Хтонь в моей ванной

      Реборн раздраженно — но нисколько не нервно, разумеется, он не нервничал, — посмотрел на часы, пытаясь понять, сколько времени он уже ждет Скалла. Выходило, что около получаса. Нет, Скалл, разумеется, не опаздывал — это он пришел слишком рано, не в силах оставаться дома, и теперь мучительно отсчитывал минуты, ожидая облако возле входа в кафе, где они договорились встретиться, чтоб пойти на свое первое официальное свидание.       Неудивительно, что он был таким напряженным. В конце концов, это он спланировал их свидание, рискнув и пригласив Скалла, и теперь он мог лишь стоять и волноваться, будет ли оно идеальным — каким и положено быть любому свиданию с ним, естественно. В любом другом случае он бы не так старался, но Скалл был личностью необычной и непредсказуемой, — как минимум потому что человеком он только казался, а как ходят на свидания загадочные хтонические существа, Реборн представлял мало, — а значит, ему следовало напрячься.       Он пригласил Скалла в парк развлечений.       Скалл вроде бы как звучал очень счастливо, когда он сообщил ему эту новость — по крайней мере, его голос в телефоне начал звучать так, как будто говорит толпа людей сразу, и все они, видимо, были восхищены, так что Реборн немного расслабился. Но он все равно стоял и ждал Скалла перед входом, как какой-то поклонник, ожидающий, пока его кумир наконец-то появится. Он просто надеялся, что не произойдет никаких неожиданностей.       Неожиданности начались сразу — сразу с того момента как ровно в три пополудни Скалл вышел из той самой кофейни, возле которой они договорились встретиться, задумчиво пожевывая булочку, и, оглядевшись по сторонам и заметив его, радостно подскочил.       — О, семпай! — счастливо затараторил он, — Привет! А великий Скалл-сама вот уже пришел! Он тебе даже эспрессо твое любимое купил, представляешь?? Это подарок!       Реборн несколько заторможено кивнул, принимая у Скалла бумажный стаканчик с кофе, перевел взгляд на дверь кофейни, из которой тот только что вышел. Нет, Скалл сделал все совершенно правильно и по-человечески, выйдя ногами через дверь, как делают все нормальные люди — в принципе, в их семье Вайпер была той, кто забила на дверные проемы, возникая в комнате с различными спецэффектами, — проблема была в другом. Где-то полчаса назад Реборн заходил в эту самую кофейню выпить кофе. И он точно был уверен в том, что Скалла там не было. И внутрь он никак зайти не мог, Реборн бы сразу его заметил.       Он задумчиво отхлебнул кофе, недовольно высунул язык.       — Ты вкуснее готовишь, — произнес Реборн тут же, чтоб не расстраивать облако, проявившего к нему внимательность. Скалл и не расстроился.       — Скалл тебе обязательно приготовит! — закивал он яростно, хватая Реборна руками, — Скалл хочет, чтоб семпаю было вкусно!       Реборн осторожно отцепил пальцы облака от своего пиджака, задумчиво погладил тонкие запястья, на которых сейчас звенели серебряные браслеты, а потом, ухмыльнувшись, наклонился, и поцеловал его костяшки.       — О, буду премного благодарен, — мурлыкнул он, наблюдая, как на скулах Скалла выступил слабый румянец, — Превосходный наряд, кстати.       Скалл покраснел еще сильнее, на миг приоткрыв глаза на щеках, видимо, лишь для того, чтоб смущенный взгляд его был более заметен, потупился, смущенно одернул задравшийся край черной футболки с щупальцами, что сейчас была на нем вместо его привычного комбинезона. Это был первый раз, когда Реборн видел его в обычной одежде, футболке и джинсах, — и милом чокере, обхватывающем тонкую шею. До того Скалл всегда ходил в комбезе — и Реборну казалось, что облако появилось прямо в нем, и под комбинезоном тем была лишь аморфная масса с плавающими в ней как попало человеческими органами. Не то чтоб Реборн возражал — Скалл привлекательным был, даже если он вдруг решил бы отрастить щупальца или расплавиться в жижу, но видеть тело человеческого типа определенно было приятно. А еще оно подкидывало Реборну парочку идей.       — Реборн-семпай тоже выглядит великолепно, — произнес тем временем Скалл, уже гораздо тише и спокойнее, — мне очень нравится.       Реборн довольно надулся. Он сегодня постарался стать еще красивее, — не то чтоб это было возможно, — выглаживая свой прекрасный костюм от Армани, и выбрав яркую солнечно-желтую рубашку взамен обычной белой. И судя по тому, какие заинтересованные взгляды бросал на него присмиревший Скалл, у него определенно все получилось.       Облако вообще затихло, смущенно сцепив руки на груди, и это заставило Реборна улыбнуться — видать, не один он тут волновался. Сначала был немного захвачен внезапным, чуть ли не детским, энтузиазмом и шумом облака, но стоило Скаллу лишь немного присмиреть, как стало совершенно ясно, что он просто нервничал, — вот и пытался скрыть нервозность за чересчур радостными воплями.       Он одним глотком допил кофе, и, выкинув стаканчик в урну, вежливо подал Скаллу руку.       — Так что, разрешите вас сопроводить?       Скалл тихо хихикнул, и, изящно протянув руку, кивнул.       — Разрешаю, семпай, — произнес он радостно, — никогда не был в этом парке.       Реборн почувствовал себя еще более довольно.       — Не волнуйся, — заверил он, — я все распланировал, так что можешь просто наслаждаться.       Просто наслаждаться… Не получилось. Реборн не знал, чем именно он думал, когда вносил в план свидания поездку на американских горках, — видимо, он тогда и не думал вовсе, слишком захваченный самим фактом того, что он встречается со Скаллом, — но лицо Облака, когда они вышли с этих горок, было очень, очень озадаченным.       — Ну… — он задумчиво зашевелил накрашенными губами, словно стараясь подобрать слова, — Они пытались.       Реборн фыркнул, скрестив руки на груди.       — Ну значит, плохо пытались! — отрезал он, раздраженно уставившись на чертовы горки, — Что это за детский лепет? Да я вообще ничего не почувствовал!       Скалл просто грустно пожал плечами, словно это он был виноват в том, что Реборна американские горки как-то не впечатлили. Вообще-то, частично это было правдой — после поездок со Скаллом, когда облако неслось по узким итальянским улочкам, пытаясь сбросить погоню с хвоста, аттракцион в парке ощущался как размеренная поездка в магазин. Но разве это не доказывало лишь то, что Скалл, определённо, замечательный?       Реборн приобнял Скалла за талию.       — Я полагаю, после поездок с бессмертным каскадером, — проурчал он ему на ухо, — ничто уже не может быть впечатляющим.       Скалл смущенно порозовел и вновь захихикал. Реборн улыбнулся, довольный тем, что ему удалось поднять Скаллу упавшее было настроение, и потащил его к следующему месту их свидания. Фотокабинкам. Потому что Реборн хотел кучи тупых милых фоток с тупыми милыми фотками со своим парнем, чтоб потом таскать их в кошельке и гордо тыкать всем под нос. Просто потому что.       К сожалению, он вновь не учел один простой факт — Скалл, как и положено всяким паранормальным существам, совершенно не дружил с фотокамерами. Его лицо либо расплывалось, либо начинало демонстрировать пустые глазницы и слишком много зубов. Реборн грустнел с каждой фото, Скалл чувствовал его настроение и тоже грустнел.       — Семпай, извини, — пробормотал он смущенно, — это так сложно контролировать. Все равно что пытаться долго-долго… Не дышать?       Он проговорил последнее очень неуверенно, видимо, сомневаясь, что правильно понял эту ужасно сложную человеческую физиологию. Реборн, до того задумчиво изучавший последнее фото, — Скалл на нем выглядел очаровательно четким и человечным, и оно бы было идеальным, если бы лицо уже самого Реборна не плакало кровавыми слезами, — успокаивающе похлопал его по плечу.       — Не волнуйся, — заверил он его, — я самые подходящие вырежу и склею, все хорошо. Так что, пошли дальше? Или перекусим?       Скалл, что до того виновато смотрел на то же фото, поднял на него глаза. Глаза грустно ползали по его лицу.       — Перекусить это хорошо, — признал он честно, — Скалл совсем не завтракал, слишком волновался. А куда ты дальше хочешь пойти?       Реборн несколько смущенно почесал щеку, неуверенно закусил губу.       — Я хотел тебя в комнату страха отвести, — произнес он неловко, и, заметив ошарашенный взгляд одного из глаз Скалла, тут же попытался объяснить свою гениальную идею, — мне показалось, это будет забавно. Типа, ты же… — он сделал паузу, пытаясь понять, как вообще вежливо намекнуть Скаллу, что он загадочное хтоническое существо, но придумать так ничего и не смог.       Скалл понял — судя по тому, как засверкали его глаза, как радужка расплылась и перекрыла всю склеру, — и, схватив его за рукава, тут же потащил куда-то в направлении комнаты страха. Облако было настолько воодушевленно, что нервно теребило его за край рукава и перекатывалось с пятки на носок, как ожидающий подарка ребенок, пока Реборн покупал им билеты.       В комнате страха было темно, — тусклые лампы давали лишь минимальный свет, мерцающий, создающий ползущие по стенам, колышущиеся тени. Со всех сторон раздавались скрежещущие и шепчущие звуки, из углов раздавались завывания, а под ногами что-то подозрительно хрустело. Они прошли по окутанному мраком коридору — и Реборн не видел его конца, он лишь слышал, как за их спиной раздались тяжелые, грузные шаги. Было… Уютненько. Разве что нигде не было фиолетовых глаз. И трупов было маловато — то есть, кровь, разумеется, капала со всех стен, но она была очевидной подделкой. Где его родной запах ржавеющего железа? Вы думаете, он не сможет отличить настоящую кровь от бутафорской?       Киллер задумался о том, не попросить ли Скалла добавить немного атмосферы, чтоб он окончательно почувствовал себя как дома, но вдруг почувствовал, как Облако прижимается к нему поближе, обнимая его за край рукава. Реборн недоверчиво заморгал, пытаясь понять, что вообще происходит — неужели Скалл, паранормальное существо, боялся комнаты страха, как обычный человек?       Он плеснул немного пламени в глаза, желая увидеть лицо своего милого Облака, и тут же недоуменно приподнял бровь. Скалл не выглядело особо… напуганным. Нет, он конечно показывал не совсем обычные эмоции, но страха на его лице не было видно и в помине — наоборот, оно было наполнено таким чистым раздражением и даже некоторой подозрительностью, что оно заставило уже самого Реборна несколько напрячься.       Он, чувствуя, как пальцы облака обвиваются вокруг его предплечья, начиная все меньше походить, собственно, на пальцы, а все больше — на щупальца Оодако, осторожно поинтересовался.       — Скалл, все в порядке? — произнес Реборн тихо, чуть-чуть сбавляя шаг, — ты выглядишь напряженным.       Скалл даже не взглянул на него. Но на его щеке открылся рот, странный, безгубый, и с острыми зубами, который, странно сморщившись, начал ему отвечать.       — Тут слишком много страха, — произнес рот недовольно, — Скалл не может почувствовать твой!       От удивления Реборн даже перестал задумываться о том, сколько у Скалла на самом деле ртов, и должен ли он, как хороший парень, попытаться поцеловать каждый из них, приподнял брови.       — А это так важно? — спросил он недоумевающим шепотом, и тут же поморщился, когда наступил на какую-то валяющуюся на земле бутафорскую кость. Рот на щеке закрылся — видимо, Скалл был так возмущен его непониманием, что даже соизволил повернуться к нему, оторвавшись от мониторинга пространства вокруг.       — Разумеется, важно! — заявил он в полный голос, — А вдруг какая-то другая хрень решит, что твой страх вкусный, и попробует забрать тебя себе? Ну уж нет, Скалл этого не позволит! Ты мой, ясно?! — и Скалл начал сурово таращиться на него, видимо, ожидая его утвердительного ответа.       Реборн улыбнулся. Боже, завороженный всей этой нечеловечностью Скалла, что наконец перестал скрываться, он совершенно забыл о том, что тот был еще и сильнейшим в мире Облаком — и сейчас был даже умилен столь ярким проявлением классической облачной территориальности. Он почувствовал, как что-то в его груди начинает теплеть лишь при одной мысли, что Скалл считает его своим, и уже было собирался успокоить все страхи облака, заверить, что он никогда его не бросит, как вдруг их очень грубо прервали.       Какой-то огромный мужик в окровавленном фартуке, с топором в руках, все таким же окровавленным и в очень грубой маске, имитирующей искаженную человеческую кожу, и очень, очень громко завыл прям на них. Ну как, очень громко — Колонелло выл громче, когда он случайно уронил переносимый им с Фонгом диван себе на ногу. Громче, и гораздо, гораздо более нецензурно.       Но кажется, эта пародия на слэшеры восьмидесятых оказалась для Скалла последней каплей — Реборн краем глаза увидел, как рот его разошелся на пол-лица, разрезая щеки, и Облако дернулось вперед, удлиняя шею, щелкая тремя рядами зубов прямо перед лицом мужика.       — Он мой! — Реборн с трудом разобрал эти слова, потому как голос Скалла превратился в режущий уши визжащий скрип.       Мужик замер — а потом аккуратно, очень медленно откинулся на стену и сполз по земле. Реборн задумчиво уставился на него, прислушался, стараясь услышать его дыхание, и тут же расслабился, — бедняга, вроде как, не умер, так что волноваться было не о чем. Значит, ему следовало заняться более важным делом и успокоить своего парня. Скалл все еще выглядел взвинченным — глаза открывались и тут же закрывались на его лице, не способные найти покой.       Реборн вздохнул, придвинулся ближе, и, напрягшись, поднял Скалла на руки, держа его в захвате невесты, заставляя того удивленно взвизгнуть. Облако обхватило руками его шею и удивленно заморгало, вопросительно выгибая бровь, словно молчаливо спрашивая, что вообще происходит.       — Я буду тебя нести, — начал он пояснять совершенно серьезно, — и у тебя руки будут свободные, чтоб ты мог защищать меня от всяких чудовищ. Чтоб точно убедиться, что меня не заберут, понимаешь?       Он видел как засияли глаза облака — но Скалл больше никак не показал свою радость, он сделал пафосное лицо и очень, очень деловито закивал, соглашаясь со своей важной миссией.       Так они и подошли к концу комнаты страха — Реборн нес Скалла на руках, а тот сосредоточенно его обнимал и злобно шипел на всяких выпрыгивающих клоунов и падающих с потолка пластмассовых скелетов. К концу путешествия Скалл наконец расслабился — к моменту выхода их из аттракциона Облако уже совершенно беззастенчиво прижималось к груди Реборна, закрыв все свои глаза и даже не пытаясь делать вид, что он кого-то охраняет. Реборну показалось, что он даже немного мурчал.       Работник комнаты страха проводил их насмешливым взглядом, но ничего не сказал. Реборн тоже ничего не сказал — во-первых, он не хотел тревожить Скалла ради простых разборок, а во-вторых, этих работников и так ждал сюрприз в виде валяющегося без сознания коллеги. Так что, подарив парню лишь неприязненный взгляд, он гордо удалился, продолжая торжественно нести своего парня. Он гордился тем, что Скалл его парень, ясно? И он может кричать об этом на весь мир, если потребуется.       Скалл, видимо, все же почувствовал его беспокойство, потому как приоткрыл один глаз — в этот раз, ради разнообразия, прямо на лбу, — недоуменно посмотрел на него. Реборн просто молча пожал плечами.       — Так что, куда пойдем дальше, семпай? — спросил Скалл, видимо, поняв, что он не будет объяснять, что произошло. Реборн лишь снова молча пожал плечами.       — Не знаю, — признал он лениво, — Я больше ничего не придумал, — нет, на самом деле, у него была парочка планов. Но они были довольно размытые, а выпускать Облако из рук ему уж очень не хотелось. К сожалению, Скалл не понял всей глубины его слов — он начал оглядываться по сторонам, видимо, пытаясь придумать им занятие, а потом выскользнул из рук Реборна, кажется, найдя что-то интересное.       — Семпай, семпай, давай в комнату смеха сходим? — он начал дергать его за рукав, возбужденно показывая куда-то в глубину парка, — Скалл там ни разу не был!       Реборн некоторое время просто молча смотрел на него, пытаясь понять, как именно он ухитрился вывернуться из его объятий — на миг ему показалось, что у Скалла исчезли все кости, и он держал в руках желе, что к тому же, активно изворачивалось, пытаясь удрать. Скалл начал дергать его — уже сильнее, и с некоторой обеспокоенностью в глазах. Паника в глазах облака помогла ему выйти из ступора, Реборн встряхнулся, и, натянув на лицо ласковую улыбку, чтоб Скалл не почувствовал его грусти, кивнул.       — Давай, — согласился он, — почему бы и нет?       Скалл радостно засиял — эта счастливая улыбка наконец успокоило чувство разочарования, — и с энтузиазмом потащил его в сторону выбранного аттракциона.       Реборн не разочаровался в его выборе. Он действительно хорошо провел время — в основном он наблюдал за Скаллом, что восхищенно прилипал к зеркалам, строя различные, иногда не совсем человеческие, гримасы своим искаженным отражениям.       — Семпай, — Скалл оглянулся на него, и Реборну показалось, что в его глазах сверкали звездочки восхищения, — посмотри, Скалл в зеркале вытянутый!!!       Вытянутый Скалл в зеркале, что до того задумчиво чесал свою Вытянутую Скаллову шею, услышал слова своего оригинала, горделиво задрал нос и даже покрутился, демонстрируя свою вытянутось, а потом сделал то, что Реборн не ожидал, видимо, расшалившись окончательно. Отражение Скалла приставило палец ко рту, прося Реборну молчать, а потом наклонился на уровень Настоящего Скалла, и, нагло ухмыляясь, поставил оригиналу рога.       Реборн не выдержал и прыснул, — он постарался было прикрыть рот ладонью, чтоб не видно было, как он смеется, но Скалл все равно заметил. Облако сначала недоуменно нахмурилось, — его лицо вытянулось и стало похоже на морду очень удивленного кота, который вдруг обнаружил, что в ванной, в которую он прыгнул, внезапно оказалась вода, — но все же он догадался оглянуться. Отражение по-быстрому встало, пытаясь принять самый невинный вид, что только могло, но не успел — Скалл все понял, раздраженно нахмурил лоб.       — Знаешь что, семпай? — его голос звучал очень раздраженным, — Мне вдруг расхотелось здесь быть, так что пошли отсюда поскорее.       Выражение лица Скалла было настолько недовольным, что Реборн не выдержал, расхохотался в полный голос, — его, разумеется, одарили очень высокомерным и скептическим взглядом фиолетовых глаз, но это лишь заставило его смеяться сильнее. Скалл еще некоторое время стоял, сердито скрестив руки на груди и взирая на него, как на придурка, неприязненно фыркая что-то о том, что «Великого Скалла-саму не уважают», но злости от него совершенно не чувствовалась, а затем он и сам начал тихонько хихикать, вторя смеху Реборна.       — Ну, — смог выдавить из себя осмысленную речь Реборн, наконец отсмеявшись, — я думаю, комната смеха свое название полностью оправдала.       Скалл кивнул, вытирая выступившие с глаз слезы, протянул ему руку.       — Пошли отсюда? — спросил он тихо, — Великий Скалл-сама здесь в принципе, уже все осмотрел. Или ты хочешь еще?       Реборн отрицательно покачал головой.       — Я здесь, чтоб тебе было весело, — признал он честно. Скалл нахмурился, недовольно надул губы.       — Но семпай, — попытался было он запротестовать, — Скалл не хочет быть эгоистом! Скалл хочет, чтоб семпай наслаждался свиданием тоже!       Реборн довольно ухмыльнулся, придвинулся к Скаллу поближе, приобнимая его за талию.       — О поверь, я наслаждаюсь, — проурчал он ему на ухо, — как я могу не наслаждаться компанией моего такого прекрасного парня?        Он мог видеть, как ухо Скалла заалело, да и облако сейчас скромно отвело глаза, бросая на него из-под ресниц заинтересованные взгляды.       — О, семпай, такие приятные слова заставляют сердце Скалла биться чаще, — произнес он тихо, смущенно надувая щеки. Реборн заинтересованно поднял брови.       — Правда что ли? — спросил он удивленно, потому как знал, что Скалл мог и забыть про такую вещь, как то, что у людей бывает сердце, и, не дожидаясь ответа, осторожно ткнул в Облако пальцем, сканируя его солнечным пламенем.       Сердце Скалла и правда билось часто — все три, если быть точным. Они стучали быстро, хоть и немного вразнобой, и даже, кажется, что-то разгоняли, хотя Реборн не был полностью уверен, что это кровь.       — Берешь пример с Оодако? — поинтересовался он весело. Скалл хихикнул.       — Не, семпай! — заявил он радостно, осторожно переступая через порог комнаты смеха, — Скалл знает, что у людей сердца ассоциируется с любовью, так что все это для того, чтоб любить тебя в три раза сильнее!       Реборн уважительно покачал головой — так круто флиртовать не мог даже он, хотя бы потому что количество сердец в его организме было строго нормировано, — так что ему приходилось проявлять свою любовь другими способами. Так что, стоило им выйти, он подцепил Скалла под локоток и утащил в укромный угол — разумеется, для того, чтоб с упоением там целоваться. Он и так держался слишком долго, знаете ли.       Скалл сначала несколько недоуменно моргал, но после втянулся, начиная с энтузиазмом ему отвечать — а потом долго-долго пытался отдышаться, когда они наконец оторвались друг от друга. Реборн притянул Скалла к себе, позволяя ему уткнуться в грудь, чтоб прийти в себя — а сам очень довольно урчал, положив голову ему на макушку.       — Ты ведь в порядке? — уточнил он на всякий случай. Скалл кивнул, потом нехотя отлип от его груди.       — Ага, семпай, — он вдруг взглянул в его лицо, и Реборн был поражен тем, насколько серьезным был у его облака взгляд, — Спасибо, правда. Скалл… Я… Я счастлив, семпай. А ты?       Реборн вздрогнул от серьезности его слов. Он… Он не ожидал, что Скалл вдруг станет таким серьезным, и сейчас совершенно не знал, как реагировать. Но счастье Скалла — разве это не было тем, ради чего он затеял все это свидание? Он хотел, чтоб Скалл веселился, чтоб тот человек, — нечеловек, — которому он отдал свое сердце, чувствовал себя хорошо.       А что чувствовал он?       Реборн задумчиво закусил губу, вспоминая сегодняшний день. Он был растерян, он не понимал, что ему делать, когда происходило что-то неожиданное — и вроде бы как он должен был бы чувствовать дискомфорт, — но его просто не было. Обычно Реборн не любил внезапности — в их профессии удивление часто было смертельным. Но сейчас, несмотря на все случайности, он не чувствовал напряжение, он не чувствовал себя в опасности. Скалл ведь был его — его младшим, его облаком, его возлюбленным. Он мог расслабиться рядом с ним — он мог не бояться, что он ошибется, и его ошибки станут смертельными, для него или для его семьи. И разве это не было удивительно? Впервые за долгие годы Реборн мог позволить себе поучаствовать в хаосе, в ненормальности и безумии, происходящем вокруг — и не следить за всем, а просто… Развлекаться.       — Да, — наконец произнес он, помедлив, — Я тоже счастлив.       Скалл разулыбался, растянув губы на половину лица — наверное, для обычных людей это зрелище было бы очень жутким, но как Реборн мог бояться его, когда видел, как счастливо сверкают фиолетовые глаза?       Реборн вновь почувствовал то самое тепло, — оно искрилось и пузырилось в его груди, и ему казалось, что он вот-вот лопнет, когда улыбка самовольно возникла на его лице. Он действительно был счастлив.       А еще восхищенные аметистовые глаза, смотревшие на него с облачного лица в невообразимом количестве, трогали какие-то потаенные струны в глубине его души — Реборну снова очень, очень захотелось целоваться.       Вот она, счастливая семейная жизнь.

The end