стою прямо, а у носа оказывается что-то белое. Это была та девушка из туалета, снимавшая видео. Она потянула меня в сторону, сказав: — Держи плотнее, иначе попадет на платье! Давай, давай, скорее, нужно подышать. У тебя есть с собой какие-нибудь лекарства? — рука незнакомки коснулась моей сумочки, однако я одернула ее в сторону, продолжая послушно плестись за девушкой, ведущей меня в известном ей одной направлении. Она вывела меня на улицу, провела к высокому дереву, рядом с которым мы были в достаточной дальности от людей — других посетителей Рая. Меня тут же вывернуло прямо на землю, и сразу последовали громкие рыдания. Не знаю, как выглядела сейчас со стороны, но ставлю все свои деньги на то, что крайне паршиво: ревущая, вывернутая наизнанку, испачканная кровью девушка, заботливо придерживаемая незнакомкой. — Не видела раньше никого впечатлительнее тебя! Эй, слышишь, держись, наклонись чуть вперед, освободи желудок еще, если нужно! Не думай ни о ком, я тебя прикрываю, на нас никто не смотрит, — она гладила меня по спине, не умолкая, — Хотя знаешь, кажется мне, что все дело в другом, тут явно не твоя впечатлительность виновата. Может, ты знаешь тех ребят из кабинки? — незамедлительным ответом стал очередной звук падающей на землю рвоты, после чего раздались более сильные рыдания. — Тише, тише, я поняла, не плач! Меня зовут Киоко, ты тоже можешь представиться, не говоря фамилию. Эй, ты как? Нужна еще салфетка? — она протягивает мне несколько белых квадратиков. — Вытирайся, если ты закончила, можем… Можем присесть туда! Или встанем за другим деревом, как тебе идея? Давай, выпрямляйся, ну же, я вижу, что ты закончила, — взгляд девушки быстро касается рвотных масс, покоящихся под деревом, после чего вновь возвращается ко мне и она улыбается: — не так уж много ты съела, хотя мне казалось, в вашем ви-ай-пи зале много интересных деликатесов. Наверное, ты на диете? — Киоко отводит меня в сторону и прислоняет спиной к холодной бетонной стене, после чего я покрываюсь мурашками, наконец обращаю внимание на то, как замерзла, стоя на улице в одном платье. — У тебя есть зеркало или что-то типа того? Ладно, дам тебе свое, подожди… Так, у меня есть еще пара салфеток, получится оттереть кровь. Слушай, какой классный макияж! Совсем не испортился! Вот, держи зеркало. Фух, как чувствовала, что нужно сразу выводить тебя на улицу, а не тащить обратно в туалет, да ты бы и не согласилась! Точно навалила бы кучу непереваренной еды прямо там — только не в туалете. Я сомневалась, что ты это из-за личных чувств, но все-таки отдавала больше восьмидесяти процентов именно этой догадке. Я шумно выдохнула, закрыв глаза и опустив руки вниз: — Юмико. — Что? — Меня зовут Юмико. — Полезный ребенок, значит, — протянула та, — приятно познакомиться. Это же не псевдоним? Вот я назвала тебе настоящее имя, а псевдоним у меня такой трудный для произношения, что сейчас ты точно его не выговоришь. — Как ты узнала, из какого я зала? — тихо пробормотала я, все еще тяжело дыша. В висках с грохотом отдавался каждый удар сердца, по голове будто били молотком. — Ты в золотом, — Киоко окинула меня взглядом, при этом улыбаясь так, будто разгадала сложную загадку и теперь может гордиться собой, — а значит, что ты со второго этажа, ви-ай-пи, — проговаривая каждую букву, девушка кривлялась, закатив глаза вверх, — как и та девушка в серебряном, ну, которая из кабинки. Прости! Прости, ладно? Только не делай такое лицо, ну же, я уверена, ты справишься! Я усмехнулась: — Как ты можешь быть уверена в этом, если совсем меня не знаешь? Даже я не могу точно сказать, справлюсь ли со всем этим дерьмом. — Такие как ты должны справляться со всем, разве нет? Вытираешь слезы крупной банкнотой и идешь дальше. — Думаешь, финансово благополучные люди не подвержены чему-то, что ты сейчас видела? Хотелось бы мне, чтобы вытирания банкнотами слез было достаточно… И вообще, может, меня пригласили на ту вечеринку состоятельные друзья, а сама я подрабатываю официанткой в каком-нибудь тематическом кафе, куда ходят одни извращенцы. Голова раскалывается... — я полезла в сумочку, намереваясь найти таблетку обезболивающего, стараясь не вспоминать причину, из-за которой сейчас стою на этом самом месте, потому что если дать возможность мыслям возвращаться к увиденному — накатывала истерика, больно сжимая горло в тиски. — Ну, я никогда не ошибаюсь, глаз у меня намётан, уж поверь. Пятилетний стаж работы в дорогих заведениях с извращенцами, чтоб его… Нужно было вставать на ноги после переезда в Токио, заводить новые знакомства, помогать сестре. Так, отлично, таблетка внутри, теперь приводи в порядок лицо, а не то прохожие вызовут полицию, подумав, что я тебя избила. Непринужденность Киоко и то, как она шутила, делая такую интонацию, будто говорит на полном серьёзе, перевернули что-то внутри меня, она помогла перенаправить мои мысли. На себя. Киоко захватила все мое внимание. Девушка помогла мне привести лицо в порядок, оттереть платье и обработать его парфюмом в надежде, что хотя бы так мы сможем замаскировать запах от небольшого пятнышка рвоты. — Ну что, тебе лучше? Конечно, лучше, я же как хорошее бухло на вечеринке — моментально избавляю от комплексов и проблем! — Я просто стараюсь не думать о том… Хотя... Да, ты права… Знаешь, я читала о тебе книгу. Девушка искренне удивилась, приоткрыв рот: — Обо мне? — Да, есть такая книга «Киоко», ты напоминаешь мне главную героиню. Наверное, большинство девушек, носящих это имя, подобны тебе. — Да, помню-помню, кажется, я видела этот фильм… И ты думаешь, что мы с ней чем-то похожи? Честно говоря, совсем не помню сюжет, не помню даже лиц актеров, и уж тем более какого-то сходства... А-а-а, там были какие-то танцы или что-то типа того.. уже не помню. — Вы похожи тем, что с легкостью завоевываете чужие сердца, оставляете незабываемую частичку себя. Вот, наверное, какими должны быть девушки с именем Киоко. На удивление, Киоко смутилась, получив в свой адрес нетипичную для меня прямолинейную откровенность. Вспоминая сейчас все ее действия, ее беспокойство, да даже то, что та до сих пор тратит время на состоятельную девчонку — а как я поняла, Киоко недолюбливает людей с хорошим финансовым достатком, — заставляет проникнуться к Киоко признательностью, быть благодарной. — Что будешь делать дальше? У тебя есть план? — девушка сложила руки под грудью, смотря прямо на меня серьезным взглядом. Что она имеет ввиду? — У меня должен быть какой-то план? — Ну конечно! — воскликнула та, будто имение в закромах четкого плана в моем положении — само собой разумеющееся. — Как я поняла, вы трое из одного зала, возможно, да не возможно, а точно из одной компании. — Когда Киоко заговорила о тех двоих, мое лицо в миг помрачнело, глаза увлажнились, заставляя отвести взгляд в сторону и обнять себя обеими руками не только из-за январского холода. — А это значит, что ты должна знать, с кем сможешь отомстить. Хочу спросить.. кто он тебе? Или, может быть, она? — Что?.. Я... — мысли перемешались в кучу, пока я старалась совладать с эмоциями и воспоминаниями. Хоть мне и не хотелось, чтобы девушка поднимала эту тему, нам никуда от нее не деться. Мне никуда не деться. В любом случае мне придется вернуться в зал за одеждой, а так же за тем, чтобы попрощаться с Итачи, который уже сейчас, возможно, обнаружил мое долгое отсутствие. Странно, что еще в начале вечера мне была абсолютно безразлична его реакция на мой возможный внезапный уход, а сейчас я стою и думаю о необходимости оповестить Учиха. Не только его, но и Ирму, господина Сона. Никакая паршивая ситуация не должна позволять мне забывать о банальной учтивости, я совсем не такая, я не хочу выставить себя хуже, чем есть на самом деле, даже если эта встреча с этими людьми будет последней. — Так что? Смотри, сейчас ты снова в строю, если можно так выразиться, — девушка замялась, во взгляде мелькнуло сомнение и она уточнила: — в строю именно в плане внешнего вида, мы хорошо справились, подлатали со всех сторон, но, да… Там, — она коснулась своей груди несколькими пальцами, — ты точно не в порядке. Но ничего! Уверена, есть выход, а он и правда есть почти всегда, за исключением чего-то.. типа катастроф или.. я устала придумывать примеры. — Я правда не понимаю, о чем ты говоришь, — промямлила я, с сомнением и усталостью смотря на девушку, пытаясь разобраться в смысле ее слов. — Просто расскажи мне, что там произошло, — Киоко вдруг протянула руку вперед и поправила мою прическу несколькими легкими движениями, — ты же хочешь высказаться, я знаю. — Не уверена, что хочу.. вспоминать это.. я, — слова давались с трудом, когда воспоминания вновь коснулись туалетной кабинки. Я зажмурила глаза и сделала пару тяжелых вдохов, прежде чем решила ответить Киоко откровенностью. После всего, что та для меня сделала, она заслужила услышать желаемое. — Он мой бывший жених. — Вот это!.. — девушка резко сомкнула губы, отвернулась в сторону, попрыгала на месте и в миг повернулась обратно. — Вот это настоящее дерьмо! А кто она? — Его бывшая, они встречались когда-то, а потом появилась я, но недавно я застала их спящими друг на друге и.. теперь я здесь, стою на улице, готовая вот-вот вернуться к истерике, с колоколом в голове. — Ага, а еще обчирикавшая то дерево содержимым желудка и кровью. А ведь ты оставила улики… Так, ну и что, хочешь сказать мне, у тебя нет никакого плана? — Киоко смотрела на меня все так же решительно, в ее голове уж точно был какой-то известный ей одной план. — Я говорю о мести. Я усмехнулась, абсолютно перестав понимать новую знакомую. — Какая месть? — Смотри, — девушка приподняла ладонь и расставила пальцы в стороны, после чего загнула большой: — Ты точно встретишься с ними наверху, это первое. Далее, они будут иметь преимущество и угнетать тебя остаток вечера и ты не повеселишься, кстати, даже не говори мне, что хочешь тихо сбежать. Третье, наверное, самое главное: ты должна отомстить. Ну, хотя бы попытаться. — Как ты себе это представляешь? — я нахмурила брови, теперь скептически смотря на девушку. Ее слова казались какой-то несуразицей, из-за непонимания хода ее мыслей внутри начал разрастаться зачаток гнева, подкрепляемый прочими случившимися трудностями. — Юмико! — захныкала та, прекрасно видя мое непонимание, — Ты должна подцепить какого-нибудь парня и показать им, что тебе плевать! Поверь, если ты не сделаешь хотя бы попытку — потом будешь сильно жалеть, а все эти нервяки плохо сказываются на настроении, жизни, весе, внешнем виде и так далее. Ты понимаешь, о чем я? Я даю тебе такой совет не просто потому, что хочу предложить хоть что-то, а потому что прекрасно понимаю, что ты сейчас должна чувствовать, так как сама была в подобной ситуации, — в задумчивости Киоко подняла взгляд вверх и скуксила лицо, — наверное, четыре раза, но это все издержки работы, в итоге я со всем справилась. А потом уволилась, когда нашла что-то лучше. — То есть ты предлагаешь остаться там, смотреть на них, вспоминать, что они делали в кабинке, попутно стараясь подцепить кого-то, чтобы потом делать с ним то же самое, что делали они? И при этом стараться делать это прямо перед их носом? «Но это почти то же самое, как подойти к ним, поставить перед собой и начать показное представление.» — Да, да, ты поняла меня правильно, это отличный план, — Киоко вдруг свернула губы трубочкой, расставила руки в стороны, пожав плечами, и добавила: — Если их все-таки не арестовали за нарушение общественных норм поведения. Хотя, с учетом размера их кошельков, они отделаются обычным штрафом. Очень большим штрафом. — А если арестовали — я могу отправиться домой? — это прозвучало странно, будто я просила разрешения на такой исход, если Джун и Хидан не появятся на вечеринке Ирмы. — И ты говоришь, чтобы я занялась сексом в туалете с каким-то парнем? — Ну нет, я не говорила о сексе! Хотя не исключаю и такой вариант. Та парочка наверняка обжималась при тебе, они целовали друг друга. Ни за что не поверю, что этого не было. Ты должна сделать то же самое, чтобы никто из них и не смел думать, что тебе плохо, чтобы не видели реального положения вещей. — Да. — я опустила голову, — это было... — Ну вот! Значит, слушай: я не хочу, чтобы ты удовлетворяла их своим паршивым видом, и хочу, чтобы дала им понять, насколько тебе плевать, — увидев мое сомнение и качание головой, та быстро добавила: — даже если тебе не плевать, если это бьет куда-то туда, — она указала ладонью на грудь, — потому что.. потому что ты, кажется, хорошая девчонка, вон как отреагировала… Если честно, когда я увидела твою реакцию и побежала следом, никак не ожидала увидеть кровь… Ты чем-то больна? — Нет, это.. это реакция на стресс, все в порядке. — Значит, ты больше не должна вгонять себя в этот стресс. Сколько прошло времени? Наверное, немного, если ты так реагируешь. Но это не важно, пусть даже прошла всего неделя — ты справишься, если этого захочешь. Сделай то, о чем я говорила. Кстати! Ты пришла на вечеринку одна или в сопровождении? — Ну.. — я замялась, вовремя остановив себя от произношении громкой фамилии, хотя вряд ли Киоко слышала о Учиха, — в сопровождении знакомого, это вечеринка его хороших друзей. — Отлично, значит, можешь исполнить месть с ним. Представив в голове картины «мести», совершаемые с помощью Учиха Итачи, я вдруг громко рассмеялась, поняв, насколько ужасно и странно это выглядит даже в моей голове, что уж говорить о реальности. — Нет, нет-нет, это плохая идея, — сквозь смех запротестовала я, — это невозможно. — М-м-м... Без разницы, не с ним — значит с кем-то другим. Взбодрись! Уверена, я смогла переключить тебя от тех двоих, этого времени достаточно, чтобы успокоиться. Снова обняв себя руками, я улыбнулась, смотря в глаза Киоко. — Ты очень помогла мне, Киоко, правда, я благодарна за твою помощь. Реакция на благодарность последовала незамедлительно: девушка улыбнулась, буквально расцвела, довольная собой. — Тогда давай, — девушка подхватила меня за руку и повела в сторону, — приведем тебя в порядок еще раз, ты почистишь зубы, а заодно расскажешь мне, есть ли на вашей тусовке один охотник за талантами… К своему искреннему сожалению, я не могла с точностью сказать Киоко, есть ли на мероприятии Ирмы интересующий ее человек, потому что познакомилась не со всеми, а названное ей имя не откликнулось в памяти ни одним человеком. Хотя девушка была уверена, что он должен был быть там. Она много раз пыталась пробиться к нему на каких-то конкурсах талантов, но все попытки не увенчались успехом; так же та старалась застать его в злачных местах, в том числе и здесь, но тот был подобен призраку — все знали, что он есть, но не могли сказать, где именно, или же знали, но вход для Киоко был наглухо закрыт. В любом случае та не сдавалась, во что бы то ни стало она хотела показать ему свой главный талант — голос, чтобы тот хотя бы раз взглянул на нее, оценил данные, представил ее будущее на сцене и вне ее, обозначил примерные перспективы. В этот раз я решила отправиться в другой туалет, благо, Киоко знала это место как свои пять пальцев и повела меня прямиком на второй этаж. Сделав все необходимое за короткие три минуты, мы вышли из помещения, держа путь к двери в мой зал. Подходя все ближе и ближе, ноги норовились остановиться или же свернуть в другую сторону, я боялась оказаться внутри, потому что не могла знать, как отреагирую на Хидана, если увижу его, снова посмотрю в малиновые глаза. В памяти перекликались теперь уже два неприятных эпизода, и последний — самый ужасный. Потому что я видела и понимала, чем заняты бывшие любовники. Это было только их пространство, их общее удовольствие, их момент наслаждения друг другом. Наслаждение Хидана другой девушкой. Киоко прекрасно понимала, что я чувствую, в какой-то момент ее теплая ладонь сжала мою совсем еще холодную, и она нахмурила брови, смотря в мои глаза. Киоко как бы говорила, что все будет хорошо, что я должна постараться справиться. И она была права, во многом права, я была полностью согласна с мнением Киоко о том, что не должна страдать из-за увиденного, должна сфокусировать внимание на себе и своей жизни, а все прочее не нуждается в моем внимании. Записав мой номер в телефонную книгу, Киоко крепко обняла меня перед тем, как уйти на первый этаж. Первые секунды сердце металось в панике, оказавшись без Киоко теперь мне было куда сложнее не думать и не вспоминать. Все веселье шло в привычном темпе, ничего не изменилось, только зал был слишком прогрет большим количеством людей — заледеневшая на улице кожа стала отогреваться куда более интенсивно, чем раньше, когда мы с Киоко были за пределами вип-зала. Моя цель была проста: найти Итачи и попрощаться. Да, я помнила о нашем с Киоко разговоре, о ее словах о мести, и тогда все это казалось вполне нормальным и достижимым, я действительно задумалась над исполнением ее плана, однако оказавшись в реальности, лицом к лицу перед тем, что тогда было одним лишь представлением в голове — я сплоховала, отмахнулась от всяких идей, почувствовала себя слишком уставшей. И совсем не верила в свои силы, теперь все это казалось мне неадекватной глупостью, такой подход совсем не для меня. Я была разбита, и заметить это получилось только лишь сейчас. Итачи стоял около колонны совсем один, рядом не было никого из его компании. Мужчина прикладывал телефон к уху, его движения тела показались мне довольно нервными. Когда я подошла и остановилась буквально в четырех шагах от Учиха, совсем не обращая внимания на окружающих нас людей, с опаской не ища глазами Хидана, тот поднял взгляд, его рука с зажатым в ладони телефоном резко опустилась вниз. Тихо сказав мое имя и смотря так, будто видит призрак, Итачи сделал один широкий шаг вперед, вытягивая руки в мою сторону. Теплые, скорее даже горячие ладони схватились за мои предплечья, и выражение лица Итачи сменилось на беспокойно-непонимающее. — Ты холодная, Юмико, — мужские ладони сделали несколько движений вверх-вниз, видимо, чтобы убедиться, что я действительно была очень холодной и ему это не померещилось. — Я думал, что что-то произошло, тебя не было около часа, я звонил несколько раз, но ты так и не ответила. — Извините, — пискнула я, осознавая всю степень его беспокойства. Учиха действительно волновался, возможно, даже испугался, судя по его взгляду. Неужели он думал, что я… Хотя если напрячь фантазию, можно представить многое, не только встречу с плохим человеком: потеряла сознание где-то в здании или туалете, доверилась сомнительному человеку и ушла с ним в неизвестном направлении, оказалась в неприятности, и многое-многое другое. Наверное, Учиха Итачи нес за меня ответственность, как за знакомую его младшего брата, да и к тому же — случись что-то со мной, как он будет себя чувствовать? Он бы оказался втянут в поиски, допросы и так далее. Зачем ему все эти сложности? — Ты была на улице? Почему твоя кожа настолько холодная? — Как из морозилки, правда? — отшутилась я, но Учиха совсем не оценил моих слов. Действительно, сейчас не самое подходящее время для нервного веселья. — Извините, я не слышала звонка… Сначала была очередь на первом этаже, потом я вышла на улицу, чтобы проветриться… — мои лепетания прервались действием Учиха — он снял с себя пиджак и заботливо накинул на мои плечи, поправил спереди, чтобы прикрыть все тело. Я сделала очень длинный и медленный вдох, вбирая в себя запах тела Итачи. Было так странно и очень необычно чувствовать его совсем близко, прямо на своем теле. — Так лучше, думаю, скоро ты согреешься. Может, хочешь выпить горячий зеленый чай? Смущенная его действием и тем, насколько тот участлив, я улыбнулась и замотала головой: — Спасибо, но этого будет достаточно, — я кивнула на мужскую часть костюма, любезно одолженную другом. Странно, впервые за все время я действительно захотела назвать его другом. — Ты.. — Итачи сделал глубокий выдох с прикрытыми глазами, а открыв их, продолжил: — больше не убегай, хорошо? Здание очень большое, здесь много людей. Не знаю, сколько бы пришлось искать тебя. — Думали, что что-то произошло? Но все в порядке, правда… — не имея возможности смотреть в глаза Итачи из-за сильно разыгравшегося чувства стыда, я стала водить ими в разные стороны, пока не ошпарилась о лицо Хидана, стоящего далеко от нас, на другом конце огромного стола. Этого было достаточно, чтобы побудить меня как можно скорее перейти к главному: — Я вернулась за вещами. — Подожди… Хорошо, думаю, мне не стоит ни о чем расспрашивать, просто хочу быть уверен, что все действительно в порядке. Сначала тебя не было почти час, ты вернулась с ледяной кожей, а теперь говоришь, что хочешь уйти. — Да, — нервно подтвердила я, при этом стараясь выглядеть как можно более непринужденно. — Но мне нужно кое-что узнать перед тем, как я уйду. — Учиха кивнул, он был крайне внимателен. — Здесь есть человек по имени Митсуо Сакаи? Учиха Итачи стал более серьезен, его брови слегка нахмурились, хотя казалось, что ничего не изменилось в его лице, но я смогла уловить все изменения. — Да, Митсуо здесь. Почему ты... — Вы можете познакомить нас? Это очень важно. Кажется, Итачи перестал что либо понимать и это ему явно не нравилось. Только сейчас я осознала всю степень своего странного поведения: вернулась спустя долгое время, чтобы сразу уйти, и плюсом к этому вдруг изъявила желание познакомиться с искателем талантов. Ни с того ни с сего. Может, теперь Итачи сомневается в моих лживых заверениях его в том, что со мной действительно все в порядке? — Но зачем тебе Сакаи? — удивился Итачи, — Почему сейчас? — Это не для меня, — я замотала головой, — а для хорошей знакомой. Для нее очень важно познакомиться с этим человеком… Мне только нужна визитка, ничего больше. — Я понял, — Учиха кивнул. Он готов помочь. Который раз я прошу Итачи о чем-то и он с готовностью соглашается на помощь в любом вопросе. Пусть это не что-то сверхсложное и невыполнимое — главное то, что он идет на это, он не отмахивается, не забывает, не принижает значимость поставленной задачи. Он всегда учтив и внимателен, он беспокоился из-за моего отсутствия. Отмечая все это про себя, внутри стало что-то распускаться, что-то, что можно назвать искренней благодарностью, а поднявшийся внутри вихрь — порыв, побуждающий немедленно сказать Итачи, насколько тот замечательный человек. Но мое тело решило это показать: ноги сделали полтора шага вперед, после чего приподняли меня чуть выше. Я коснулась губами уголка губ Итачи — немного промахнулась, поцелуй должен был быть направлен к щеке, но ничего страшного. Головой я понимала, что делаю что-то ужасное, что-то, что не останется без внимания окружавших нас людей, и, возможно, Итачи будет не в восторге от этого жеста, абсолютно неприемлемого между нами, но таков был порыв. Я решила пойти на поводу у странного желания, стараясь отбросить прочие мысли. Этот мужчина оказался очень добр и внимателен, в конце концов он не мог не подействовать на меня подобным образом. Смешавшиеся внутри алкоголь, стресс и огромная признательность сделали со мной что-то невероятное, сделали что-то, чего бы я никогда не сделала при иных обстоятельствах, даже будь у меня внутри пожар, ураган и землетрясение, вызванные приступом неудержимой благодарности к мужчине. Отстранившись на несколько сантиметров назад, я сказала ему «спасибо», и собиралась вернуться в прежнее положение, чтобы, возможно, уже несколько секунд спустя приносить извинения за подобное проявление благодарности, но дальнейшие действия Учиха внесли свои коррективы: мужчина заключил меня в объятия, совсем легкие, невинные объятия. Отсчитывая быстрые удары своего сердца, попутно с этим чувствуя, как внутри разрастается мелкая паника, я так же считала секунды. Учиха отпустил меня спустя ровно одиннадцать секунд и в итоге столкнулся с непониманием, отпечатанном на моем лице. — Это было странно, — я нервно усмехнулась, отшатнувшись на два шага назад, мои руки потянулись чуть вверх, намереваясь снять пиджак мужчины, — извините, просто я очень благодарна за все то, что вы для меня делаете. Учиха слегка замялся, внимательно следя за моими действиями. — Я не хотел смутить тебя, судя по твоему ко мне обращению, мое действие было лишним. — Все в порядке, — я протянула Итачи его пиджак, натянуто улыбаясь, все еще чувствуя на теле те прикосновения. — Это я сделала что-то странное.. не могу себя оправдать. Учиха неуверенно принял вещь, внимательно смотря на меня, будто оценивая: согрелась или еще нет? В последующие секунды наше внимание сместилось в сторону к почти подошедшему к нам Хидану, за руку которого держалась Джун, но та не шла за мужчиной, а скорее старалась его остановить: ее ноги то и дело на долю секунды упирались в пол, она старалась чуть оттянуть Хидана, не дать тому продолжить путь, однако со стороны эти ее действия почти не бросались в глаза, их можно было расценить как: мужчина идет слишком быстро, а Джун не поспевает и той не нравится такой резвый темп. Учиха, закончив поправлять рукав в момент, когда Хидан оказался к нему почти вплотную, с удивлением смотрел на обоих. — Ну, — Хидан улыбнулся, похлопал Итачи по плечу, выглядев так, словно очень рад видеть Учиха. — Развлекаетесь? Его тон был веселым, Хидан казался чересчур радостным. Внимательно изучив его движения — тот чуть ли не подпрыгивал на одном месте, разминая ноги, — улыбку и глаза, я поняла его истинное настроение — тот был на взводе. А Джун тем временем мялась около него, смотря на обоих мужчин, казалось, с волнением. Неожиданное появление Хидана рядом с нами вызвало волнение и у меня, но не такое, как если бы я увидела его и стала вспоминать инцидент на первом этаже, скорее это волнение было за Итачи и, возможно, меня, потому что все происходящее не предвещало абсолютно ничего хорошего. Что ему вдруг понадобилось? Он видел наше с Учиха взаимодействие? Почему Джун пыталась его остановить? — Ты что-то хотел, Хидан? — безучастно поинтересовался Учиха, выглядев при этом недовольно-напряженным, а так же он совсем не понимал для чего эти двое вдруг подошли к нам, судя по читаемому на лице замешательству. Только я понимала это, вернее, догадывалась, что движет Хиданом. И не знала, как все остановить. — Да вот, — Хидан закинул ручищу на плечи Итачи, чуть повернувшись в мою сторону, его глаза переместились ко мне, — давно заметил, как вы охуенно смотритесь вместе. Но ты учти, — Хидан чуть склонил голову к Итачи, улыбаясь, прижал указательный палец к губам, и продолжил чуть тише: — такие девки как она — только на одну ночь. От услышанного меня бросило в холодный пот, живот скрутило легким недомоганием. Хидан бесстыдно перевел взгляд ко мне, все так же держа руку на плече Учиха, который вдруг стал отстраняться в сторону, правой рукой снимая с себя неприятную ношу. Итачи поправил ворот пиджака двумя быстрыми движениями. Я видела как тот собирается сказать что-то Хидану и его взгляд не предвещал милой беседы, однако тот вдруг сделал несколько шагов ко мне и водрузил руку на мои плечи. От Хидана несло запахом алкоголя, мужской парфюм был перемешан с женским. Я только успела повернуть голову в его сторону, абсолютно не скрывая отвращения и испуга, застывших в глазах. — Ну что, нравится он тебе? Тащишься по Учиха? — бесстыдно пробасил бывший возлюбленный так, что его слова — я была в этом уверена, — слышали все остальные участники неприятной сцены. — Что ты творишь? — с ненавистью прошипела я перед тем, как вдруг плечам полегчало, с них съехала тяжелая рука. Итачи крепко держал Хидана за предплечье, отвел его в сторону на несколько шагов. Джун и я с тревогой наблюдали за дальнейшими действиями, произошедшими слишком стремительно. Хидан нанес сильный удар правой рукой прямо в живот Учиха. Паника одномоментно завладела всем моим телом, дошла до кончиков пальцев. Я следила за начавшейся потасовкой не в силах отвести взгляд или пошевелиться, находилась в каком-то странном трансе. Джун подбежала к мужчинам, она схватилась за руку Хидана, которому прилетел очередной ответный удар от Учиха. К месту действия сбежались люди, с разных сторон слышались удивленные возгласы на разных языках. Руки затряслись, когда я увидела лицо Итачи, на котором была кровь, но я так и не поняла: то ли она стекала из носа, то ли из разбитой губы. Когда стремительно подбежавший Какузу начал скручивать Хидана, а обеспокоенно-непонимающий взгляд Мелинды коснулся меня, тут же вернувшись к драке, я сорвалась с места в сторону выхода. По телу разливались огромные реки разнообразных чувств и эмоций, доводящие тело до невероятной дрожи, как если бы меня колотило от холода. В голове повторялись мысли: «Я опозорена.», «Теперь все знают о нашем прошлом.» Было страшно представить, что теперь думают обо мне друзья Итачи, что думает Ирма, пригласившая меня на свой праздник, на котором я стала виновницей конфликта. Но как я могла помешать? Как я могла догадаться, что случится подобное, что Джун решит пригласить Хидана и тот полезет в бессмысленные разборки? Но в любом случае теперь мне не отмыться от позора. Мы оба скрывали подробности, оба до конца старались выглядеть для других незнакомцами, что получалось откровенно паршиво. И что в итоге? Выбежав из здания и в два шага оказавшись около дороги, я вытянула руку, пытаясь поймать такси. Привыкшая никогда не ездить в транспорте, пойманным с руки, сейчас мне было наплевать на опасность и скребущееся где-то глубоко внутри на подкорке отторжение — главное покинуть это место как можно быстрее. Я поступила как трусиха, убежала при первой же возможности, прекрасно помня разбитое лицо Учиха Итачи, виня в произошедшем только себя. Оно стояло перед глазами всю дорогу до отеля, преследовало меня, когда я свернулась калачиком в ванной. Я не хотела ночевать в номере отеля, зная, что это и «дом» Итачи, но перспектива разъезда по другим отелям в одном платье без верхней одежды, с безумными глазами и трясущимся от стресса телом — было не лучшей идеей. Выйдя из ванной комнаты на негнущихся ногах, не имея никаких желаний, будучи полностью опустошенной мыслями и переживаниями, я медленно опустилась на колени рядом с разбросанными по небольшой площади коробками, и стала складывать в них вещи, словно завороженная. Но не смотря на мое «отсутствие», внутри все же прорастало желание — поговорить с кем-то о случившемся. Чтобы кто-то успокоил, выслушал, дал совет. В сообщениях было всего одно письмо с незнакомого номера — Киоко обозначила себя в этом смс. В журнале вызовов были пропущенные от Итачи за тот период времени, когда я отсутствовала на улице с новоиспеченной знакомой. Да, я рассчитывала увидеть хотя бы один звонок от Итачи после их с Хиданом конфликта, поэтому была удивлена, не увидев ожидаемого на экране смартфона. Наверное, я ждала от него чего-то подобного, вновь перемешав его и Саске вместе — они же братья, думала я. Но вот оно очередное их отличие. И это отличие только лишь усилило и без того угнетенное настроение — теперь я была уверена, что Учиха Итачи разочарован, ему не о чем со мной говорить. Не думала, что наше общение прервется именно таким образом, еще несколькими часами ранее предполагая, что сама подведу итог, начну отдаляться и в конечном счете стану молчаливой стеной. Но все опять случилось вразрез моим ожиданиям. Поняв, что теперь не хочу общения с кем-то из близких подруг, я взяла ноутбук и села с ним на кровать. Сидя в полной темноте, совсем слегка освещаемой экраном устройства, я писала и писала, пальцы бегали по клавишам почти без остановок, глаза стремительно сохли от усталости, но я не могла остановиться и прекратить ведение дневника, пока не выскажу ему все, что случилось за последнее время. Утром я обнаружила себя лежащей поперек кровати, экран ноутбука светил в глаза белым полем с черными иероглифами, файл был не закрыт. Пробуждение в десять часов утра было вынужденным — в дверь стучали, несколько раз я уловила учтивый женский голос. Посчитав, что могу предстать перед человеком своего пола в одном полотенце, я не стала заморачиваться с поиском халата — открыла дверь в том, в чем была. После приветствия женщина в фирменном костюме представилась горничной и протянула мне плечики с какой-то одеждой, скрытой под длинным черным чехлом. Вскрыв его в гостиной, на меня силой сошла лавина всего, что я чувствовала ночью во время своего трусливого побега и наблюдения за дракой. Мне передали верхнюю одежду, оставленную в Рае, к которой прилагалась визитка Митсуо Сакаи. Окончательно добитая принесенной вещью и белым квадратиком с контактами нужного для Киоко человека, я немедля разыскала средство связи и написала Итачи смс с коротким извинением. Мне было стыдно и неловко давать знать о себе таким образом, я была уверена, что эта смс не будет приятной для получателя, но не могла не извиниться и не поблагодарить его за контакт Митсуо. Банальное извинение с помощью смс — все, что я могла сделать, прекрасно зная, что Итачи заслуживает как минимум увидеть мое распластавшееся тело по земле, выпрашивающее прощение, а как максимум — несколько извинений подобного плана, дорогой подарок и осведомление о его здоровье и, возможно, сильно поврежденной конечности. Хидан не жалел сил, нанося удары, а особенно хорошо тот приложился к левой руке, чуть промахнувшись, когда Итачи предпринял попытку увернуться от массивного кулака. Думаю, теперь у Итачи остались только лишь негативные воспоминания, связанные с моей персоной: неловкая ситуация с Грантом, мое долгое отсутствие без какого-либо предупреждения хотя бы через полчаса, как я пропала, а потом в завершение вечера драка с Хиданом. Я приносила в его жизнь слишком много трудностей, даже мне самой странно осознавать тот уровень дискомфорта, который я доставляю окружающим. Благо, что пока еще не всем. Спустя несколько минут после отправленного Итачи смс, телефон стал издавать долгую вибрацию, оповещая о входящем звонке. Схватив телефон с надеждой обнаружить входящий от Итачи, одновременно с этим надеясь, что звонок не от него — я не знала, что скажу, а что тот скажет мне, сердце и без того отдавало сильными ударами в самом горле, — я нахмурила брови, прочитав совсем другое имя — имя его брата. Приняв вызов и прикладывая смартфон к уху, я открыла рот, из которого в следующую же секунду готово было вылететь сухое приветствие, но раздраженный голос Саске прервал меня криком: — Ты состроила из себя больную, чтобы я отвязался со всеми предложениями, и теперь ходишь за ручку с моим братом?! Отвечай! Проклятье! Что у вас с Итачи?! Я обомлела и от крика, и от претензий, и от осведомленности Саске такими подробностями своей жизни. Не знал никто, даже самая близкая подруга, но знает Саске. Как? — Как.. С чего ты это взял? — губы тряслись, к горлу подступила тошнота. Проблема за проблемой идут в ногу, ровень в ровень: сначала вина перед Итачи, а теперь обвинения Саске. Младший Учиха разразился криком: — Даже не думай сейчас строить из себя идиотку! Проклятая!.. — Саске запнулся, он явно хотел использовать ругательство, но сдержался в самый последний момент, — На что ты повелась?! На что?! Или ты спишь только с взрослыми парнями, а? Так вот, что со мной не так? Или мне нужно сместить Итачи, чтобы он перестал быть интереснее меня?! — Что… — из глаз градом полелись слезы обиды, — что ты говоришь? В чем ты меня обвиняешь?.. — опустив руку с телефоном вниз, я осела на пол, — Ты не имеешь права говорить что-то подобное, ты не можешь.. Телефон оказался на полу, когда я сбросила вызов и прислонилась к спинке дивана, на котором лежал чехол для одежды. Не знаю, сколько бы еще просидела на полу, смотря отсутствующим взглядом на не зашторенное окно, если бы дверь номера не издала глухой щелчок. Она открылась, несколько приближающихся ко мне шагов со спины — и руки оказываются во власти чужих пальцев. Саске одним махом поднимает меня на ноги и смотрит прямо в глаза, все еще больно сжимая пальцами предплечья. Мое лицо не дрогнуло, тело и в главной степени мозг были опустошены. Мне так надоело спотыкаться о мужчин, присутствующих в моей жизни или уже ушедших из нее, что хотелось выть и смеяться одновременно. А еще год назад все было хорошо. — Пришел сказать мне все в глаза? — пробормотала я с такой интонацией, как если бы вела диалог после недельной бессонницы. — Что у тебя с моим братом? — Саске, ты.. — я зажмурила пересохшие глаза, — ты издеваешься? Мы же только что говорили по телефону, как ты.. вообще здесь оказался… Его пальцы больно сжали кожу, после чего тот прошипел, едва сдерживая раздражение: — Я же задал тебе вопрос. — Если я отвечу отрицательно — этого будет недостаточно, ты все равно будешь рвать меня по кусочкам, рассчитывая услышать подтверждение того, в чем ты меня обвиняешь. — Тогда как ты оказалась с ним там? — На вечеринке его знакомых? — с улыбкой, весело поинтересовалась я, пожав плечами, — Даже не знаю, наверное, потому что меня пригласила та, кто ее организовал. А твой брат, — Саске передернуло от одного только упоминания о Итачи, — любезно подвез меня туда от отеля, он тоже был приглашен. — А что ты делала с ним на выставке? «Как он узнал?» — Саске, ты… — выпутавшись из его хватки, я отошла на несколько шагов в сторону, поправляя на теле съехавшее полотенце, — ты начинаешь пугать меня такой осведомленностью о том, где я бываю… Это ненормально. Ты следишь за моими перемещениями? — теперь в горле билось не только сердце, но и холодный, липкий страх. Если тот действительно следит за мной… Это будет крахом всего, что было, это перевернет все прошлое, уродливо исказит его. И все действия Саске, казавшиеся тогда следствием его добрых порывов, приобретут совсем другие, более ужасающие очертания. Саске выглядел немного растеряным, однако спустя секунду тот был беспристрастен: — А ты думаешь, что разгуливая с Итачи под руку в окружении людей, вы останетесь незамеченными? Я думал, ты умнее и выше всего этого дерьма, а оказывается.. уже давно стала... Двуличная!.. Ненавидишь Учиха?! Так ты говорила?! — Я не должна оправдываться перед тобой! И не должна доказывать, что у нас с Итачи только лишь дружеские отношения!.. — я сглотнула застрявший в горле ком гнева, вспомнив, что теперь между нами не осталось ничего дружеского. — Даже не так — он всего лишь мой знакомый и очень хороший человек, в отличие от тебя, Саске! Он бы не стал вести себя так, не вломился бы в номер, не стал обвинять в том, чего я не делала. Учиха рыкнул, казалось, его глаза стали более черными: — Заткнись! — Саске подлетел ко мне, зажал лицо между своих ладоней, напугав меня настолько, что я осталась совсем неподвижна, безмолвно следя за его взглядом, — Слышишь, заткнись… Не смей говорить мне, каким хорошим ты его считаешь, не смей сравнивать нас. — Отпусти меня, — я вцепилась в его ладони, но тот не реагировал. — Спала со мной, а теперь с ним? — он резко приблизил исказившееся гневом лицо к моему, — Чего ты добиваешься, а, Ю? — Я же сказала, что все не так! Мы виделись с ним пару раз в одном и том же месте, и ты считаешь, что этого достаточно, чтобы бесстыдно придумывать что-то про меня?! Мы никто друг другу, просто переспали несколько раз, а теперь ты ведешь себя так, будто мы в каких-то серьезных отношениях и я должна оправдываться перед тобой за то, что была где-то с Итачи! — Он мой старший брат! — Но касаешься меня только ты! В ногах появилась слабость, когда я вспомнила о самых запоминающихся эпизодах близости с Саске. Несколько секунд назад я была зла, но стоило вспомнить о его прикосновениях, стоило понять что того тревожит и что эта тревога небезосновательна, учитывая то, что тот знал о моих появлениях рядом с Итачи в нескольких местах, меня резко отпустило. Натура Саске довольна странная, я знаю, что тот не лишен вспыльчивости, когда сталкивается с чем-то крайне трудным и неприятным. Немного обдумав это, я почти перестала злиться на его гнев и нелепые предположения, однако не простила за обвинения меня в том, чего на самом деле не было. Конечно, его злость — нормальная реакция, какому человеку бы понравилось наблюдать, как его любовница, проведшая с ним бок о бок половину жизни в общей компании и учебных заведениях, вдруг начинает интересоваться его старшим братом? Братом. Это ключевое слово. Ничто не злит так, как предательство, совершаемое с близким человеком, со своим родственником. Будь я на месте Саске — не смогла бы остаться не уязвленной. Саске завидует старшему брату, всю жизнь соревнуется с Итачи, делал это даже тогда, когда тот был заграницей. Если бы тому пришлось еще и проигрывать Итачи внимание девушки… Я понимаю, отчего сейчас происходит вся эта неразбериха, управляемая одними лишь эмоциями, из-за которых тот совсем не слышит мои ответы на свои вопросы. Саске долго всматривался в мои глаза, наверное, чтобы что-то найти, что-то для себя понять, и вдруг выдал сокрушающую меня фразу: — Поцелуй и его проклятые руки на твоей спине, видимо, не считаются прикосновением. Теперь я не знала, что могу ответить на это. Резко вырвавшись из слабой хватки Учиха, я отошла к дивану, потирая лицо руками, гадая, как до него дошли такие подробности в кратчайший срок, и что теперь Итачи будет делать со всеми слухами. Плюс одна проблема в его копилку, которую стоит назвать моим именем. Хотя не стоит забывать, что я не являлась инициатором объятия. — Что, нечего сказать? — выплюнул Учиха мне в спину. — Не хочу ничего объяснять. Не знаю, как все это получилось… Знаю, как это для тебя выглядит, но не буду ничего объяснять, ты все решил за меня. — Даже не будешь врать и называть это словом «случайность»? — Слушай... — я оперлась правой рукой о спинку дивана, стоявшего ко мне своей задней частью, — не доставай с этим меня — иди к Итачи и спроси его, послушай, что он на это скажет. — О, так ты будешь не против, если он узнает о нашей связи? — Больше не будет никакой связи, Саске. Не будет ни тебя, ни Итачи, ни одного гребаного Учиха в моей жизни. Ответом было молчание, однако через минуту я услышала совсем тихие шаги, они приближались к моей спине. Все это время я не видела лица Саске, но почему-то думала, что тот либо успокоился, либо разозлился еще больше. А я устала, окончательно устала от жизни в каком-то ненормальном сериале, в котором каждую серию происходит какое-то дерьмо, преимущественно связанное с мужчинами. Самый первый секс с Саске запустил ход, после него был Хидан, снова Саске, а теперь Итачи, с которым у меня ничего нет, однако многие считают — в главной особенности Саске, — что что-то точно должно быть и я старательно скрываю это от посторонних. Да, и не стоит забывать о матери, мечтающей породниться с семьей Учиха с помощью отдачи единственной дочери на растерзание Итачи, который уж точно не впишется в такую сомнительную затею. Хотя есть надежда, что та уже обо всем забыла. И кажется, если мне не изменяла память после выпитого вчера алкоголя, и не было странных слуховых галлюцинаций, я правильно поняла суть разговора Итачи и господина Сона, в ходе которого постоянно отвлекалась на мысли о Хидане, посему слушала попавшее в поле слышимости обсуждение довольно поверхностно, вполуха. Они точно говорили о каких-то свиданиях, их устраивала Микото, мать братьев, специально для Итачи, чтобы тот как можно быстрее нашел себе жену. Только я не помню, говорили ли они об обозримом будущем, или же Итачи уже успел посетить несколько свиданий. Не удивительно, что Учиха не гнушались холодных материальных расчетов, чувства любви и привязанность пары были малозначимы, точнее, совсем не учитывались. Если я поняла тот разговор правильно, можно предположить, что теперь Итачи окончательно осядет в Японии и больше не уедет заграницу на долгое время, хотя вряд ли наличие семьи помешает Итачи работать в прежнем режиме. Холодные пальцы коснулись голого плеча, второй ладонью Саске медленно убрал мои распущенные волосы в сторону и положил подбородок на свободное плечо. — Не будет Итачи. Останусь только я. — Саске, пожалуйста… В будущем я не хочу еще раз столкнуться с тем, что ты устроил несколько минут назад. — Не проводи время с Итачи — тогда все будет как раньше. — Я не хочу получать от тебя подобные ограничения, и это вовсе не значит, что твой брат имеет для меня какое-то значение как мужчина, с которым я хочу продолжать видеться на мероприятиях. Просто я не хочу, чтобы ты ставил мне ограничения. Ты можешь ставить их Сакуре, если та соглашается на подобное, но не мне. — Ты ставишь себя выше Сакуры? — Нет, — я покачала головой, однако подумала, что в действительности все именно так, как и сказал Саске, только я не хотела признавать этого прямо ни себе, ни тем более ему, — у нас с тобой все совсем не так, как у Сакуры с тобой. — А ты не представляла между нами того, что есть между мной и Сакурой? Дыхание сбилось. Я действительно это представляла, еще когда только начала утопать в связи с Саске. Но уверенно ответила Учиха категоричным покачиванием головы. Он не должен знать обо мне всей правды, я не должна знать о себе всей правды. Успокоившись, Учиха покинул номер после моей третьей или четвертой по счету просьбы — нужно было отдохнуть, переварить насыщенно прошедшие сутки, а сделать это рядом с Саске не представлялось возможным. Каждый из нас остался при своих мыслях, неудовлетворенных желаниях, невысказанных обидах. Учиха пообещал, что оставит меня сегодня, но обязательно вернется завтра, видимо, чтобы продолжить прежнюю связь. Наверное, Саске рассчитывал, что я откажусь от своего заявления, передумаю, если тот даст мне немного времени, и, возможно, все будет именно так. Когда мы оба успокоимся, я еще раз обдумаю его слова и действия, свои чувства и желания, вот только вряд ли потом все будет так, как было раньше. Киоко, получив фотографию визитки Митсуо Сакаи, была в восторге, девушка засыпала меня благодарными смс-сообщениями, хотя я не сделала ничего выдающегося, за что заслужила бы ее благодарность — всю работу проделал Итачи, так и не ответивший на мое сообщение. Он не ответил на него и через сутки. Ожидать его позже, несколько дней спустя, было глупо. Обещанный приезд Саске не состоялся главным образом по моей прихоти, я не стала дожидаться встречи, в которой не хотела принимать никакого участия. Я сообщила Учиха, что уехала в родительский дом, планируя остаться там до самого начала учебы. Когда я приехала к ним с большим чемоданом, мама удивилась внезапному визиту, однако она была рада видеть меня, ровно как и отец. Хаку отсутствовал на специальной дополнительной зимней Олимпиаде по математике. Со здоровьем отца все было чуть лучше, чем пару недель назад, происходили улучшения, а что касалось его бизнеса — практически все оставалось без изменений. Мама была настолько подавлена их не самым завидным положением, что даже не заводила со мной разговоров о рабочих делах, только всучила увесистую папку, это было что-то типа задания на выходные: изучить, найти ошибки, дать ответы и так далее. На удивление, у меня получилось не потратить на это все время, что я провела в родительском доме. За прошедшую неделю, что странно, не случилось ничего критичного, все шло своим ровным чередом, кроме расспросов Ино о моих отношениях с Учиха — она узнала о произошедшем от Сасори, который получил все подробности от Хидана, правда, только спустя неделю от прошедших событий. В остальном все было более-менее стабильно, учеба была поставлена на первое место, к тому же теперь у меня было много свободного времени: Саске так и не получил моего прощения, на время мы прекратили какую-либо связь, кроме общения. Учиха компенсировал отсутствие нашего общения телом с помощью общения по телефону: мы переписывались и иногда созванивались, наверное, все же пытаясь наладить треснувшее взаимопонимание. Желание было обоюдным. Не знаю как Саске, а я шла на этот контакт с опаской, однако не без желания наладить наши взаимоотношения, при этом понимая, что вернуться к начальной точке у нас уже не получится. Этот отдых был необходим, в первую очередь, только мне, Саске не нуждался в передышке, но все-таки не стал настаивать на своих желаниях. Я предположила, обмозговав все то утро абсолютно со всех сторон, что Саске шел на уступки только из-за страха окончательно потерять мое благорасположение. И это осознание не давало мне отказаться от него. Он не хотел меня терять и впервые поступил так, как бы не ожидал никто, кто хорошо знал Саске. Было приятно и неожиданно видеть сдержанного Саске, который наконец стал считаться с моими желаниями. В четверг, двадцатого января, тихая стабильность решила помахать обеими руками в знак прощания: мама сообщила, что уже завтра в пятницу вечером мы всей семьей отправляемся в аэропорт Ханэда, из которого полетим прямиком в Киото, чтобы присутствовать на открытии очередного отеля семьи Учиха на следующий день в субботу. Полет займет чуть больше часа, сразу после прибытия мы отправимся в назначенное место, открытие которого состоится только на следующий день, но нас, как и прочих специально прибывших к открытию гостей, сразу заселят в номера «закрытого» отеля, весь персонал будет работать в штатном режиме начиная с самого утра пятницы. В Киото уже был отстроен один отель семьи Учиха, это произошло еще в далеком две тысячи пятом году, однако они никогда не стоят на месте и на этот раз решили отстроиться не в большом городе, а близ его, между Осакой, Киото и Нара. Но это было не последнее, в чем решили отличиться Учиха: они открывают традиционный Рёкан, рядом с которым так же будет онсэн. Теперь, вспоминая о спа-отдыхе, в голове будут мелькать мысли о рёкане семьи Учиха. Эта внезапная поездка, насильно выдергивающая меня из стабильного хода жизни, лишит меня не только празднования дня рождения Гаары, но и покоя: я увижусь с Итачи спустя прошедшие две недели с той ужасной ночи. Хоть мы и проживали в одном отеле, не было ни одного случая нашего столкновения в холле около лифта, что было странно — издевки судьбы дали сильный сбой. Но я была им рада, вплоть до того дня, когда раздался звонок телефона и на дисплее высветилось мамино имя. Я не могла представить как переживу предстоящую поездку, что меня ждало и главное — как Итачи будет смотреть на меня, если все-таки я не затеряюсь в большой толпе на время всего прибывания в рёкане. Но если отбросить все опасения прочь из головы и не зацикливаться на мнении Итачи — становилось легче. К тому же, кто сказал, что тот вообще обратит на меня свое внимание?