Главное — живой жизнью жить,
А не по закаулкам памяти шарить.
2005 год. Скорее всего, последние два года, за которые слишком многое изменилось, были самой тёмной полосой в жизни Майки. Он мотнул головой, отгоняя эти мысли. В конце–то концов, случившееся было тяжёлым временем не только для Сано поэтому он не имел права жалеть себя, да размышлять о судьбе своей несчастной. Куда тяжелее тому же Баджи, который по неизвестной причине лишился воспоминаний о чуть ли не большей своей жизни. Вот уж Майки не думал, что в шестнадцать лет будет переживать о здоровье своих друзей. Впрочем, больным Кейске не выглядел. Больше было похоже, что Баджи в ближайшее время начнёт кидаться с кулаками на каждого, кто ещё хоть раз поинтересуется о том, как он себя чувствует. Волноваться нужно за Чифую. Майки окинул байк взглядом, но так и не смог найти то, к чему мог бы придраться и чем бы занять руки. Вот почему у Сано постоянно что–то вылетало из головы, зато он никак не забыл, что сегодня… — Манджиро Сано! — послышался сердитый голос сестры, а за ним последовал несильный, но и не приятный удар по голове. О, так она уже вернулась. Надо же, а он даже и не заметил, как девушка вошла в гараж. — А? — Майки рассеянно улыбнулся, смотря на рассерженную Эмму. — Я ещё два часа назад позвала тебя на ужин! Но ты так ничего и не съел! — девушка ещё больше нахмурилась: — Кроме дорояки! — Они были вкусными, — спокойно ответил Майки, и в этот момент его внимание привлёк ещё негромкий стук чего–то падающего на крышу. «Дождь»? — подумал старший Сано и посмотрел в сторону открытой двери — действительно, погода начинала портиться. Или улучшаться, это смотря чью точку зрения взять. К удивлению Эммы её брат не увернулся от второго удара полотенцем, только после с капризной хмуростью перевёл взгляд на неё. — Ну чего ты меня бьёшь? — А ты чего такой?.. — с небольшим беспокойства начала вопрос Эмма. —…непонятный? — Майки выглядел непривычно задумчивым. Девушка, недавно вернувшаяся от Дракена и не унявшая романтическое настроение, озвучила свою догадку одновременно с нотками восторга и некого разочарования: — Неужели влюбился? Майки не ответил, только смотрел на сестру. Он не хотел ей объяснять то, в чём сам только–только разобрался. Да и Эмма должна была понять, всегда ведь понимала, даже лучше самого Майки. В голове младшей Сано всплыл образ человека, которого уже давно не упоминали ни её брат, ни его самые близкие друзья. Эмма поднесла руку ко рту и немного сжалась. Девушка была готова треснуть уже себя по голове — надо же ей было ляпнуть такую глупость: «влюбился»! — У неё сегодня день рождения, — тихо произнесла девушка. — Был бы, — хмуро отозвался Майки. Она просто в один день стала запретной темой среди «Свастонов» — тем не менее обсуждаемой — и нежеланной в доме Сано. Ходило много разных слухов, ни одному из них Эмма не верила. Она…ну что за детский сад? Её звали, то есть и зовут, Мейко. А Мейко не могла так поступить. Основатели «Тосвы» делали вид, что никогда и не было никакой девчонки. Младшую Сано крайне раздражало то, что ей никто ничего не удосужился объяснить! Что тогда произошло? На самом деле сейчас Эмме было бы достаточно знать одно — жива ли Мейко? Только вот ей казалось, что никто в Токио не знал ответ на этот вопрос. — Сегодня ей исполнилось шестнадцать! — чуть ли не с отчаянием, твёрдо заявила Эмма. Майки ответил не сразу. Сестра была права. Не желать обсуждать её — одно дело. Но вот притворяться будто бы она и вовсе никогда не существовала или того хуже — умерла — глупо и слабо. Однако Сано действительно не знал, где и как она живёт. Да, она точно жива. Майки не признавался самому себе — ведь это же каким идиотом надо быть! — но не ненавидел её, точно не хотел бы вновь встретиться с ней, но не ненавидел. Даже — пусть и с какой–то скрытой, немного злобной обидой — желал ей счастья, о котором она так мечтала. В конце концов, пройдёт много лет, и она станет просто одним из множества людей, которые попались Майки на пути в далёком прошлом. Старший Сано почувствовал тепло. Майки слегка удивлённо обвёл взглядом Эмму, нежно обнявшую его и шептавшую что–то неразборчивое. Младшая сестрёнка выглядела крайне печальной, её янтарные глаза блестели от подступивших слёз. Так, а вот это было совсем неправильно! Майки мягко высвободился из объятий девушки, сам слегка сжал её плечи, лучезарно улыбнулся и спросил: — Так что ты говоришь у нас на ужин? — Гюдон, — ответила Эмма, тихо шмыгнув носом и подняв взгляд на брата. — М-м, обожаю Гюдон! — с восторгом сказал Манджиро. — Врёшь, я никогда раньше его не готовила, — насупилась младшая Сано. Девушка вдохнула и украдкой вытерла слёзы, она понимала, что брат сейчас переводит тему. — У тебя всё получается очень вкусно, — заверил Майки сестру, оставшуюся довольной его ответом. — Кстати, как там Кенчик? Ты же к нему ходила? — Ой, Майки, смотри! — уже совсем радостно воскликнула Эмма и показала брату заколку, подаренную Дракеном. Во время ужина дождь за окном расходился всё сильнее. Она обожала такую погоду. Майки же отогнал мысли о ней. Размышления о том, что относительно давно прошло, были ни к чему. Сейчас же гюдон действительно был вкусным. Эмма лучилась от счастья, и Майки подумал, что знал бы Кенчик, какой счастливой он делает её, открывал бы свои чувства в полной мере. Но в любом случае, у этой парочки всё будет хорошо — иначе Майки серьёзно поговорит с другом. А завтра будут гонки среди «Свастонов» — излюбленное их развлечение. Эмма всё щебетала и щебетала о Дракене, а Майки ласково гладил девушку по волосам и, продолжая слушать её с лёгкой улыбкой, думал о том, что жизнь в общем–то очень хороша. Она продолжается. Как всегда.***
Каори открыла на ночь окно и посмотрела в безоблачное тёмное небо. Было бы очень здорово заснуть под звуки ливня. Но, видимо, не сегодня. Настроение было, мягко говоря, паршивым. Это был её первый день рождения, который она не праздновала.***
Холодно. Было пасмурно. Именно в тот момент, когда лучи солнца наконец пробились сквозь облака, она отвела взгляд от неба и увидела его. Темнеет. Она остановилась посреди улицы, тут же получив толчок от идущего сзади человека, но её вниманием завладел стоящий впереди и, кажется, не замечавший её. Она подошла ближе и постаралась ненавязчиво рассмотреть его. Она настойчиво не желала выпускать воздух из лёгких. С первого взгляда она даже не узнала его, но в голове что–то настойчиво завертелось, выделяя его из толпы и выуживая образы из памяти. Да, точно… Возник здесь, словно призрак прошлого. Глупое сравнение, вот же он, стоит, живой и настоящий. Действительно, ведь в таком городке, как Токио, так легко встретиться со старыми знакомыми. Особенно с теми, кого вообще не ожидаешь встретить вновь. Или боишься встретить. Нужно было пройти мимо. Он ведь не мог специально поджидать её?.. Она робко улыбнулась. Ну что за глупости? С того дня столько воды утекло. Прошло уже…тринадцать лет? Да, около того. Тогда она впала в отчаяние, она жила, но жила будто не своей жизнью, казалось, всё рушится. Однако, нет. Жизнь в итоге продолжилась и даже повернулась одной из своих более приятных сторон. Что же, это было действительно давно, боль притупилась, пусть и воспоминания о тех событиях до сих пор иногда отзывались тоской в сердце. Как всё так обернулось? Возможно у неё появился шанс утихомирить эти ноющие чувства. Хотя, похоже, сейчас ныла только она. Стараясь быть уверенной, она подошла к этому человеку, которого когда–то сравнивала с солнышком, прямо как сегодня. Ну хорошо, не солнышко, лучик. Как она могла повести себя так наивно и глупо? В прошлом она была более умной. Он выглядел задумчивым и, казалось бы, просто наблюдал за шумом, создаваемым потоком людей. Она их сравнивала с мельтешащими муравьями. — Простите, Майк…кхм, Манджиро Сано? — она искренне улыбнулась — пусть немного и сомневалась в уместности этой улыбки — и слегка задела своей маленькой ладонью плечо мужчины, привлекая его внимание. Тот схватил её руку, сжав, но после просто убрал. Она заметила, что взгляд мужчины медленно прошёлся по толпе, словно он не хотел чтобы кто–то услышал его имя, и ожидал реакции кого-то из людей. Теперь он мрачно рассматривал её, видимо пытаясь понять, что ей нужно. Смотрел на неё, как будто она была потенциальной проблемой или…врагом? Не узнал? Или узнал и до сих пор не простил? Там, выше, есть свет. Но руки немели, она не сможет дотянуться. Сперва опешившая, она прикусила губу и неловко улыбнулась. Может, он узнал эту улыбку или просто наконец вспомнил её, но что–то мелькнуло в его взгляде. Он произнёс бесцветным голосом: — Мейко. Она хотела возразить, потом кивнуть, а в итоге просто пожала плечами. Давно её так не называли. Она переставала видеть, перед глазами были лишь чёрные пятна. Сознание постепенно ускользало от неё. Больше она не чувствовала холода, как и своего тела. Она погружалась всё глубже и глубже. Вода теперь не была непобедимым врагом, она была тем, кто принимал её в свои объятия, навсегда скрывая от мира. Перед тем как всё окончательно померкло, она выдохнула, а может, ей лишь показалось: — Мейко…***
Каори проснулась, жадно хватая ртом воздух и порывисто взмахивая руками вверх, словно она пыталась всплыть. Через несколько секунд девушка поняла, что это не было реально, да вовсе она не тонула. Каори упала на подушку, воздержавшись от матерного ругательства. «Вроде бы мозг генерирует сны. Что на уме у моего мозга — непонятно», — Каори поморщилась и провела ладонью по лицу, пытаясь вспомнить, что вообще было в том сне. И, главное, всё было настолько реалистично, что она могла бы подумать, что это её далёкие воспоминания. «Нет, вряд ли. Я там почему-то думала, что прошло…тринадцать — вроде да — лет, а я тогда совсем мелкой была. Что там ещё было? Я с кем–то разговаривала. Майки?.. Тогда понятно, просто очередной бредовый сон». Каори резко и с раздражением села. «Зараза, теперь на засну», — подумала она. Впрочем до звонка будильника оставалось двадцать минут, так что невелика потеря. Девушка лениво натянула длинную футболку и, потирая глаза, подошла к окну, чтобы закрыть его. Надо же, судя по тому, что асфальт был мокрым, дождь всё–таки прошёл. И день–то явно будет прохладным. Несмотря на то, что Каори уже немного ёжилась от холода, она вдохнула полной грудью, ощутив запах сырости. Сейчас бы зарыться под плед с чашкой чего–то тёплого и с какой-нибудь интригующей книгой, ну или по телевизору что интересное покажут. — Учёба, учёба и ещё раз учёба, чтоб её, — вздохнула Каори, разрушая мечтательные образы в голове. Ещё хорошо, что в Киото она жила недалеко от школы — можно было не вставать за несколько часов до начала уроков. Каори старательно выделяла плюсы этого города. Тем не менее, если честно, почти за год жизни здесь, она так и не полюбила Киото. Но и не хотела возвращаться в Токио. Не могла (и всё же ей придётся туда съездить. Да?). Ведь, как там она во сне подумала? Токио — городок, в котором нет–нет, да наткнёшься на людей, с кем бы предпочла не видеться. Какая же она лгунья. Каори хлопнула себя по щекам — нечего настроение себе портить с самого утра. Девушка прошла на кухню, залезла в холодильник и решила, что на утро хватит и салата. Её завтрак решил посетить какой–то большой, неизвестный, а главное — летающий жук, видимо, со сбитой координацией, ведь он врезался прямо в щёку Каори, которая от неожиданности выронила тарелку. — Поела салатика. Вот кто тебя просил? Откуда ты вообще взялся? Насекомые сейчас спать должны! — ругалась Каори на жука, который бился об стекло кухонного окна. Наверное от стыда. Девушка как раз выпускала недалёкое насекомое на волю, борясь с желанием прибить его, когда сзади послышались тяжёлые шаги. На кухню вошёл двоюродный (вроде как) брат Каори — Царуми, под опекой которого и находилась девушка. Тот шатался и постоянно кривился лицом, прикладывая руку к голове. «А этот, наверное, работал всю ночь. Устал бедненький», —подумала Каори и поморщилась от запаха, исходившего от брата. Деньги действительно творят чудеса, иначе бы никто в здравом уме не передал её под опеку этого…человека. — Бля, ты можешь не шуметь с утра пораньше? —возмущённо проговорил Царуми и принился что–то искать, скорее всего, воду. — А я не думала, что ты здесь. Ожидала тебя дня через два, что–то ты рано, — ядовито ответила Каори и сначала действительно хотела запустить бутылку с водой в голову брата, но после успокоилась и лишь с грохотом поставила её на стол рядом с Царуми. Быстро перекусив тем, что осталось в холодильнике, Каори продолжила собираться. Для начала решила забросить телефон в сумку, чтобы уж точно не забыть, и тут же поняла, что телефон — какого–то чёрта — не зарядился. «Я верю в баланс. Скверное утро должно соответствовать неплохому дню и прекрасному вечеру», — успокаивала себя девушка, вознамерившись быть оптимистом. А вот учительница, у которой была хроническая ненависть ко всему человечеству, явно не хотела поддерживать Каори в этом стремлении. — Мейано–Каори, как по–твоему я должна это прочитать эту мелкоту? — прохрипела старуха. — И что это за тезис: «Если не думать о смерти, то в скором времени забудешь и о том, что жизнь когда–то закончится, забудешь о самой жизни»?! — Я думаю, это и является посылом этого произведения, — Каори честно старалась говорить вежливо, но, судя по лицу учительницы, у неё это не вышло. Скрип зубов что ли выдал? — Неправильно ты думаешь, Мейано–Каори, я вам на уроке про другое говорила, — ответила старуха и отдала тетрадь девушке, перед этим поставив «неудовлетворительно». Каори сжала челюсти, затем прошла к своему месту, быстро скидала вещи в сумку и направилась к выходу из кабинета, игнорируя гневные возгласы старой маразматички и, перед тем как выйти, сказала: — Хорошего дня. Невысокие каблуки быстро и грозно стучали по полу школьного коридора. Ну а смысл там высиживать, если учительница всё равно относится к ней предвзято? Надо же ещё старухе обязательно называть её полным, несуразным именем. Мейано–Каори. То лето выдалось очень жарким, потому они были рады сильному дождю, несмотря на то, что она, кажется, ругалась на них за то, что мальчишки собирались устроить гонку — скользко же! Наслаждаясь ливнем, она упустила нить разговора. — Мей–Ко, — произнёс Майки, и она поняла, что Сано обратился к ней. — Что? — Мейано–Каори можно сократить, как Мей–Ко, раз уж тебе так не нравится твоё имя, — пояснил Майки и по–детски добавил: — Совсем ты меня не слушаешь! — Но я же не Коори, — возразила она, решив оставить без комментария последнюю реплику Сано. — Так и Мей–Ка звучит не очень. — Ага, согласен, хуйня, — подтвердил Баджи и с ухмылкой шарахнулся от неё, замахнувшейся для подзатыльника и ответившей: — Резонно. — Зачем вообще сокращать? Красивое у тебя имя, — сказал Мицуя, но она лишь отмахнулась. — Можно называть тебя Леди, но, знаешь, на неё ты не очень похожа. — Да, Кейске, на леди больше похож ты, — сьязвила она. Тогда Баджи вышел из-под навеса, под которым компания скрывалась от дождя, и начал брызгаться в неё крупными каплями, в чём ему помогал Казутора. — У меня у сестёр такие разговоры, — произнёс Мицуя. — Детский сад, — подвёл черту Дракен. Через несколько секунд все семеро вступили в бой под дождём. Позже, после формирования «Тосвы» её члены чаще обращались к девушке «Леди», чем по имени. Друзья же сначала называли «Мей–Ко», делая короткую паузу между сокращениями двух имён, а после начали сливать в одно слово «Мейко». В Киото её никто так не называл. Печальная улыбка скользнула по губам Каори. Она в очередной раз безрезультатно пыталась отогнать воспоминания, которые уже не стоило хранить. Но это не зависело от неё. Девушка ударила себя по щекам, пытаясь сосредоточиться на другом. Она правда так старалась быть счастливой! — Всё будет хорошо, — Каори заставила себя улыбнуться. И всё же, она не верила, однако упорно продолжала врать себе. Она бы очень хотела вернуться в Токио, вернуться в прошлое и сделать его настоящим. Вернуться, вернуться… Вот именно, что вернуться она не могла. Впрочем, это уже неважно. Но когда человек из прошлого постучится в дверь, жизнь снова может перестроить своё направление.