Хтонь в моей ванной

      Реборн не знал, как Скалл существовал в будущем. Информации было крайне мало, потому как все Аркобалено попрятались в норы, желая защитить себя хоть как-то — а может, просто не хотели видеть, как остальные медленно умирают без любой возможности помочь? Лар, возможно, могла бы рассказать и побольше, но Реборну не хотелось тревожить ее лишний раз — в будущем она ходила убитым призраком, а в настоящем для всех Аркобалено десятилетнее будущее было ужасным кошмаром, которое никто из них не хотел вспоминать.       Он уважал их желание забыть о нем, как о страшном сне — и, хоть ему и было интересно, молчал, ни о чем не расспрашивая, только прозвонил всех по прибытию в настоящее, да позволил себя очень крепко обнять при встрече, никак не возмущаясь на нарушение личного пространства. Пусть будущее останется забытым, похороненным под тем настоящим, под той судьбой, что они сотворили собственными руками. Да даже Бьякуран, чудовище в оболочке человека, насмехавшееся над его павшими товарищами, которого он ненавидел до зубовного скрежета, которому мечтал пустить в голову пулю, сейчас выглядел обычным подростком чуть старше Тсуны, носящим рваные джинсы с цепями и обжираясь сладостями так, как мог делать только человек, не думающий еще о таких вещах, как сахарный диабет или стоимость услуг хорошего стоматолога.       Реборн не мог ненавидеть этого подростка, как бы ни пытался. А после того, как он закрыл собой Тсуну от выстрела Колонелло, — за который солдат потом получил от него истерику, уж поверьте, тупой Дождь запомнит, как предавать их союз, — он не мог даже злиться на него, принимая Бьякурана как очередного из чокнутых друзей Тсуны, у которых вместо мозгов были подростковый максимализм и желание сделать мир лучше. Хотя, Реборн не мог отрицать свою насмешливую ухмылку, когда он заметил, как шарахнулся Бьякуран от фиолетовых цветов, растущих вдоль ограды дома Савад. А уж когда Нана подцепила его под локоточек и повела к клумбам, рассказывая о том, что эти «симпатичные вьюнки прислал Реборн-сану его друг, и они так хорошо разрослись, вы даже не представляете, они сразу такой уют стали давать», юноша и вовсе начал выглядеть сожалеющим о всех своих жизненных выборах, — даже тех, которых он еще не совершал.       Реборн переглянулся с вьюнками, что удивленно смотрели на него соцветиями зрачков, пытаясь прикинуться самыми невинными цветами в мире, одобряюще кивнул. Бьякуран это заслужил — ну, технически, наверное нет, но, по крайней мере, Реборну было весело, и это определённо было главным. Очень забавно было наблюдать, как Тсуна и Десятые недоуменно таращатся на белобрысого придурка, что обходил их забор по широкой дуге, очень, очень забавно нервничая и цепляясь за Тсунин рукав.       Реборн никогда не мог понять, почему Тсуна, боявшийся даже чертовых Чихуахуа, относился к цветам абсолютно ровно и спокойно, с удовольствием помогая Нане их поливать, когда он пытался сбежать от очередных Реборновских наставлений. Это было совсем не весело — Дино реагировал гораздо, гораздо забавнее, — но, может, то было проявлением Гипер Интуиции? Тсуна подсознательно чувствовал, что цветы не причинят ему зла, и абсолютно не воспринимал их, как угрозу, а потому так удивленно таращился на Бьякурана, что очень нервно потел, когда вьюнки осуждающим взглядом смотрели на того.       А еще это значило, что Скалл мог за себя постоять — нет, Реборн никогда в этом не сомневался, но видеть очередное подтверждение этому было все же приятно. Их самый младший член семьи мог обеспечить себе защиту. Ну, на вид самый младший, — сколько точно лет Скаллу, не знал никто, и информацию на него не смогла нарыть даже Вайпер. Насколько Реборн понял из ее сухих рассказов, Скалл просто один раз появился возле цирка, со своей вечно растрёпанной фиолетовой шевелюрой и нелепой слезой под глазом, да так и остался, давая выступления сначала как часть группы, а потом уйдя и начав строить сольную карьеру. По рассказам людей, он был младше, и даже рос, как обычный человек, но подтвердить это никто не смог — все фото с ним того периода были загадочным образом либо повреждены, либо размыты до практически полной неузнаваемости. Вот и оставалось им довольствоваться фото с афиш и глянцевых журналов, где Скалл был уже в комбинезоне, со своим классическим макияжем проблемного подростка, ничем не отличаясь от того Скалла, которого знали они сами.       Быть может, он поэтому особо и не переживал за Скалла во время сражений — и потому был шокирован новостью, что принес им Базиль. Вендиче напали на Шимон, Скаллу пробили голову насквозь и собирали Облако врачи Вонголы практически по кусочкам, пытаясь понять, как тот вообще был жив. Он примчался в больницу так быстро, как только смог — и обнаружил там других Аркобалено, с хмурыми лицами столпившихся возле кровати.       На широкой постели, с перебинтованной головой, лежа практически не шевелясь, Скалл выглядел таким маленьким, тихим и беззащитным, что сердце Реборна сжалось, подкатило к горлу, кажется, лишая его возможности дышать. Он осторожно взял крохотную облачную ладошку, напрягшись, пустил туда пламя, пытаясь понять, что именно происходит со Скаллом.       — Он будет в порядке? — тихо спросила Юни, жалобно смотря на него, сжимая в руке край простыни, — Он ведь… Братик Скалл ведь не погибнет?       Реборн тяжело вздохнул, аккуратно отпустил чужую руку.       — Будет-будет, куда денется, — пробурчал он, двигая плечами, медленно сбрасывая скопившееся за день напряжение, еще раз покосился на Скалла, понизил голос до шёпота, — если, конечно, этот придурок запомнит, что у людей печень находится не в желудке.       Юни недоуменно покосилась на него, а вот остальные расслабились, перестав выглядеть такими встревоженными, Колонелло даже что-то произнес еле слышно, заставляя стоящую Лар рядом весело хмыкнуть.       — Сейчас, все, в чем Скалл нуждается, это простой отдых, — успокоил он Юни, — и нам всем не мешало бы отдохнуть после нападений, так что можно расходиться.       И все направились к выходу из палаты. Все, кроме Фонга — Ураган, напрягшись, осторожно перепрыгнул с кровати на стул, стоящий в комнате, устроился в нем поудобнее. Реборн недоуменно приподнял бровь, молчаливо спрашивая у того, что вообще происходит.       — Этот ничтожный решил остаться со Скаллом, — сообщил Фонг степенно. — Вдруг персоналу потребуется помощь. Да и потом, я смогу быстро сообщить вам, когда Скалл очнется.       Реборн задумчиво поджал губы — он хотел было поинтересоваться у Фонга, знают ли об этом врачи, и вообще, как он останется после того, как кончится разрешенное для посещений время, но спокойный и в то же время решительный взгляд Урагана показывал, что для себя он уже все решил, и выкинуть его из больницы смогут разве что его труп.       — А как же битва представителей? — спросил Верде недоумевающе, — Разве ты не поставишь Скалла под угрозу, если снова произойдет нападение?       Фонг пожал плечами.       — Я в любом случае уже проиграл, так что нападать на меня просто некому, — уточнил он с вежливой улыбкой, — ты разве не слышал новости?       Верде удивленно сверкнул очками.       — Не слышал, — признал он честно. — Как так получилось?       Фонг вздохнул.       — Я полагаю, юному Кее, — произнес он, поджав губы, — не хватило опыта, чтоб справиться со сложившейся тогда ситуацией.       Вайпер, которая уже почти вышла за дверь, оглянулась на них, скептически хмыкнула.       — Мозгов ему не хватило, — сообщила она резко, и, видимо довольная тем, что оставила за собой, торжественно растворилась в воздухе. Фонг вздохнул, но никак не прокомментировал — на самом деле, он выглядел так, словно хотел согласиться, но воспитание ему не позволяло. Вдруг он вздрогнул, зашевелился на миг, и внезапно кинул Верде те самые часы Аркобалено.       Верде с трудом поймал, изумленно уставился на них, потом поднял такой же непонимающий взгляд на Фонга. Тот пожал плечами.       — Зачем? — спросил ученый тихо, бережно сжимая часы в руках. Фонг пожал плечами.       — Мне они все равно уже не пригодятся, — признал он легко, — А ты, я думаю, сможешь с ними что-то придумать. Там, конечно, запас времени уже истек, но… — он криво улыбнулся, — Штуки для исследований лишними не бывают, я думаю.       Верде, широко распахнув глаза, как-то даже благоговейно уставился на Ураган, потом вдруг резко склонился — Реборн даже не сразу понял, что это рваное движение должно было быть поклоном, — и, не прощаясь, куда-то помчался. Видимо, изучать. Реборн проводил его взглядом, потом оглянулся на Фонга, что уже успел принять в кресле позу для медитации, и, видимо, собирался впасть в то свое состояние, которое люди называли «Оком бури», а Аркобалено — полукоматозным оцепенением.       — Ну, — только и сказал он вместо прощания, — будем ждать вестей.       Ждать им пришлось недолго — буквально на следующий день Фонг позвонил им и рассказал о том, что Скалл очнулся — даже по телефону его голос звучал несколько взволнованно, но в то же время облегченно. Реборн поспешил туда, в тайне радуясь хоть каким-нибудь хорошим новостям — откровение Бермуды действительно выбило его из колеи, пусть он и не желал этого показывать. Так что отвлечься, развеяться, на миг забыть слова Вендиче о проклятии, о неизбежной смерти или превращении в такого же перебинтованного, как они, чудища, немного радовало душу.       Скалл действительно не спал. Облако сидело на постели, что-то тихо обсуждая с Фонгом, — Реборн не особо прислушивался, но те слова, которые он успел уловить, давали понять, что Ураган вводил того в курс дела. Он нахмурился.       Тем временем, их присутствие заметили — Фонг замолк, заставляя Скалла удивленно приподнять брови, а после наконец повернуться к ним и счастливо помахать. Мимика Облака читалась даже сквозь слой бинтов, и было приятно знать, что Скалл правда рад был их видеть. Реборн улыбнулся, выкидывая из головы мысли о прошедшей ночи, собирался было запрыгнуть на кровать, но его опередили — Лар пронеслась мимо синеволосой кометой, за мгновение оказываясь возле Скалла, притягивая того в объятия.       — Не смей, — прорычала она, — не смей меня больше так пугать, ясно?       Даже на глаз было заметно, как Скалл напрягся, замирая в руках Лар фарфоровой статуэткой.       — А… А чего семпаи испугались? — спросил он осторожно, обводя их внимательным взглядом. Реборн вздохнул.       — Не «чего», — передразнил он Облака, осторожно запрыгивая на постель, усаживаясь рядом с Лар, — а «За кого». За тебя мы переживали, Лакей!       Скалл изумленно уставился на них — искреннее его удивление читалось даже сквозь слои бинтов, словно Облако правда не могло поверить в то, что только что услышало.       — Вы испугались… За меня? — спросил он тихо, звуча настолько недоумевающе, словно Аркобалено только что сказали какую-то феерическую чушь.       — А за кого еще, ты, тупая шестерка?! — не выдержал Колонелло, протягивая к нему руку и осторожно, еле касаясь, больше пригладил чем растрепал фиолетовые волосы, — Ты часть нашей семьи, понимаешь? Естественно мы все будем за тебя переживать, когда с тобой что-то случается, кора!       Скалл замер, опустив голову, скрывая свое лицо от их глаз. Облако задумчиво зашевелило губами, словно пробуя воздух на вкус, а потом неуверенно, словно сам не веря в то, что говорил.       — И правда боялись… — и он поднял на них неверящий взгляд.       Реборн обиженно скрестил руки на груди, злясь одновременно на то, что Скалл, этот нечеловеческий тупица, мог, во-первых, считать их настоящие эмоции каким-то своим нелюдским образом, а во-вторых, что он, кажется, действительно не верил, что они способны за него волноваться. Он открыл рот, собираясь уже огрызнуться и велеть Скаллу не нести чепухи, как вдруг облако странным, удивленным тоном продолжило.       — Скаллу… Скаллу это не нравится, — произнес он задумчиво, смотря на них всех каким-то неожиданно взрослым, серьезным взглядом, — Семпаи не должны волноваться и бояться.       Фонг вздохнул, нежно похлопал Скалла по плечу.       — Я полагаю, мы всегда будем, — произнес он успокаивающим тоном, — ведь это в человеческой природе, волноваться за близких, понимаешь, друг мой любезный?       Скалл согласно кивнул, крепко сжимая в руках одеяло — суставы на его руках побелели так сильно, что почти сливались с цветом простыней.       — Вот только, — произнес он тихо, — Вот только Скалл не человек.       Все замерли. Сказать, что Реборн был шокирован — значит не сказать ничего. Он был поражен словами Скалла — Реборн никогда не думал, что Облако хоть когда-нибудь решится сказать это вслух, ведь он все время так усилено изображал из себя человека, открещиваясь от любых намеков на сверхъестественное, — и такие слова звучали словно гром среди ясного неба. Реборн действительно не ожидал их — он слишком привык к этой игре «притворись, будто не замечаешь странностей Облака», — и потому действительно оказался выбит из колеи.       — Что? — переспросил Фонг со все той же, будто приклеенной улыбкой, позволяя остальным выйти из ступора, медленно прийти в себя. Скалл опустил голову, скрывая лицо.       — Скалл-сама сказал, — повторил он уже громче, — что он не человек, а потому семпаям нет никакой нужды за него бояться и переживать! — последние слова он и вовсе выкрикнул, сжимаясь на кровати в плотный комочек, не смотря на них. Он выглядел очень маленьким и напуганным, несмотря на свои громкие вопли, словно боялся, что они сейчас ударят его или сделают еще что похуже. Реборн вздохнул, протянул к нему руку — Скалла сегодня перетрогала уже половина Аркобалено, так что он не думал, что его прикосновения что-то изменят. Скалл сжался, словно пытаясь увернуться от его руки, так что Реборн осторожно, не желая пугать их мелкое облако лишний раз, погладил его по сжатым костяшкам, пуская еле ощутимую волну солнечного пламени в чужие пальцы.       — Вот перестанешь подставляться под чужие удары, — произнес он ровным тоном, — тогда и волноваться прекратим, человек ты там или еще какое-то загадочное создание.       Скалл удивленно захлопал глазами, вновь становясь тем обычным наивным Облаком, которого знали они все, задумчиво почесал щеку.       — Семпаи, — его слова прозвучали уж очень неловко, — а вы не выглядите особо удивленными… Типа, тем, что я не человек. Или вы Скаллу не верите?       — Да мы просто знали, — произнесла Вайпер, материализуясь рядом с ними. Реборн был уверен, что она была тут все это время, но когда именно Туман появились здесь, сказать так и не смог, — Или ты думаешь, мы слепые и не замечаем странностей?       Скалл нахмурил лоб, просительно надул губы.       — А что… — спросил он заискивающе, — это так заметно было?       Реборн фыркнул.       — Скалл, открою тебе страшную тайну, — произнес он весело, — люди не дышат почками. И у них не три ряда зубов.        Скалл прижал колени к своей груди, смотря на них всех снизу вверх.       — А… А зачем людям тогда почки? — спросил он тихо.       Реборн немного поперхнулся. А, то есть Облако ничего не напутал, он правда не понимал, как устроены люди. Он открыл было рот, желая пояснить Скаллу за функции почек, но за него это сделал Верде.       — Почки необходимы для очищения крови посредством фильтрации и секреции от избыточных и токсических продуктов метаболизма, — начал было лекцию Верде, потом прервался, сверкнул очками, — и, если мы уж перечисляем нетипичное человеческое поведение, Скалл, тебе следует запомнить, что у людей нет глаз на щеках. И когда они улыбаются, их рот не расходится на все лицо, располовинивая череп пополам.        Скалл смущенно притих. Глаза на щеках, открывшиеся в тот момент, когда Верде их упомянул, виновато заморгали. Было очень странно видеть, как Облако так открыто показывало свою хтоническую сущность после стольких лет молчания и пряток. Но сейчас Реборна интересовало несколько иное.       — О, так ты все же признал, что сверхъестественные вещи существуют, — хмыкнул Реборн, с трудом отводя взгляд от лица Облака. Лишние глаза на нем закрылись, а вот смущенное пристыженное выражение осталось, придавая Скаллу какой-то уж очень невинный вид.       Верде отвел взгляд, начиная драматично смотреть в окно, заставляя очки сверкать, а Реборна — немного завидовать уровню страдальческого пафоса.       — Все же я не идиот, — признал он размеренно, — и я не могу отрицать происходящее лишь потому, что оно не укладывается в мое привычное представление о мире. Так что если мой запасной компьютер начинает барахлить и ломаться, когда я пытаюсь изучить видеозапись со Скаллом, и это происходит и пятый, и десятый раз подряд — значит, это не случайность, а реально существующее явление, которому необходимо найти объяснение, понимаете? Так работает наука! — и Верде чрезвычайно гордо выпятил грудь, что смотрелось довольно мило и несколько нелепо, когда в такую позу становился младенец.       — Сколько ты компьютеров на это убил? — резко задала вопрос Вайпер. Верде послушно ответил.       — Сто четыре, — произнес он быстро и четко, словно гордясь тем, что он сломал столько разнообразной техники.       Все замолчали. Наконец Скалл неуверенно, очень осторожно открыл рот.       — Так… Семпай… Ты же великого Скалла-саму не будешь… Расчленять, да? Ну, ради науки и всего такого, — он звучал очень боязливо, нерешительно смотря на Грозу. Тот вздохнул.       — Не буду, — произнес он негромко, — Ты моя семья, так что не буду. Даже ради науки.       В глазах Скалла засверкали слезы — они тут же впитались в бинты, делая их влажными и наверняка липкими, — и Облако, широко раскрыв руки, кинулся на них всех с объятиями.       — Скалл-сама вас всех тоже очень любит, семпаи! — пропищал он, притягивая всех к себе, каким-то образом ухитряясь сгрести сразу всех. Видимо, это тоже была какая-то загадочная способность, недоступная простым людям.       Реборн не решился портить момент, так что послушно позволил обнять себя, утыкаясь носом куда-то в фиолетовые пряди, слушая счастливые писки Скалла про то, что он их всех очень-очень любит и никогда-никогда не бросит, и медленно расслаблялся, греясь в куче чужих тел, ощущая, как смешивается их пламя, — оно смешивалось так же, как когда-то давно, и Реборн никогда не думал, что будет скучать по этому ощущению, — и чувствовал, как тревога в его душе медленно отступала.       Быть может, в тот миг он поверил, что все действительно кончится хорошо.

To be continued⟩