Хтонь в моей ванной

      Долгое время Реборн не замечал один маленький факт, связанный со Скаллом, погруженный в пучину собственных чувств и попыток осознать, что он думает по поводу… Несколько необычных, скажем так, повадок Облака. Но послушайте, не судите его — эта конкретная деталь была настолько мелкой, что она скрывалась за ворохом странностей, затменная такими Вещами, как иногда несовпадение движений Скалла с его собственной тенью, или яркий фиолетовый глаз, появляющийся на пару секунд, но тут же исчезавший, как ни в чем не бывало, стоило лишь моргнуть. Или, к примеру, записка на торте в холодильнике, написанная ужасными корявыми красными буквами, словно написанная ребенком, только учившимся рисовать, что гласила — «Торт — это ложь!».       Последнюю Вещь Реборн особенно не любил — в основном потому, что тогда никто не обратил на нее внимание, и все сильнейшие с удовольствием умяли этот самый торт, а потом полночи Реборну пришлось лечить расстройство желудка у половины обитателей особняка, — себя в том числе, — из-за чего они ходили раздраженными и абсолютно не выспавшимися.       И он даже не мог нормально злиться — потому что, ну, их же предупреждали! Правда, это все равно не мешало ему рычать на Скалла, когда тот пришел с очень грустными глазами и просьбой полечить живот — можно было предупредить и получше, чтоб такого не было. В то, что это было не Облако, он не верил — слишком плохо Скалл изображал болезного, уж очень счастливо щурясь, когда Реборн держал объятые пламенем Солнца руки на его животе. Он даже ухитрился задремать на его коленях, щурясь, как кот, спящий на нагретом солнцем камне, но Реборна не смогла разжалобить его довольная моська — облако стряхнули с колен, недовольно пожурили, и отправили на кухню, готовить постоянно засыпающему Реборну кофе.       Ну, Реборн все же смирился с ним — кофе, как он уже говорил, и правда был вкусным, так что его даже уже практически не расстраивал тот факт, что, кажется, он привязался к этому придурошному мелкому потустороннему пацану. И к остальным в этом доме, честно сказать, тоже — просто те были гораздо более спокойными, и не откалывали никаких диких трюков, заставляющих нервную систему Реборна работать на износ.       И только после некоторого времени, когда он достаточно привык ко всяким исходящим от облака неожиданностям, так вот, только тогда он наконец заметил это.       Скалл тоже заботился о них. Это не было особо очевидно — глупое облако, кажется, не всегда понимало, как должны вести и проявлять заботу нормальные люди, — но со временем Реборн начал подмечать мелкие детали. Скалл выполнял их просьбы, особо не возражая против роли мальчика на побегушках, дарил подарки — обычно это были какие-то ракушки или стекляшки, которые облако притаскивало им с улицы, радостно совало в руки, — а еще, как мог, старался помогать своими сверхъестественными штуками — например, отвлекая и сбивая с толку врагов.       Он даже отслеживал их состояние… Ну, как мог. Обычно к тому времени уже всем становилось понятно, что какому-то сильнейшему плохо, если честно. Но он пытался.       Поэтому Реборн не был особо удивлен, когда Скалл подошел к Вайпер с вопросом, в порядке ли она, потому как их Туман, очевидно, не была. Уже дня три она ходила резкой и дерганной, сердито шипя на всех, огрызаясь вместо ответов, а еще задирая цены на свои услуги выше крыши. Реборн и сам планировал подойти, чтобы узнать, что произошло, но никак не мог придумать, как сделать это так, чтоб не задеть чувствительный Туман. К счастью или несчастью, Скалл не обладал таким чувством такта, и просто в один прекрасный вечер подергал ее за край плаща.       — Семпай, — он просительно надул губы, — А что случилось?       Вайпер злобно цыкнула на него, закуталась поплотнее в плащ.       — Ничего не случилось, — отрезала она, — почему ты вообще пристал?       Скалл расстроенно нахмурился, глядя на нее из-под челки, пока остальные сильнейшие, затаив дыхание, смотрели за их противостоянием.       — Ты злая стала, — ответил он честно, — ругаешься много. А люди злые и ругаются много, когда им плохо, вот Великий Скалл-сама и пришел узнать, что случилось. У тебя что-то болит? — и облако сделало кружок вокруг нее, внимательно оглядывая, словно пытаясь найти источник проблемы.       Реборн нахмурился. Тупой ребенок — не понимает, что, если бы у Вайпер что-то болело, он бы уже заметил. Нет, проблема была в другом.       К сожалению, Вайпер не особо стремилась прояснять, в чем именно.       — Какое твое собачье дело? — спросила она грубо, начиная больше походить на Лар, чем на саму себя.       Скалл удивленно похлопал ресничками, с очень честным видом ответил.       — Великий Скалл-сама переживает? — он наклонил голову, отчего короткие пряди волос его стали торчком, напоминая уши собаки. Вайпер посмотрела на него, скептически поджав губы.       — Сто, — произнесла она раздраженно, — сто тысяч долларов, и я тебе скажу.       Реборн услышал, как рядом с ним Лар поперхнулась от таких расценок, и честно сказать, он сам недалеко ушел. Сто штук? Небо, легче было просто отловить Вайпер в темном коридоре, и, угрожая пистолетом, выяснить, что ж с ней творится.       А можно было и просто забить, потому как туман, очевидно, только этого и хотела — иначе бы не назвала такую безумную цену.       Скалл сделал печальное лицо.       — Ага, — пробормотал он, — великий Скалл-сама понял.       И облако, демонстративно сгорбившись, понуро побрело куда-то к выходу из комнаты. Реборн осуждающе покосился на Вайпер, — знаете ли, можно было и повежливее, ребенок просто пытался узнать о ее самочувствии, — но туман, поймав его взгляд, лишь надменно хмыкнула, и, завернувшись в плащ, растворилась в воздухе.       Ни Скалла, ни Вайпер, не видели до самого вечера — и только когда Луче приготовила ужин, а они с Фонгом накрыли на стол, Туман соизволила появиться, усевшись на свое место. Скалла все еще не было. Они прождали его еще полчаса, — Реборн начал мысленно планировать, что нужно взять с собой, чтоб пойти спасать их непутевое облако, но его волнения оказались напрасными — входная дверь с шумом и грохотом отворилась, и в столовую влетел радостный, довольный Скалл, держа в руках какой-то чемоданчик.       — Великий Скалл-сама собрал! — радостно возвестил он, подлетая к Вайпер, которая, испуганная такой жизнерадостностью, наставила на него вилку, — Вот, семпай, сто тысяч долларов!       Все замерли, изумленно наблюдая, как лучащийся радостью Скалл впихивает Вайпер чемодан в руки. Та никак не реагировала на его действия, внимательно смотря на Скалла. Из-за капюшона сложно было разобрать ее эмоции, но, по ощущениям Реборна, Вайпер выглядела довольно… Шокировано.       И он понимал, почему.       — Что? — недоуменно поинтересовалась она, наконец отвиснув. Скалл начал счастливо пояснять.       — Ну, семпай, ты же говорила, что сто тысяч, и ты отвечаешь на вопрос Скалла, что случилось, — он возбужденно замахал руками, пересказывая то, что было полдня назад, — вот великий Скалл-сама и принес! Прости, что так долго, — он скорчил извиняющуюся моську, — просто Скаллу не могли в банке все сразу отдать, у них не было такой суммы, Скаллу пришлось в нескольких побывать, он полгорода объездил!       И облако жизнерадостно закачалось с пятки на носок. Вайпер еще некоторое время смотрела на него, потом наконец-то забрала у Скалла чемодан, осторожно, словно опасаясь увидеть в нем бомбу, распахнула.       Бомбы не было — всего лишь новенькие, чистые банкноты лежали в нем аккуратными, перетянутыми резиночкой пачками.       По комнате пронесся дружный удивленный вздох, заставивший Скалла поднять на сильнейших удивленные фиолетовые глаза.       — Что? — поинтересовался он, недоуменно приподняв бровь, — великий Скалл-сама что-то сделал не так?       Реборн задумчиво облизнул губы, пытаясь понять, как объяснить Скаллу, что обычно люди… ну, не отваливают кучу денег ради ответа на простой вопрос, но Вайпер не дала ему ничего сказать.       — Откуда у тебя столько денег? — поинтересовалась она, упершись в Скалла пристальным взглядом, который чувствовался даже сквозь плотную ткань плаща, — только не говори мне, что ты взял кредиты… — она замерла, потом продолжила более умоляющим тоном, — Скалл, пожалуйста, скажи, что тебе не дали эти деньги какие-нибудь дяденьки в подворотне с просьбой помочь им с «одним небольшим дельцем»?       Скалл, внимательно слушавший ее монолог, замотал головой.       — Нет, семпай. — он сцепил пальцы, — это деньги Скалла-самы, не волнуйся, — он поймал удивленные взгляды сильнейших, и, предвосхищая вопросы, задрал нос, — Вообще-то, Великий Скалл-сама владеет серией очень известных домов страха в парках аттракционов, вот! А еще он известный каскадер! У Скалла много денег!       Он горделиво сложил руки на груди, пока остальные висли, пытаясь обработать полученную информацию. Наконец Вайпер задумчиво хмыкнула, и вздохнула.       — Ну, — она несколько неловко огляделась по сторонам, — так… Ты еще хочешь ответа на вопрос?       Скалл тут же закивал, а потом сделал серьезное лицо, всем своим видом показывая, что он внимательно слушает.       Вайпер тяжело вздохнула, и, опустив голову, тихо буркнула.       — Я не могу уснуть.       — Что? — с тупой улыбочкой уточнил Скалл, кажется, не веря своим ушам. — Почему?       Вайпер сильнее опустила плащ, ее плечи согнулись, выдавая ее неуверенность.       — Потому что мне приснился кошмар, — пробурчала она еще тише.       Скалл издал очень печальный скуль.       — О, семпай, а что тебе снилось?       Вайпер подняла на них глаза… Вроде. Потом встряхнулась, нарочито веселым голосом начала рассказывать.       — Однажды ночью я пошла за водой, — начала она предельно веселым тоном, — а потом, когда вернулась, нашла саму себя спящую в постели. От шока я проснулась лежащей в кровати, и увидела, как стою возле постели, — с каждым словом ее голос становился все звонче и радостнее, — отчего я вздрогнула и увидела саму себя на кровати, а потом я проснулась еще раз, и вокруг меня никого не было, и я больше не собираюсь спать, потому что сон явно переоценен.       Она выпалила это на одном дыхании, накрытая волной нервного возбуждения, и Реборн мог видеть, как дрожат ее руки. Лар напряглась, нахмурилась, собираясь встать, но Скалл не дал ей ничего сделать. Облако схватило руки Вайпер, сжала их в своих, и, восхищенно глядя на нее, произнесло.       — А хочешь Скалл-сама с тобой вместе поспит? — он наклонил голову, — Великий Скалл-сама не хочет, чтоб ты боялась, так что он съест все твои кошмары, понимаешь? Скалл очень хорошо отпугивает кошмары! — и он попытался принять самую гордую позу, которую мог, чтоб при этом не отпустить Вайпер.       Та лишь скептически уставилась на него.       — Ты сейчас серьезно? — спросила она недоверчиво. Скалл закивал.       — Конечно! — он вдруг насупился, — Скалл может еще денег принести, если надо… Только у него сейчас нет, ему надо опять по банкам ходить, вот… Но я принесу, честно!       Вайпер еще некоторое время смотрела на него, потом вдруг вздохнула, словно сдаваясь, и произнесла.       — Не надо еще денег, — она отвела взгляд в сторону, — будем считать, что ты мне будешь должен парочку услуг, ясно?        Все недоверчиво выдохнули, лишь Скалл замер, недоуменно наклонив голову.       — Что? — спросил он осторожно. Вайпер цыкнула, толкнула его локтем в бок.       — Что «что»? — произнесла она весело, — тащи постельное белье, говорю. Я не собираюсь спать на твоей раскладушке.       Скалл еще некоторое время очень радостно смотрел на нее, а потом вдруг очень счастливо улыбнулся.       — Конечно, семпай! — произнес он счастливо, — Великий Скалл-сама все сделает!       Сказать, что все той ночью следили за развитием событий — значит не сказать ничего. Реборн, например, проходя ночью в туалет, останавливался возле комнаты Вайпер, прислушиваясь к происходящему там. Ничего, кроме тихого сопения, слышно не было, но Реборн все равно чувствовал, что там происходит что-то интересное.       И не он один — утром, на завтраке, все сильнейшие окружили Вайпер, скапливаясь вокруг нее, словно фанаты вокруг знаменитости, но та лишь ухмылялась, довольно отмалчиваясь. Лишь только когда Луче, накладывая ей порцию добавки, поинтересовалась, как же их милому Туману спалось, она вежливо, но все так же малоинформативно ответила.       — Отлично спалось.       Реборн думал, что это было все, что она скажет, но, когда Скалл допил какао и, радостно помахав всем, направился в гараж, ковыряться в своих автомобильных игрушках, она, чуть помедлив, добавила.       — Никогда бы не подумала, что так удобно спать на потолке.       И вот после этого она не говорила вообще ничего, оставив после себя лишь большее число вопросов, заставляя остальных недоумевать. Луче, поглядев на их непонимающее состояние, тяжело вздохнула, и объявила, что сегодня вечером они будут смотреть фильм — в честь того, что Вайпер нормально выспалась, видимо. Реборн так и не понимал, что именно взбрело ей в голову.       А еще он не понимал, почему она выбрала именно такой фильм. Весь вечер они сидели и сосредоточенно смотрели какой-то тупой ужастик про тупых подростков, связавшихся со сверхъестественной хтонью. Он был настолько глупым и нелепым, — как минимум потому, что половину всех потусторонних вещей Реборн видел сам, и искренне не понимал, чего в них страшного, — что со временем поймал себя на том, что он болеет за паранормальную сущность, искренне радуясь, когда кого-то из подростков сжирали. Может, в этом была вина самих подростков, он не знал — уж настолько они были раздражающе истерически мерзкими, что даже сверхъестественный монстр на их фоне вызывал больше эмпатии.       В общем, он абсолютно не знал, чем руководствовалась Луче, когда выбрала этот фильм, и, судя по тому, какие задумчиво-выжидательные были лица у остальных, они тоже не знали.       В какой-то момент Верде недоуменно цыкнул, наблюдая, как одна из героинь сняла телефон, из которого начали доноситься тихие склизкие шепотки.       — Я никогда не мог понять, зачем монстры в ужастиках делают все эти пугающие штуки, — пожаловался он, — они не имеют никакого смысла.       Как ни странно, Скалл правда ответил ему. Реборн списал на то, что он сейчас не особо думал над тем, кому и что говорил — облако смотрело фильм очень внимательно, словно мысленно конспектируя различные приемы по наведению жуткости.       — Кормушки, — произнес он задумчиво, не отрываясь от экрана, — собирают энергию страха, который потом можно есть, вот и пугают всеми различными способами, что только можно.       Скалл вдруг дернулся, видимо, понимая, где он сейчас находится, растянул губы в неловкой улыбке.       — Ну, великому Скаллу-саме так кажется, — он сделал свой голос на октаву выше, как делал каждый раз, когда хотел прикинуться идиотом… Ну, больше, чем он был, — великий Скалл-сама просто предположил, разумеется, он на самом деле не знает, хе-хе!       Скалл замер, продолжая на лице свою искусственную улыбку, пока остальные его внимательно изучали, как вдруг произошло нечто странное. Телевизор зашипел, зашуршал помехами, и оттуда, медленно, издавая мерзкие звуки, выполз тот самый монстр, что сейчас доедал последнего подростка. Реборн замер, несколько недоуменно смотря на него — не в привычках Скалла было так явно проявлять всякие потусторонние Вещи, особенно когда он три секунды назад пытался отмазаться от всякого намека на свою нечеловечность.       Но монстр его удивил — он не стал нападать на них, не стал ничего делать — он просто медленно пополз на Скалла, издавая угрожающие звуки. Облако так же медленно отползало от него, и на его лице читалось уж очень искреннее удивление — Скалл словно увидел, как стадо коров дружно распахнуло крылья и полетело на юг, что Реборн напрягся.       Скалл, кажется, не имел никакого отношения к этому конкретному монстру.       Он потянулся было за пистолетом, судорожно пытаясь понять, в какую из пяти голов надо стрелять, и нужно ли использовать серебряные патроны, — у него они были просто на всякий случай, ясно? — или можно обойтись простыми разрывными, как вдруг Вайпер, сидящая рядом с ним издала странный хрюкающий звук. Все, — кроме чудища, которое все так же упорно и очень, очень медленно ползло к своей фиолетовой цели, — посмотрели на нее очень, очень недоуменным взглядом. Туман не выдержала, засмеялась в полный голос, а монстр вдруг распался клубами темно-синего дыма, оставляя сильнейших в полной боевой готовности.       Реборн неверящим взглядом смотрел на заливающуюся хохотом Вайпер.       Господи, теперь их двое.

To be continued⟩